Инцест в магическом мире карался высшей мерой. И, даже если не брать во внимание официальное правосудие, укрепился в умах волшебников, как один из самых тягчайших морально-этических проступков. Клеймо на весь Род. Преступление против самОй природы. Наравне с Предателями Крови. Только, «предателей» хотя бы не приговаривали к пожизненному. В отличии от того, кто посмел прикоснуться к родственнику с порочными намерениями.
***
Потрескивали поленья в камине. Завывал за окном ветер. Скрюченные ветви деревьев отбрасывали на стены путанные тени.
Несмотря на теплое время года, в Англию пришел какой-то циклон и погода стремительно портилась, напоминая, скорее осеннюю, нежели летнюю. И то сказать, август ведь подходил к своему пику. Еще пара дней – и отсчет до первого сентября пойдет на убыль, приближая отъезд наследника в Хогвартс. Если, конечно, единственным выходом из ситуации не будет перевод того на домашнее обучение. Ведь теряя энергию, Драко к тому моменту может ослабнуть настолько, что длительная активность ему будет попросту не по силам. Как следствие – у окружающих возникнут вопросы. Дойдет до деканов и дирекции. И начнется: слухи, диагностика, колдомедики, Мунго… Нет, этого позволить никак нельзя. Предать огласке состояние здоровья наследного Малфоя - значило бросить тень на силу Рода, навредить репутации единственного отпрыска. При всем при том, что толку от этого ни будет на грош. Одни сплетни. Обычные колдомедики тут как мертвому припарка, если уж даже Снейп скрипя зубы подтвердил свое бессилие в этом деле, а уж он-то знает поболе обычных лекаришек. Северус не гнушался использовать темную магию в лечении, хотя в среде волшебников и витал негласный запрет на эти сомнительные методы. Азкабан за это не светил, но и желающих портить свою репутацию таким образом – находилось мало. Не говоря уже о том, что добыть такие знания, а тем более – синхронизировать со своим магическим потенциалом – смог бы далеко не каждый. Плюс, все, что имело приставку «темный», встречалось обществом в штыки и единодушно отторгалось.
Но, даже если не брать во внимание все это, вряд ли Люциус смог бы спокойно спать, зная, в каком состоянии отпустил сына из дому. Понимая, что счет идет на дни, если ничего не предпринять. А предпринять на расстоянии было практически невозможно. Если уж даже сейчас шансов и зацепок было крайне мало. Знать бы точно, ЧТО именно произошло некоторое время назад. Знать бы, как интерпретировать реакцию сына на этот самый извращенный физический контакт. Знать бы, с чем бороться…
Такие мысли витали в голове Лорда, когда сухой кашель слизеринского декана разбавил тишину. Малфой встрепенулся и распахнул глаза, подобравшись в ожидании вердикта.
- Абзац, - спустя секунду выдохнул Снейп, также откидываясь на спинку кресла и слегка ошалело моргая.
Малфой ждал. Зельевар молчал. Свистел за окном ветер. Плясали отсветы пламени на стене, рождая из светотени всяких мифических чудовищ и страшилищ.
Поскольку активных действий не последовало, а значит – сообщать «куда следует» о поцелуе отца и сына Зельевар не спешил, то у Лорда оставалась надежда, что Снейп не сделает этого и в дальнейшем. По-крайней мере, товарищ не покинул мэнор тут же. Уже кое-что, если разобраться. Конечно, все это могло быть простым отвлечением внимания. Отсрочкой, к которой решил прибегнуть хитрый Зельевар, дабы не вступать в противостояние с Люциусом. А тот, ясное дело, попытался бы остановить Снейпа, ежели бы заподозрил его в предательстве. В намерении причинить вред семейству Малфоев. Даже, если правда была на стороне других. ОСОБЕННО, если дело обстояло так. Хотя, это под каким углом взглянуть, конечно. В любом случае, Люциус Малфой рискнул открыться единственному, кого он с натяжкой мог назвать другом… рискнул поделиться своими сомнениями насчет столь пикантной ситуации. Так что – исхитрись Снейп обойти Обет и примени сейчас атакующую магию – Люциус также ответил бы в полную силу. Ибо от сохранения этой информации зависела не только его жизнь, а жизнь сына. И чем закончился бы этот бой – одному Мордреду известно.
А Снейп будто бы и не понимал всей серьезности ситуации. Не ощущал, что Ледяной Лорд на грани. Брюнет задумчиво взирая на пламя камина, где дровишки рассыпали вокруг себя снопы искр. Нарцисса обожала «живой огонь», как она называла не колдовское пламя. Точнее то, для поддержания которого не требовалось накладывать заклинание консервации древесины, дабы она не прогорала слишком быстро. Женщине нравилось наблюдать, как, еще недавно цельное и крепкое по своей структуре полешко превращалось в хрупкую истончавшуюся субстанцию, рассыпаясь в конце-концов седой золой. Аристократка любила повторять, что в живом огне есть особая энергия, что он создает неповторимую атмосферу именно своей первозданностью. Такая вот позиция. Муж лишь по-доброму усмехался, прощая своей половинке столь невинную заморочку и не переча жене в такой малости. По-сути, Люциусу было как-то все-равно, насколько часто домовики будут подкладывать в камин дрова. Лишь бы в мэноре поддерживалась комфортная температура воздуха.
И все же… Очевидно, было в этом моменте что-то, недоступное Ледяному Лорду. Нечто, чем Люциус не мог проникнуться ввиду непонимания или, как вариант, излишнего скептицизма и предвзятости. А Снейп, кажется, проникся. Ишь, как завис. Словно его просто на чашечку кофе позвали.
- Эй, - настороженно окликнул Люц, на всякий случай поудобнее перехватывая свою палочку-трость. – Никак, соображаешь, как обойти условия Обета и упрятать меня в Азкабан? Подумай о Драко…
- О нем и думаю! – тут же огрызнулся Северус, смаргивая пелену с глаз. Мужчина и вправду засмотрелся на огонь, уйдя в себя и напряженно размышляя над увиденным. – Либо я сошел с ума, либо… Люций, я хочу услышать твои выводы о произошедшем. Причины этого… инцидента, после ознакомления с результатами мед. экспертизы, я и сам озвучить могу.
- А я – твои, - буркнул Малфой. – Со стороны виднее. А то мне, право слово, кажется уже, что я не в себе. Вдруг, сын меня возненавидел после этого? Имеет право, если уж на то пошло. Ты ведь знаешь, что импульсивность – не моя черта. Но, тогда… Мне показалось… Другого объяснения и способа проверить я не нашел… И вот…
- Так, все, - хлопнул ладонью по подлокотнику Зельевар, поднимаясь. – Прекращай мямлить! Вспомни кто ты. Достаточно намеков. Если бы ты не был уверен хотя бы процентов на 80 – не настаивал бы на Обете и такой супер-секретности. Имей смелость озвучить сам, пока это не сделал я. Ну?
Аристократ отвел глаза. Люциусу Малфою неожиданно показалось, будто он разучился говорить. Горло не проталкивало ни одного звука, словно отказываясь озвучивать такую дикость. Словно, если облечь страхи в слова, то этим ты даешь им право на жизнь и подтверждаешь их небезосновательность.
Выждав для порядка секунд пять и убедившись, что платиновый блондин, очевидно, решил сыграть в молчанку, Снейп внутренне взвился такому ребячеству. Да в самом деле! Северус Люциуса прямо не узнавал. Это сбивало с толку и, даже, несколько нервировало. Гордый и опасный самец, чья хитрость лишь немногим уступала Снейповской, сейчас, похоже что, трусил. Столкнувшись с тем, что сильнее его самого, Люциус Малфой грозил сломаться. И это была не физическая боль, не ментальные пытки, не предательство. В такое состояние Малфоя вогнала безусловная любовь к сыну, и осознании собственной беспомощности в ситуации, когда тому грозила смерть. Не позавидуешь, мягко говоря. Но и жалеть Люциуса сейчас нельзя было ни в коем случае. Следовало, по возможности, мобилизовать аристократа. Хотя бы заставить того признать и принять ситуацию. Ну и, само собой, ни в какой аврорат с такими сведениями Снейп не собирался.
Постаравшись погасить свою вспышку раздражения на размякшего друга, Снейп коротко и четко проговорил, подытоживая увиденное:
- Итак, Драко нестерпимо желает прыгнуть к тебе в койку. Я так понимаю? Мучается, ненавидит себя за это и, как результат – магически разрушается изнутри. Итог – смерть. Я ничего не упустил?
- Ничего, - вздохнул хозяин мэнора и закрыл ладонью лицо, словно стремясь отгородиться от страшной правды. Сформулировано – не придерешься. Вот карты и открыты. Подтверждение правильности своих выводов получено. Так отчего на сердце еще тяжелее? Отчего такое чувство, будто зеленый луч Авады УЖЕ прошивает тело. То ли свое, то ли – сына. Отчего внутри так тоскливо и безнадежно, будто дементоры Азкабана уже готовятся попировать душой одного из Малфоев?
- Мрак, - выдал Снейп и без разрешения направился к бару, где Люциус хранил огневиски.
***
Смирившись с тем, что спать ему сегодня больше не светит, Северус щедро плеснул себе огневиски и вопросительно поднял бровь, оглянувшись на хозяина мэнора.
- Не хочу, - кисло буркнул тот.
Люц убедился, что драться друг не настроен. Радеть за «светлое и чистое» - тоже. Поэтому отложил в сторону свою трость-палочку и сложил руки на груди, уставившись на ковер.
- И что мы теперь изображаем из себя мученика и святую невинность? – грубовато высказался Снейп, сделав большой глоток из бокала. Позиция товарища, которому, очевидно, очень хотелось сейчас «спрятать голову в песок» - раздражала.
- А что ты предлагаешь? Радоваться?
У менее сильного противника от такого тона Малфоя возникло бы желание куда-нибудь спрятаться. У других, но не у Снейпа. Закаленный обществом Воландеморта – брюнет лишь усмехнулся про себя.
Да, увиденное шокировало. Мягко говоря. Но такова была правда, которую следовало принять. Как бы сложно ни было. Знание причины – уже половина успеха в сохранении жизни крестника. Понимание того, что есть реальный шанс спасти Драко – перевешивало морально-этическую сторону вопроса. Только тут нельзя было привлекать никого постороннего. Точнее – нельзя было, чтобы Драко понял, что еще кто-либо в курсе его тайны. Шансы того, что Люциусу удастся заставить упрямого Драко принять происходящее и прекратить саморазрушение – и так были не так чтобы велики. И Снейпа волновало скорее это, чем то, что другу придется иметь интимную связь с собственный сыном. Если ценой жизни крестника был секс с отцом… Что ж… Снейп, после успокоительного тепла огневиски, готов был собственноручно притащить Люциуса в постель юноши. Ибо цель оправдывает средства. В этом случае – так точно. Оставалось надавить на друга и подтолкнуть его к этому непростому шагу. Все же то, что рассуждать со стороны проще – Северус прекрасно понимал.
Решив и дальше не церемониться, чтобы «не резать по кусочку» и не ходить вокруг да около, Зельевар просто сказал:
- Не радоваться, но и не заламывать руки, аки нервная барышня. В твоем случае, знание причины – реальный шанс спасти жизнь сыну. Тем более, что причина эта – ты. Хоть и невольно.
- И что ты предлагаешь? Прочитать ему лекцию о нравственности? Или напомнить кодекс? Может, список проступков, за которые отправляют в Азкабан?
Слизеринский декан нахмурился и слегка наклонился в кресле вперед, стискивая свободной рукой подлокотник до побелевших костяшек пальцев.
- Ты будешь спать с ним, - жестко припечатал Снейп, допивая остатки огневиски. – Помолчи, - поднял он ладонь, заметив, что друг сверкнул глазами и набрал полную грудь воздуха, готовый разразиться тирадой причин о невозможности такого поворота событий. – Да, будешь, - повторил он. – И не строй из себя оскорбленную невинность. Будто бы не мы с тобой когда-то…
- Замолчи, - тут же скривился Ледяной Лорд. – Ничего я и не строю. Но, это же сын!
- Ах, прости, я не заметил.
- Хорош язвить!
- А тебе хорош препираться и вынуждать меня тебя уговаривать! Позволь отметить – Драко втрескался не в меня и жаждет он отнюдь не мое тело! Так что – уж себя успокой как-нибудь сам, идет? Здесь вопрос не в «уговорить тебя», а в «заставить Драко прекратить стыдиться своих желаний и принять тебя в качестве любовника». При полнейшей секретности, разумеется.
Люциус в своем кресле нахохлился, но смолчал. Умом он понимал правоту Снейпа. Понимал, что не должен показывать при сыне своей растерянности и сомнений. Должен утвердить в Драко уверенность, что примет его любым. Что бы не произошло. Даже в этом случае. ЗАСТАВИТЬ любым способом прекратить медленно умирать. Дать ему свою любовь даже в такой форме. Если это позволит сохранить сыну жизнь. Снейп был прав. Прав кругом. И именно этот трезво-жесткий тон и позволил аристократу частично вернуть самообладание и прекратить накручивать себя.
Малфой вздохнул.
- Вот и молодец, - расщедрился на похвалу Зельевар, решив немного подбодрить совсем скисшего друга. – Ну что ты прям исстрадался? Ну будет у тебя молодой любовник. Конец света? Уж перестроишься как-нибудь, что ж теперь поделать. Может, тебе даже понравится, - не сумел удержаться в конце от шпильки брюнет.
Люциус был, конечно, истинным аристократом, но маленькая диванная подушечка-таки полетела в эту ночь в направлении головы Северуса Снейпа…
***
С трудом подавив в себе желание напоследок дать вредному Снейпу подзатыльник, Ледяной Лорд наскоро распрощался со школьным товарищем, выпроводив того из мэнора довольно бесцеремонно.
На самом деле, Люциус вдруг ощутил, что груз, который ему предстоит взять на себя, облегчить никто не в силах. Что от этого, похоже, никуда не деться. Что, прежде чем устраивать разговор с Драко и пытаться заставить того прекратить самоуничтожаться… Что для начала следует провести не абы какую работу с самим собой, чтобы сын не почувствовал фальши. Чтобы заверения хозяина мэнора, его слегка насмешливый тон касательно ситуации (так Малфой-старший по-крайней мере планировал), чтобы все поведение старшего мужчины ни в коем случае не показывало, что любовь наследника рода к собственному отцу – конец света. Если нельзя было избежать физической стороны вопроса, следовало постараться максимально облегчить моральную. Хотя бы не нагнетать и не сгущать краски. Зерна от плевел, так сказать. И вообще, как говорится в девизе Рода: «не пойман – не вор». То нарушение, о котором не узнает Министерство, взятием под стражу не грозит. И другими неприятными последствиями тоже. Благо, отката от самой магии за инцест не случается. Это скорее, законы «человеческие», если можно так выразиться. Не сказать, чтобы глупые и не правильные, но раздутые до непомерных размеров еще века назад. Какая-то там заморочка может выйти с рожденными детьми от такой связи. Вроде, когда-то родился волшебник, чье магическое ядро стало формироваться не внутри тела, а просто поверх кожи, растекаясь по ней, как невидимая сеть. В итоге, кажется, после одного из сильнейших магических выбросов в детстве, ребенок сгорел заживо. И никто не смог помочь. Род был не особо древний и знатный. Дело не смогли замять, и в результате экспертизы вскрылась тайна рождения малыша. Разразился страшный скандал на весь магический мир. Составом Визенгамота (поскольку инцидент произошел в Англии) единодушно было принято решение отправить обоих родителей на «поцелуй» дементора, а также – срочно был принят закон о наказании за инцест, действующий по сей день.
Промучавшись оставшееся до утра время, Люциус выработал для самого себя тактику, которая заключалась в том, что он сам будет воспринимать близость с сыном, как необходимость. Только лишь. И постарается донести до Драко эту мысль, с той лишь поправкой, что нужно будет дать юноше понять, что отец его не возненавидел. Не стал презирать. Что прикосновения сына и «к» сыну - не вызывают у Главы Рода отвращения. Что…
«Ох… Кого я обманываю? Самому бы не запутаться, что плести. Еще и убедительно. Подкрепив соответствующими эмоциями. За что мне это? Как справиться? Как?!»
Не придумав ничего нового и плюнув на это дело, ибо мысли уже бегали по кругу, Люц решил действовать по обстановке. Прикорнув с полчасика, аристократ резко распахнул глаза и от души выругался. Эти несчастные тридцать две минуты дремы и то умудрился опошлить язвительный Снейп. Во сне Малфоя Зельевар саркастично выгибал бровь и нарочито-невинно интересовался, что его не устраивает в молодом симпатичном любовнике…