- Но почему вы решили, что я в этом виновата? Николай был помешан на самоубийствах. И мой отказ выйти за него замуж всего лишь послужил предлогом. Я же ни в чем не виновата! – мой голос сорвался на высокой ноте, и я, болезненно сжавшись от осознания реальности, замолчала.
- Все же вы признаете, что были причастны к этому случаю? – усмехнулся хозяин кабинета, продолжая пристально вглядываться в мое лицо. Я постаралась сохранить невозмутимое выражение.
- Это как в старом анекдоте, когда мужчина предложил арестовать его за изнасилование, потому что есть чем это сделать, - недовольно фыркнула в ответ. – А как вы докажете, что это именно я довела его? Даже если у вас есть запись нашего последнего диалога, то я всего лишь отказалась выйти замуж. Это делают тысячи девушек ежедневно. И ни одну из них не наказывают за такие слова. И, вообще, позвольте, я подожду своего адвоката.
Полковник подошел к селектору, нажал на кнопку и уточнил:
- Адвокат Сурайкиной прибыл?
- Так точно! – ответил голос на том конце.
- Срочно его к нам! – после этих слов мужчина замолчал, но не перестал меня разглядывать.
Максим нарисовался на пороге кабинете минуты через две. Быстро оглядел меня, чем-то удовлетворился и кивнул головой сам себе. Затем обратился к полковнику:
- Я могу переговорить с Марией с глазу на глаз?
- У вас пять минут! – Арсений Петрович неожиданно легко согласился и вышел из кабинета, прикрыв за собой двери.
- Макс, это какое-то недоразумение! – я тут же подалась к бывшему.
Но он остановил меня движением руки:
- Ну, Машка, ты и влипла!
- В смысле «влипа»? Я не сделал ничего противозаконного. И если у этого чудака на букву «м» не все в порядке с психикой, я-то тут причем? – меня начала пробирать злость. – Макс я ему изначально говорила, что не собираюсь выходить замуж. Я вам всем так говорю…
На последней фразе я с мучительным стоном прикусила язык. Нельзя же быть такой до безобразия откровенной! Но тут вмешались мои нервы, которые этот случай изрядно взбудоражил. Адвокат же лишь криво ухмыльнулся:
- А мы, наивные, мечтаем, что станем исключением, и ты согласишься выйти замуж! Ведь большинство женщин просто ломают комедию, набивая себе цену…
- Я не такая! – усиленно затрясла головой, подыскивая слова в свое оправдание.
- Я знаю! – немного помолчал и добавил с убийственной простотой:
- Мы все знаем. Только окончательно в этом убеждаемся, когда ты объявляешь о своем решении выкинуть нас из своей жизни. Маш, это даже не банальная подстава. Это хорошо спланированная акция по твоей дискредитации. Ты им зачем-то нужна, вернее твое полное подчинение. Поэтому, не сопротивляйся и делай все, что велят.
- Какая к черту дискредитация? Что им от меня нужно? – я вытаращив глаза и бессмысленно жестикулируя, пыталась осознать озвученную правду.
- Что нужно я не знаю. Прости, не в хожу в круг посвященных, - Макс безразлично пожал плечами. – И в этот раз я с тебя даже денег не возьму.
- А с Николаем что? – все-таки решила уточнить я.
- Что с ним будет? – фыркнул мужчина. – Его поймали в процессе полета, так сказать. Отправили к жене. Она его сейчас отпаивает ромашковым чаем и грозиться вышвырнуть все портреты на стене. Только я не понял, в чем портреты виноваты и чьи они?
- Писателей, - мне почему-то вдруг все стало безразлично. Спланированная акция? Боже, за что? Зачем я им нужна? – Они не виноваты. Просто раз он психически больной, то и жена недалеко ушла…
С этими словам я обессиленно рухнула на жесткий стул. Наши пять минут вышли. Макс откланялся и покинул это мрачное место, оставляя меня один на один с проблемами и странными поворотами судьбы.
Аресений Петрович между тем вернулся в кабинет, сел на свое место, сложил, соединенные в замок руки на столе и со вздохом спросил:
- Успокоилась?
- Спокойна как удав! – зло ответила мужчине. Он, похоже, рассчитывал на мое добровольное согласие на сотрудничество. Только сотрудничать я совершенно не желала.
- Вот и хорошо!- довольно усмехнулся полковник. – Сейчас с тобой поговорить один твой хороший знакомый.
Я мысленно стала перебирать всех своих любовников, решая, кто из них мог сотрудничать с этой странной структурой. Но на того, кто вошел в неприметные двери кабинета, моей фантазии точно бы не хватило. На пороге стоял директор детского дома, в котором я воспитывалась. Только одет он в этот раз был не в цивильный костюм, а в форму. И если меня не подвело зрение, погоны на его плечах были генеральскими.
- Здравствуйте, Алексей Геннадьевич! – пискнула я и тут же вжала голову в плечи, решив, что спутала людей, и этот генерал просто не может быть добрым и мягким директором детского дома, которого мы никогда не боялись, но всегда уважали и поэтому слушались.
Но он широко улыбнулся, неожиданно подошел ко мне и погладил по волосам со словами:
- Здравствуй, Машенька! Какая ты стала красавица! Сколько лет прошло с нашей последней встречи?
- Лет десять, наверное! – я немного успокоилась и смогла начать связно говорить.
- Надо же, как быстро время летит! – вздохнул мужчина и прошел к креслу хозяина кабинета. Арсений Петрович тут же вскочил с места, словно ему было 18 лет, и пододвинул кресло так, чтобы Алексею Геннадьевичу было удобнее в него присесть. Затем директор детдома пододвинул к себе стопку чистых листов и достал из органайзера хорошо отточенный карандаш.
- Одного я не пойму, Маша, как ты докатилась до жизни такой, что из-за тебя мужики из окон выбрасываются? – сказал он, что-то помечая на бумаге.
- Что с Николаем? Он погиб? – я набралась мужества и задала этот вопрос. Ведь все разговоры вокруг сводились именно к этому.
- Нет, тебе повезло! – усмехнулся генерал. – Наши люди случайно находились именно в этом месте и в это время. И когда заметили падающее тело, успели его поймать на раздвижной тент.
- И в чем меня тогда обвиняют? – я непонимающе оглядела мужчин, находившихся со мной в кабинете. – Он жив, здоров. А я причем?
- Видишь ли, Машенька, наши люди всегда ходят с включенными портативными камерами. И все, что происходит вокруг них, передается в специальный информационный центр. И эти камеры записали его падение, а также обвинения в твой адрес, что именно из-за тебя он выбросился с балкона, - Алексей Геннадьевич рассказывал мне об этом все тем же добрым и ласковым голосом, которым успокаивал раскапризничавшихся малышей.
- И что мне теперь делать?- я совсем растерялась. – Я не хочу за Николая замуж!
- А про замужество здесь никто и не говорит, - усмехнулся мужчина. – У тебя теперь два пути. Или сесть в тюрьму за подстрекательство к самоубийству, или стать сотрудником нашей службы и в ближайшее время отправиться на задание. Кстати, почему ты так жестоко поступила с Парамоновым? Не могла более мягко отказать?
- Я в Париж хотела, - грустно призналась я, предполагая, что теперь долго не смогу попасть в город моей мечты. Ни с Валерой Маховым, ни без него.
- В Париж? – генерал удивленно выгнул мохнатую бровь. – Это просто чудесно! Вот и поедешь на первое задание в Париж в соответствии со своими желаниями!
Потом мне подсунули под нос какие-то бумаги, а я не глядя поставила под ними подписи. На мое робкое возражение, что я хотела бы ознакомиться с содержанием, Алексей Геннадьевич мягко заметил:
- Я хоть раз вас обидел? А ты оскорбляешь меня своим недоверием. Я, Машенька, тебе только хорошего желаю, поверь!
- Но почему вы генерал? Вы же обычный педагог? - я развернулась уже в дверях, к которым меня вели все те же два амбала, которые пришли за мной.
- Запомни, девочка, любой генерал обязательно является педагогом. А вот педагог не каждый имеет звание. Просто тебе повезло попасть в элитный детский дом. Подумай об этом на досуге. А завтра мы встретимся в спокойной обстановке и еще раз все обсудим и решим, как наладить наше взаимовыгодное сотрудничество.
Только домой я сразу не попала. Меня завели еще в какой-то кабинет, где сидела дама неопределенного возраста и вида. Про таких обычно говорят: серая мышь. Она была настолько невзрачной и незаметной, что если вы спросите какого цвета у нее волосы или глаза, я вряд ли смогу ответить. Мне кажется, что я могу представить каждую черту ее лица, но как только пытаюсь это сделать, образ женщины словно тает или расплывается перед глазами.
- Это кто такая? – уточнила женщина у амбалов, разглядывая меня поверх очков, словно я была учебное пособие или музейный экспонат. Хотя, нет, к экспонатам относятся с трепетом и почтением. А на меня смотрели как на ничтожество.
- Замена Ниночке Шмаевич! – бросил тот, которого я окрестила правым. – Алексей Геннадьевич велел выдать полную базу на нее.
- Ниночке? – лицо женщины вытянулось от удивления. – Но она совершенно на нее не похожа.
- Ирина Витальевна, мы приказы не уточняем, а выполняем. И вам советуем, - скривился левый.
- Да ради бога!- пожала плечами та и стала что-то быстро набирать на клавиатуре. Через пару минут мне протянули флешку со словами:
- Здесь полная база данных на Шмаевич и ее семью. Изучите к завтрашнему утру!
Я даже переспрашивать не стала, зачем мне знать биографию какой-то там Ниночки. Но в данных обстоятельствах спорить не стала. Да и посмотреть содержимое гаджета не так уж и сложно. Когда шла по коридору, начала ощущать себя тайным агентом. Но драный УАЗик разбил мои мечты. Благо парни снова помогли мне залезть в кабину не порвав юбку, и меня доставили живой и здоровой прямо к подъезду моего дома.
Глава 3
Придя домой, я первым делом х решила отправиться в ванную комнату. Просто очень хотелось попытаться смыть события сегодняшнего бурного дня. Но взгляд наткнулся на чемодан Николая. Все-таки хорошо, что он остался жив. Жаль было бы, если такой шикарный мужчина по собственной дурости лишился жизни. Только встречаться с ним я не горела желанием. Была бы моя воля, этот чемодан и ботинки с чуть стоптанным правым каблуком не глядя отправила бы в мусоропровод. Только боюсь, что чемодан просто там застрянет. А мне смогут предъявить еще какой-нибудь счет и заставят подписать очередной документ.
Тяжело вздохнув, подхватила левой рукой баул бывшего любовника, через руку перекинула его плащ, а правой рукой двумя пальцами взяла его ботинки, словно это была не обувь, а гремучая змея. Не известно, чем для меня обернется вся эта история. Может встреча с ползучей гадиной будет выглядеть более желательной и спокойной. Отнеся вещи в кладовую, я все же добралась до ванны и с удовольствием нырнула в ароматную воду с пенкой. Пролежав там минут пятнадцать и начав замерзать, решила, что пора выбираться и заняться просмотром содержимого флешки. Алексей Геннадьевич очень не любил неисполнительных учеников. Он их никогда не ругал, но мог так посмотреть и сказать тихим голосом: «Ну что же ты Маша!», что хотелось от стыда провалиться под землю.
Ноутбук загудел, разгоняя жесткий диск. Я особо не увлекалась компьютерами, мне как-то всегда смартфонов для личных целей было достаточно. А смотреть в мерцающий экран хватало и на работе. Современные аудиторы с бухгалтерскими программами должны быть на ты. Я побоялась, что старенький Asus не сможет открыть навороченный накопитель, но к моей радости, сделал это без проблем. На флешке было несколько файлов под номерами. Я открыла тот, которому был присвоен номер один.
Тут же на экран выплыла фотография миловидной блондинки с золотистыми локонами и открытой улыбкой, которая при ближайшем рассмотрении показалась мне несколько фальшивой. При втором взгляде стало понятно, что в девице фальшивое практически все, начиная от губ «уточкой» и заканчивая гладким от ботокса лбом. Как бы не расхваливали косметологи свое творчество, при неумеренном потреблении следы их вмешательства всегда оставляют свой след. Под фотографией была подпись:
Нина Рудольфовна Шмаевич.
Ниже шел текст, раскрывающий биографию девицы, которую я должна буду заменять. Только сразу возникал вопрос: где и как это делать? Думаю, завтра мне дадут все разъяснения.
Пробежав текст глазами, поняла, что Ниночка относится к той части молодежи, про которую говорят: родилась с золотой ложкой во рту. Папа известный судовладелец, богат до неприличия. После смерти жены, дочка была его светом в окошке, поэтому не знала отказа ни в чем.
Она имела пять незаконченных высших образований. Благо папины деньги позволяли безболезненно поступать на любой факультет любого вуза. И это были даже не МГУ или Щукинское училище. Актерское мастерство девушка начинала изучать в American Conservatory theater, что принимает студентов в свои ряды в Сан-Франциско. А архитектуру она изучала в лондонском The Bartlett School of Architecture. Тут же приводилась вырезка из интервью старшего Шмаевича. Но вопрос, почему Ниночка не может закончить не одно из учебных заведения, отец отвечал, что дочка ищет себя и пока найти не может.
***
Алексей Геннадьевич был в какой-то мере перфекционистом. И того же самого требовал от нас, своих учеников. Зная эту его особенность, я с утра села и просмотрела оставшиеся файлы. Наверняка спросит или даже устроит мне настоящий экзамен на знания того, что касается этой самой Ниночки. Только я пока никак не могла в толк, зачем я должна где-то ее замещать, а, главное, как?
Когда в 10 утра зазвонил домофон, я даже не удивилась, а лишь порадовалась, что встала достаточно рано и знаю сейчас о девушке достаточно много и подробно. Открыв двери, обнаружила директора детского дома в гордом одиночестве и в обычном офисном костюме, к которому привыкла за все годы проживания там.
- Доброе утро, Маша! – мужчина поздоровался предельно вежливо и слегка поклонился, как этот делают мужчины в великосветских романах, но отнюдь не на постсоветском пространстве. Затем напускная вежливость схлынула, словно ее никогда и не было. Он молча меня отодвинул, демонстрируя свое превосходство, прошел, не разуваясь, в гостиную и сел в мое любимое кресло.
- Слава богу, на улице сухо! – только и смогла отметить я про себя, следя, как его уличные ботинки идут по белому ковру.
Алексей Геннадьевич кажется не заметил неловкой паузы и моего вытянувшегося лица. Он лишь повертел головой из стороны в сторону, разглядывая жилище, побарабанил кончиками пальцев левой руки по подлокотнику кресла, правой рукой подперев щеку, и с таким же задумчивым видом произнес:
- Молодец, Сурайкина! Сумела из казенной квартиры свить уютное гнездышко!
- Почему казенной? – я даже растерялась от его неожиданных слов. – Государство предоставляет всем сиротам жилье в собственность. Это моя квартира!
- Оу, девочка! Не переоценивай себя! Государство дало бы тебе замечательную халупу где-нибудь на окраине города, а не двухкомнатную квартиру улучшенной планировки в центре.
Скажу честно, я пару раз задумалась над этим фактом. Но так как больше ни с кем из детдома связи не поддерживала, решила, что так и положено, и на этом успокоилась.
- И вы хотите ее у меня забрать? – я вопросительно вздернула брови, разглядывая мужчину.
- Дата и место рождения Ниночки Шмаевской? – неожиданный вопрос застал меня врасплох. Но интернатская выучка не дала расслабиться:
- 19 марта 1993 года, город Клязьма Московской области, - ответила я почти на автомате.
- Как звали ее мать? – он не дал мне очухаться и задал следующий вопрос.
- Шмаевская, в девичестве Иронова Ольга Александровна, 1970 года рождения, - тут я немного замешкалась и уточнила:
- Зачем вам это все? И, главное, зачем это все мне?
- Затем, что послезавтра ты должна будешь заменить ее на встрече с женихом Александром Снегом. Слышала о таком?
- Н-нет! – покачала головой. – В тех файлах про него ничего не было!