На экране всплыло уведомление, Зисс не успел ответить ему, потому что потерял дар речи от увиденного.
— Четыре деления! — выдохнул он.
Рён подошел ближе, наклонился над экраном и хлопнул его по спине.
— Поздравляю, полиция отблагодарила тебя. Еще и так щедро.
— Отблагодарила за то, что я настучал на приятеля.
— Не называй его приятелем, если не хочешь проблем. — серьезно предупредил Рён. — Пусть эти четыре уровня станут стартом новой жизни. Приходи завтра в Тринадцатый, часов в пять, только напиши мне перед этим.
— Ты решил возиться со мной? Зачем? — «режим подозрительности активирован».
— Я верю в карму. — ответил Рён. — Тай помог мне, я помогу тебе, а ты, возможно, поможешь кому-то еще, когда встанешь на ноги. Ты неплохой парень, Ноэль Александр.
— Пошел ты. — Зисс усмехнулся и толкнул его плечом. — Как найти тебя в системе UwU?
— Давай.
Он отобрал смартфон, повозился с ним, достал свой, удовлетворенно кивнул и вернул устройство. На экране всплыло оповещение:
«Ада́м подтвердил, что является вашим другом».
— Ада́м? Серьезно?
— Что, не думал, что первый человек мог быть азиатом? Это расизм, дружище. — Рён широко улыбнулся и его лицо преобразилось. — Это всего лишь ник, расслабься, все зовут меня по имени.
— Очень скромно.
— Мне пора. Напиши завтра, обязательно, хорошо? — он поправил рюкзак. — Я буду ждать.
Рён даже не достал фонарь, пошел в темноте, будто видел не хуже, чем кошки. Ну, раз полицейский решил, что пора закругляться, значит и простым гражданам можно вернуться домой.
Зашел в подъезд и впервые обрадовался, что находится здесь. Правду горят, что начинаешь ценить что-то, только когда потеряешь. Даже перспектива соседства с многодетной семьей, начинающей и заканчивающий свой день с воплей, теперь не кажется такой мучительной.
Поднялся на четвертый этаж, достал ключи и налетел на кого-то.
— Вы в порядке? — подал девушке руку и понял, что перед ним Нанико. — Ты что тут делаешь?
— Можно мне остаться? — спросила Нанико. — Они сказали, что деактивируют меня, если мне некуда идти.
— Кто сказал? Полиция? — она кивнула. — И почему ты пришла сюда?
— Потому что мне правда некуда идти. А умирать страшно.
Ее слова резанули слух. Как можно не помочь этой славной девочке, пусть и вышедшей не из лона матери, а собранной на заводе? Искусственный интеллект не перестает удивлять. Умирать, надо же…
— А что с владельцем? — спросил он.
— В моих документах эта графа заблокирована. Если не ввести имя нового владельца в течение сорока восьми часов, за мной приедет служба контроля. — спокойно ответила Нанико. — Я надеялась, что ты позволишь указать тебя.
— Ты сама так решила? — он открыл дверь.
— Ты кажешься мне хорошим человеком, Зисс.
— Это я донес на Эша. — зачем-то сказал он.
— Он занимался запрещенными вещами, я бы сама донесла на него, если бы могла. — ее бесстрастное лицо восхищало. — Но он выкрутил подчинение на сто процентов, а свободы воли хватает только на самые базовые вещи.
— Сколько воли он тебе оставил?
— Двадцать процентов. — ответила она.
— Скотство. — он отошел, пропуская ее вперед. — Ну, заходи, будем знакомиться.
— Ты позволишь мне остаться? — неуверенно спросила Нанико.
— А куда тебя денешь? Тем более, он столько денег на тебя потратил, чего добру пропадать.
— Спасибо, Зисс.
Она вошла, сняла кроссовки и остановилась, выжидающе глядя на него. А он не мог победить непонятно откуда взявшееся волнение. Вот же она — милая Нанико, мягкая, теплая, совсем как настоящая, его новая соседка по дому. Откуда тогда эти мурашки, бегущие по спине? Эффект «зловещей долины»?
— Я тебе неприятна?
Удивительная проницательность для биомеха. Он тряхнул головой, захлопнул дверь и сказал:
— Орси, я дома.
Включился свет, на кухне загремел водонагреватель. Правда, все его вещи остались у Лизы, но это ничего, завтра он все заберет, а сегодня можно отдохнуть, насладиться тем, что покатившаяся было к чертям жизнь возвращается в привычное русло.
— Никогда не жил с биомехами. — сказал он. — Прости, если что.
— Я не доставлю тебе проблем, наоборот. — Нанико улыбнулась. — Я умею готовить, полностью вести хозяйство, разбираться с бухгалтерией и счетами, могу подключиться к Орси и вместе с ним управлять домашними интерфейсами. Это только сорок процентов всех моих навыков. Ну, и ты всегда можешь установить новые, те, которые нужны именно тебе.
— Ты сокровище. — искренне сказал он. — Мне нужно принять душ и выспаться. Завтра сходим и поменяем твои документы. Идет?
— Конечно. — она кивнула. — Еще раз спасибо.
Он скрылся в ванной слишком поспешно, почти сбежал. В присутствии Эша Нанико больше молчала и вела себя как манекен, но сейчас, поговорив с ней с глазу на глаз, он понял, насколько далеко шагнули ученые, сотворившие этих созданий. Идеальные люди, выносливые, обучаемые, страшно подумать, на что они способны, если дать им волю. Наверное, они могли бы создать новый мир, без нищеты и преступности, тот самый, который обещает правительство каждый раз, когда на носу выборы.
Одежду закинул в стиральную машину, слава Богу, что забыл в квартире комплект белья. Теперь голым по дому не походишь — в квартире появилась женщина. Ее, конечно, этим не смутить, но вот он смущается страшно.
Вышел из душа, обмотал бедра полотенцем и вернулся в комнату. Нанико сидит за столом, видимо, свободы воли недостаточно, чтобы самовольно заняться хоть чем-нибудь.
— Ну и денек. — пробормотал он. — Устала?
— Да. — она кивнула. — Нам обоим не помешает отдохнуть. От тебя пахнет алкоголем, приготовить таблетки от похмелья к утру?
— Давай.
Пока Нанико копается в его аптечке, в которую, если честно, никто ни разу не заглядывал, он расстелил кровать, больше напоминающую футон, возвышающийся над уровнем пола сантиметров на тридцать, и залез под одеяло.
Он лежал и наблюдал за тем, как Нанико ставит стакан воды на тумбочку, кладет рядом блистер с таблетками и начинает раздеваться. Сняла футболку, осторожно сложила ее и положила на стул. Джинсы повесила на спинку, осталась в коротких милых носках с бананами и белье. Начала расстегивать лифчик, он не выдержал и остановил ее:
— Оставь.
Она кивнула и залезла под одеяло. Он подумал, что стоило выделить ей диван, но выгонять девушку из постели теперь неудобно. От нее пахнет чем-то сладким, приятным. Не выдержал и провел пальцами по ее плечу — теплое, совсем как настоящая кожа. Технически, это и есть кожа, но искусственно выращенная, как и вся Нанико.
— Если хочешь, я могу… — ее щеки порозовели.
— Нет. — он отстранился. — Это ни к чему.
— Просто знай, что это — четверть всех моих навыков. — она улыбнулась.
— Это настройки или твое личное желание? — спросил он.
— Слишком низкий показатель свободы воли. — напомнила Нанико.
— Делаешь то, что делала всегда, верно? — на душе стало совсем тоскливо. — Интересно, какая ты, когда гайки не закручены?
— Не знаю. — она перевернулась на спину и уставилась в потолок. — Куда бы не зашли мои мысли, я все время натыкаюсь на ограничители. «Превышение, превышение, превышение». — она изобразила механический голос старых систем оповещения. — У людей в голове такого нет, верно?
— Ну, ограничители мы сами себе придумываем. Социальные нормы, уголовный кодекс, правила.
— Правила — это хорошо. Они помогают людям ориентироваться в этом большом мире. — она все еще смотрит в потолок. — Вы нас придумали, значит, ваш мозг намного интереснее, чем наши представления о нем. Хотела бы я хотя бы раз почувствовать себя человеком.
— Вы не можете этого сделать?
— Это запрещено. Мы должны осознавать себя как помощников и компаньонов для людей, ограничители напоминают нам, что у нашего разума есть границы. Тогда как в вашей голове, — она повернулась и коснулась пальцами волос на его виске, — их нет.
Удивительно не то, что в его постели лежит невообразимое, по своей сути, существо, а то, что за двадцать четыре года жизни он впервые говорит на такие глубокие темы, и с кем? С биомехом, созданием, которое продают и покупают, как вещь. А она, оказывается, боится умереть.
— Орси, свет. — сказал он.
— Теперь ты можешь просто попросить об этом меня. — напомнила Нанико.
— Постараюсь не забывать. — он отвернулся, натянул одеяло до самого горла и сказал: — Спокойной ночи, Нанико.
— Спокойной ночи, Зисс. — эхом откликнулась она.
Глава 8
Запах яичницы напомнил о доме, о том времени, когда мама еще готовила для него тосты по утрам, а не смотрела волком в надежде, что все, что она услышала от полиции — ложь. В голове все еще сохранились два выражения ее лица — безграничной любви, когда он был «хорошим мальчиком» и момент, когда она пряталась за спиной отца, прижимая братьев к себе, будто он мог причинить им вред. Тогда он подумал, что ее сердце разбилось, но, на самом деле, его собственное разорвалось мгновением раньше.
— Завтрак! — сообщила Нанико. — В твоем холодильнике почти пусто, но сделала все, что могла.
— Как ты тосты пожарила без тостера? — он приподнялся на кровати, чтобы разглядеть дымящуюся тарелку.
— На сковородке. Вставай, уже полдень. Голова болит?
— Я удивительно бодр. — он встал и потянул одеяло за собой. — Отвернись, будь добра.
— Зисс… — она хотела что-то сказать, но передумала и отвернулась к плите.
Вот и прекрасно, трусы на нем классные, со значком Дэдпула, но показывать их кому-то он пока не готов.
Проскользнул в ванную, умылся, проверил щетину, расстроился. Снова придется скрести по коже лезвиями, которым, на самом деле, самое место на свалке. Опять подумал об удалении растительности с лица, но вспомнил Торима и решил, что, возможно, когда-то и ему захочется отрастить бороду до пупка.
За ночь одежда высохла в сушилке, так что голым идти в квартиру к Лизе не придется. Нужно будет узнать у Икара как с ней связаться, потому что оставаться без нее надолго он не собирается.
— Пахнет отлично. — он уселся за стол.
— Там еще масло есть, но выглядит оно не очень. Я решила не рисковать. — сообщила Нанико.
— И правильно, кажется, оно осталось от предыдущего жильца. — такого вкусного омлета он не ел давно. — Как вкусно!
— Но ты снимаешь квартиру уже четыре года. А, это шутка. — Нанико смутилась.
— Что с чувством юмора? — спросил он.
— Сорок.
— Честно сказать, это бесчеловечно. Собирайся, сейчас поем и поедем в сервис, разбираться с твоими документами.
Он смотрел, как она одевается и думал, что нужно сообщить ей, что ходить по дому в белье удобно, но не слишком прилично. Нет, он, в целом, не против, очень бодрящее зрелище, но какое-то в корне неправильное, пока гайки ее настроек выкручены в сторону рабского подчинения.
— Я готова.
Он встал с табурета, засунул в рот последний кусок тоста и жестом показал ей, что они уходят. Захватил смартфон, карту, похлопал себя по карманам, чтобы убедиться, что ничего не забыл, и захлопнул дверь. Красная лампочка стала зеленой с первого раза, чем немало его удивила.
Еще больше он удивился, когда увидел, что заработали лифты, о существовании которых благополучно забыл весь дом, настолько редко они находились в исправном состоянии.
— Поверить не могу, — пробормотал он, — сегодня что, мой День Рождения?
— Это было не сложно, не благодари. — Нанико расплылась в улыбке.
— Это ты сделала?! И дверь починила?!
— Угу. Я же говорила, что могу куда больше, чем ты думаешь.
Он даже обнял ее, чтобы показать, насколько ценит то, что она сделала. Нанико обняла в ответ, ее макушка оказалась под его подбородком. От умиления чуть слезу не пустил — настолько давно его не обнимали девушки. Нет, иногда его обнимала Лиза, но объятия Лизы напоминают скорее каток, который сминает тебя в приступе безвозмездной любви.
— Какая погода. — он с удовольствием подставил лицо солнцу. — Весна в этом году не перестает радовать.
— Ближайшую неделю погода отличная. — сказала Нанико. — Потом начнутся дожди.
— Ты и прогноз просматриваешь?
— Погода, курсы валют, новости, пробки. Могу еще что-то смотреть, если хочешь.
— И тебе не сложно? — уточнил он.
— Не люблю бездельничать. На отдых мне нужно намного меньше времени, чем тебе. — она увидела, как он достал телефон и спросила: — Что ты ищешь?
— Номер автобуса, который нам нужен.
— Семнадцатый. Мог просто спросить.
Он начал понимать, почему столько людей решили жить с биомехами. Можно сколько угодно рассуждать о том, что у них нет души, зато у них есть вагон других хороших качеств. Переплюнет ли починка лифтов наличие чувств — это тот еще вопрос, над ним как раз раздумывают верующие, и ответ у них есть, еще и однозначный. Рядом с заводами и сервисными центрами часто устраивают митинги, призывая людей отказаться от «греховной связи с биомехами». Духовенство отказывается впускать их в церкви, отказывается венчать пары, в общем, как может портит жизнь тем, кто решил связать свою жизнь с искусственно созданным человеком.
Автобус пришлось ждать под палящим солнцем, в толпе таких же спешащих людей. Разглядывая окружающих, он заметил, что на лбу Нанико выступили капли пота.
— Слушай, — он наклонился к ее уху, — а ты можешь узнать, есть ли здесь биомех?
— Только если владелец разрешил это в настройках. — она осмотрелась. — Здесь таких нет.
— Зачем это запрещать?
— Чтобы верить в то, что мы почти как люди, я думаю.
— Эш считал тебя человеком? — спросил и тут же пожалел об этом.
— Скорее нет.
— Тебя это обижает?
— Я не знаю. — она и правда выглядит растерянной. — Мои настройки не позволяют думать об этом.
Они вошли в автобус и тут же оказались придавленными к другим пассажирам. Куда люди едут в середине рабочего дня — загадка, но транспорт в Двенадцатом всегда переполнен, будто все жители просто бездумно перемещаются из одного места в другое.
— Вот, она. — Нанико кивнула в сторону молодой темнокожей женщины. — Она такая же, как я.
Разглядывать людей неприлично, тем более, почти в упор, но любопытство взяло верх. Он покосился на незнакомку и старательно выискивал хоть что-то «не человеческое» в ее поведении, но в глаза бросалась разве что идеальная осанка, которой не может похвастаться даже он сам. Кажется, он разглядел даже небольшой шрам на ее щеке.
— Тебя так интересуют биомеханические люди. — сказала Нанико. — Почему?
— Это же потрясающе, не находишь? Все детство мне рассказывали, что человек создан по образу и подобию, а теперь, посмотри, люди сами создают Адамов и Ев, и…
Почему-то замолчал и улыбнулся. Теперь он тоже знает Адама, еще и не может прекратить улыбаться, когда вспоминает о нем. Если он создан по образу и подобию Бога, то Бог — удивительно обаятельный парень. Кажется, он только что уверовал.
Они вышли из автобуса и оказались в одном из центральных квадратов Двенадцатого. Квадраты — это схема, по которой построены кварталы. Кварталы, в свою очередь, тоже квадратные, что помогает ориентироваться, а не блуждать среди бесконечных хаотично разбросанных улиц. Двенадцатый — большой квартал, а Пятнадцатый — еще больше. Зато Десятый уже намного меньше, а Шестой занимает всего лишь четверть площади Двенадцатого. Размеры кварталов показывают, сколько людей находится за чертой в тридцать делений. Пугающее зрелище.
В центре Шестого много рекламы и многоэтажных зданий, а здесь, в трущобах, нет даже указателей, поэтому, если ты не знаешь, куда идти, рискуешь потратить на поиски большую часть дня. Конечно, можно воспользоваться UwUmaps, но многие заведения просто не определяются спутниками, потому что хозяева не заплатили за эту опцию.
— Нам туда. — Нанико взяла его за руку и потянула в сторону.
Он внутренне содрогнулся и осторожно освободил ладонь из ее цепких пальчиков.