— Я не ждал гостей.
— Ты не будешь против этих гостей, — Тормунд толкал его по направлению к дому. — А если воспротивишься, то точно в твоей дурной бошке большая лужа.
— Лучше скажи, что с Рогоногими и Лисами.
— Да чтоб их снег побрал! — прогромыхал Великанья Смерть. — Совет на празднике собрались устроить. Но об этом завтра думать будем.
Джон хотел было возразить, но они уже оказались у его дома. Три цепочки следов вели к пологу, скрывающему вход. Три лошади были привязаны к деревьям, растущим у самой кромки леса.
Джон недоуменно посмотрел на Тормунда, ожидая ответов, но тот только снова пихнул его в спину.
Трое гостей, и Джон замер, глядя только на одну из них, будто больше в комнате никого не существовало. Она оказалась такой же красивой, как и в его памяти.
Двоих мужчин, сидящих за столом, Джон не знал. На их груди нарисованы гербы Мандерли и Гленморов, и он подумает об этом позже. Незнакомцы дружно вскочили на ноги, но мечи, лежащие на столе в ножнах, остались на месте.
Призрак лежал у ног королевы Севера, положив голову на лапы, и немигающе глядел на хозяина, будто бы даже с укором «я знал, а ты нет». Санса Старк чинно поднялась со стула, сжимая края своего чёрного, мехового плаща в кулаках, и гордо вскинув подбородок.
========== Часть 3 ==========
Когда-то Санса Старк проделала длинный путь от Винтерфелла до Стены, сквозь сугробы, колкие ветры и ледяные реки. Она предстала перед Джоном Сноу в Чёрном замке с замёрзшими пальцами и заиндевевшим сердцем, не надеясь, что когда-нибудь сможет вновь согреться. Но она смогла. Джон сделал для этого всё возможное.
«Тот день был самым счастливым в моей жизни».
Теперь она дальше, чем край мира, сидела у очага, и только прикосновения к Призраку, положившему морду на колени, успокаивали руки.
Санса Старк вновь прошла сквозь зиму для того, чтобы отыскать Джона Сноу.
Его белая одежда царапала глаз. Но в остальном Джон казался родным и привычным, и словно… Исцелился. Она узнавала его, почти прежнего, плечи которого ещё не придавило бремя вины; того, кто делил с ней Винтерфелл как король Севера, сильного, спокойного и решительного. Санса даже не пыталась сделать вид, что не рассматривает его лицо, не пыталась отвести взгляд, встречаясь с его карими глазами. Джон отвечал тем же, и её щеки пылали. Его волосы привычно собраны шнурком на затылке, борода аккуратно пострижена, и его объятья по-прежнему заставляли её сердце биться быстрее.
Тормунд увёл Джастина Гленмора и Ольвина Мандерли. Это не те люди, которые обычно сопровождали королеву Севера, но Санса выбрала мужчин, уже бывавших за Стеной. И тех, кто не привлечёт лишнего внимания.
— Кто остался за тебя в Винтерфелле? — спросил Джон. Он сидел рядом, помешивая в котле над очагом мясную похлёбку. На весь шатёр разносился аромат наваристого бульона, Санса не ела с утра и боялась, что её живот беззастенчиво запоёт песнь голодной лисицы.
— Виман Мандерли. Он мой десница.
Джон неопределённо качнул головой.
— Не самый плохой выбор. Но Мандерли всегда будет следовать за своими амбициями, ты же понимаешь.
— Да, он себе на уме, способен продать солёную воду морякам и, несомненно, всегда ищет выгоду. Именно поэтому я решила держать его ближе, — она вздохнула. Когда-то она думала то же самое про Мизинца, но надеялась в этот раз не ошибаться. — Вообще-то, официально я уехала в Белую Гавань принимать флот. И это почти правда, будем считать, пришлось сделать большой крюк.
Он коснулся кончика её косы, выкрашенной в тёмный цвет.
— Ты снова Алейна Стоун?
— Ради осторожности. Нелегко тебя найти, не хочу это испортить.
— В том и был смысл, — глухо сказал он.
Санса опустила голову и едва сдержала тяжёлый вздох. Джон рад встрече, она поняла это сразу же, чувствовала в том, как крепко он прижимал к себе. Но она — часть прошлого, которое он пытался оставить позади.
Призрак покинул её, свернулся калачиком между ней и Джоном — большое белое пятно в полумраке шатра. Теперь, не перебирая его шерсть между пальцами, без ощущения тяжести на коленях, она вдруг ощутила странную беззащитность и пустоту. Но Джон разрушил это в одно мгновение, коснувшись её, поправив плащ дозорного на её плечах.
Джон налил похлёбку в чашу и передал Сансе. Первая же ложка убедила её оголодавшее нутро, что ничего лучше она не пробовала никогда в жизни. У ног стояла бутыль с напитком, на вкус похожим на брусничное вино, но чуть вяжущим язык. Она не налегала на него, боясь захмелеть.
— Как дела на Севере? — спросил Джон, когда они оба закончили как минимум с половиной ужина.
— Всё хорошо. И ты бы знал, если бы получал мои письма.
— Я не был на Стене больше года, — Джон поставил на пол чашку, Призрак лениво скосил красные глаза в её сторону.
«Ты не отвечал, даже когда был там». Изменится ли его отношение, когда первая радость от встречи схлынет? Сможет ли Джон вообще когда-то простить то, что она сделала?
— И если всё хорошо… — Джон серьёзно на неё посмотрел, настороженный, будто ждущий подвоха. — То почему ты здесь? Ты оставила Винтерфелл и поехала по зиме так далеко. Что за срочность, Санса?
«Он думает, что от него снова что-то потребуют, что его снова попросят стать королём, или уйти на войну, или спасти мир». Что же, частично это и её заслуга. Она не знала, сможет ли Джон когда-нибудь относиться к ней, как прежде, но была уверена, что сама себя будет винить до самой могилы.
Она отставила в сторону чашу и поднялась со стула. На столе лежал кожаный кошель, и Санса, порывшись, извлекла оттуда одно письмо. Чуть помедлив, решила оставить другие послания, их скопился десяток, и каждое она могла бы процитировать. Она ещё сомневалась, как поступить, решиться ли отдать все эти свёртки. Стоит ли вообще это делать.
Он молча наблюдал, как она вернулась и вновь присела рядом. Письмо, которое она протянула, скреплял сургуч Старков. Королевское помилование, и судя по взгляду, Джон понял это сразу.
— Можешь больше ничего не говорить, — сказал он, но всё же принял свёрток из её рук. — Я говорил, что не вернусь в Винтерфелл, и с тех пор ничего не изменилось.
Это не было пустыми словами, он не изменит решения, это читалось в его упрямом взгляде, в его твёрдых интонациях. Санса улыбнулась, сама того не желая. Боги, она не подозревала, насколько сильно скучала по нему.
— Знаю, — она чуть наклонилась вперёд и коснулась его предплечья. — Но и ты должен знать. Я не была уверена, что застану тебя на этом же месте весной, потому приехала сейчас. На случай, если ты передумаешь: у тебя теперь есть доказательство, что ты можешь вернуться домой в любой момент.
— Наследник Таргариенов, Севера, клятвопреступник и королевоубийца значительно усложнит тебе жизнь, — его голос так и сочился мрачным весельем.
— Это волнует меня в последнюю очередь. Винтерфелл твой дом, и так будет всегда.
— А Бран?..
Санса выпрямилась и развела руками.
— Не против. А даже если бы был против, то я бы всё равно это сделала. Но если тебя беспокоит, за мной официальное право давать помилование на своих землях, одобренное Хранителем пяти королевств.
— Железные Острова отделились от королевства, — без тени удивления сказал Джон, словно этакий очевидный факт. Санса кивнула.
— Да, и у нас с Ярой альянс. Железнорождённые отказались от старого пути, хотят возделывать землю. Простор не принял их, но я отдала Яре земли близ Кархолда. У Севера было мало людей и много земли, это до сих пор наша проблема.
Некоторые железнорождённые не поддерживали политику Яры и продолжали заниматься грабежами Западных земель и Простора, но она предпочла об этом промолчать. Она всё сделала правильно. Север защищён от набегов.
Джон молчал и будто вступил в неравный бой со своим любопытством. Он не хотел знать, что происходит по ту сторону Стены, но одновременно — это было его желанием. Наконец, он спросил:
— Что с Простором и Дорном?
— Дорн на грани отсоединения, я думаю, — Санса почесала переносицу. — Но пока их держит союз с Западными землями и младшей ветвью Ланнистеров из Ланниспорта, я не знаю, чем они купили друг друга, но один из младших наследников Дорна обещан троюродной племяннице Тириона. В Просторе мать Сэма стала регентом при его сыне.
Джон тепло улыбнулся.
— Надеюсь, Сэм всё же не назвал сына Джоном.
Санса состроила скорбное выражение лица, и он, всё поняв, возвёл глаза к потолку. Конечно же, Сэм и Лили в порыве сентиментальности назвали ребёнка в честь лучшего друга, по-другому и быть не могло.
Джон задумчиво смотрел на свиток с помилованием, и на какое-то жуткое мгновение Сансе казалось, он бросит бумагу в очаг, окончательно показывая свои намерения. И… Нет. Он положил свёрток рядом с собой. Не развернул, но и не уничтожил, это давало хлипкую, не прочнее тонкой ниточки, надежду.
Он выпил и передал бутыль Сансе.
— Как долго ты можешь здесь пробыть?
— День, может два, — она сделала глоток напитка.
— Завтра будет праздник середины зимы. Не пожалеешь, если останешься.
Он говорил искренне, и это разлило по телу больше тепла, чем только что выпитое. То, что она здесь не ради очередного вопроса жизни и смерти, в какой-то мере окончательно смягчило напряжение между ними.
Джон забрал у Сансы чашу с недоеденным ужином и вывалил остатки их еды в таз, стоящий у входа в шатёр. Призрак настороженно дёрнул обгрызанным ухом, будто принял к сведению, но не сдвинулся с места, зевнув.
Она назвала бы жилище Джона уютным, но с некоторым удовлетворением отметила, что здесь явно не хватало женской руки. Санса помогла Джону прибраться, прошлась веником по полу, набрала в таз воду из бочки, чтобы вымыть посуду.
— Ты заночуешь здесь, я пойду к Тормунду, — говорил он на ходу, доставая из сундука чистую рубашку и покрывала. — Ночами холодно, укройся несколькими шкурами.
Санса остановилась, держа в руках котёл, снятый с очага. «Я хочу, чтобы ты остался». Она так хотела, чтобы он остался с ней на ночь, они бы смогли проговорить до рассвета, и наверняка этого оказалось бы недостаточно. Но не посмела произнести этого вслух.
Винтерфелл был их общим домом, и это надёжная крепость, в которой она стала королевой. Но только сейчас Санса полностью осознала, что с её грудины будто сняли стальные прутья, ей так легко, и она по-настоящему ощущает себя в безопасности. Потому что рядом Джон.
========== Часть 4 ==========
Ранним утром Джон передал Мандерли и Гленмору шубу из шкур, сапоги и штаны, которые могли бы подойти по размеру Сансе. Если уж она задержится, то другим кланам вовсе не обязательно знать, что на пиру присутствует сама королева Севера.
У Мандерли Джон выяснил, что её светлость искала своего кузена на протяжении нескольких месяцев, и множество следопытов возвращались ни с чем. Но королева оставалась непреклонна (и уж Джон знал, насколько Санса бывает упорной — повод раздражаться и восхищаться одновременно). Санса обратилась за помощью к древовидцу, и не к Брану — к Хоуленду Риду. Будто не хотела выдавать Хранителю Государства местонахождение законного наследника престола, хотя если бы Бран задался этим вопросом — уж всё равно узнал бы правду.
«Если бы Бран захотел, то и помилование прислал мне лично в руки со своими гонцами». Но он не прислал. Санса проделала долгий и опасный путь, рискуя собой, и даже если бы его злость ещё не остыла, то его сердце бы дрогнуло. Он с некоторой долей раздражения ещё находил осадок обиды, но думал, что сможет его стряхнуть в конечном итоге.
В том, что произошло между ним и Дени, некого винить, кроме себя. А простить себя — задача куда сложнее.
Гости из-за Стены принесли с собой вести и новые поводы для беспокойства. Санса явно всё ещё подозрительно относилась ко всему, что исходило от Королевской гавани. Что ж, насколько крепкие политические связи налажены между Севером и Югом? Можно ли рассчитывать на помощь в случае суровой зимы? И как это могло отразиться на Дозоре? Насколько Север будет… Нет. Он не должен об этом раздумывать. Он выбрал свой путь. Он разведчик Ночного Дозора, он больше не Лорд-командующий даже, и его не касались взаимоотношения королей и королев.
За пазухой Джона лежали три письма от Арьи, которыми Санса с ним поделилась. Последнее было из места, прозванное Арьей «Забхад».
Как и он сам, сестра оказалась скупа на рассказы, в коротких, сухих строчках лишь сообщала, что всё хорошо, и она видела множество удивительных штук: магию, пирамиды, слонов и мантикор. Наверное, если бы Арья писала пространные письма, как будто взахлёб рассказывала обо всём лично, то мигом сдалась перед воспоминаниями о доме и повернула корабль назад.
От строк, написанных мелким почерком, тоска по Арье болезненными, жесткими крючками впивалась в Джона, и только мысли о том, что он не один, Санса рядом, смягчали положение.
Джон присел на лавку рядом с шатром Тормунда. Тот орудовал ножом, пытаясь придать какую-то форму деревяшке в руках.
— Нам нужно поговорить с вождями Рогоногих и Лис перед пиром, — сказал Тормунд.
— Конечно. Иначе будет неловко.
— Иначе я им могу вместо мяса снег скормить, — сурово сказал одичалый, вытачивая лезвием очередной срез на бруске. Уже виднелись очертания свистульки. — Хотя… Может, все обойдётся.
— Они идут к людям, которые вели их на войну. Вы вольный народ, и всегда полагались на себя, но усталость от войны не даёт жить по-старому. Теперь долго по привычке от тебя или от меня будут не просить, а требовать совета. Требовать мирного решения.
— Слова, которые вылетают из твоего рта, такие же чёрные, как твой плащик, ворона, — угрюмо ответил он. — Знаю я это все, знаю. Но уж и понадеяться на доброе не дашь. Ты порой хуже старой бабки.
Джон засмеялся.
— Кто-то же должен говорить с тобой честно. Кто, если не я.
— Хар! Да уж, аж страшно представить, что тебя когда-нибудь Королём-за-Стеной кликать начнут.
Джон отрицательно мотнул головой. Только этого ему ещё не хватало, и он искренне надеялся, что тот день никогда не настанет.
— Не начнут. Тебя слушают куда охотнее, Тормунд, а не меня.
Тормунд вздохнул и посмотрел на него, как на несмышлёного детёныша, который раз за разом не может уразуметь простые слова.
— В тебе настоящий Север, вороненок. И в Мансе он был. Только плащ свой белым мехом наружу выверни.
«И от клятв откажись». Всё равно второй раз не произносил, что от них проку. Да только это черта, которую он не собирался вновь пересекать. Нарушенная клятва уже заставила его отказаться от всего, что он хотел и любил, и привела его сюда, в край сугробов до пояса и морозов, от которых стынет дыхание.
Подбежал мальчишка — сын женщины, с которой Тормунд сошёлся вскоре после возвращения за Стену. Шапка набекрень, рукавицы в снегу, выжидательно глядел своими чёрными глазами, как Тормунд заканчивал игрушку. С радостным воплем убежал, едва получил свистульку в руки.
— Ну теперь покоя никому не даст, — с улыбкой вздохнул Тормунд и тут же повернулся к Джону. — Чего расселся? Надо наведаться к Ярлку, он вернулся от Теннов.
«Это то, что я собирался сделать ещё вчера», — едва не сказал Джон, но вспомнил смех Сансы, и её нежные руки, поправляющие его капюшон пред расставанием. Да ему ли жаловаться на несбывшиеся планы?
Солнце светило особенно ярко, до рези в глазах отражаясь в белоснежных искрах снега. Джон щурился, а Тормунду, казалось, вовсе ничего не мешало отмечать как вился столб сизого дыма от жилища вдов — не иначе, в самом разгаре готовка; и что Мосс тащил в телеге бочонки с медовухой; или стайка девушек сворачивала на тропинку к лесу — наверное, собрались к ведунье. Поселение кипело жизнью, шатры увивали украшения из еловых шишек и ярких полосок ткани; люди суетились в предвкушении вечерних посиделок.
Джон услышал знакомый смех и, повернувшись, замер. Фрейя сунула кисть в зубы Призраку, и тот деловито принялся размахивать головой, оставляя по стенам шатра красноватые мазки. Санса и девчонка переглянулись, все ещё смеясь, и ударили друг дружке по ладоням.