Девушка, совсем не долго выдержав на себе мой тяжелый взгляд, виновато опускает глаза. Она выглядит очень подавленной и грустной. Видеть ее такой непривычно, и даже как-то неправильно. Всегда собранная и сдержанная хозяйка, выглядит надломленной и подавленной. От осознания этого факта, что-то внутри меня замирает, в предвкушении бури. Тонкие кисти рук опускаются на колени девушки, теребя кончики шелкового халата, но уже через миг она сжимает их в кулак.
— Прости, — бросает хозяйка, вновь поднимая на меня взгляд, полный решимости и горечи. — Тебе нужно отдыхать. Зайду позже.
Это длиться лишь секунду, но мне хватает мгновения, чтобы успеть заметить целую гамму эмоций, сменяющихся одна другой: грусть, растерянность, ненависть, злость. Стараясь скрыть от меня все это, девушка отворачивается, а затем быстро встает с кровати, и поспешно выходит в коридор, приложив слишком много силы, чтобы закрыть за собой дверь.
Как и обещала хозяйка, каждое последующее утро приносит облегчение. Вот и сегодня, просыпаюсь очень уставшим и слабым, однако жар спадает окончательно, и мне становится намного лучше. Да и Амалия позволила самостоятельно вставать с постели.
Понемногу я возвращаюсь к привычной жизни. С удовольствием принимаю душу, стараюсь побыть под стремительно падающими каплями, как можно дольше. Смыть с себя все, за те дни, когда меня лихорадило. Хозяйка любезно предоставила мне свою спальню в личное пользование, не отправила к себе, не оставила одного.
Все ночи и дни, что я пробыл в бреду, она находилась рядом. Я не был обделен ее заботой и вниманием. Девушка старательно ухаживала за мной, отпаивая лекарствами и микстурами, помогала справиться с жаром, делая компрессы. Это позволило мне увидеть ее другую сторону. Мое отношение к ней поменялось: помимо негодования, раздражения, влечения, частого непонимания, пробудились уважение и благодарность.
Меня по-прежнему терзает незнание, злят халатность службы безопасности и молчание девушки. Однако я прекрасно понимаю — требованиями дело не решить и правды не добиться. Постепенно я успокаиваюсь, решая действовать сдержанней. Выйдя из душа и одевшись, с уже более приподнятым настроением, возвращаюсь в комнату хозяйки, попутно обтираясь полотенцем, и поспеваю к завтраку.
Мне прописана особая диета — каши, бульоны, чай… Ничего тяжелого, но это можно пережить. Погода за окном чудесная, и хозяйка решает поесть на террасе, объясняя это тем, что мне полезен свежий воздух и, конечно же, врачи рекомендуют. Я не спорю. Слуги суетливо накрывают столик на двоих. Звук звякающих тарелок доносится через открытую дверь балкона, пока я привожу себя в порядок, а хозяйка читает газету. Наконец нам сообщают, что все готово, и вместе с девушкой мы идем на свежий воздух.
Вид с террасы ничуть не изменился с тех пор, как я был здесь в последний раз: тот же красивый зеленый парк с аккуратно подстриженными газонами и кустарниками различных форм. Все пестрит цветами, очень гармонично подобранными в цветовой гамме, разносится звонкая трель птиц, — все это осталось прежним. Обвожу взглядом дворик, пока устраиваемся на стулья в тени балкона, и возвращаю свое внимание к девушке напротив. Она накладывает себе омлет, наливает в стакан сок, старательно избегая моего взгляда.
Опускаю глаза в собственную тарелку с манной кашей и, взяв в руку ложку, безо всякого интереса приступаю к предложенной еде, предварительно посмотрев на нее настороженным взглядом. Ведь мне до сих пор так и не сообщили, как именно меня отравили.
Медленно пережевывая пищу, кошусь на хозяйку. Сейчас при свете дня, она выглядит слегка осунувшейся, под глазами залегают темные круги. Девушка задумчиво жует и продолжает внимательно изучать газету, которую ей любезно подали перед завтраком. Сейчас, вот так вот, разглядывая ее, такую уставшую и слегка потрепанную, вновь понимаю, что мое отношение к ней действительно поменялось. Раньше я считал ее взбалмошной, капризной, высокомерной… какой угодно, но после лихорадки, когда, выплывая из туманящего сознания бреда, я находил ее подле себя, заботливую, переживающую и грустную, невольно проникся признательностью.
Однако, с тех пор как я очнулся, и девушка сообщила о причинах внезапного недуга, мы больше не возвращались к этой теме. Она постоянно уводила разговор в другое русло: то говорила, что не стоит волноваться лишний раз, то обещала, что вернемся к этой теме, как только мне станет легче. Теперь же, ей точно не отвертеться от назревшего разговора. Я хорошо себя чувствую и решительно настроен знать, во что она меня втянула, раз уж от этого зависит жизнь.
— Нам нужно поскорее поставить тебя на ноги, — произносит тихо хозяйка, на мгновение отрываясь от своего занятия. — Как только мы позавтракаем, придет Амалия, осмотреть тебя. Ешь.
— А когда мы сможем поговорить? — решаю спросить я, ловя ее усталый взгляд.
Девушка делает глубокий вздох, не разрывая зрительный контакт, и добавляет:
— Мы непременно обо всем поговорим. Нам действительно многое нужно обсудить. Чуть позже, — она делает маленькую заминку и добавляет. — Амалия тоже хочет поприсутствовать. Ей будет, что добавить.
После завтрака меня ожидает осмотр, как и планировалось. Белокурая, и сейчас менее жизнерадостная, чем обычно, девушка является к нам, как раз, когда мы возвращаемся в комнату. Громко постучав в дверь и поприветствовав нас с порога, она в первую очередь окидывает меня оценивающим взглядом. Удовлетворившись внешним состоянием и слегка улыбнувшись, сразу приступает к основной цели визита.
— Еще пару дней, и будешь, как новенький, — сообщает она, после недолгого осмотра и нескольких экспресс-тестов.
Сложив принесенные с собой инструменты, с уже более серьезным видом, девушка обращается к хозяйке, все это время сидящей в кресле в ожидании результатов:
— Где нам будет удобнее говорить?
— Пойдем в мой кабинет, — отвечает ей брюнетка, пожимая плечами, и поясняет. — На всякий случай.
Девушки поднимаются со своих мест и направляются к выходу, я же в растерянности остаюсь сидеть на краю кровати, глядя им вслед. Заметив, что я не иду за ними, они поворачиваются ко мне в недоумении.
— Марк… — произносит хозяйка. — Ты тоже.
Вот это сюрприз. Я посчитал, что они просто при мне не хотят разговаривать, но дело, как оказалось, все же не во мне. Судя по тому, что в спальне они решили не общаться о делах, возможно, опасаются прослушки. Не знаю, что повлияло на хозяйку, заставив ее ввести меня в курс дела: отравление или просьба обсудить произошедшее, но этот ее доверительный жест воодушевляет. Хоть что-то удастся выяснить. Звать дважды ей не приходится.
Выйдя из спальни и пройдя мимо нескольких дверей по направлению к лестнице, хозяйка подходит к одной из них и, достав из кармана ключ, отпирает ее и широко распахнув, пропускает нас внутрь. Помещение, обставленное в классическом стиле, встречает полумраком. Через небольшую щель между запахнутыми массивными портьерами пробиваются лучи утреннего солнца, в свете которых, плавно кружатся пылинки. Пройдя к одному из окон и дернув за длинную кисточку, госпожа по-хозяйски раздвигает шторы и отворяет створки, впуская в кабинет свежий воздух. Судя по всему, тут давненько не убиралась прислуга.
Осмотревшись по сторонам, следую за Амалией к большому столу, стоящему по центру у дальней от входа стены, и присаживаюсь напротив нее, ожидая, когда к нам присоединится юная госпожа. Наконец, когда брюнетка занимает свое место за массивным креслом во главе стола для совещаний, Амалия произносит:
— Перейдем сразу к делу, — и покосившись на меня, добавляет. — Об отравлении.
Мы с хозяйкой согласно киваем, устраиваясь поудобнее и готовясь внимательно слушать новости о последних событиях.
— В ту ночь, когда проявились симптомы твоего недуга, Марк, — произносит она, переводя взгляд с меня на брюнетку. — мы осмотрели кухню и личные покои пострадавших, но зацепку для экспертизы мы обнаружили только в одном из помещений, — в твоей комнате. — Амалия выразительно смотрит на меня, — Ты оставил недопитый кофе на полке камина.
Нахмурившись, согласно киваю, припоминая тот день. Я тогда действительно оставил чашку недопитой.
— Мы взяли его на анализ и нашли в кофе следы яда. Позже мы вернулись, чтобы обыскать еще раз кухню и найти сам напиток. — сообщает Амалия. — Расскажи, что было в тот день…
Я подробно излагаю девушкам, как все активно готовились к приезду госпожи и обед переносился, как решил перекусить, прихватив с собой круассан и налил кофе, который никогда прежде пробовать не доводилось. Редкий, элитный, а тут легкодоступный, руку протяни. Почему бы и нет? Но вернувшись в спальню и сделав глоток, я понял, что пить такое не стану… на любителя. Поставил чашку на полку и успешно забыл.
— Его пила только моя мать, — подает голос хозяйка, глядя на меня и морщась.
Девушки задумчиво переглядываются, видимо делая выводы из всего сказанного. Догадаться нетрудно — жертвой должен был стать не я. Просто отравитель не рассчитывал, что окажусь не в том месте, не в тот час.
— Если бы ты спал в тот вечер в своей комнате, то, вероятно, и тебя бы обнаружили мертвым к утру, — угрюмо сообщает Амалия. — Повезло, что ты был не один. Поясню. Предположим, что ты бы не выпил кофе, утром мертвой нашли бы только госпожу Мадлен, забрали ее на вскрытие, для выяснения причин смерти и… ничего бы не обнаружили — обычная сердечная недостаточность, приступ или инсульт. Яд очень редкий, быстро распадается в организме, спустя время после употребления, не оставляет следов. — девушка делает паузу, переводя взгляд с меня на хозяйку. — Это значит, что все выглядело бы так, будто она умерла из-за проблем со здоровьем, по естественным причинам.
На мгновение в кабинете повисает молчание. Амалия дает нам время обдумать полученную информацию, но в голове сумбур. Двоякое чувство… с одной стороны, приняв и на себя удар, я помог выяснить, что планировалось убийство, а с другой… черт возьми, во что я вляпался? Зачем было травить эту женщину? Из всего сказанного стало ясно, что это была мать хозяйки. Всматриваюсь в лицо брюнетки, пытаясь понять в каких отношениях они находились. Скорбит ли она по погибшей? Сама хозяйка выглядит спокойно и сдержанно, как обычно. Так хорошо скрывает чувства или мать ей безразлична? Кем была та женщина? Я ведь мог умереть… просто так?
— Как бы ужасно это ни звучало, Марк, но именно благодаря такому стечению обстоятельств, мы смогли выявить яд. — девушка сочувственно глядя на меня, продолжает говорить. — Забрали позже и ту банку в которой было кофе, но специалисты, исследовав ее, нашли слишком много отпечатков. И выяснить, кто именно настоящий убийца невозможно.
— Я вообще не думаю, что убийца действовал самостоятельно, — ухмыляясь, добавляет брюнетка. — Это было бы глупо. Такие враги, как у моей матери, сами руки не марают.
— Я тоже так считаю, — согласно кивая, произносит Амалия. — Однако, вполне вероятно, что отпечатки того, кто подкинул отраву вычислить все же получится. Коллеги над этим еще работают.
Пообещав держать нас в курсе расследования и приходить ко мне для осмотров, Амалия вскоре сообщает, что ей пора уходить. Мы с хозяйкой провожаем ее до парадных дверей, перекидываясь незначительными фразами. Девушка убеждает нас, что все непременно выясниться, заверяет, что у них в лабораториях самая современная техника и очень хорошие специалисты занимаются этим вопросом, ну и конечно же, служба безопасности не дремлет. Куда же без них. В общем, дело нашумевшее и никто из-за него не сидит без дела. Как бы только из-за этой суеты убийца с помощниками не залегли на дно, попутно подчищая за собой возможные следы, те, которые хозяйке с Амалией и их людям не удалось заметить сразу. Такого, разумеется, пообещать никто не может.
Стоя на крыльце с госпожой и глядя, как за резными воротами особняка исчезает автомобиль, увозя Амалию, молчим. Подумать каждому из нас теперь действительно, есть над чем. Мне — об осторожности. Я слишком расслабился за незначительными событиями, которые теперь целиком и полностью были связаны с брюнеткой рядом со мной. Моя жизнь текла спокойно и скучно. В ней не хватало приключений? Кажется, отныне их будет с лихвой. А еще, стоит поразмыслить о безопасности. Не моей — госпожи. Ведь, где гарантия, что, убрав мать, они не примутся за дочь? Непременно необходимо с ней это обсудить и постараться убедить, что я могу быть полезен. Бездействие и неведение — хуже всего, оно сковывает руки, делает беззащитным. Того, что произошло, не изменить, но можно предотвратить возможное повторение.
— Пойдем, поговорим наедине, — поворачиваясь ко мне, произносит брюнетка. — Обстоятельства вынуждают меня о многом тебе рассказать.
Согласно киваю и спускаюсь вслед за хозяйкой с крыльца. Мы идем вдоль дома туда, где никто нас не услышит.
Глава 11
Мы неспешно шагаем по одной из боковых тропинок парка между прямоугольными остриженными кустарниками и молчим. Со всех сторон разносится пение птиц и шелест листвы, раскачиваемой дуновением прохладного утреннего ветра. Я с интересом разглядываю свою юную хозяйку, которая сейчас, смотря себе под ноги и, засунув руки в карманы легкого синего платья, о чем-то напряженно размышляет, не обращая внимания ни на что вокруг.
Кажется, сегодня я впервые за все время, не ощущаю никакого напряжения между нами. Передо мной словно другой человек. Нет, она по-прежнему властная и суровая, но появилось и что-то еще, похожее на доверие. Неужели отравление так сильно растопило лед в наших отношениях? Печальный повод.
Молча, не спеша, мы доходим до одного из фонтанчиков в тени деревьев. Журчание воды привлекает внимание девушки, и она наконец поднимает рассеянный взгляд, озираясь по сторонам.
— Пойдем к озеру, — предлагаю я, наблюдая, как брюнетка пытается глазами отыскать место, где можно было бы присесть.
Она переводит на меня удивленный взгляд, задумчиво смотрит с секунду и согласно кивает. Мы сворачиваем на дорожку, ведущей к водоему, где я заранее издалека подмечаю беседку.
У озера немного прохладней. Солнечные лучи, едва пробивающиеся сквозь макушки высоких деревьев, не прогревают землю должным образом.
Они контрастируют с тенями, отброшенными деревьями на водную гладь, переливаются яркими бликами. Мы устраиваемся вблизи берега в одной из увитой лианами альтанке и какое-то время просто сидим, наблюдая за отблесками на ребристой поверхности озера.
— Даже не знаю с чего начать, — наконец тихо произносит девушка, как-то непривычно растерянно.
— Думаю, будет логично рассказать о себе и о том, что происходит. Должен же я знать, кто распоряжается моей жизнью, — подсказываю я, грустно усмехаясь. — И чего ожидать...
Девушка поворачивает голову, отрывая рассеянный взгляд от пейзажа вокруг. Смотрит на меня удивленно и с сомнением.
— Я вообще не думала, что когда-нибудь мы с тобой будем говорить на эту тему, — выдыхает она, и задумавшись ненадолго, мотает головой, словно отгоняя какие-то мысли. — Мы не должны были…
Девушка снова пристально смотрит на меня. Молча жду, боясь спугнуть ее настрой на откровенный разговор. Хотелось бы верить, что вот прямо сейчас мне все же удастся выяснить хоть что-то значительное. Неведение злит и давно сидит занозой глубоко внутри, но остается надежда, что хозяйка ослабит узлы.
— Но ты прав, кое-что тебе стоит знать, — произносит девушка таким тоном, словно убеждает себя в правильности принятого решения. — К тому же, теперь… кому, как ни тебе…
Удивленно вскидываю бровь. Меня напрягает последняя фраза, произнесенная девушкой с горькими нотками в голосе, но решаю не заострять на ней внимание, не понимая всей картины происходящего.
— Я весь внимание, — собранно откликаюсь, немного хмурясь.
Сделав глубокий вздох и подумав мгновение, девушка наконец начинает рассказ.
— Моя мать была главой острова, как ты понимаешь, сместить ее с этого места желающих всегда хватало, несмотря на то, что все здесь она создала сама. С недавних пор мать стала обучать меня управлению, тонкостям ведения дел, нюансам, как свою преемницу, — немного смущенно покосившись на меня, добавляет: — Ты, к слову, был одним из моих заданий.