– Терхил, я не понимаю тебя.
Чьи-то зубы отчетливо скрипнули, но, вновь посмотрев на Джэйлиба, я никаких изменений в парне не нашла.
– Вот именно, – согласно качнула я головой. – Вы меня не понимаете, и я себя не понимаю. Но я хочу понять, должна, а потому прошу у вас времени, дистанции, если хотите. Я хочу разобраться в себе, и для этого мне просто жизненно необходимо отгородиться от вас, от вашего влияния хотя бы на время.
– Дело в студенте инд Дармисте? Ты чувствуешь к нему симпатию? – Выпрямившись, мейстер вернулся к своему рабочему столу.
По интонациям нельзя было расшифровать его эмоции, но я не желала обидеть мужчину. Я сказала правду, открыла то, что ощущаю сейчас, – потребность в дистанции. В дистанции не только от мейстера Карстара, но и от Калеста.
– Я не знаю, что я к нему чувствую, – нашла я в себе силы ответить честно и повторила: – Мне необходимо время. Дайте мне его. Пожалуйста.
– До дня «Угасания и рождения солнца». Дольше обещать не могу.
Не такого ответа я ожидала. Надеялась на понимание, ведь во всем остальном мужчина был чуток и терпелив ко мне, к моим проблемам и желаниям. Легкое разочарование неприятно кольнуло сердце.
– Спасибо и на этом, – кивнула я, прогоняя возникшее недовольство. – С вашего разрешения, мы пойдем.
Когда мы уходили, дракон так и не обернулся. Продолжал стоять лицом к своему рабочему столу, только пальцы на руках, скрещенных за спиной, сжимались в кулаки.
Что же. Этой беседой осталась недовольна не я одна.
Я была благодарна Джэйлибу за то, что он присутствовал при этом по-настоящему трудном разговоре. Но еще больше я была благодарна за его молчание. Он не вмешался в нашу беседу даже тогда, когда мейстер обвинил его фактически в подстрекательстве. Я бы такое навряд ли спустила.
Когда мы покинули учебный корпус, я сама взяла парня за руку.
– Спасибо, – поблагодарила я от души, не зная, чем еще выразить свою признательность.
В ответ Джэй крепче сжал мои пальцы, слабо улыбнувшись.
– Ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку, Лисс. И я не шутил насчет занятий. Уверен, я смогу помочь тебе совладать с даром.
– Спасибо, – выдохнула я повторно, снимая с себя еще один груз.
Хотя нет, не снимая, но разделяя его на двоих, отчего он стал заметно легче.
В женское общежитие я вошла в приподнятом настроении. Даже умудрилась посмеяться, когда Джэйлиб рассказал историю о том, как Багира собиралась на свой первый бал во дворце. Подготовку она начала за трое суток до торжества и за это время перемерила сотни платьев, чтобы все их отвергнуть.
В ночь перед балом девушка настолько нервничала, что не смогла сомкнуть глаз и в итоге заснула лишь под утро, чтобы проспать целые сутки. Свой первый бал она пропустила.
– Представляю, как стервозина расстроилась. Мне ее даже жалко, – улыбнулась я, заворачивая в общую гостиную, где уже вовсю отмечали день рождения Айраты.
Но жалеть, как оказалось, нужно было меня.
Калест и Багира стояли у окна и без стеснения у всех на виду целовались.
О, я могла бы точно сказать, что чувствовала в этот момент!
Злость. Она окутала шею удушающей шалью, оцарапала колкой тканью. Ненависть. Она сжала все внутренности, стиснула кости до хруста, не давая сделать вдох. Ярость. Она опаляла кончики пальцев, горела, сжигая сердце дотла. И боль, что впивалась под кожей тысячами игл.
Замерев, застыв там, где споткнулась, я прекрасно слышала, как тихо выругался Джэйлиб. Я бы сказала и громче, и гораздо красочнее, но воспитание не позволяло. А быть может, не позволяло уязвленное самолюбие, которое не хотело себя обнаружить.
– Я сейчас вернусь, – смутилась я, отворачиваясь от неприятной картины. – Мне нужно забрать подарок для Айраты.
– Ты в порядке? – задержал меня Джэй, придержав за локоть.
– Да, все хорошо, – выдавила я из себя улыбку, сражаясь со штормом внутри себя.
– Я сейчас.
Я держала себя. Держала и мысли, и чувства, и магию, но стоило только попасть в нашу с Айратой комнату, как все оковы спали. Магия – и стихийная, и ведьмовская – вырвалась наружу, снося все на своем пути. Хищные лианы выстрелили во все стороны, с грохотом разбивая окно. Копер, никак не ожидающий подобного, юркнул под кровать.
Я и сама не ожидала таких масштабов, но радовало хотя бы то, что магический выброс произошел не в общей гостиной. Я бы не хотела никому навредить. Не хотела испортить праздник, а потому держала себя до последнего.
– Мели... – открылась дверь за моей спиной без какого-либо стука.
На пороге комнаты обнаружился Джэйлиб собственной персоной, и на его лице я могла запросто много чего прочесть. Парень явно находился в изумлении и даже был шокирован тем, во что превратилась комната.
Правда, лучше бы он не входил. Тогда бы я просто произнесла заклинание.
Шагнув ко мне, третьекурсник захлопнул створку и пристально оглядел дело рук моих.
– Ну. Стена на месте, а это уже огромный плюс, – усмехнулся он, но совсем невесело. – Так. Давай находи центральные потоки и тяни их на себя.
– Есть способ гораздо легче привести комнату в норму. Только тебе нужно выйти.
– Легче? И чему ты научишься с этим легче? Нет, Лисс, давай по старинке. Я тебя подстрахую.
Искать свои потоки гораздо проще, чем чужие. Через несколько минут я уже уверенно держала центральные нити, понемногу притягивая их к себе. Вместе с потоками двигались и лианы, постепенно возвращаясь в обратную форму. Магия, как и вода, имела память, так что вскоре последняя яркая вспышка погасла в моих руках.
Несмело выглянув из-под кровати, Копер осмотрелся и только потом выбрался целиком. То, как он цокал языком, прямо говорило о его недовольстве моей персоной. А все потому, что своего фамильяра я предпочитала оставлять в комнате, чтобы лишний раз не подвергать опасности.
Животные, насекомые, птицы и прочая живность имелись у каждого студента, и не все из них были безобидными. Например, у Калеста имелась хищная сова, уже несколько раз покушавшаяся на моего Копера в начале года.
– Отлично, – похвалил меня третьекурсник. – Далеко не все потеряно, но главное впереди. Есть мысль, как починить окно?
– Бытовым заклинанием?
У меня получилось не с первой попытки, но страшные трещины все равно затянулись, стоило вставить стекляшки обратно. Другие мелочи поправить оказалось легче.
– Молодец. Видишь, все не так страшно. Не нужно ждать, что все изменится в один миг, но, приложив усилия, постепенно можно достичь своих целей, – погладил он любопытного Копера, забравшегося на изножье кровати. – Так что дарить будешь?
Я не смотрела ни на Калеста, ни на Багиру, когда мы вернулись обратно в общую гостиную. Подарив Айрате презент, которому она несказанно обрадовалась, я предпочла весь вечер держаться рядом с подругой, Айзеком и Джэйлибом.
Даже удалось немного повеселиться – мы играли в «ответь или сделай», пили шоколадный ликер с банановым муссом и отваром из мяты и обсуждали предстоящий праздник. Ну, точнее, это девчонки безостановочно галдели, а я все больше слушала, черпая новые знания. Если верить их словам, вечер «Угасания и рождения солнца» должен быть просто волшебным.
– Айрата, а пойдешь со мной? – внезапно предложил Бальши, сидевший этим вечером на удивление тихо.
Обычно его колкие пошлые шуточки разлетались по всей округе.
– Кто? Я? – удивилась подруга, разглядывая третьекурсника.
– Ты, – кивнул он и внес еще одно неожиданное предложение: – Потанцуем?
Друзья Айры очень быстро разбились на парочки. Я себя даже как-то неуютно чувствовала, пока ребята танцевали под запись из кристалла. Оставшиеся в одиночестве девчонки плотоядно посматривали на Айзека и Джэйлиба, но они их немых намеков не понимали. Ну или просто отказывались понимать.
– Твой брат странно себя ведет, – заметила я, поглядывая на пару Айрата-Бальши.
– Мой брат? – удивленно переспросил Джэй. – Айра нравится ему, так что ничего удивительного.
– Не замечала за ним раньше такого внимания. Мне всегда казалось, что ему подошел бы кто-нибудь вроде Багиры. – Взгляд мой нашел и вторую пару. Калест и стервозина тоже танцевали, но хотя бы на этот раз вели себя прилично.
– Не факт. Знаешь, говорят, что плохим парням всегда нравятся хорошие девушки.
– А хорошим парням достаются плохие? – улыбнулась я этой странной логике.
– Ну кому-то же они должны доставаться.
Патиша все-таки утащила Айзека танцевать. Плотоядные взоры скрестились на Джэе, но парень не растерялся:
– Ты не против, если я тебя обниму? Что-то мне не нравятся их взгляды. – Закинув руку, парень позволил мне положить голову на свое плечо. Рядом с Джэйлибом было уютно, но на Калеста я все равно спокойно смотреть не могла. Словно прочитав мои мысли, третьекурсник спросил: – Ты и вправду собираешься держаться подальше от Леста и мейстера?
– План именно такой. В моей жизни и без них творится демон знает что, – вспомнила я про предсказания и окончательно расстроилась.
– Да ладно, не вешай нос, – щелкнули меня по кончику этого самого носа. – Что нас не убивает, делает нас сильнее.
Через час дежурная женского общежития все-таки разогнала наши посиделки, и мы с Айратой поплелись делать домашку на завтра. Следующие дни прошли на удивление спокойно, и, пожалуй, это были самые лучшие дни, потому что ни Калест, ни мейстер Карстар в моей жизни больше не участвовали.
Глава 10: Грязные игры
Вековая настольная ваза, встретившись с книжным шкафом, разлетелась на десятки осколков. Они засыпали весь пол в кабинете директора, но мужчина будто и не видел этого. Его взгляд был устремлен сквозь кабинет, сквозь стены и даже сквозь Академию Шепота.
Злость поднималась из глубин души бурей, набирающим силу штормом в самую дождливую ночь. Чувствовал, прекрасно ощущал, как когтистая лапа сжимает сердце, оставляет глубокие раны кровоточить.
Порывисто шагнув к окну, мейстер Карстар распахнул его со всей силы. Створки ударились о стены, стекло вылетело, разбилось, добавляя новых осколков. В каждом осколке мужчина видел не себя, а дракона, что просился наружу, рвался, желая забрать ту, что уже считал своей.
Забравшись на широкий подоконник, он сделал только шаг и уже через мгновение обернулся прекрасным синим драконом. Мощные крылья разрезали воздух, поднимая тяжелое тело все выше. Звериный рык огласил округу и скрылся в небе под толщей из серых облаков.
Ральвиан уносил себя как можно дальше от академии, но мыслями продолжал возвращаться к молоденькой ведьмочке, вынудившей его дать обещание, которое сдержать будет невероятно сложно.
Он уже присвоил ее себе. Считал ее своей, считал, что имеет право на гораздо большее, нежели все остальные, но дистанция...
Эта дистанция никак не вписывалась в его план.
Ральвиан привык всегда все контролировать лично. Он был таким до приворота, во время и останется после. Ставя перед собой цель, мужчина уже не сворачивал с намеченного пути, просчитывая каждую мелочь, каждое слово.
Кто для него Мелисса?
Терхил. И не потому, что так сложились звезды. Не потому, что сердце бьется чаще в ее присутствии. И уж совсем не потому, что он чувствовал необходимость ее защищать.
Просто он так решил, признал в ней свою луну, увидел сияние, которое ослепляло его.
Ральвиан Карстар был жесток. Порывистость никогда не входила в характеристики драконов. Наоборот, все их действия были четко выверены.
Нужна ли ему была Мелисса, чтобы расправиться с Эбигайл Фарсуа?
На этот вопрос существовал только один ответ, состоящий из трех букв. Но она нужна была ему. Чтобы прониклась его историей. Чтобы считала себя причастной не только к его спасению, но и к его становлению. Чтобы сама желала находиться рядом, постепенно свыкаясь с мыслью, что мейстер – часть ее жизни.
Однако невозможно просчитать все.
Пожалуй, первый шаг назад случился, когда Ральвиану пришлось целовать Эбигайл. Он прекрасно чувствовал Мелиссу там, в проулке между домами, мог почуять ее запах с закрытыми глазами среди сотен тысяч других, но остановиться, прерваться уже не желал.
Потому что кресло директора почти было в его руках.
Злило. Проводя ночь на втором этаже ресторации в объятиях Эбигайл, он ни на секунду не переставал думать о том, что сейчас его ведьмочка, вполне возможно, утешается в руках мальчишки.
Ральвиан знал, что инд Дармист ее не оставит. Видел в его глазах то, чего и сам мальчишка еще не понимал, но как же не вовремя!
Игра. Возможно ли держать лицо, улыбаться, смеяться и смотреть на кого-то влюбленными глазами, когда душу выворачивает от ревности? Возможно, если за твоими плечами вековой опыт из дворцовых интриг.
Карстар ненавидел дворцы. Ненавидел придворных как раз за интриги и тайны, за слухи и шепотки, что непременно сопровождали венценосные семейства. Грязь была вокруг, везде и всюду, и лжец тот, кто говорит, что никогда ее не касался.
Каждый касался, а уж он – Ральвиан – и подавно. Например, тогда, когда предъявлял королю доказательства того, что продолжительное время находился под влиянием приворота. Ведьмовского приворота.
Глупец тот, кто думал, что дракон оставит за спиной хоть одного врага. Даже мелкая глупая пигалица могла стать угрозой для него через годы, десятки лет. Чем дольше живешь, тем больше понимаешь, как порой изворотлива судьба, и своим врагам Карстар второго шанса не давал никогда.
Он лично присутствовал на площади, когда костер пожирал Эбигайл Фарсуа. Нет и никогда не будет в нем благородства, потому что благородство – удел слабых, а слабым Ральвиан Карстар себя не считал. И не будет сейчас.
Второй шаг назад – в обрыв, в пропасть – он спровоцировал сам. Приглашая Мелиссу к себе в дом, он прекрасно знал, что они останутся наедине. Это и было целью!
Заигрался. Наполняя драконьим вином ее бокал, мужчина лучше любого в академии знал, насколько сильно оно опьяняет. Но он хотел этого, желал, чтобы Мелисса расслабилась, чтобы притупился разум, передавая управление чувствам.
Ральвиан желал, чтобы ее бдительность ослабла и они наконец прошли через первый рубеж. Ему хотелось безнаказанно ее целовать, обнимать, касаться. И чтобы она не просто позволяла ему это делать, а отвечала ласками. И самое главное, она бы помнила об этом, помнила бы о каждом поцелуе и уже никуда бы не делась от него.
Поздно краснеть, когда запястья обвивают брачные татуировки.
Но он увлекся. Увлекся слишком сильно, спуская с поводка и свой собственный контроль. Он едва не совершил ошибку, которая могла разрушить все его планы в отношении девушки.
Он ведь не был монахом. Желания, такие естественные желания посещали его и раньше при виде девушки. Дракон, собственник, что жил в нем, хотел скорее сделать это сокровище своим. И он почти сдался, поддался вожделению, страсти, что опутывала их обоих.
Невозможно целовать красивую девушку и не хотеть большего. Ткань ее платья трещала в его руках.
Ему пришлось ее усыпить. Если бы мог, он бы и себя усыпил, чтобы не видеть, не чувствовать, не вдыхать аромат ее кожи. Не осознавать, что единственная преграда – это платье, которое можно разорвать, испепелить в мгновение ока.
Ральвиан не позволил себе пойти на поводу у низменных желаний. Дракону не нужно было тело, нет. Он хотел Мелиссу целиком и полностью: ее душу, ее тело, ее мысли – всю.
Но осознание того, что он чуть не натворил, пришло лишь утром.
Тем самым утром, когда пролилась ее первая кровь.
Крик. Пронзительный крик напугал его так, как не пугало ничего в жизни. Он молниеносно оказался на втором этаже, ворвался в собственную спальню, куда часами ранее самолично отнес Мелиссу.
Уйти, выйти из комнаты, оставить ее одну стало для него настоящим испытанием. Хотелось снять это чертово платье, лечь рядом с ней и сжать податливое, желанное тело. Но нет. Слишком рано пересекать границы. И как же он оказался прав.