— А как я должна была себя вести? — я поняла, что, если сама за себя не постою, то никто не заступится. — Подойти к тебе и проблеять, типа, прости-извини, этот левый парень мне никто, мы лишь возили Ярика в больницу? И ты бы такой ответил: «А, ну, это всё объясняет!» — я спарадировала Костин голос. — А, может, мне надо было устроить тебе сцену прямо там? Поинтересоваться, какого хрена ты ехал в лагерь не с той стороны? Где ты ошивался, пока меня нет дома? Если у тебя рыльце в пушку, не смей обвинять меня, что я вся такая разочаровательная!
Упс… Кажется, мою тираду слышали обитатели обоих лагерей. Ну и пусть.
Я забросила вещи в предбанник палатки и ушла к озеру — проветрить мозги. За мной увязались верный Дружок, комариный рой и зачем-то Костя.
Уже спустя минуту после бегства я поняла: зря. Ибо в темноте комары с остервенением атаковали меня. Никакого тебе успокоения — сплошное хлопанье себя по щекам, плечам и ногам.
Но, раз уж пошла прогуляться, придётся терпеть.
— Наташа, куда ты идёшь? — спросил Костя.
— Уйди, — нервно ответила ему.
— Нет, пока не расскажешь, что тут у тебя творится, — заявил он таким тоном, что я поняла: и впрямь не отстанет.
— Чего-чего… — вздохнула я. — Ярик прыгнул с дерева в воду и сломал ногу так, что кость вылезла наружу. Артур сказал, что у него быстрая тачка, и он мигом домчит его до больницы в Выборге. Саше поплохело, остальные тоже испугались кровищи и торчащих костей, вот я и поехала с ними. В больнице сказали, что мы можем не ждать, Ярика после операции всё равно оставят в больнице.
— А почему на заправке не призналась? — снова вопрос с неприкрытым укором.
— Растерялась я. Подумала, что ты не поверишь мне и всё неправильно поймёшь, — честно ответила ему. — Мне бы вообще не хотелось, чтобы ты обо всём этом узнал.
— Я бы в любом случае узнал. И на будущее: не нужно ничего от меня скрывать.
— Тогда и ты скажи, откуда ты ехал? — осведомилась я. Очень уж меня тревожил этот вопрос.
— Вызвался смотаться в командировку в Питер на два дня. Сегодня утром завершил дела и поехал к тебе короткой дорогой. Хотел сделать сюрприз, — последние слова он произнёс с каким-то особым укором.
— Найди себе кого получше, раз я такая плохая.
В ответ Костя меня схватил, развернул к себе и крепко обнял.
— Я по тебе невыносимо соскучился, а ты… — прошептал он мне на ухо.
— А я уж и не ждала, что приедешь. Думала, ты окончательно променял меня на свою маму, — немного обиженно ответила я.
— Не говори глупостей, — он разжал одну руку, чтобы отмахиваться ею от комаров. — Пойдём уже отсюда.
И мы ушли.
В палатке при включенном свете я разглядела Костины боевые раны.
— У-у, как он тебя… — посочувствовала я. — Не зря я, значит, притащила аптечку в палатку.
Костя терпеливо выдержал, пока я обрабатываю ему ссадины и наклеиваю пластырь на уже порядком припухшую разбитую бровь.
— Ну вот, теперь всё точно заживёт, — подытожила я и убрала аптечку.
— Иди ко мне, — Костя сгрёб меня в свои объятия и поцеловал.
— Вообще-то я всё ещё сержусь на тебя, — сказала я, когда поцелуй закончился.
— Ох, Наташа, я с тобой поседею… — тяжко вздохнул он.
— А вот и нет! Ты начал седеть ещё до меня.
— Ну а ты успешно довершаешь превращение меня в блондина. Меня чуть удар не хватил, когда этот петух напыщенный сунулся прямо под фуру. Наверняка ты его подгоняла, чтобы приехать первыми, — догадался Костя. — Господи, ты хоть понимаешь, что была на волосок от гибели? — он страдальчески посмотрел мне в глаза.
— Да, знаешь, пока как-то не успела осознать, — честно призналась ему. — Я уже простилась с жизнью, а оно вон как вышло…
Меня снова захватили в кольцо рук и опрокинули на разложенный периной спальный мешок.
Дружок, загнанный на ночь в палатку, решил, что он тоже приглашён в кучу-малу, и запрыгнул на нас сверху.
— Ну вот, никакого уединения, — проворчал Костя, сгоняя с себя щенка. — Дружок, в ноги! — скомандовал он.
Пёсель сделал ещё одну попытку присоединиться к нам, но снова был изгнан.
— Я так тебя люблю, — обжигая дыханием, прошептал Костя мне в ухо. — Пожалуйста, не обманывай меня больше.
— Хорошо, но и ты тоже обещай, — выдвинула встречную просьбу я.
— Обещаю, — он снова потянулся за поцелуем.
— У тебя же губа разбита. Тебе же, наверное, больно…
— Когда целую тебя, боль проходит, — ответил он мне в губы, но после поцелуя отстранился и лёг на спину.
— И всё? — удивилась я.
— Что-то я сегодня перенервничал, — объяснил Костя. — К тому же рядом палатки и негде принять душ.
— Ну ладно, — устало зевнула я. — Я всё понимаю: старость — не радость…
Утром, не успела я разлепить глаза, на меня напали. Кое-кто решил доказать мне, что и в старости иногда случаются радости в виде свежих огурчиков.
Костины руки проворно и без спроса стягивали с меня бельё под пледом, а я лишь лениво сонно постанывала.
— Тс-с, — было велено мне.
Воу! Похоже, кого-то сильно задели мои вчерашние слова про старость. Или это такое страстное наказание за вчерашние приключения? Как там ребята обзывали этот процесс? Шваркен-поркен? Ну вот, сегодня я на себе узнала, что это такое. Ничего так. Очень даже ничего. Надо будет почаще будоражить Костю неожиданными выходками и фокусами.
Шучу.
Глава 6. Рано расслабляться
— От твоих волос пахнет костром, — шепнул мне Костя, но вдруг отстранился и спросил: — Что это у тебя такое бурое на волосах и на шее, за ухом?
— Не знаю. Наверное, кровь Ярика. Там всё так быстро произошло, я и волосы заплести не успела. Я умывалась на заправке, но, видимо, не всё смыла. Скорей бы домой… А то в озере вода ужас какая холодная, больше ни за что туда не пойду.
— Героиня ты моя, — обнял меня сзади Костя.
— И ничего не героиня. Всего лишь перевязала Ярику сломанную ногу.
— В очередной раз убеждаюсь, что тебя нельзя никуда отпускать без присмотра.
— Да я все две недели была паинькой! — возразила я. — Тебе лишь бы к чему-то придраться!
— Знаешь, Наташа, я, конечно, не верю в злой рок, но, когда машина того парня едва не угодила под фуру… — он не договорил.
— Да вот же я, живая-здоровая. Так просто ты от меня не отделаешься, — я повернулась к нему лицом. — Ох, у тебя лицо совсем опухло! Как же ты с такой красотой пойдёшь завтра на работу?
— Придётся воспользоваться твоей косметикой, — предложил он вариант.
— …которой у меня нет, — ответила я.
— Тогда придётся купить тебе её.
Ну да. Только тональника в цвет Костиной кожи мне не хватало. И пудры. Вообще не представляю, как можно целый день ходить со слоем штукатурки на лице.
После завтрака Костя подогнал машину ближе к лагерю, и мы собрались уезжать. Вперёд нас уже уехали столичные девочки на белом «BMW», следом за ними готовились отчалить и Артурик с приятелями.
— Пс! — окликнул меня Артур и жестом показал, чтобы я была на связи.
Я коротко кивнула.
Видок у Артура был ещё краше, чем у Кости: залепленный пластырем распухший нос и фингал под глазом.
Скалолазный лагерь — это место с повышенным риском получить в нос или куда ещё. Тут, наверное, магнитное поле особенное, как в Бермудском треугольнике. Только отвлёкся — и бум!
«Эх, петушьё!» — подумалось мне. Но подходить к Артурику я не стала от греха подальше.
— Наташа! — строго позвал Костя. — В машину!
Я села.
Костя добавил:
— И чтобы больше никакого общения с этим… — он кивнул в сторону Артура.
— Почему это? — филейка подсказала мне, что дело опять попахивает ссорой.
— Да потому что такие как он умеют понравиться девушкам и запудрить мозги, — будто маленькой девочке, объяснил Костя. — А я не хочу, чтобы кто-то разрушил тебе жизнь. Так что пообещай мне, что больше не будешь общаться с этим парнем.
— Извини, но не могу, — ответила я. — Ничего личного. Я тебе потом объясню.
— Нет уж, объясни сейчас! — потребовал Костя.
— Ну вот, я уже по твоему тону слышу, что тебе не понравится… — вздохнула я.
— Говори.
— Меня пригласили участвовать в шоу-соревнованиях по скалолазанию.
— Так… — Костя нахмурился и сжал губы.
— Это всё. Я же говорила: ничего личного.
— И кто же тебя пригласил?
— Артур. У него свой спорткомплекс.
— Даже так…
— Угу, — кивнула я, чуя душный запашок проблем.
— Ни на какие соревнования ты не поедешь. Можешь об этом забыть, — вынес вердикт Костя.
— Оу… Ясно, — ответила я.
А про себя подумала: «Это мы ещё посмотрим!»
По возвращении домой я… Нет, не легла на диван.
Стирка, готовка, уборка, полив цветов, мытьё…
А хотелось любви. И массажика. И праздника жизни со сказочными пирожными. Но… увы.
С понедельника началась суета: с утра я, как сумела, наложила Косте макияж «а-ля натюрель», потом отправилась волонтёрить в дом малютки.
После долгого перерыва дети набросились на меня так, будто хотели побить за долгое отсутствие. Обошлось. Но помяли меня, конечно, знатно. А какое дитё не мечтает покататься на лошадке, нетерпеливо пришпоривая её пятками? Какой ребёнок откажется поиграть в прятки? А кому не нравятся обнимашки?
Мне в детстве больше всего не хватало именно этого. Когда я пошла в садик, заболел мой папа. Мне было пять, когда его не стало. Я даже не успела ничего понять. Зато прекрасно помню, в какой кошмар превратилась наша с мамой жизнь после папиной смерти.
Мама спилась. Не оправилась после потери. Не нашла в себе силы дарить мне любовь. Я так и росла сорняком, подворовывая себе еду, чтобы пропитаться.
Зато теперь мне вместо мамы Елена Николаевна, самый настоящий подарок судьбы, а вместо папы — Костя.
Теперь у меня есть любовь. И во мне она есть. Я счастлива дарить её близким и тем, у кого по какой-то причине этих близких нет. Наверное, это можно назвать смыслом жизни, который многие мечтают обрести.
Магазины — это у нас места неожиданных и порой судьбоносных встреч.
Вечером пятницы мы отправились закупаться продуктами и уже везли тележку к автостоянке, когда Костю окликнул какой-то мужик.
— Сколько лет, сколько зим! — сказал тот и пожал Косте руку.
— Привет, — более сдержанно поздоровался Костя.
— С барышней познакомишь?
— Это Наташа, моя жена, — и представил мне знакомого: — Наташа, это Глеб, мы вместе учились.
— Жена? — удивился тот. — А чего ты нам не сказал? И на свадьбу даже не позвал.
— Мы никого не приглашали. Просто расписались и всё. Я не любитель свадеб.
— Понятно, — немного обиженно ответил Глеб. — Ну ты и конспиратор. Мы до тебя несколько лет не могли достучаться. Думали, ты совсем превратился в затворника, а тут… Не ожидал я, что ты старых друзей со счетов сбросишь.
— Я и сам много чего не ожидал… и не планировал.
— Мы ведь с тобой ещё поговорим, да? — требовательно-сканирующим взглядом посмотрел на Костю Глеб.
— Да, — коротко кивнул Костя.
На этом разошлись.
— Это что за допрос с пристрастием только что был? — поинтересовалась я, когда мы погрузились в машину.
— Старый друг, — задумчиво ответил Костя. — Я перестал общаться с друзьями после смерти Юли.
— А теперь почему не общаешься? Меня стыдишься?
— Не стыжусь, — он не очень-то уверенно покачал он головой. — Просто… наверное, мы стали слишком разными, чтобы понять друг друга.
— А вот друг твой, похоже, так не считает. Во всяком случае, выглядел он обиженным и намеренным во всём разобраться.
— Посмотрим, — словно самому себе ответил Костя и молчал до самого дома, погружённый в думы.
Люблю я живую природу, но только не тогда, когда она меня атакует.
Я ещё в палаточном лагере воевала с комарами. У меня на них что-то вроде аллергии: место укуса превращается в большой зудящий шишак и не проходит неделями. Поэтому разные спреи, накидки-сеточки и дымовые спирали от комаров — моё спасение.
Дома я расслабилась, счастливая, что в городе нет комаров.
Однако враг не дремлет. И комары по сравнению с ним… так, низшая нечисть.
В комнату залетела оса. Наглая. Назойливая.
Я раскрыла окно, чтобы она вылетела, но не тут-то было! Во время моего перекуса эта полосатая гадина решила, что ароматный бутерброд с колбасой и расплавленным в микроволновке сыром принадлежит ей.
Жгучая боль разлилась по моей губе и кончику языка. Я попыталась отмахнуться от нахалки, но тут же была ужалена в руку.
— Ай! — вскрикнула я, дёрнулась и смахнула локтем сахарницу.
Белый сладкий песок рассыпался по полу, а осе только того и надо было.
— Н-ну всё! — многообещающе засопела я и отправилась собирать пылесос.
Месть моя будет беспощадной!
Пять минут спустя осу засосало в трубу вместе с сахарным песком. Сладкая смерть для гадины. Наверное, её надо было прибить тапком, но я, как назло, ходила по дому в носках, да и не хотелось бы мне снова быть ужаленной. Осы ведь хитрые и быстрые.
Чем осы хуже пчёл? Пчёлы делают мёд. А осы — нет. Пчёлы могут ужалить только один раз, в самом крайнем случае, а потом умирают. Оса ужалит тебя десять раз ни за что ни про что и улетит живёхонька.
Так рассуждала я, вытряхивая из контейнера-пылесборника мусор в ведро.
Вдруг из кучки сахара вылетела недобитая оса, атаковала меня в глаз, нос, ещё раз в губу, шею и ещё в несколько мест, а затем, довольная своей местью, скрылась с места преступления.
Прицельно вылетела в окно, зараза. Оставила меня выть от боли, истекая соплями и слезами.
Глаза заплыли мгновенно. Нос перестал дышать. Язык распух и превратился в шарик. Если бы не ограничение в форме рта, язык разнесло бы ещё сильнее.
Кошмар.
Больно-то как.
Первая задача — восстановить дыхание. Ибо помирать от удушья на заре лет как-то не хочется. Дышим…
Вторая задача — доползти до зеркала, чтобы оценить масштаб трагедии. Ну, что я могу сказать? Хорошо, что это был не шершень.
Но и осы мне хватило сполна.
— О-о-о… — простонала я, сквозь щёлки глаз разглядев в отражении опухшее чудовище.
«Вуф!» — тявкнул Дружок, заглянув ко мне. Его моя физиономия тоже испугала.
Как будто я на глазах превращаюсь в монстра. Ну что? Человек-паук есть. Теперь будет женщина-оса. Надеюсь, характер осы мне не передастся, а то бедный Костя… И впрямь поседеет.
Спустя три часа боль от укусов притупилась. Слёзы подсохли, дышать стало капельку проще. А вот лицо приобрело странный беловато-желтовато-розовый пятнистый окрас.
— Кофтя, уфаф! — (в переводе: Костя, ужас!) с такими словами я встретила мужа с работы.
— Что у тебя с лицом? — вытаращил он на меня глаза. — Опять шоколада объелась?
— Неть, — замотала я головой. — Афа.
— М? — не понял он.
— Афа! — повторила я, но дикция снова меня подвела, а Костя, увы, не телепат.
Я взяла квитанцию с комода и большими буквами написала на ней слово: «ОСА».
— Это тебя оса так покусала? Ты, что, проверяла, сколько раз она тебя может ужалить?
— У-у-у… — жалобно простонала я.
— Одевайся, повезём тебя в больницу.
— Не-е-е! — от одной мысли, что меня такую увидят люди, поплохело.
— Наташа, у тебя сильная аллергическая реакция. Тебе только сделают укол и отпустят, — начал уговаривать он.
— Ы-ы-ы! — я дёрнулась в сторону ванной, чтобы закрыться там.
Не вышло.
— Наташа, это ведь не шутки, — он держал меня обеими руками поперёк талии.
— Ни фа фто! — из последних сил боролась я за свою свободу.
Внезапно стены у меня перед глазами заходили ходуном. Я подумала, что это Костя таким образом решил меня дезориентировать: кручу-верчу — запутать хочу. Но потом в моей голове кто-то выключил освещение.