Неделина Анна
У дочери графа есть тайна
У графа Лорга было четверо сыновей и единственная дочь, звали ее Эллейн. Была она юна и прекрасна. Граф любил повторять, что она пошла в мать, которая, как шептались, и человеком-то не являлась. Лорг когда-то уж очень внезапно женился. А невесту привез неизвестно откуда — сказочную красавицу с молочной кожей, белыми, словно лебединое крыло, волосами и шальными глазами лесной ведьмы.
И у Эллейн глаза были цвета молодой листвы после дождя — яркие, с затаившимися искрами. Выглянет солнышко — и заиграют янтарные точки… А вот волосы у девушки были вовсе не белые. Золотистые, как спелая пшеница. Такие еще достались младшему из графских сыновей, Ланси. Остальные братья были как большинство жителей графства — темноволосы и коренасты. Таков был и сам граф, надолго сохранивший крепость и молодцеватость. Он и к шестому десятку в поединках на кулаках не уступал сыновьям, на охоте его никогда не подводили глаза.
Жена графа рано покинула мир, и Лорг, взявшийся муштровать сыновей, не знал, что делать с Эллейн. Вот и росла она — отважная, как все Лорги, тянущаяся к свободе. Не любила, да и плохо вышивала и танцевала, пела и вовсе скверно. Зато знала, как очистить ножом рыбу, сделать стрелы для своего маленького лука, да и фехтовать могла, хоть братья утверждали, что двигается она как гусыня… Братья были остры на язык и насмешки рождались раньше, чем мужской ум успевал сообразить, чего бы не стоило говорить при благородной девице. Так что Эллейн научилась не глотать слез при обидных словах, а то и так ответить, что братья смолкали и еще долго придумывали достойный ответ.
Эллейн была послушной отцовской воле, как и все дети Лоргов, и знала, что рано или поздно отец сговорит ее за богатого жениха. Граф не спешил, выбирая с умом. А пока Эллейн наслаждалась свободой. Могла на весь день умчаться в лес, верхом на верной лошади Вьюжке — белоснежной, лишь одно черное пятнышко на лбу. Если кто-то проходил в это время по дороге и видел, как Эллейн проносится по полям, принимал ее за деву лесов…
Ничье больше слово, кроме отцовского, девушка за указ не считала. К окружающим она относилась с достаточным пренебрежением. Все же граф был владельцем земли, не было в Лорге ему равных. А Эллейн никогда не покидала отцовских земель, находившихся, надо сказать, далековато от столицы королевства. Граф и сам был человеком тяжелым. Властный, прошедший не одну войну, он мало кого считал достойным уважения. Зато жила в его гордой душе обида на то, что король позабыл заслуги рода Лоргов перед короной и не отблагодарил по достоинству. Граф надеялся, что старшие его сыновья получат высокие придворные должности. Но король слишком много приближал к себе чужеземцев…
В прочем, политические взгляды отца не были интересны Эллейн. Рано или поздно она покинет отчий дом, и придется привыкать к мужу. Пока это понимание оставалось далеким, неконкретным, Эллейн и не беспокоилась.
— Господин Ланси! — слышался привычный призыв служанки. — Господин Ланси? Ох, юная госпожа, брат ваш снова куда-то запропастился и делает вид, будто не слышит, что зовут.
— Наверное, рисует, — улыбнулась Эллейн. Служанка неодобрительно глянула было, но тут же попыталась скрыть отношение к увлечениям младшего Лорга за улыбкой. Всем было известно, что в брате Эллейн души не чает.
Ланси родился слабеньким и в младенчестве постоянно хворал. Тогда почти все были уверены, что он не выживет. Мать отстояла, выходила малыша, но сама как будто отдала за это все силы. А может быть, и душу. Ланси долго не вставал на ножки, и первые свои шаги сделал гораздо позже, чем любой из братьев. А через год жена графа угасла, и Ланси передали заботам нянек.
Маленький Ланси часто прибегал в грозу к сестрице в комнату. Старшие поднимали его на смех, но страх перед стихией оказался сильней. Ланси слышал в раскатах грома далекий вой или нечеловеческий хохот, а в изгибах сверкающих молний видел причудливые фигуры сказочных существ.
Старшие братья пугали его страшными историями, высмеивая неумелые действия героев. Однажды заперли младшего в подвалах, оставив без лампы. Они не были злыми мальчиками, просто сами привыкли именно так справляться со своими страхами. Если пугала высота — забирались на крышу фамильного замка, если страшила ночь — отправлялись на старое кладбище на окраине города… А потом еще рассказывали, как из склепов появлялись призраки родственников, чтобы читать нравоучения. Чтобы научить плавать, граф метал их в быструю реку. Каждый из Лоргов умел обращаться с мечом, луком и копьем, одинаково уверенно действовал в бою и правой, и левой рукой…
Но Ланси был не таков. Говорили, одна из нянек неосторожно оставила его без внимания во время прогулки во дворе, и мальчика успели подменить. Еще поговаривали, будто настоящего сына забрала к себе мать, после того как вернулась к своей родне — лесным духам. А взамен оставила глупого и вредного подменыша. Слухи эти распускали обиженные слуги, которых увольнял граф.
На самом деле, Ланси не был ни капризным, ни, уж тем более, дурачком. Он рано научился читать. А началось все случайно. Эллейн как-то объяснила младшему брату: вся беда от того, что у страхов Ланси нет имен. Неизвестность всегда пугает — так учил граф. Поэтому нужно посмотреть в лицо опасности. Когда знаешь, с чем пришлось столкнуться, дальше остается лишь найти подходящее средство. Вот Ланси и искал в книгах названия животных, редких растений, сказочных существ. Он знал их бесчисленное множество, и порой подсказывал графскому лекарю, где растет иной целебный цветок.
Потом Ланси понял, что многое, о чем он читает в книгах, известно только на словах. И начал рисовать, чтобы лучше представить. Эллейн, заметив как-то его старания, упросила отца нанять учителя… Граф скоро пожалел, что поддался на уговоры, и учителя выгнали. Но Ланси удивительно быстро схватил основы. Наброски углем у него получались словно живые…
Ланси был молчалив. Он хотел стать, как братья, потому сносил все их выходки. Граф считал, что он пропускает укоры мимо ушей, но Эллейн видела, как младший печалится, что у него не получается соответствовать отцовским требованиям. Он редко жаловался. В тот раз, когда братья заперли Ланси в подвале, Эллейн нашла его, беззвучно плачущего, на выщербленных ступенях… Брат постарался скрыть свое состояние.
— Я поджидал подходящего момента, сестрица. Еще чуть-чуть и страх бы прошел…
Эллейн присела рядом с ним. Вздохнула.
— Я понимаю. Ты бы выбрался, рано или поздно. Есть бы захотел чуть посильней, тогда и… — на самом деле, она не была уверена, что у Ланси хватило бы сил открыть тяжелую, обитую железом дверь.
— Только не говори братьям, — прошептал он.
— Не стыдно бояться, Ланси. Главное, не позволяй страху победить, — вот и все, что она придумала, чтобы его подбодрить.
Мальчуган шмыгнул носом.
— Как бы это можно было сделать! Страх — такой большой и сильный. Он давит на плечи так, что на ноги встать невозможно.
— Просто ты представляешь его большим. Скажи себе: темнота — это всего лишь темнота. Она сама боится света. А тебе, братец, разве свет страшен?
— Нет, — удивился Ланси.
— Ну, вот, выходит, ты сильней темноты! Ведь ты не боишься того, чего боится она.
— Теперь, когда ты это сказала… я раньше не думал об этом. И совсем неправильно все понимал, пока сидел в подвале. Почему я сам не догадался?
— Со временем ты во всем разберешься, — произнесла Эллейн.
И Ланси тогда благодарно улыбнулся.
— Ты балуешь его, — упрекали братья. Но Эллейн ничего не хотела слушать.
— Ланси вовсе не трус! — говорила она. — Вы сами убеждали его в этом, вот он и поверил. А теперь требуете, чтобы он перестал верить вашим же словам. Кто же выглядит глупцом в этой истории?
— Только ты могла придумать такое! — заключили старшие со смехом.
В тот день Ланси так и не нашелся. Не было его ни в своей комнате, ни в графской библиотеке, ни в башне, из узких окон которой далеко были видны окрестности. Когда он рисовал, случалось, забывался, и не слышал, что его зовут. Эллейн осмотрела даже двор, но брат как сквозь землю провалился. Слуги не видали его с самого обеда. Братья только пожимали плечами.
К вечеру собака, пущенная по следу, довела до дальнего ручья, за которым высились вековые ели — там начинался Тихий лес. Кажущийся недвижимым, затаившимся, хранившим древние тайны. Говорили, там пропадают люди. Если по пути случайно встретиться Хранитель, он уже не выпустит…
— Вернется, если не растеряется, — сказал граф, услышав о случившемся. — Ему уже двенадцать. В этом возрасте его братья охотились на оленей и не боялись леса.
В двенадцать даже Эллейн не боялась уже сумрачной чащи. Там росла самая сладкая земляника, но слуги не очень-то любили за ней ходить. Духи леса любят только Лоргов, считали люди. Там, где другие легко заблудятся, любой из графских детей найдет путь, словно сами деревья расступаются перед ними, открывая дорогу. Недаром в их владениях находится волшебный источник. Недаром, по преданию, этот источник и открывается только Лоргам. Достойнейшим из них.
— Но Ланси мог потерять тропу, это так легко случается в сумерках! — доказывала Эллейн. — У его братьев с собой были огниво и верное оружие.
— Далеко он не уйдет. Смелости не хватит. Разве что решит все же вернуться к своей родней из лесных духов, — спокойно возразил граф.
— Какие жестокие слова, отец! — воскликнула Эллейн. Она знала, чувствовала, что граф недолюбливает младшего сына, сложив на него вину за смерть жены. И чувство несправедливости вскипало в ней, как бурун на реке.
Граф помолчал. Он и сам понял, что сказал лишнего.
— Он не первый раз в лесу. Дадим ему возможность, — уронил он упрямо.
— Наверняка найдем его в охотничьем домике, — добавил Роберт, самый старший из братьев. Он был во всем как отец, но все же не мог смотреть на печаль сестры.
Сумерки сгущались. Ланси не возвращался. Роберт, наверное, был прав. Если младший добрался до охотничьего домика (а такое уже случалось), то вряд ли покинет его до утра. И все же… Эллейн представляла, как брат бродит в чаще, один, испуганный, потерянный, и сердце ее сжималось. Ей казалось, все забыли про Ланси, вернувшись к привычным делам.
К ночи девушка выскользнула за ворота, никем не замеченная. Лошадь пришлось оставить на конюшне. С собой у Эллейн был верный кинжал, который она не рассчитывала пускать в ход.
А еще у нее было волшебное перышко, мамин подарок. Маленький девичий секретик. Графиня Лорг была вовсе не лесной ведьмой, а волшебницей. Кому, как ни Эллейн об этом знать! Мама могла унять любую боль одним лишь прикосновением рук. Не удивительно, что она выходила Ланси, отвоевав его у хворей. Перышко она нашла в Тихом лесу, когда заблудилась. Оно вывело ее к ручью. Мама говорила, перышко может указать путь туда, куда хочешь попасть больше всего на свете. Главное, чтобы желание было искренним. Свойство у перышка было безобидное и полезное, но мама строго предупредила, что обращать магию против людей и леса нельзя. И взяла с Эллейн слово молчать о подарке. А отец и братья, узнав о волшебном пере, обязательно попытались бы с его помощью найти лесного Хранителя. Вред Хранителю — это ведь все равно, что вред лесу? Хотя что можно сделать вечному и всесильному духу… Но мама просила, и Эллейн молчала.
Луна светила ярко, а звезд было столько, что хотелось зачерпнуть их в горсть. Вот бы Ланси порадовался такому чудесному подарку.
Эллейн перебралась через ручей и вошла в лес. Между деревьями вилась тропа. Лунный свет заливал ее серебром, пробиваясь сквозь ветви деревьев. Но Эллейн, ведомая предчувствием, скоро сошла с тропы. Волшебное перышко она крепко сжимала в ладони, страшась выронить и не найти потом в траве… Вовсе не к охотничьему домику вело ее чувство. Она зажгла лампу, надеясь, что брат заметит свет и не примет его за блуждающий огонек, манящий в чащу, в болотную топь.
Ланси нашелся под деревом, неподалеку от колючих зарослей ежевики. Братец спал, подложив под щеку кулак. Вместо облегчения Эллейн ощутила досаду. Ну, что за глупый ребенок? Она уже все возможные ужасы в голове перебрала: и лютую медведицу, вставшую на защиту выводка, и голодных волков, и разбойников (хотя их давно не видели в лесах графства Лорг), и лесного духа, решившего заполучить себе слугу-человека, как в сказках рассказывается. Подумала о том, что брат мог повредить ногу, упав овраг, или простудиться, попав в холодную воду…
А Ланси наелся ягод и дрыхнет себе! Подумать только!
Эллейн наклонилась и потрясла брата за плечо.
— Ну-ка, просыпайся, несносный мальчишка!
Ланси тут же проснулся и сел в траве, протирая глаза.
— Эллейн, это в самом деле ты! — проговорил он радостно. — Я так надеялся тебя увидеть! Вот еще хоть разочек!
Вся злость тут же улетучилась. Эллейн всплеснула руками.
— Зачем же ты пошел в лес один?
— Не могу бесконечно отсиживаться дома. Я не трус, — пояснил Ланси и Эллейн словно услышала голос Роберта. Понятно, кто заронил в голову брату очередную идею!
— Разумеется! — фыркнула Эллейн. — Трусы в лесу не спят, и, уж конечно, не едят преспокойно ежевику. Бежал бы без оглядки, пока не сгинул.
— Я хотел набрать тебе, только не во что было, — сказал Ланси и, немного помолчав, тихо добавил: — А мне и бежать было страшно. Когда понял, что заблудился, так стало обидно! И очень домой захотелось.
— Ты ведь нашел в себе силы остановиться, — напомнила Эллейн. — Ночью лес намного страшнее, чем днем.
Ланси кивнул.
— Серый человек привел меня сюда. Сказал, что я обязательно увижу родных, раз уж это мое искреннее желание.
— Серый человек?
— На нем был серый плащ. И сам он был весь такой… как будто скрывался.
Ланси иногда определял окружающих людей через цвета. Может быть, он был немного магом, ее младший брат. Но он явно не подумал о том, что в первую очередь пришло в голову Эллейн: скрываться в лесу мог разбойник.
— И волосы у него были будто седые. Но сам он — не старше брата Роберта.
— А где сейчас этот человек? — спросила Эллейн, невольно оглядываясь.
— Не знаю, — пожал плечами Ланси.
— Ты с ним долго разговаривал? — Эллейн хотела знать, стоит ли опасаться, что «серый человек» где-то неподалеку и, может быть, сейчас подслушивает их разговор.
— Наверное… — задумался Ланси. — Он рассказывал всякие истории. У него здорово получалось, как мне кажется, хотя я совсем ничего не запомнил. Слишком устал. Он показал мне дорогу, а прежде — вывел к воде. Это был совсем маленький ключ. Но вода в нем была такая сладкая, словно в нее добавили меда и ягод! А уже потом появилась тропа… Человек сказал, что замок не слишком далеко. Но я все шел и шел, было так темно. А потом я заметил ежевику и решил немного отдохнуть.
Эллейн не выдержала и рассмеялась.
— Да уж, трус из тебя неважный, Ланси!
Лицо брата озарила улыбка, полная надежды. Эллейн поняла, что просто должна сказать еще что-нибудь. Чтобы он, наконец, поверил…
И она сказала:
— Неужели ты ничего не понял, глупый братец? Ведь тебе встретился сам Хранитель Тихого леса. А помнишь ли ты, что говорят о волшебном источнике?
— Что он исполняет любое желание.
Эллейн кивнула.
— Ты пришел в лес, чтобы побороть свои страхи? Ведь таково было твое желание?
— Да, но… как же то, что я хотел вернуться домой? — еще засомневался Ланси.
Но Эллейн не собиралась отступать:
— Разве тебе страшно?
— Нет, но…
— Вода была сладкая? — перебила Эллейн.
— Слаще я никогда не пил! — кивнул брат. — Только… я ведь совсем не помню, как мы вышли к источнику. А отец так хотел его найти…
— Если Хранитель сочтет нужным, он покажется и отцу, — уверенно сказала Эллейн. — Ты же… лучше не рассказывай никому. Братья не поверят и поднимут тебя на смех. Лучше пусть увидят, что ты уже не так и боишься.