— Сейчас будет тепло, — пообещал. — Располагайся. Я схожу за дровами.
Стоило Рэму выйти, Денвер сполз с рук и пошел исследовать гостиную.
А уютно у него тут. Стены обшиты деревом, лоскутные половички, шкуры у камина, диваны с подушками… А может, не его это заслуга, а той рыжей? Хорошо, что не начала расспросы в машине, сейчас уже кураж спал, и эта сцена казалась не моим делом. Странно было бы, если бы у него не было женщины здесь.
Я покрутила обручальное кольцо на пальце, поглядывая на Денвера. Нужно опасаться прежде всего брата Рэма и того, что он может забрать ребенка, а не какой-то любовницы…
Но мысли все равно скакали вокруг женщины и ее слов. По всему выходило, что Рэм боялся за нее. И, скорее всего, причиной были его проблемы с оборотом.
Значит, за нее он боялся. А за меня, выходит, не очень.
Когда Рэм прошел внутрь с поленьями для камина, я едва дождалась его приближения.
— Эта девушка — твоя…
Он свалил ношу на пол и глянул на меня из-под бровей:
— Моя бывшая девушка.
Знал, что я спрошу.
— Я так и думала, — чуть не задохнулась от смущения, но упрямо продолжала делать вид, что имею чисто информационный интерес. — А отношения поставил на паузу из-за проблем с оборотом, да?
— Какую паузу, Вика? — опешил он. — Я женился на тебе!
— Ты женился ради возвращения мне ребенка, — я дышала все чаще, продолжая невинно хлопать глазами, — по человеческим законам, которых не признаешь.
Он усмехнулся и принялся раскладывать внутри камина поленья:
— Твоя тугоухость обострилась от ревности, зайчонок? — он протянул полешку Денверу, так как тот давно рвался пощупать, что такое принес папа.
А я задохнулась от эмоций:
— Ты говорил…
— …Что выбор пары не меняется. — Он чиркнул спичкой, и я вздрогнула. — И свой выбор я буду защищать при любых обстоятельствах.
— Рэм, ты очень мастерски ведешь разговор, сообщая ровно столько, что общей картины не составить! — возмутилась я, пытаясь храбриться. — Откуда я знаю, может, этот твой неизменный выбор, о котором ты упомянул, по твоим законам — эта рыжая!
Рэм выпрямился, наградил тяжелым злым взглядом и подхватил Денвера на руки:
— Пошли, покажу тебе спальню.
И это он не мне, а малышу.
Я уселась перед камином в напряженном ожидании, погружаясь в ненавистное ощущение зависимости. Когда Рэм вернулся, я была готова воевать за свое право чувствовать и не оставаться наказанной не пойми за что, но слушать меня никто не собирался. Стоило подняться ему навстречу, он схватил за шею и притянул к себе:
— А теперь слушай и запоминай, — прорычал в губы так, что в моей собственной груди завибрировало, выбивая воздух. — Ты — моя единственная женщина. Я тебя хочу. С самого начала ты вошла в мозг и замкнула там что-то, дающее надежду на осознанную жизнь. Поэтому я взял, поэтому пошел на твои условия и забрал ребенка, поэтому я хочу от тебя своего собственного! А теперь повторяй!
Я моргнула, тяжело сглатывая. Воздуха не хватало, а когда он дернул с меня толстовку, совсем растерялась.
— Повторяй, я сказал! Ты без этого не запоминаешь!
— Я — твоя женщина… — Голос стал совсем глухим. Ну точно заяц!
— Единственная, — поправил он.
— Не буду я это повторять, — схватилась за резинку штанов, но он легко преодолел мое сопротивление и толкнул меня на диван.
— Ах, не будешь? — он перехватил под ребра и прижал животом к спинке.
— Я тебе не попугай!
Услышала смешок, но не успела раздраженно дернуться, Рэм прижал меня собой и запустил пальцы под кружево трусов:
— Запомнила? — и прихватил кожу на шее так неожиданно, что я вскрикнула. — И я никому не позволю оспаривать мое решение быть с тобой.
Он оплел руками, прижался горячим животом к моей влажной спине, плавя решимость противостоять ему.
— Рэм, — тряхнула я волосами, пытаясь прийти в себя, но он не позволил.
С его первым движением я провалилась в собственную вселенную, где не было «нет», только «да». А он снова укусил в изгиб шеи, усиливая контрасты боли и вожделения. Его пальцы вжались между ног, толкая к нему и вынуждая задыхаться. В следующее движение он будто нашел рубильник моего сознания и бросил меня растекаться по его груди мокрой лужей.
— Ты запомнила, Вика? — сжал пальцы на шее, ускоряясь, и я вскрикнула вместо «да». Или «наверное». А его хриплый голос продолжал терзать нервы: — Хочу, мать твою, только тебя! Всю! Каждый день! Если тебе скажут обратное, вспоминай, что сказал я. Поняла?
Только ответа он не ждал. Несколько бесстыдных движений пальцами, и я вцепилась в его руку, хватая ртом воздух. Но не успела я прийти в себя, он стянул меня с дивана и поставил на четвереньки перед камином. Не знаю, как не проснулся Денвер от моих хриплых криков. Сегодня Рэм вернул все более или менее зажившие метки на мое тело, особенно расстарался с шеей.
Уже лежа в его руках на шкуре и бездумно пялясь на пламя, я впервые осознала, что Рэм — это всерьез и, скорее всего, навсегда. Что ему действительно ничего от меня не нужно, кроме… меня самой.
— Жива? — хрипло поинтересовался он, легко пуская новую волну жара по телу одним лишь шепотом.
Я только мотнула головой. Не хотелось говорить. И думать тоже. И он снова все понял без слов — подхватил на руки и понес наверх.
— Ты принял экзамен? — тихо усмехнулась я. — Я прошла по баллам и теперь допущена в спальню?
— Ты сейчас напросишься на холодный душ, — проворчал он в своей медвежьей манере.
Но, вопреки угрозам, мы прошли через небольшой холл и оказались в уютной небольшой комнате. Только Денвера тут не было.
— А где Денвер? — обхватила Рэма за шею, выпрямляясь в его руках. Тогда он тяжело вздохнул и понес меня в соседнюю комнату, которая оказалась детской. Кроватка стояла у окна. И все. Пустые стены, пол — просто дерево. — А почему такая странная детская? — Урок-то я выучила, но это не значит, что теперь мне легко будет забыть о его прошлом. — Ты давно планировал детей?
— Давно, — зло подначил он. — Уже два дня как. А три дня назад здесь был мой рабочий кабинет. — Он прижал меня к себе сильнее и направился в спальню: — Что-то плохо усваиваюсь я у тебя. Думаю, надо закрепить…
36
Хороший повод. Потому что я не мог от нее оторваться теперь, когда она оказалась полностью моей. Я даже был рад, что Вика упиралась и ревновала. Ее ревность только подливала топлива в вены, и зверю внутри хотелось доказывать со всей отдачей, что принадлежит только ей. Я уложил ее в центр кровати и втиснулся меж ее дрожащих бедер. Наверное, притяжение человеческих женщин крылось в их уязвимости перед нашим миром. С одной стороны, зверь внутри ликовал от ее полной зависимости, но я понимал — Вику это не устроит. Все, что она делает сейчас — прогибается под обстоятельства, но это не то, что бы я хотел получить.
Мне важно было дать ей не меньше взамен. Учитывая, что она дала жизнь, а я — едва не отобрал буквально, но успешно это сделал в переносном смысле, мой долг этой женщине был очень большим.
А она смотрела на меня сквозь дрожащие ресницы и, стоило коснуться рукой, выгнулась и задышала чаще. Такая чувствительная, отзывчивая… будто специально сделанная для меня. А так бывает? Я пил ее эмоции, одержимо высекая их из ее тела, а сам дурел от осознания, насколько она идеальна. Дух захватывало, как будоражил каждый ее вздох. От стона у меня самого сбивалось дыхание, и казалось — дышу огнем. Контроль трещал по швам, но все же был в моем полном распоряжении — я лишь немного позволял себе то безумие, которое она вызывала. Всего лишь на тот самый миг, когда медленно входил в нее снова, и наши тела сливались… потому что если бы не контроль, я бы трахал ее всю ночь без перерыва, лишь бы слышать ее стоны и чувствовать ее агонию снова и снова.
Мы из совершенно разных миров. Я — из такого, где мало что объясняется цифрами и данными, где чувства и привязанности важнее расчетов. И все, чего хотелось — жарко убеждать ее в этом и заставлять чувствовать. Наверное, это тоже привлекло в ней. Я с самого первого взгляда понял, что у нее внутри. Что она не похожа на других, что придется биться о бетонную стену головой, потому что ей не нужно то, что остальным. И от этого ее дрожь сейчас и слабое, как хотелось надеяться, принятие было важнее жизни. Я сдерживался до черных точек перед глазами, чтобы сделать ей хорошо, двигался так, чтобы дышала чаще, жмурилась и дрожала подо мной. И только на самом ее и своем пике не выдержал, забылся, погружаясь в происходящее между нами с головой.
Я бы ползал перед тобой на пузе, девочка… Мое счастье, что тебе это не нужно.
Я проснулась и подхватилась на пустой кровати — Рэма не было. И зря подскочила — голова закружилась на короткий миг, и я скрутилась лбом в матрас. Никогда не чувствовала себя вымотанной настолько… Что он со мной вчера сделал? Я… я даже не помню, как уснула! Определенно, отравление кислородом и сексом!
Поднявшись, обнаружила еще и дрожь в ногах, а в довершение — полный образ девушки с тяжелой ночью, полной секса с оборотнем — волосы чуть ли не дыбом, в горле пустыня, а на теле — россыпь автографов виновника моего состояния. Но когда взгляд остановился на тумбочке, я слабо улыбнулась. Под стаканом воды нашлась записка от Рэма, в которой он просил не волноваться, потому что они с Денвером пошли гулять в лес неподалеку. Судя по дальнейшим инструкциям, завтрак ждал меня на столе в кухне, а в ванной в пакете — все необходимое.
У меня подогнулись ноги, и я опустилась на край кровати, приложившись жадно к стакану. Черт, обо мне никто никогда так не заботился… Совместного утра в моих замшелых любовных похождениях я никогда не допускала, сбегая сразу после секса. Я бежала от серьезных отношений сломя голову, и если бы Рэм не заставил и не ткнул в них носом, я бы и от него сбежала, что уж.
Решив долго не рассиживаться, направилась в ванную, дверь в которую была с намеком открыта, даже свет оставлен. А вот на лестнице, счастливая и свежая, в чистом мягком спортивном костюме, я притормозила — откуда-то справа слышался шум. И тут же показался его источник:
— Привет, — высунулась из-за угла Нира. — Прости, не напугала?
— Нет, — зашагала вниз по ступенькам. — Доброе утро.
— Доброе, — улыбнулась девушка, — проходи…
Я вошла за ней в кухню, которая располагалась в противоположной части первого этажа. Здесь пахло знакомо и незнакомо одновременно — кофе, выпечкой и густой зеленью с примесью чего-то терпкого, древесного… Казалось, еще чуть-чуть, и воздух развернется своим собственным вкусом на языке.
Нира что-то суетливо нарезала на разделочном столе, поглядывая на меня и улыбаясь, а я осмотрелась. Все просто, но в то же время стильно. Кухня в светлых тонах, деревянный стол почти в центре, а за стеклянной стеной виднелся виден и лес.
— Ну как тебе у нас? — смущенно улыбнулась Нира и спохватилась суетливо: — Садись!
— Пока не знаю, — честно призналась я, присаживаясь на ближайший стул, еле сдерживая стон. — Спасибо.
— Будешь сыр? А молока к кофе? Рэм сказал, ты кофе пьешь по утрам.
— Да, — притянула к себе чашку, — спасибо…
Нира казалась очень молоденькой. А этот сарафан в пол, похоже, был ее излюбленной одеждой и делал ее еще более кукольной. Я чуть не спросила, сколько ей лет, забывшись. Пришлось запихать свой исследовательский интерес подальше.
— Слушай, — она прокашлялась, присаживаясь. — Я хотела тебя повидать сегодня, чтобы сказать — не придавай значения вчерашнему. Мерина… она… ну, они встречались долго, и она думала, что ее жизнь уже предрешена… Ей тяжело. — Нира вздохнула, но снова встрепенулась: — Но это вообще не ваша проблема!
— Хорошо, — пожала я плечами и улыбнулась, берясь за чашку.
— Точно? — так умилительно состроила она бровки домиком, что невозможно было ее расстроить.
— Да.
— Хорошо, — просияла девушка. — А как вы познакомились с моим братом?
Я моргнула, зависнув. А что ей можно рассказывать? Ясно же, что не правду.
— Рэм работал с моим братом над каким-то проектом. Мы встретились на его дне рождения… брата. На вечере, в общем.
— С ума сойти! — восхитилась она, и я заметила характерный блеск вокруг радужки ее карих глаз. В общем, это был единственный способ понять, оборотень перед тобой или нет — посмотреть ему в глаза при хорошем свете. — И как же ты… А, но вообще за Рэмом там бегают толпами…
Сама непосредственность! Нира через секунду поняла, что излишне бьет ключом эмоций, и бросилась извиняться.
— Это правда, — улыбалась я. — Рэм — завидный мужчина в городе, ты права. Но я не думала, что все между нами зайдет так далеко.
— Как удачно, что зашло! Вика, ты такая умница! И ребенок у вас просто чудо! А Рэм светится от счастья! — зафонтанировала Нира с удвоенной силой, но в ее непосредственном исполнении это ничуть не раздражало. — Я никогда его таким не видела с Мериной! Даже знаешь, он, кажется, встречался с ней просто по привычке. Его не зажигало чувство, я же видела!
Ну просто находка для шпиона! Я поерзала от неудобной ассоциации, будто специально раскручивала девочку на информацию.
— Рэм про тебя рассказывал, — решила умерить ее пыл и свернуть с темы. — Он тебя очень любит.
— Жаль, что он раньше не раскрыл свои с тобой отношения, — вздохнула она, улыбаясь. — Вот уже и ребенок у вас есть, а он только-только тебя привез… Но у них с Раином не ладится последнее время, поэтому я прекрасно понимаю, что заставило его осторожничать…
37
— Ну и у меня была работа, — подыграла. — Рэм не хотел меня выдергивать из привычной жизни…
— Это да, конечно, ты ведь работаешь в серьезном департаменте. Но все же жаль, — искренне вздохнула Нира, — беременность тут проходит гораздо легче, на воздухе и природе. Тем более, когда оборотня носишь.
Стало не по себе. Все же Рэм принял решение взвалить на нас слишком большую ложь. А если его брат расскажет все?
— Как у тебя, кстати, прошло?
— Как в тумане, — улыбнулась натянуто.
— Бедняжка. Я надеюсь, что у Рэма с Раином наладится… Попробуй сыр!
Сыр и правда оказался совершенно не таким, как я привыкла, но очень вкусным.
— А давно он расстался с Мериной? — решила перевести тему, заодно проверить, все ли мой предприимчивый медведь просчитал.
— Около года, — вздохнула Нира.
— Мне показалось, она считала, что имеет основания его ждать? — понесло меня вдруг в исследования иного рода. Нира на меня так посмотрела, что я сразу же пожалела о сказанном. — Ну, я имею ввиду, что не знаю ваших традиций, может, девушки у вас привязываются раз и на всю жизнь? Рэм говорит, я очень многого не знаю и исследования мои сильно оторваны от естественных условий…
— А, — расслабилась Нира, — вообще нет. Мы также свободны в том, чтобы выбирать себе спутника по вкусу. Ограничения имеются только по виду, само собой. Медведей мало. Поэтому Мерина верила в свое исключительное положение, как избранница моего брата. Я ее хорошо знаю. У нее королевский характер.
— Королевский? — моргнула я.
— Ну… когда готовишься стать спутницей правящего, наверное, чувствуешь себя королевой. Ну, я так называю ее заносчивость.
Ах, вот оно что.
— О… Не знала, что Рэму нравятся такие.
— Ты знаешь, — хитро сощурилась Нира, — мне кажется, у Рэма не было времени разбираться. А Мерина — красавица, из хорошей семьи. Да еще и очень классная охотница. Всех мужиков в округе уделывает на соревнованиях по стрельбе. Ну, кроме Сезара. Но он больше не участвует последнее время.
— А из чего она обычно стреляет? — задышала я чаще.
— Ой, из всего — лук, ружье…
Безмятежность утра как ветром сдуло.
— Давай поищем Рэма с Денвером, — и я поднялась со стула.
Необычное чувство…
Я смотрел, как подкидыш вышагивает по бревну на еще нетвердых лапах, и чувствовал незнакомый трепет. Я его принял. Наверное, не как отец. Но я готов был отдать ему время и усилия, четко осознавая, что он — мой. И что самое приятное — острее я осознавал это будучи в звере. Мелкий же, кажется, тоже все понимал. Посматривал на меня еще насторожено, но с полным признанием моего авторитета. Мы не отходили далеко от дома — я не хотел бросать Вику одну, но хоть ненадолго убрать ее с глаз стало необходимостью.
Со мной творилось нечто. Я хотел ее без остановки, зверея при каждом взгляде на ее тело. Ерзал всю ночь, смотрел на нее, а когда вожделение достигало пика, шел пить воду и принимать холодный душ, ненадолго ослабляя агонию. В городе было гораздо проще, а здесь меня накрывало физической потребностью такой силы, что хотелось засунуть голову в прорубь. Или вернуться в город. Посмотрим.