В то же время я не уверен и в Оксане. Сегодня она соглашается на роль послушной няни, запертой в имении. Кто знает, что она потребует завтра. И нет даже смысла задумываться о том, чтобы иметь обеих женщин сразу. Ни одна из них не потерпит рядом соперницу.
— Ваша дочь обманула меня, дети не ее, — стою на своем.
— Мы это проверим! — вскрикивает истошно теща, награждая меня уничижительным взглядом. — Любые документы можно подделать! Тебя обманули, Арслан. Ты должен верить своей жене, а не какому-то доктору! Они все продажные!
— Кому, как не вам, знать, что документы можно подделать, а докторов купить, — намекаю теще на то, что она помогала дочери провернуть подмену яйцеклеток. Возможно, она как раз и была инициатором и подсказала Диляре такой выход из ситуации.
— Не смей обвинять мою дочь и мою жену! — снова нападает Юсупов, тряся передо мной указательным пальцем. — Знал ли я, что доживу до такого позорного дня! Когда муж моей дочери будет отказываться от нее, увозить из дома ребенка! Посмотри, до чего ты ее довел. А теперь еще и руку поднимаешь!
— Диляра, ты будешь врать всем в глаза, что я бил тебя? — взываю к совести жены, подходя ближе и пронзая гневным взглядом. — Я бил тебя, скажи?
— Отойди от нее, Арслан, — вмешивается тесть, вставая между нами. — Видишь, она теперь боится тебя?
Отступаю в сторону и потираю виски, раскалывающиеся от боли. Медленно вдыхаю и выдыхаю, пытаясь прийти в себя. Мне с трудом удается разговаривать не на повышенных тонах.
— Фарит Рустамович, останьтесь с Дилярой и не спускайте с нее глаз, завтра я привезу документы и лабораторные анализы, подтверждающие мои слова. Тогда у нас с вами будет совершенно другой разговор. Можете после этого заказать независимую экспертизу, если не доверяете специалистам с моей стороны. Большего я пока сказать не могу и не считаю нужным. Предлагаю сейчас всем успокоиться и отложить решение вопроса до завтра. Мы сейчас все неспособны разумно мыслить и не сможем ни до чего договориться.
— А сейчас ты хочешь уехать, надо полагать? — интересуется тесть злобным голосом.
— Да, папа, да, он поедет к своей любовнице! — наконец подает голос моя жена, опаляя ненавидящим взглядом. — Спроси у него, спроси, с кем сейчас моя Зарина. Тетка Касима мне всё рассказала!
— Это правда, Арслан? — требовательно вопрошает Юсупов.
— Смотря что считать правдой. Я поеду в свое имение к своим дочерям. Женщина, которая по крови является их матерью, тоже там. Сейчас я забочусь только о детях. Мать Альбины и Зарины прекрасно позаботится о них, а также в скором времени приедет моя мать. Можете не волноваться о девочках. Все, что от вас требуется, это держать в узде свою дочь. Скандала не будет, я не позволю ему случиться. Ты поняла меня, жена?
— Какой еще скандал, о чем ты, зять?
— Вы у своей дочери спросите, чем она мне угрожает.
— Что ты задумала, дочь? О чем говорит твой муж? — наседает тесть на Диляру. — Почему твой муж выдвигает такие страшные обвинения? Расскажи нам правду!
— Мама, мне плохо, дай воды, — скулит Диляра, повисая на руках матери и изображая полуобморочное состояние.
— Уйдите, прошу, — теща машет на нас руками, чтобы оставили их в комнате одних, поэтому ничего не остается, как покинуть спальню жену.
Тесть сразу же поворачивается ко мне:
— Ты ее муж, ты должен остаться с ней. Пусть документы привезут твои люди, кто-то пусть съездит за Зариной. Происходит что-то странное, нам нужно разобраться.
— Мы разберемся завтра, я привезу документы, но Зарину — нет. Диляра не в состоянии ухаживать за ребенком.
— Ты не покинешь этот дом, Арслан, — насупленно угрожает тесть.
— От моего присутствия здесь ничего не изменится, Фарит Рустамович. Вы же сами понимаете. Наш брак с Дилярой давно превратился в фарс, мы держались только из-за дочери, а теперь выяснилось, что она Диляре неродная.
— Ничего еще не выяснилось. Я ничему не поверю, пока не увижу документы, — кипятится Юсупов. — В любом случае мы должны позаботиться о том, чтобы не было скандала. И что это за женщина, которая сейчас с девочками? Как ты можешь ей доверять? Почему тетку родную отослал, а эту девку оставил?! Она же украла твоего ребенка, Арслан! Может, Диляра права? Она твоя любовница и запудрила тебе мозги! Аллах! Неужели это правда?
— Фарит Рустамович…
— Зять, убери эту женщину из дома, иначе наше партнерство с твоим отцом будет расторгнуто навсегда, я позабочусь, чтобы ваш бизнес сильно пострадал. Я не позволю делать из моей дочери посмешище, не позволю, чтобы она страдала! Если она что-то намудрила с яйцеклетками, что с того? Дочка по закону ваша, все ее знают как Зарину Бакаеву! Так и будет! Не разрушай репутацию наших семей! Не смей!
— Я не собираюсь портить репутацию наших семей. Зарина не должна пострадать. Не стоит мне угрожать, Фарит Рустамович. Лучше найдите управу на вашу дочь. Узнайте у вашей жены, как обстояли дела с яйцеклетками. Может, тогда вы перестанете угрожать нашему бизнесу.
— Дети, вы доведете старика до гроба, — пыхтит тесть, падая в кресло в коридоре и доставая платок, вытирает взмокший лоб и губы.
— Мы договорились? — спрашиваю его уже спокойно и встречаю измученный взгляд. Юсупов медленно кивает, и я с тяжелым сердцем направляюсь от него прочь, слыша вслед тихие бормотания и глухие причитания женщин из-за дверей спальни жены.
Глава 30
Я гнал на предельно допустимой скорости. Подальше от мрачного, отравленного злобой дома. От опостылевших родственников, готовых перегрызть мне горло. При погрязших во лжи по уши. Виноватых, но обвиняющих. Убегал от своего прошлого и настоящего. Хотелось изо всех сил нажать на педаль газа, вдавить ее в пол и как можно быстрее оторваться на максимальное расстояние от ставшего чужим особняка.
Он сейчас представлялся вместилищем ядовитых, жалящих смертоносным жалом змей. Юсуповы казались мерзкими тварями, которые копошатся, сворачиваются в тугой клубок и беспрестанно яростно шипят, исторгают свой яд.
Радовало одно — что вовремя увез оттуда дочерей. Только вырвавшись на свободу, понял, что не смогу вернуться обратно, и точно не допущу, чтобы Юсуповы прикоснулись к моим детям.
Иногда в жизни бывают откровения, которые проливают свет на всё твое прошлое и настоящее. И озарения, которые дают понять, как сильно ты ошибался. Ведь, по сути, дети не имеют отношения к Диляре, я докажу это с помощью тысячи экспертиз. Но даже это не главное. Оставаться им в том доме опасно. Диляра безумна и не намерена лечиться, а ее родители потворствуют всем ее желаниям. Не удивлюсь, если они с ней всегда были в сговоре и знали о том, что она натворила. Будь они прокляты.
Юсуповым придется смириться с тем, что я обманул их, не выполнил данных обещаний привезти девочек. Но и они меня обманули, не пошли навстречу. Мы квиты.
Заворачиваю на дорогу, ведущую к аэропорту. Отец как раз прислал данные о прилете матери. Заметив несколько пропущенных от Оксаны, просто не обращаю на них внимания. Не могу сейчас с ней разговаривать, мне нужно успокоиться перед встречей с мамой. Не стоит ее нервировать, она всегда тонко чувствует мое состояние и настроение, а после разговора с Вересовой я вечно на взводе.
Если она захочет высказать мне какие-то претензии, то я не останусь в долгу. Мы поругаемся, и я буду взвинченным и нервным. Если скажет что-то приятное своим нежным голоском, то моя взвинченность будет несколько другого рода, смещенного в сторону ниже пояса. А это уж совсем не к месту, когда едешь забирать из аэропорта родную мать.
Сжимаю телефон в руке, чувствуя, что он жжет кожу. Пальцы зудят от нетерпения. На самом деле, мне безумно хочется услышать голос Вересовой. Аж выкручивает наизнанку. Во всей этой круговерти проблем, недомолвок, открывшихся тайн она одна является источником совершенно других эмоций.
Они иные. Она украла моего ребенка, но в то же время подарила мне в принципе возможность иметь детей. Она воспитала такую чудесную светлую малышку. И я уверен, что сможет стереть черные пятна из жизни моей Зарины. Представляю, как она растит мою дочь, обеих моих дочерей, и отчего-то так явственно всё это вижу, и в моих видениях мы не прячемся за высоким забором, как я планировал изначально. Мы встанем против всего мира, который обрушит на нас шквал грязного интереса. Мы будем готовы сражаться.
В конце концов, у каждой семьи есть свои скелеты в шкафу. Со временем скандал утихнет, главное, что мы будем держаться вместе.
Пока обдумываю свои далеко идущие планы, сворачиваю на парковку в аэропорт. Снова приходит в голову, что пропустил прогулку на лошадях. Безвозвратно утерянные моменты. Я обязательно должен их восполнить, я задолжал своим девочкам так много часов совместного времяпрепровождения. Отчего-то не спешил домой, когда жил с Дилярой, а теперь меня словно что-то подгоняет торопиться в имение, где ждут мои девочки.
Все трое. Даже мысленно соотносить Диляру с прошлым гораздо легче, чем представлять, что буду тянуть постылые отношения многие годы. Кто в здравом уме в угоду обществу и навязанным нормам приличия будет сохранять видимость брака? Почему я так за него цеплялся?
Маму встречаю почти сразу у выхода из аэропорта, она торопливо семенит ко мне, одетая в строгое бежевое платье и закрытые туфли с круглыми носами на невысоком каблуке. Вручает мне чемодан на колесиках, с озабоченной улыбкой на усталом бледном лице молча вцепляется в мои плечи.
— Сынок, ты цел? Как ты? Я так волновалась, — выдыхая, с волнением в голосе вглядывается прямо в глаза.
— Всё в порядке, мам. Как долетела?
Выходим через вращающиеся двери, мама как-то умудряется не разорвать наш физический контакт. Ей жизненно важно не выпускать меня из своих рук. Обычно Белла Бакаева не показывает так ярко своих чувств, она скромная, спокойная, достойная женщина, но в данный момент она слишком взволнованна, чтобы сохранять невозмутимость.
— Мне казалось, мы летим вечность, так хотелось поскорее добраться, — сетует она, поджидая, пока я уберу чемодан в багажник и открою ей дверь.
Когда я выруливаю с парковки, она тут же засыпает меня вопросами. Чем-то напоминает мне Оксану, и я украдкой усмехаюсь, потому что эта женщина стала приходить мне на ум слишком часто, не торопится покидать моих мыслей.
— Мам, для таких разговоров, какой я начну сейчас, нет специального времени или места. К нему нельзя подготовиться, поэтому я решил сказать всё как есть прямо тут, не откладывая в долгий ящик.
Долгая подводка — моя ошибка. Мама воспринимает всё по-своему, как любая мать, собственно.
— Сынок, ты меня обманул? О, Аллах! Ты покалечился? — вскрикнув, прижимает ладонь ко рту и смотрит на меня с ужасом. В круглых каре-зеленых глазах плещется ужас.
— Нет, ты не так поняла. Я хочу рассказать тебе то, что выяснилось недавно о твоих внучках. Диляра — не мать им.
— Им… Мне еще так трудно осознавать факт, что девочек двое, — сдавленно произносит мама, — а ты говоришь, что… Ты выдал нам такие крупицы информации по телефону, сестра не добавила ясности. Сынок, я не понимаю, — жалобно просит объяснить, качая головой.
Тетка уже успела и маме позвонить. Вот неугомонная. Ладно, черт с ней. Приступаю к самому главному:
— Диляра обманула меня и воспользовалась услугами недобросовестной докторши из перинатального центра, они договорились об обмане. Вместо своих яйцеклеток подсадили яйцеклетки суррогатной матери, взяли их у нее же. Эта женщина — настоящая мать девочек. Она сейчас в доме вместе с ними. Тебе понравится Лиза, она чудесная девочка, яркая, живая, очень непосредственная…
Сам не замечаю, как легко с губ срывается другое имя Альбины.
— Арслан, мне пока сложно понять эту ситуацию, в голове просто не укладывается… — мама заламывает руки, никак не может успокоиться. — Столько лет я мучилась от стыда, боясь, что тайна о рождении девочек как-то откроется. То выдумывала, что перинатальный центр обнародует сведения, то боялась шантажа со стороны врача, то думала, что кто-то когда-то видел накладной живот твоей жены и выдаст нас, опозорит на весь мир. Теперь я даже и не знаю, что думать. Тайна оказалась еще страшнее, а ты мне рассказываешь, какая хорошая твоя вторая дочка, называешь ее новым именем, рассказываешь про какую-то чужую женщину… Аллах не дал твоей матери столько ума, чтобы всё это осознать. — Вдруг, встрепенувшись, восклицает: — Она же ее украла, сфабриковала документ, что девочка умерла! — и снова сникает. — Я не знаю, кому верить, что делать, как вообще вести себя с этой женщиной…
— Мама, опирайся на факты, это единственный способ как-то держать ситуацию под контролем.
— Ты уверен, что поступил правильно, Арслан? Не лучше ли было попытаться вместе с Юсуповыми найти какой-то удобоваримый для всех вариант? — жалким голосом пытается нащупать ниточку, но не находит. Обрывает саму себя и растерянно смотрит на меня.
— Мы пытались разговаривать, но всё, что я получил, это угрозы и истерики, — с горечью в голосе отвечаю на пристальный мамин взгляд.
Она как-то сжимается, скукоживается словно.
— Может, ты не так всё понял? Уверен, что оценил ситуацию правильно?
Снова объясняю маме положение вещей, пока они не начинают проясняться для нее. Она — первый непосвященный человек, которому я рассказываю буквально всё, решившись начать жизнь с чистого листа. Меня интересует ее реакция. Конечно, если даже она пришла в ужас и не в состоянии сразу же принять эту правду, то что говорить о посторонних людях. Но есть разница. Меня не должны волновать посторонние. Пусть судачат. Вересова была права — мне свою семью уже не спрятать.
Начнем с малого — познакомлю ее с мамой. Но не имею понятия, понравятся ли они друг другу. Трудно представить настолько разных людей. Но, если подумать, Диляру мама знала с детства, никто не ожидал, что отношения сначала станут натянутыми, а потом и вовсе испортятся. Ведь мама чувствовала, что у нас в семье ничего не ладится.
— Мама, я твердо уверен в каждом слове. Поверь мне, сейчас я нисколько не сомневаюсь в своих решениях. Хотя еще пару часов назад планировал оставить всё как есть, по крайней мере в глазах общественности.
— Ты передумал за два часа? — пораженно смотрит на меня мама.
Действительно, я сам от себя в шоке. Вересова, вероятно, заразила меня своим шальным характером. Я похож на флюгер, который крутится по воле ветра. Просто чем дальше я уезжал от дома, где окопались Юсуповы, тем явственнее понимал, что не вернусь туда. Остальное пошло по накатанной, словно с высокой горы спустили огромный камень, который держался на честном слове. Он покатился с бешеной скоростью, погребая под собой все препятствия. Я себя чувствовал этим камнем и несся к своей цели.
— Мне давно пора было принять это решение, мы с Дилярой живем как чужие уже несколько лет. И ты знала об этом, мама.
В памяти проносятся семейные встречи — натянутые улыбки, косые, неловкие взгляды, малоинформативные беседы, отсутствие тепла и радости.
— Но как же Зарина, сын? Как же так? Ты забрал ее у женщины, которая ее воспитала? Нет, я не поверю, что она не родная мать, пока не получу доказательства.
— Она не отрицала, — цежу медленно, начиная закипать, — она ничего не отрицала, даже пыталась обвинять меня.
— Я всё же подожду судить, сын, — упрямится мама.
— Мне отвезти тебя в отель? — спрашиваю, приподнимая бровь, на что мать реагирует немым укоризненным взглядом. — А как иначе? Ты не принимаешь правду из моих уст, ждешь каких-то доказательств. Я не хочу, чтобы ты с поджатыми губами и недовольным видом общалась с моей новой семьей. Они не заслуживают этого.
— О, Аллах! — мама воздевает руки к небу. — За что мне это? За что ты меня наказываешь? Я думала, что воспитала такого достойного сына, вы так хорошо жили с Дилярой, любили друг друга.
— Это в прошлом, мама, в прошлом. Отель или ты будешь вести себя подобающе? — Останавливаю машину и смотрю на маму в упор.
— Как мне вести себя, сын? Учи, учи свою старую несмышленую мать, которая никак не поймет, что происходит, не дойдет до нее, как ей общаться с людьми, — плачется мама, но я быстро привожу ее в чувство:
— Отель, мама, или ты будешь с уважением относиться к моей новой жене?
Сделать Оксану женой — всё же разумная идея. Решает сразу множество проблем. Только я не ожидал, что главной проблемой станет вдруг сама Вересова.