Настороженная тишина продлилась недолго.
Вместо того чтобы скрипеть зубами от злости, Егор заговорил, тем самым удивив меня намного больше, чем очередной вспышкой раздражения и упрямства:
— Допрос был удачным. Хавэру удалось вычислить еще нескольких предателей из клана.
— Молодняк? — уточнил Петр.
— Как догадался?
— Те, кто помнит последствия межклановых войн не стали бы затевать такое повторно и связываться с Тенями. Слишком многие могут пострадать, чтобы так глупо рисковать.
— Верно, — согласился Егор.
— Чем молодежь мотивировала бунт? Не хватило власти и женщин?
– Что тебе рассказывать, если сам все знаешь? — криво улыбнулся глава.
Берсерк развел руками:
— Опыт.
— Хавэр подозревает, что не всех предателей удалось вычислить. Сейчас они затаились. А когда вновь проявят себя, кентавр обещал, что будет готов.
— Удалось выяснить, кто стоит за бунтовщиками?
Егор даже не стал спрашивать берсерка о причинах подобных выводов.
Не вмешиваясь в разговор, довольствуясь ролью простого наблюдателя, убедилась сполна — эти мужчины понимают друг друга и без слов.
Не знаю, сколько испытаний надо было пройти вместе прежде, чем добиться такого эффекта, но это однозначно заслуживало уважения.
— Нет.
Мрачность лица Егора в этот момент прекрасно соответствовала его сухому тону и скупому ответу.
— Кентавры не признались даже перед казнью.
— Интересно, — протянул берсерк. Приметив мое явное любопытство, не стал задерживать коротких пояснений. — Значит, за ними стоит кто-то более могущественный, чем глава клана. Тот, кого продолжают бояться…
— Даже перед лицом смерти, — закончил Егор, утвердительно кивнув.
Разговор затих сам по себе. Мне показалось, что каждый из мужчин погрузился в собственные неутешительные раздумья. Я же и вовсе ужасалась лишь от мысли, что тот, кого предатели боялись больше смерти и является причиной возможной смерти Егора…
Вскоре в лабораторию вернулся Илларион. Мужчина еще не успел заговорить, как я заметила, что он мрачнее тучи. Явно поход за едой сказался на настроении, хорошенько его подпортив.
— Завтрак прибыл, — процедил сквозь зубы сатир, ставя поднос на стол.
От резкости его движений звякнула посуда.
Мгновенье — и крышка была откинула в сторону, а нашему взору предстали: чашки, нож, тарелка с крупно нарезанным хлебом, палка копченной колбасы, масленка, кусок сыра и бутылка с оранжевой жидкостью, вероятнее всего апельсиновым соком. Помня размах аппетита ученого, я засомневалась, что подобный набор мог по-настоящему утолить его голод. А уж двоих мужчин… один из которых явно потратил много сил на недавнее восстановление организма… Очень сомнительный завтрак.
Как ни в чем не бывало, ученый принялся кромсать колбасу и сыр прямо на подносе. Нарезка получалась толстой, а такое, казалось бы, простое действо под руководством Иллариона выглядело неуклюже.
Мужчины с интересом наблюдали за действиями сатира, точно он никогда прежде не делал бутербродов самостоятельно. Но комментировать не спешили. Мне же даже в голову не пришло вмешаться и помочь. Илларион просто излучал угрозу. Интуитивно хотелось обойти его стороной, словно на шею ученому повесили табличку: «Не влезай — убьет!».
Не так много времени прошло, чтобы мужчина кое-как смастерил бутерброды и разлил сок по чашкам. Но стоило ему двинуться с подносом к кушетке, как в лаборатории появилась Ада.
Девушка одарила нашу троицу ослепительной улыбкой, а в сторону Иллариона даже головы не повернула.
— С возвращением, — кивнула Петру брюнетка. — Успел проголодаться?
— Жутко просто.
Поставив позолоченный поднос на тумбочку возле кушетки, Ада молниеносным движением подняла крышку. По воздуху распространился аппетитный аромат жареного мяса.
— Отбивные? — берсерк шумно втянул носом воздух. — С картошечкой?
— Я подумала, что любимая еда поможет тебе поскорее восстановить силы, — кивнула она, передав мужчине тарелку и столовые приборы.
— Спасибо, девочка, — улыбнулся Петр, принимаясь завтракать. — Ты меня балуешь.
— Неужели я не могу поухаживать за прекрасным мужчиной?
— Ты же сказала, что у нас теперь самообслуживание! — зашипел Илларион.
Ада пожала плечами:
— Так и есть.
— То-то я смотрю, все здесь сами себе готовят, да? — продолжал закипать сатир. — Или нововведение на кухне касается только меня?
— Для особых людей — особые правила.
Илларион остановился, так и не дойдя до кушетки всего пару шагов. Да застыл, как громом пораженный, судорожно сжимая поднос. Даже пальцы побелели от сдерживаемой силы.
Я тяжело сглотнула в предчувствии бури.
Успев узнать вспыльчивый характер Иллариона, и вовсе стоило ожидать выброс негодования размером с маленький армагеддец.
— Я же уже извинился! — процедил сатир.
— И я это приняла к сведению, — кивнула Ада. — Спасибо, что напомнил. Трудно даже оценить величину твоего героического поступка. Переступить через собственное раздутое эго размером с половину континента, и правда, достойно восхищения.
Помня о ее недавней бурной реакции на ситуацию, да общем подавленном состоянии из-за неминуемого возвращения в собственный, осточертевший мир, я безмерно удивилась. Ада говорила ровным тоном, точно не осыпала мужчину язвительными замечаниями, а обсуждала рецепт очередного пирога. Никак не укладывалось в голове, как подруга может выглядеть столь равнодушной и спокойной, когда внутри нее наверняка бушуют те еще африканские страсти?
— Может мне еще ниц пасть и начать выцеловывать твои следы на паркете, чтобы смягчить взыгравшую женскую гордость?
— Зачем же? — выгнула бровь девушка. — У нас есть кому полы мыть. Не утруждайся. Тем более, что качество такой твоей работы явно будет уступать профессиональным уборщикам.
Илларион рыкнул.
Ни Егор, ни Петр не спешили вклиниваться в диалог, если этот словесный пинг-понг вообще возможно было так назвать. Видимо, не только я чувствовала, что встревать между парочкой, от которой прямо искрило, то же самое, как встать на линию огня, подставляясь под шальную пулю. Никто не спешил примерить роль добровольца-камикадзе. Ведь глупо же помирать в самом расцвете сил, правда?
Петр был занят поглощением завтрака. Ел он с аппетитом, но медленно, изящно орудуя ножом и вилкой, явно растягивал удовольствие. И делал это с таким умиротворенным видом, словно вокруг распростерлась шикарная природа, возвеличенная трелями птиц, а не довольно тесная лаборатория, наполненная переругиваниями.
От сумасшедшего вкусного запаха блюда у меня во рту прибавилось слюны. Хоть голода, как такового, не ощущалось.
Егор, я отметила, по большей мере даже не следил за перепалкой Иллариона и Ады, а не спускал с меня тяжелого, мрачного взгляда. Точно делом всей его жизни вдруг стало пробуравить во мне дыру. Размером с мяч для гольфа.
В какой момент игра в «гляделки» мужчины трансформировались активными действиями — я не заметила. Лишь когда он ухватил меня за руку и потащил к выходу из лаборатории, прошипев что-то неясное, поняла — еще дольше игнорировать Егора у меня не получится. Не позволит.
— Берсерк для тебя плохой выбор в любовники.
Эта ядовитая фраза оказалась первым, что я услышала, как только Егор перестал тащить меня за собой по узкому коридору медотсека, наконец, остановившись.
Я оказалась лицом к лицу с мужчиной, который лишь благодаря остаткам самообладания все еще находился в относительном спокойствии. Но судя по лихорадочному блеску глаз, плотно сжатым губам и напряженной позе — он был на грани. От… ревности?
С одной стороны, я испытала волну негодования от очередных беспочвенных обвинений Егора, с другой — злую радость и даже крохотную долю триумфа. Ведь если ничего сильного не чувствуешь к человеку — ты априори не способен на ревность. Правда же?
Первым желанием оказалось выколоть эти наглые, безумно привлекательные глаза упрямца! Но я сдержалась, решила подыграть и посмотреть на дальнейшую реакцию мужчины. Поэтому отступила от Егора на шаг и приняла наиболее расслабленную позу, что позволяла ситуация.
— И почему же? — даже получилось улыбнуться краешком губ.
Мужчина скрипнул зубами, продолжая следить за мной так пристально, как хищник перед решающим броском на охоте.
— Он сильный, надежный, — с притворным энтузиазмом стала загибать пальцы я, — решительный, дружелюбный, смелый, честный! И не пасует перед доверием понравившейся женщине, а не играет с ней в идиотские игры, кто кого переврет!
Последнее выделила особо. И невинная колкость отлично достигла адресата. У мужчины даже дыхание сбилось. Стало громким, шумным, нервным.
На прищуренный взгляд Егора я ответила наивным пожиманием плеч. Мол, раз спросил, так и получай откровенность! Ведь этого же добивался?
А то, что не испытываю женский интерес к Петру — дело десятое. Тем более все реакции Егора прекрасно доказывали его истинную веру моей маленькой лжи. Так стоит ли пытаться доказать обратное, оправдываться перед тем, кто заранее слеп и настроен видеть зачатки предательства там, где их совсем нет?
— Если не хочешь закончить так, как последние его любовницы, то прислушаешься к моему… совету, — прошипел ревнивец.
— И как же закончили его любовницы?
Почему-то именно рядом с Егором в последнее время мне отчаянно сильно хотелось выпрыгнуть из собственного тела, стать на голову выше, сильнее и увереннее. В общем, всячески показать, что запугать или задавить мужским авторитетом мой недавно проснувшийся бунтарский дух у него не выйдет. Дразнить Егора даже в таком, явно взбешенном состоянии, мне не показалось плохой идеей. Страх, как и чувство самосохранения, напрочь отключило. Точно все предохранители во мне каким-то чудесным образом разом пропали.
Я скрестила руки на груди и вызывающе вскинула подбородок, не разрывая зрительного контакта с мужчиной. Пусть не думает, что может хоть как-то мной командовать!
— Лишились сознания от силы оргазма? — сказала и глаза округлила.
Удивление настигло не только Егора, но и меня. Никогда не думала, что способна на такое.
Оказалось — способна и не на такое. Видать внутри меня скрывается еще тот… потенциал стервы, стоит только пробудить ее. Что Егору, как моему личному катализатору, превосходно удавалось.
— Были развеяны по ветру, — огорошил строгим ответом мужчина.
— Что?
— Их сожгли, а прах предали ветру.
Я нахмурилась, решив, что мы неожиданно перескочили на другую, непонятную мне, тему разговора.
— Точнее то, что от них осталось.
— Что ты такое городишь?!
Егор мрачно усмехнулся:
— Берсерк разорвал своих любовниц на куски.
Выдержав эффектную паузу, мужчина продолжил. Видимо, посчитал, что мне необходимы некоторые подробности.
— То ли в порыве страсти, — в его лице сейчас я отчетливо видела злость. Даже жестокость. Егор явно не следил за словами и сознательно хотел уязвить меня. — То ли женщины чем ему не угодили. Поэтому если ты не хочешь разделить их участь…
Я содрогнулась.
— Врешь!
— Зачем мне это? — нахмурился мужчина.
— А что, скажешь, незачем?
Прямой взгляд Егора встретился с моим. Казалось, он пребывал в искреннем недоумении, не понимая, к чему я клоню. И это послужило последней каплей в чаше моего терпения. Вода пролилась через край и… я сорвалась.
— Ой, да перестань придуриваться! Контроль — твое второе имя! Ты пытаешься манипулировать мной, заставляешь реагировать и действовать так, как тебе выгодно! То отталкиваешь, то душишь идиотским собственническим поведением! Думаешь, я как бумеранг: бросай — не бросай, а все равно вернется обратно?!
— Катя…
— Ты ничего не даешь взамен! Ничего!
Егор нахмурился еще больше.
— Что, скажешь, я не права? И не ты скрывал от меня важную сторону своей жизни, прикрываясь за маской радушия и благородности? Не ты каждый раз извращенным образом манипулировал мной, пытаясь убедить в том, что мои собственные уши и глаза лгут?! Нет?
— Катя.
— Разве не ты спланировал все заранее, даже то, что наши комнаты рядом, а через видеокамеру можно будет спокойно наблюдать за мной? Нет? Господи, Егор, ты ведь сразу мог отвести меня в больницу, а не в особняк ордена, где человек воспринимается, как угроза раскрытию общей тайны существ!
— Нет, не мог! — выкрикнул мужчина. — Знал о последствиях, знал, что это глупо и отвратительно по отношению к тебе, девчонке из человеческого мира, взять и притащить туда, где живут совсем по иным законам! Да, знал! Но уже тогда не смог поступить по-другому, обезопасить от существ, от себя и… отказаться от тебя так сразу! Этому решению воспротивилось все во мне!
— Воспротивилось? — зло прищурилась я. — А не противно было дурить меня день ото дня? Не отвечай. Сама скажу. Тебе легче было выставить меня полной дурой, убедить в том, что я потихоньку прощаюсь с рассудком, чем просто… довериться! И почему? Из-за банальной прихоти поиметь!
Мужчина отшатнулся, точно я со всего размаху наградила его звонкой оплеухой.
— Нет…
— Ты хоть представляешь себе, каково это думать, что сходишь с ума? Что вокруг все ненастоящее, а происходящие странности просто выдумка твоего больного мозга?! Галлюцинация!
— Я… ты не так…
— Не так все поняла? — быстро пришла на помощь с подсказкой. — Как банально и предсказуемо!
Накопившаяся злость и обида, наконец, нашли выход, выплескиваясь на Егора. Я ни на секунду не устыдилась собственной несдержанности. Наоборот, казалось, каждое мое слово бьет недостаточно сильно, и я судорожно подыскивала внутри себя оружие помощнее.
— А как я еще могла все понять? — вновь заговорила, не давая ему и нескольких секунд передышки, чтобы придумать очередную отговорку. — Это ведь ты хотел наиграться вдоволь новой человеческой игрушкой по своим правилам, а потом отправить домой? Твои же слова, правда?
— Откуда ты… — хрипло прошептал Егор.
Его бледность внушила мне должную уверенность и придала сил для дальнейшего словесного наступления.
— Не глухая! Слышала!
— Я не понимал, что творю… На самом деле я не думал так, как говорил! Я бы никогда не поступил так с тобой, девочка! Проклятие Гекаты…
— Не стоит, — резко остановила я. Искренность, что ясно слышалась в голосе Егора, с легкостью могла разбить вдребезги всю мою злость за считанные секунды. — Я устала от твоего вранья! Устала верить тебе и ошибаться! Раз за разом выслушивать глупые обвинения, чувствовать себя виноватой, подпускать к себе и в следующий момент натыкаться на глухую оборонительную стену!
Я переступила с ноги на ногу. Разговор повернулся в совершенно неожиданное русло.
— Там в пещере я подумала, что у нас все серьезно! Что со временем мы сможем узнать друг друга лучше, избавиться от секретов! Что я что-то значу для тебя!
— Ты значишь!
— Да неужели?
Егор скрипнул зубами.
— Ты важна для меня!
— Так важна, что ты попросту игнорировал меня трое суток? Сбежал, оставив одну? Отвернулся!
Мужчина нервно провел ладонью по лицу, на секунду прикрыл глаза, точно зрение подводило или вызывало боль.
— Я не хотел тебя обижать. Просто… у меня проблемы с доверием.
— Ты думаешь, я это не поняла? — насмешливо объявила я. — У. Тебя. Проблемы. Гигантские просто!
— Но на это есть причины!
— О которых ты мне не собираешься рассказывать! — укорила его. — Я не умею двигаться на ощупь!
Грозовое выражение на мужском лице окончательно исчезло. Его полностью вытеснили беспокойство, вина и… даже страх? В последнем я была не уверена.
— Мне трудно говорить о прошлом, но я попытаюсь. Только выслушай.
— Зачем? — неожиданно гнев пошел на убыль. Чем меньше оставалось злости, тем больше появлялось усталости. — Чтобы убедиться в том, насколько ты хорош в убеждениях, когда этого требует ситуация? Вновь попытаться взять меня под тотальный контроль?
Егор выругался.
— Прекрати, — пробормотал он. — Не выставляй меня таким монстром! Я не собираюсь манипулировать тобой. Просто хочу сблизиться! Рассказать правду. Позволь мне.