— Черт! Это именно то! Именно, сука, труп! И вырыл его за каким-то хреном я! — Дюша подошел ко мне, встал закрывая обзор и заглядывая в глаза предложил: — Жень, может мы не будем ментов вызывать, а? Зароем, как было и ну его.
— Только хуже сделаем, уверяю. — Он взял меня за запястья, словно хотел увести отсюда, лицо полно страдания и глухой тоски. Его нижняя губа тряслась. Я решила не поддаваться панике и проявить характер: — Нет, Андрюх, давай, вызывать. Если свалим, а нас не дай бог кто заметил, потом не отвертимся.
— У меня могут быть проблемы. Я ж с металлоискателем, а не грядки копал.
— Да кому ты нужен, со своим металлоискателем, — освободила я от его пальцев руки и махнула в нужную сторону: — У них вон труп, заботы поважнее. Давай, звонить.
Глава 5
Как это работает мне неведомо, только человек двадцать односельчан нашли нас раньше полиции. Я сидела в стороне, стараясь не обозначать своё участие, а народ всё прибывал. Бабы охали, мужики жали Дюше руку: все, как один, закуривали и косились в сторону ямы. Особо любопытные подходили ближе, заглядывали, зажимали нос и возвращались кучковаться возле Андрея. Спустя несколько минут, прибежал запыхавшийся участковый и оттеснил любопытных. Предложил всем расходиться, а нам, напротив, велел остаться и дождаться приезда полиции. Сельчане и не думали расходится, просто толпились теперь на значительном расстоянии. Приехавшая полиция оттеснила их ещё дальше.
«— Граждане, не мешайте работать! — кричал молодой помощник следователя, растягивая полосатую ленту».
Ленту не экономил, отвоеванный периметр получился приличных размеров. А так как, дело происходило в лесу, обзор односельчанам перекрыли деревья, да кустарник. Вскоре половина из них откровенно заскучала и разбрелась по своим делам, хотя и любопытных оставалось порядком.
Следователь осмотрел яму, отдал сотрудником распоряжения, а сам стал беседовать с участковым. Я старалась лишний раз в сторону ямы не смотреть, но невольно поглядывала на следователя. Очень уж интересовала наша участь. Решилась она довольно скоро.
Переговорив с участковым, мужчина кивнул в нашу сторону своему помощнику, тот направился к нам. Опрашивал нас поодиночке, первым был отведен в сторонку Дюша. Мучения товарища длились минут пятнадцать, я засекала и готовилась к худшему. Вскоре парень направился ко мне, подошел и представился по форме: имя, фамилия, звание. Из всего перечисленного я уловила только имя — Артем, всё остальное тут же выветрилось из головы. Сказывалось волнение. Меня он опрашивал даже меньше. Я честно ответила на все вопросы, он записал мои показания, паспортные данные и бросился со всем этим добром к следователю.
О чем они говорили осталось за кадром, но вскоре помощник вернулся и заявил нам:
— Завтра в десять явитесь в участок, на сегодня свободны.
Уговаривать нас не пришлось. Дюша собрал своё добро, мы скоренько двинули к машине. О том, кого нам «посчастливилось» найти, мы узнали уже вечером от односельчан. «Подарком судьбы» оказался неопознанный мужчина от тридцати до сорока, из особых примет: родимое пятно на шее. Мужчина определенно не местный, но нашлись свидетели, видевшие его в селе примерно неделю назад, приезжий спрашивал дорогу. Марку машины никто толком не помнил, но у следствия возник справедливый вопрос — где эта самая машина?
Думаю, говорить о том, что все село «стояло на ушах» лишнее. Народ гудел в каждом углу, муссируя, обсуждая невиданную новость. Мои родственники не явились исключением. И пока я болтала с Леськой по телефону в своей комнате, Мишаня, на выданные мамой деньги, сгонял в магазин и отоварился. Когда я возникла в кухне, на столе красовалась уже ополовиненная бутылка. Родичи принялись краснеть, оправдываться стрессом, только сострадания во мне не нашли — остатки горячительного были благополучно вылиты мною в раковину. Мишаня ахнул и схватился за голову, мать покусала губы и разразилась цитатой:
— Бабу Ягу со стороны брать не будем — воспитаем в своем коллективе!
— Очень смешно, мама! — ответила я и хлопнула дверью, подспудно пытаясь сообразить из какого фильма она позаимствовала фразу.
Не вспомнила и мысленно махнула рукой — пусть хоть Бабой Ягой, хоть ведьмой называют, пить в моем присутствии не получится.
На следующее утро меня опрашивал следователь лично. Вопросы те же, исключение лишь в протоколе. Особого интереса к своей персоне я не заметила, спокойно подписала бумагу и села в коридоре дожидаться Дюшу. Зато, когда мы расслабленные и воодушевленные, что все обошлось, разошлись по своим делам, меня поджидал сюрприз. Молодой помощник следователя Артем беседовал на кухне с мамой и Михаил Андреичем.
— Здравствуйте, — удивленно поприветствовал он меня и присвистнул. Я удивилась не меньше, но свистеть и не думала — дурной тон. Поздоровалась в ответ и предложила ему из вежливости чай. А ещё от страха и растерянности. Он отказался и обратился к маме: — Людмила Васильевна, так это ваша дочь?
— Да, — подтвердила мама. — Это моя дочь.
— Так, это её получается искал мужчина?
— Не получается, — противилась мать. — То Женька, а он спрашивал Жанну. А где я ему её возьму, если я сама дочь больше трех лет не видала?
— Он вам сказал зачем она ему понадобилась?
— Поди разбери. Он больше грозил да выпытывал.
— Так может вы повздорили? — спросил полицейский, глядя при этом на Мишаню. Мамин приятель сообразил куда тот клонит и стукнул себя кулаком в грудь:
— Гражданин начальник, я тут не при делах! Я вообще этого товарища смутно помню. Мы, понимаете, выпили в тот день, по маленькой. У нас и повод был. Люда, какой у нас был повод?
Лихорадочно соображающий Мишаня уставился на маму, та почему-то уставилась на меня. Следом свой взор на меня направил и Артём. Я поняла, что надо брать инициативу в свои руки и предложила:
— Мам, рассказывай, по существу. Ничего ведь не понятно. Кто приходил, куда приходил, зачем?
Мать с печалью вздохнула, потеребила край скатерти и попробовала объясниться. Из беседы с родней и полицейским я уяснила следующее: свидетели указали, что приезжий искал наш дом. Далее полиция выяснила, что входил он именно во вторую квартиру. Мама и Михаил Андреич, действительно, выпивали и пришлого мужика особо не запомнили, а на следующий день и вовсе про него забыли. И не вспоминали бы, если б не гражданин лейтенант. Наверняка, могли утверждать только одно — мужчину интересовала Жанна.
Я забеспокоилась и всерьез уверовала, что нас дружным скопом упекут в каталажку. Спасла ситуацию своевременно заглянувшая соседка. Подозреваю, о полиции она была в курсе и гнало её к нам банальное любопытство. Баба Тася вошла кораблём, заняла оставшееся пространство кухни, уловила суть и уверенно заявила:
— Он как на своих двоих зашел, так на своих двоих и вышел отседав. Вот те крест, сынок! — В доказательство она осенила себя крестным знамением и добавила: — Ты, милок, не ропщи на них. Я их с измальства знаю — мухи не обидят. А мужик тот, сама видела, как в машину садился. Уехал он, здоровым уехал.
Лейтенант опросил соседку, всё тщательно записал и вскоре отбыл.
Мне потребовалась передышка и главное консультация. Я вспомнила, что Вера Ефимова училась на юридическом и кинулась к ней пытать счастья. Как оказалось, Верка у родителей не жила, вышла замуж и переехала в столицу. Зато на обратном пути, я встретила Андрюху и поведала ему новости.
В итоге, когда через два с половиной часа я вернулась домой, «снятие стресса» домочадцами шло полным ходом. Глянув на дно бутылки, поняла — опоздала. Я с укором взглянула на мать, та криво улыбнулась, помахала перед моим лицом указательным пальцем и пьяно отрезала:
— Дочь, ни слова! Мне пора на работу!
— Ты в своем уме?! — возмутилась я и попыталась её увести в гостиную, дабы уложить на диван.
Мать вздумала сопротивляться, тогда я попросила Мишаню помочь мне. Тот, будучи крепче и соответственно трезвее мамы, подскочил, засуетился, но мама покачнулась, выставила вперед руку и заявила ему:
— Прокляну!
На наш шум прибежала баб Тася, взвалила маму на широкое мягкое бедро, как на палубу, и велев мне придерживать её увела в спальню. Через десять минут мама уже беззаботно спала.
— Беги-ка, ты, Женька, на ферму, — выдохнула соседка. — Поелозь им там в кабинетах чуток тряпкой по полу, да мусор вынеси, от греха подальше. Не то уволят мать, и тогда — каюк, совсем сопьется.
Я надула щеки, показала подпирающему косяк Мишане кулак и пошла за ключами от машины.
Глава 6
Бывшая Селивановская ферма находилась от нашего дома, как сказали бы в наших краях, в полчаса ходу. На машине у меня ушло минут десять, я особо не торопилась. Миновала последнюю в ряду улицу, дальше дорога петляла вдоль поля.
Раскинувшееся поле радовало глаз. Трава сочная, насыщенная, словно, ворчливый дворник прошлого столетия полил её из шланга водой, а она приняла благодарно и вот — радует. По такой сними босоножки, беги — мягко, только нарушать красоту жалко.
Сразу за полем начинались постройки, ферма значительно преобразилась. Старый, заброшенный коровник радовал глаз: здание отштукатурили, вставили окна и окрашенные зеленой краской ворота. Добавились и новые постройки, в том числе, длинное офисное здание из красного кирпича, сразу при въезде на территорию. Над въездом вывеска «Эко — ферма «Просторы».
Парковка могла похвастать наличием шести мест, из которых занято только одно. Я приткнула свою старушку рядом с «Рено» светло-зеленой расцветки и забеспокоилась — не опоздала ли? Никакого оживления не наблюдалось, лишь вдалеке, у серого, блочного сооружения мною замечены пару рабочих в синих комбинезонах.
Скромная табличка на двери гласила: я прибыла в вотчину ИП Щуров Д.С., приписанные ниже часы работы убедили, что до конца рабочего времени час, надеюсь, успею. Я толкнула дверь и вошла. Небольшой холл сразу вел в коридор, тот уже расходился вправо и влево. «Направо пойдешь…» — пробурчала я, замешкавшись.
Пока я осматривалась, одна из дверей отворилась. Мужчина, вышедший из кабинета, направился в мою сторону, он приближался, а я его нахально разглядывала. Первым за что зацепился взгляд — синий распахнутый халат и абсолютно седые волосы. Они ассоциировались с научным руководителем какого-нибудь НИИ, причем белоснежная рубашка и отутюженные брюки под халатом, дополняли образ. Седина смотрелась неуместно, ведь мужчине не больше пятидесяти. Среднего роста, поджарый, ему осталось пару шагов, чтобы поравняться со мной, и я убедилась: пятидесяти точно нет. Это и есть хваленый Помещик?
— Здравствуйте, вы на экскурсию?
— Здравствуйте, а у вас и они проводятся? — удивилась я.
— Бывает, — улыбнулся он. — Кому коровку, кому козочку показать. Сейчас вот Дмитрий Сергеевич страусов завез, народ любопытствует.
Ага, значит Дмитрий Сергеевич, а это вовсе не Помещик. Отлично, тем лучше. Может начальство и не узнает, что я трудилась тут за мать.
— Нет, не на экскурсию, — ответила я и тоже улыбнулась: — Я Людмилу Васильевну заменить, она приболела. Вы мне не покажите её вотчину?
— Ах, Людмилу Васильевну! — восхитился он. Я утвердительно кивнула, удивляясь чужой радости. — Идемте за мной. Вы ей, простите, кто будете?
— Дочь.
— Похвально, очень похвально, — кивал он головой, увлекая меня за собой по коридору. Он толкнул последнюю в ряду дверь, щелкнул выключателем и сделал приглашающий жест: — Прошу. Здесь вы найдете всё необходимое, милая девушка.
Я вошла и осмотрелась: тумба в углу, узкий шкаф-пенал, рядом стул. Вдоль противоположной стены расставлены ведра разных калибров, щетки и держатели тряпок.
— Меня Евгения зовут, можно Женя, — повернулась я к мужчине. — Спасибо, вам…
— Анатолий Степаныч я, — подсказал он и протянул руку: — Будем знакомы.
Мы обменялись рукопожатиями. Ладонь Анатолия Степановича оказалась сухой и крепкой. Он пригласил меня заглядывать к нему, если возникнут вопросы.
— Я сейчас отлучусь в коровник, но скоро вернусь, — добавил он. — На моей двери табличка «ветеринар Мехренцев», найдете без труда.
— Вы ветеринар? — распахнула я глаза шире. Пришла моя очередь восхищаться: — Когда-то, в детстве я мечтала быть ветеринаром! Пожалуй, как-нибудь воспользуюсь вашим предложением с экскурсией, если оно в силе.
— Конечно — конечно! С превеликим удовольствием, вам её проведу.
Оставшись одна, я более детально приступила к осмотру. В шкафу нашлись халат и косынка, мусорные мешки и моющие средства обнаружились в тумбе. Я облачилась в халат, закатала рукава, повязала на голову косынку и выбрала ведро на колесиках. Воду наполнила в туалете, скрывающемся за дверью напротив.
Уборку решила начать с дальнего кабинета, чтобы, возвращаясь, закончить туалетом. Драить чужие туалеты мне ещё не приходилось, но я старалась относиться к этой мысли философски, а именно; любой труд не зазорен, даже мытье уборных. Я постучала в дверь с надписью «бухгалтер» и вошла.
Хозяйка кабинета, пышная женщина с короткой стрижкой, без приязни глянула на меня и поджала губы. Я приветливо улыбнулась, стараясь расположить даму, объяснила кто я, и по какой надобности пожаловала.
— Хорошо, — кивнула она и встала. — У вас пятнадцать минут. Закончите у меня, я вам открою кабинет Дмитрия Сергеевича. У него убирать сегодня не нужно, только полить цветы и вынести мусор.
Ни на одной рабочей поверхности пыли я не обнаружила. Пересыпала из корзины в мешок мусор, которого, к слову, не густо и прошлась влажной тряпкой по линолеуму. Справилась с задачей раньше на две минуты. Выкатила ведро в коридор и повертела головой в поисках бухгалтерши. Женщина вернулась с улицы и пригласила меня следовать за ней.
В кабинете Щурова господствовали полумрак — рулонные шторы опущены — и стойкий запах кофе. Сопровождающая осталась в дверях, словно беспокоилась, что я что-нибудь сопру. Я старалась не глазеть по сторонам, дабы не волновать её понапрасну. А осмотреться хотелось. Ведь через окружающую человека обстановку зачастую прослеживается и личность хозяина.
Я заприметила на подоконнике лейку, подхватила её и двинула к выходу — набрать воды. На хозяйском столе фотография пары. Мужчина и женщина, вполоборота, улыбались друг другу. Возраст пары благородный, пенсионный или близко к тому, выглядят счастливыми.
Вот ты какой, Помещик, — мелькнула мысль. Хотя про такого на Вы нужно думать. Чувствовалась в мужчине сила, уверенность и решительность. Не удивительно уважение всего села. Перед таким так и хочется шаркнуть ножкой и чуть припасть в колене: «Ваше благородие!»
Пока я поливала цветы и убирала мусор, успела бегло осмотреть кабинет. С образом мужчины на фото он никак не вязался. Ему подойдет что-то классическое, фундаментальное: мебель натурального дерева, массивный стол. А тут слишком современно. Чувствовалось, хозяин свои владения любит и времени здесь проводит достаточно. По крайней мере, планировал проводить. Эргономичный, раскладывающийся диван серых тонов, кофе-машина, холодильник. Огромное зеркало на стене подсказывало: хозяин любит не только кабинет, но и себя.
Следующим мыла помещение для троих человек, если судить по количеству столов. Служащих на местах не обнаружилось, поэтому кому он принадлежал оставалось только гадать. Когда я приступила к коридору, бухгалтерша выскочила из кабинета с сумочкой наперевес. Закрыла на ключ дверь и обратилась ко мне:
— Закончите, зайдите к Анатолию Степановичу. Он уходит последний, закроет тут всё.
— Хорошо, — гулко отозвалась я. — До свидания.
— Приятного вечера.
Хлопнула дверь на улицу. Воцарившаяся следом тишина заставила навострить уши. Я попыталась вычленить хоть какой-то звук — без толку. Быстрее в ушах начнет звенеть от напряжения.