— Слушай, Ильинична, твои богатые соседи опять умчались на всю зиму в теплые края? — спросила одна, поставив на землю ведро.
— А как же? В Италию улетели. Каждый год туда мотаются, — подтвердила вторая.
Анатолий пошел по ее следу, повернул на узенькую улочку, пересекающую садовый кооператив поперек, и вскоре остановился перед огромным кирпичным забором.
— Стой на месте. А лучше, спрячься за широкую елку от видеокамер, — посоветовал он. — Я приду за тобой, когда все разведаю и подготовлю.
Анатолий пробрался на участок зажиточных соседей Ильиничны, отключил сигнализацию и видеонаблюдение, открыл ворота и пригласил меня картинным жестом.
Я вошла в красивый сад и невольно залюбовалась вечнозелеными туями с можжевельниками, окинула взглядом фасад трехэтажного коттеджа, выкрашенного в бледно-зеленый цвет. Лепнина, колонны. Хозяева думали показать роскошь, похвастаться богатством, но вместо красивого дворца получили строение, похожее на Дом Культуры маленького городка.
— Иди в дом и переоденься. Только быстро. Мы не в музей пришли, — скомандовал Анатолий, — В подвале стоит оружейный сейф. Гляну, может что пригодится, а потом выберу машину.
Переходя из одной комнаты в другую, исследуя громадные залы, я с трудом удерживала правильный настрой, старалась не отвлекаться на прямо-таки врезающиеся в глаза предметы интерьера.
Дом от музея отличался мало. Картины маслом, статуэтки, причудливая мебель… Содержимое коттеджа я могла бы изучать целый день.
В гардеробной едва не заблудилась. В море шуб чудом нашла островок пуховых курток и выбрала самую неприметную черную, без ярких надписей и стразов.
Честно говоря, не сомневалась, что Анатолий выгонит из гаража на десяток машин очередную "Инфинити". Напарник удивил. Он взял пикап "Тойота", открыл передо мной дверцу и ненавязчиво поторопил кивком.
Привычно села рядом, улыбнулась. Поймала себя на повторяющемся нежелательном стремлении прикоснуться к вампиру. Чужие мысли и мечты, или теперь мои?
Нежное томление подменило так необходимую воинственную собранность. Сумела избавиться от него — приобрела гораздо более неприятное чувство тревоги. Мучительно размышляла, в пути молчала, слушая непривычно тихую для наших поездок эпическую музыку.
Анатолий тоже долго не произносил ни слова. Изредка на меня поглядывал без властного пренебрежения, как на соратника, а не на бесполезный багаж.
— Послушай, друг, — вкрадчиво начала я трудный и опасный спор. — При всем уважении к твоим незаурядным способностям, боевому опыту и прочим заслугам, ты серьезно считаешь, что мы вдвоем победим злодейскую ораву? Пропасть вампирья, могущественного колдуна и, может быть, еще кого-нибудь до кучи. Бешеного оборотня, к примеру, или сразу стаю бешеных оборотней. Как тебе такой расклад? Не знаю, какие у тебя претензии к Отделу, то тут реально складывается ситуация, когда не помешает помощь моих коллег. Даже так… скажу прямо… Без их помощи нам не справиться. Мы обречены. Признай, что я права на все сто процентов. Перестань упрямиться и разреши мне позвонить ребятам. Уверена, они все поймут и поверят, что для людей ты не опасен, а значит, им не враг.
— Дети Отдела — мои враги навеки. Охотники и перевертыши убили моих родителей, — Анатолий быстро глянул на меня, резко крутанул руль на повороте.
— Веская причина для ненависти?
— Тех людей, уверена, давно нет в живых. При чем тут ребята московской команды? Им я могла бы объяснить.
— Нет, — Анатолий огрызнулся, не показывая клыков.
Я снова надолго смолкла, не переставая усердно думать. Нужно было понять, как выжить в безумной бойне, как призвать на помощь друзей, если мне они еще друзья… А если нет? Вдруг ребята считают, что я превратилась в дикую вампиршу и внесли меня в список на уничтожение? Ничему больше не могла удивляться.
Спасая меня от голода и жажды, Анатолий купил у придорожной лоточницы банку квашеной капусты и бутылку сладкой газировки. Ядреная получилась смесь, но бабулька ничего другого не продавала. Отсвечивать в забегаловках мы не рисковали. Вдруг нас объявили в розыск?
От нервного перегорания спасли воспоминания прародительницы. Яркие, живописные!
Конрад Тевтонский привел Марью к пустой карете, запряженной двумя вороными конями. Успокоив лошадей, он придержал их за поводья. Марья не хотела думать о том, кем были приглашенные на бал господа, чье место предстояло занять вампирам, и о том, что с ними сталось. Надела неудобное тесное белье, пышное светло-зеленое платье, шелковые чулки, перчатки и нарядные изящные туфельки, которые ей оказались чуть великоваты, но в них она смогла приноровиться ходить, а потом и танцевать.
Конрад помог ей закрепить на голове тяжелый каштановый парик, украшенный зелеными бантами. Сам он переоделся в неудобный шелковый наряд: белая рубашка, золотистый жилет и такого же цвета узкие штаны до колена, шелковые чулки и почти дамские туфли, только без остренького каблука. Длинные волосы зачесал под красную ленту.
Чихая, вампиры наскоро напудрились и нарумянились по моде.
Усадив любимую в карету, Конрад занял место кучера и только на пороге дворца графа Бельского "перевоплотился" в приезжего чужеземного князя, а Марью представил женой.
Сияние тысяч свечей ослепляло чувствительные глаза вампирши. Марья жмурилась, сетуя на то, что не может всласть полюбоваться великолепным убранством зала, прочитать сюжеты фресок и масляных полотен, рассмотреть прекрасные мелочи в роскошных одеяниях и украшениях господ и дам. Странные вычурные наряды, еще более странные танцы, малопонятные пугающе длинные речи, загроможденные заморскими словами… Все вокруг ей казалось чужим.
Блеск роскоши резал глаза, а всеобщая громоздкая лесть давила на разум.
Конрад помогал освоиться, показывал движения и подавал примеры вежливых приветствий. Тевтонский познакомил Марью с графом Бельским и большой семьей этого добродушного старика, подвел к знатным дамам и ненадолго в их компании оставил, переметнулся к господам.
Невольно морща нос от пыльного ветерка трех красивых вееров, Марья пыталась поддержать беседу, но быстро засмущалась, устаревшие слова так с языка и слетали, а новомодные словесные громадины на нем никак не помещались, и она сбежала к возлюбленному.
На душе становилось все пасмурней и тяжелей. Не спасала надежная близость любимого, не подстрекал задорной искоркой мерцающий в его карих глазах за пределами людского зрения рыжий огонь.
Резвый танец должен был спасти от скуки, но у Марьи с каждым прыжком все сильнее тревожно ухало сердце в стянутой тесным корсетом груди. Мысли затуманились. Боясь упасть в обморок, вампирша присела в широкое мягкое кресло, тяжело дыша.
— Что с тобой, любовь моя, — Конрад прикоснулся к ее руке выше перчатки, нежно провел кончиками пальцев по горячей коже. — Тебе от света дурно или от жары? Не сразу я и сам к свечному пламени привык и к духоте. Но видишь, я освоился среди людей. Все краски, звуки, запахи необъятного мира подвластны мне и навредить не в силах. Я мечтал, чтоб ты увидела, какую красоту теряешь по доброй воле.
— Все верно молвишь, — тяжело вздохнула Марья. — Мне надобно привыкнуть к жизни новой, неизведанной. Как быстро времена меняются! За ними грех не успевать. Ты не волнуйся. Я освоюсь. Маленечко передохну и снова в пляс пущусь. Как долго мои ноги лишь погони знали… А в минувшей юности я так любила песни, танцы! Еще девицей незамужней выходила в круг подруг на веселых праздниках престольных и как в омут в пляс ныряла!
— Граф Бельский созывает приятелей на интересную беседу. Я тебя оставлю ненадолго, — извинился Конрад, отступая.
Марья прислушалась к неугомонному беспокойному сердцу, прикрыла глаза, чтобы дать им отдохнуть от яркого света, но увидела другое пламя. Не уютное свечное, а разрушительное пожара. Горело ее любимое село.
Под властью неотступного видения, Марья вскочила с кресла, от людских гудящих тесных кучек спряталась за резной колонной, от нее перескочила к другой, и такими стремительными перебежками добралась до парадной двери.
Не обращая внимания на окрики удивленного лакея, слетела вихрем по высокой лестнице, оставив на ступенях обе туфельки. Высвободила из каретной упряжи одного из вороных коней и вскочила на него, подгоняя мчаться во весь опор к селению Полянки.
Ей не хотелось верить, что видение правдиво. Марья надеялась, что оно нагрянуло от головного воспаления из-за ослепительного света и жары.
Она жалела, что тайком ушла, оставив любимого в усадьбе графа. Но разве Конрад отпустил бы ее? Поверил бы навеянному дымной духотой бреду?
Пусть бред, но Марья не могла остаться на балу. Стремилась ясными глазами увидеть, что творится в гнезде ненаглядных птенцов. Вернуться, чтобы успокоиться, о худшем и думать не осмеливалась.
Видение не обмануло. Беда пришла в так долгой ею хранимое и горячо любимое уютное местечко. Вместо бревенчатых домиков Марья обнаружила догорающие черные остовы. На ее отчаянный крик не откликнулось ни человека, спасать было некого, повсюду лежали обезображенные жестокими убийцами и пламенем останки, только вампирская стая подобно трусливым воронам сорвалась с места в надежде скрыться в лесу. Но и там им не было спасения. Марья знала в своих владениях каждую веточку и каждый кустик. Мнимые укрытия становились для врагов ловушками.
Избавившись от тяжелого платья, взяв из тайника заговоренный мужнин меч, женщина в белом шелковом белье, скоро потемневшим от хлопьев сырой земли и вражьей крови, настигала и убивала пришлых сородичей. Всего их было семеро, трое попытались одолеть ее все вместе, и погибли почти в один момент.
Она не спрашивала: "Почему? За что?", все эти мысли так и не перетекли в слова. Из горла вырывался рев разъяренной медведицы, потерявшей медвежат.
Марья хотела уничтожить всех злодеев, она уже занесла меч над головой поверженной на землю вампирши, последней еще оставшейся в живых, но вдруг почувствовала рядом другую жизнь, невинную, и опустила оружие.
— Кто вас прислал? Я знаю, вы пришли не по своей воле. Слишком был велик ваш страх передо мной, — она смогла проговорить, хотела услышать имя, подтвердить очередное предчувствие, в которое так тяжело было поверить.
— Конрад Тевтонский, — задыхаясь от страха, прошептала пойманная вампирша. — Да, мы тебя боялись. Он обещал отвлечь лесную хозяйку. Нас попросил тебя избавить от ненужной тяготы, освободить для лучшей жизни. Сказал, ты точно курица сидишь над цыплятами, и ежели перебить цыплят, наседка снимется с гнезда, пойдет за ним гулять по свету.
Марья зарычала, вновь поднимая меч.
— Пощади мое дитя, лесная хозяйка, — взмолилась вампирша. — Я жду ребенка от Конрада.
— Ступай прочь, — Марья мотнула головой. — Не приближайся к человечьим поселениям впредь. Узнаю, если снова ты откроешь на людей охоту, и ребенка станешь натаскивать. Тогда не жди пощады. Еще молись, чтобы вас не нашел твой господин и любовник. От него еще никто пощады не дождался. Он продолженья рода не желает, убивает всех своих детей.
— Навек тебе я благодарна, — пришлая вампирша встала и попятилась в лесную чащу. — Сбегу в тайгу, от всех укроюсь в нехоженной глуши. Исполню твои предостережения.
Марья вернулась в сожженное село. Она медленно шла по черным улицам. Слезы капали с лица, смывая грязь и кровь.
Знала, что нельзя медлить.
Вновь и вновь убивала Конрада в мечтах, а наяву понимала, что ей одной не победить коварного предателя.
Но кто ей мог помочь? Кому она осмелилась бы вновь довериться?
Марья понимала, что в целом мире не отыскать ей надежного союзника.
Любовь, согревавшая ее холодными ночами, рассыпалась пеплом, пролилась горючими слезами.
Поймав метавшуюся в огненной ловушке испуганную серую лошадь, Марья поскакала на ней куда глаза глядят, подальше от разоренного гнезда.
ГЛАВА 24. Воин
Очнувшись от воспоминаний прародительницы, я не сразу смогла заговорить. Сидела молча, переваривая полученную информацию, складывая по звеньям цепочку непростой головоломки.
Смотрела на управлявшего пикапом вампира, находя до боли знакомые штрихи в образе его красивого лица с нервно стиснутыми зубами и поджатыми губами.
— Я знаю, кто ты, — сказала импульсивно, почти уже передумав поднимать эту быть может, опасную и неприятную, а быть может, спасительную для нас обоих тему.
Анатолий удивленно посмотрел на меня, наверное, подумав: "Что еще эта неопытная гончая Отдела решила учудить?
— Сын Конрада Тевтонского, — резко произнесла, невольно вздрогнув.
Анатолий свернул на обочину, не сводя с меня вспыхнувших глаз и остановил машину:
— Глупость. С чего ты взяла?
— У тебя его глаза и необычные способности.
— На этом доказательства закончились? Не отвлекай меня больше разными фантазиями, ладно?
— Что ты помнишь об отце?
— Я его не видел. Мать рассказывала, что его убили служивые Отдела. Но мой отец не…
— У твоей матери были русые вьющиеся волосы и шрам на щеке от заговоренного клинка?
В подтверждение моей правоты Анатолий моргнул.
Он сложил руки на руле, крепко стиснул свое левое запястье.
— Я видела ее в воспоминаниях вампирши Марии Соколовой. Слышал о такой? Она мой предок. Ей ты обязан жизнью. Тебе повезло, что ты не знал отца. При встрече отец убил бы тебя. Не понимаю смысла, но у вампиров такое часто бывает. Если сотрудники Отдела прикончили твою мать, то, извини, не по дурацкой прихоти, не ради дополнительной премии, а потому что заслужила. Она убивала людей. До твоего рождения, но вампирские преступления не имеют срока давности.
Анатолий опустил голову на руки, уткнулся носом в мягкую сердцевину обтянутого искусственной кожей руля.
— Знаю, тебе нелегко принять горькую правду, — я погладила его плечо и отдернула руку, вновь почувствовав труднопреодолимое притяжение. — Но лучше знать, чем верить ложным домыслам. Твой отец был настоящим чудовищем, не способным по-настоящему любить никого, кроме самого себя. Ты не такой, и это хорошо.
Анатолий медленно повернулся ко мне.
— Расскажи, что знаешь. Никуда не поеду, пока не выложишь все содержимое закромов памяти твоей прабабки.
Я постаралась рассказать печальную историю быстро. Едва не прослезилась, дойдя до нападения на деревню, и взяла вампира за руку, так было легче сосредоточиться и продолжить говорить о том, что было неприятно слышать и ему.
Изложила просмотренную часть сериала, уточнила, что пока не видела продолжения и дружески пожала чуть теплые пальцы Анатолия.
— Теперь тебе надо собраться с духом, — ободряюще улыбнулась, — а еще советую привыкать слушаться меня. За тобой вроде как должок.
— Не ты отпустила мою мать. Тебя еще, как говорится, и в проекте не было тогда. Я ничего тебе не должен, — Анатолий упрямо держался выбранной вязкой колеи.
— Помощь не помешает, — скромно напомнила я.
— Служки Отдела всегда мне только мешают, — возразил он. — Кажется, я просил не пытаться меня завербовать.
— Я и не вербую. Завершим дело, и езжай на все четыре стороны. Отделу ты до лампочки.
— А тебе? — Анатолий задал каверзный вопрос.
— Мне будет жаль редких животных, — я заподозрила, что попытка отшутиться не удалась.
Голос выдал привязанность, которую не удавалось разорвать. И надо ли было стараться?
Впервые приехала в Санкт-Петербург… Мне хотелось погулять по набережным красивого уютного города, посмотреть достопримечательности… Нырнуть под мышку Анатолия, чтобы он защитил меня от холодного ветра, без устали болтать с ним о чем-то веселом и приятном. Увы, нам было не до праздных прогулок.
Нашли старый четырехэтажный дом, место прописки девушки Лиды.
Напарник покрутился во дворе и проинформировал, что не чувствует поблизости врагов. Мы проскочили в подъезд за сгорбленным старичком, обогнав его, поднялись на верхний этаж. Дверь квартиры злодеи прикрыли, на замок не заперли. Ломать ее не пришлось.