Раззл — совсем другой, абсолютно. Не швыряет её об стены, как очередную гитару, не трахает до визга, до пламени под зажмуренными веками, не льет ей на губы виски, чтобы сцеловывать капли, не делится с ней таблетками, толкая их языком в рот. Раззл провожает её домой и остается в её комнате, закуривает марихуану в постели, а его цилиндр на полу кажется почти родным.
Не таким родным, как кожаные штаны Никки там же, но всё же.
Раззл не похож на Никки, и это к лучшему.
========== Декабрь 1983 ==========
Комментарий к Декабрь 1983
Aesthetic:
https://sun9-24.userapi.com/c857016/v857016010/12c1d9/GH5kGZj6JmU.jpg
Никки припирается в Рождество.
Не то чтобы Джо любила этот праздник — в детстве, может, и любила, пока мать ещё была жива, а отцу бутылка не была дороже целого мира. Каждый раз, когда она видела счастливые семьи, выбирающие украшения на искусственную елку или развешивающие гирлянды на окна, у неё в груди кололо от тоски по семье и по родителям, которых рядом с ней никогда больше не будет. И поэтому Рождество Джо планировала отпраздновать в своей комнатке в одиночестве.
С Раззлом она рассталась ещё весной — он должен был возвращаться в Англию, чтобы работать над дальнейшей карьерой Hanoi Rocks. Их большой тур по Америке намечался аж на осень 1984-го, но Раззл возлагал на него большие надежды. Джо было жаль, что у них так ничего и не получилось, но забыть Никки она не могла. Даже если он был счастлив с Литой, а её по-прежнему звал другом.
И другого дня, как Рождество, выбрать он не мог.
Чертов Сикс забирается к ней через окно. Джо подпевает Aerosmith, «Cry me a river», тихо играющей на проигрывателе, и не сразу слышит, что в окно к ней ломятся. Как символично — из-за Сикса Джо выплакала слёз столько, что аж на залив хватит.
— Думал, не услышишь, — хмыкает Никки, перебираясь в её комнату через подоконник. — Говорят, Рождество надо праздновать с близкими людьми?
— Поэтому я тут одна, — точно так же хмыкает Джо, взглядом выхватывает в его руках бутылку Джека и две упаковки чипсов. — Дверь тебе уже не мила?
— Да ну нахуй с твоими соседями ещё общаться, — Никки захлопывает окно. На нём уже привычные кожаные штаны с контрастной шнуровкой и кожанка поверх футболки HUSTLER с обрезанными рукавами. Он встряхивает головой, убирая назойливые пряди от лица. — Я пришел отпраздновать Рождество с моей подругой. Что, прогонишь?
Джо молча двигается, позволяя ему плюхнуться рядом. К званию подруги она уже привыкла, как привыкла и к его долгим разговорам о группе и о Лите, о прошедшем туре и о записи «Shout At The Devil», на которой они поголовно были бухие или под веществами. За эти пару лет, что Никки жил с Литой, он ни разу не позволил Джо усомниться, что по-прежнему считает её другом. Джо отвыкла видеть его одежду на своем полу и его в своей постели. Джо отвыкла видеть его где-то, кроме «Рейнбоу», репетиционной точки или студии. Джо отвыкла от его тепла рядом.
Должна ли она привыкать снова?
Никки протягивает ей бутылку.
— Мы с Литой разошлись, — он хрустит чипсами. — Ещё пока я был в туре.
Джо ничего не отвечает. Она слышала об этом — не так давно Лита появилась в «Рейнбоу» в компании Тони Айомми, и это обсуждали буквально все. Сама Джо этого не видела, в тот день она отсыпалась на выходном.
— Спасибо за сочувствие, — Никки косится на неё, пока она тянет виски прямо из горла. — Я всё равно не слишком расстроен.
Джо кусает щеку изнутри. Она не сомневается, что Никки не расстроен: он не из тех, кто долго переживает после расставания, эмоциональный диапазон у него как у чайной ложки. Порой ей хочется треснуть его хорошенько и крикнуть, что люди тоже испытывают эмоции, эй, это нормально! А потом она вспоминает, что по тусовке упорно ходили слухи, будто Никки позволил Винсу трахать Литу, а Хани, на которой Томми уже успел жениться, и вовсе всей группой натягивали… и молчит. Прячет разодранное сердце за ребрами и растягивает губы в улыбке.
Она же Джо Лоуренс. Её зовут неприкосновенной. Только ей больно, больно, больно, её даже сейчас болью разрывает изнутри. Она отпивает ещё виски, чтобы полирнуть эту боль алкоголем. Продезинфицировать рану, нанесенную ей Никки Сиксом. В конце концов, он просто не понимает, что творит с женщинами. Что творит с ней.
— Моя Джо, — Никки наклоняется, упирается лбом в её плечо. — Я провел два Рождества с чертовой Литой Форд, чтобы она бросила меня накануне третьего. И я хочу провести его с тобой.
Джо хочется крикнуть: что, вспомнил о моем существовании, когда некому стало греть постель?! Ей хочется встряхнуть его, ударить, избить, но она понимает, что будет не права. Никки ничего и никогда ей не обещал; Никки всегда называл её лучшим другом. Никки спал с ней, да, но она сама позволяла это. И если бы отказала ему — в их отношениях ничего бы не изменилось. Она по-прежнему была бы другом.
Кто бы мог подумать, что это слово может причинять боль?
Она чувствует, что по щеке у неё ползет слеза, капает с носа. Джо раздраженно утирает её. Никки поднимает голову.
— Джо…
— Ну что? — она моргает, чтобы скрыть слёзы. — Что ты на меня пялишься?! Ты идиот, Никки Сикс, — Джо шмыгает носом. — Ты просто…
Никки целует её. Джо ладонью упирается в его плечо; он фыркает в поцелуй и кусает её нижнюю губу.
— Дура, — сообщает он. — Я не пришел бы, если бы не хотел быть с тобой сегодня. Ты — моя семья, Джо, мать тебя так, — ей кажется, что в его серых глазах скользит что-то теплое, но ей, наверное, только кажется. — Другой, знаешь ли, нет.
Даже если он врет, Джо не хочет об этом думать. Она снова шмыгает носом.
— Дай чипсов.
Никки ухмыляется. Дергает бровями, запускает ладонь в пакет с чипсами, из которого пахнет беконом и жареным картофелем; одну чипсину зажимает между губ.
— Да ладно? — Джо смеяться не хочет, но всё равно смеется, бьет его в плечо, и вполовину не так сильно, как он заслуживает. — Эй!
Никки выгибает бровь. Джо закатывает глаза. Никки тянет её к себе, заставляя впечататься в него, губы на вкус у него как те самые чипсы с беконом и Джек Дэниелс. Языком он толкает чипсы ей на язык, как когда-то толкал таблетку амфетамина, и смеется, отстраняясь. Делает глоток виски.
— С Рождеством, моя Джо, — он роется в кармане куртки, что-то вытаскивает оттуда. — Я купил тебе кое-что, пока был в туре, — Джо смотрит, как он вытаскивает плетеный браслет и, высунув кончик языка, цепляет ей на запястье. Что-то внутри у неё оттаивает и теплеет, заставляя горячий комок подкатиться к горлу. Никки улыбается, так, как он один умеет: — Я увидел у индейцев в Юте, они торговали своими фиговинами недалеко от нашей площадки. Подумал, тебе понравилось бы.
Джо смотрит на переплетение цветных нитей и не знает, что сказать. За дверью её соседи шумно кричат, кажется, празднуют Рождество. Где-то чьи-то дети ждут Санта-Клауса, а единственный подарок Джо Лоуренс сидит рядом с ней, пьет виски и ждет её реакции на браслет.
И даже если ей хотелось избить его за всю боль, которую он причинил ей, пока был с Литой, Джо… не может. Не сейчас.
— Спасибо, — шепчет она.
— Иди ко мне, Джо, — отзывается Никки, в его глазах взметывается что-то тёмное и давно ей знакомое. Возбуждение проходит электрическим разрядом по нервам. — Я соскучился.
Джо знает, что уже завтра они будут спорить до охрипших глоток, допивать остатки виски, собирать с ковра рассыпанные чипсы и снова ругаться, выбирая пластинку на прослушать. Она знает, что соседи, едва продравшие глаза после празднования Рождества, не будут довольны Никки, курящим на их кухне, а ему будет насрать.
Сейчас Никки возится с ней на полу, стягивая с неё одежду, смеясь ей в волосы, рассыпавшиеся по плечам. Шипит от злости, когда они едва не роняют Дэниелс на пол, подхватывает Джо на руки и валится с ней на постель, сбивая покрывало.
Сейчас Джо наплевать.
— С Рождеством, Никки, — произносит она ему в ухо, когда Сикс, наконец, засыпает, прижимая её к себе. Где-то в ящике её единственного комода у неё тоже лежит для него подарок, но он подождет до утра.
«Я люблю тебя», — думает Джо, но не собирается произносить это вслух.
========== Апрель 1981. Никки ==========
Комментарий к Апрель 1981. Никки
Aesthetic:
https://sun9-71.userapi.com/GgvLAsi7Prx0mC2pB4Nony-pPj5hCmeJtPdm0A/K4NCpBnr7vw.jpg
Кулак впечатывается в рожу Винса, и Никки испытывает злобное удовлетворение, наблюдая, как Винс отшатывается и хватается за физиономию. Нос своему вокалисту Никки, разумеется, не поломал, а бил в скулу, но фингал будет сиять даже ночью. Сэкономит на свете.
Ну разве не зашибись? Ощущение просто охрененное, Никки бы даже повторил удар ещё разок.
Нил, правда, так не считает.
— Ты, блять, совсем охуел?! — вопит, чисто твоя шавка лает.
Мик закатывает глаза, показывая, что не собирается вмешиваться, по крайней мере, сейчас. Он никогда не вмешивается, не в его духе лезть в чужие разборки. Томми по-гиеньи хихикает, и этот звук ездит Никки по ушам, как бензопила. Может, «близнецу» тоже в харю съездить, для ебаной профилактики? Чтоб думал, когда ржать.
Нил не собирается спускать с рук удар. Он широко мажет кулаком, но Никки удается уклониться в последний момент, он отпрыгивает в сторону — на стороне Винса маневернность, но Никки тоже, как и Нил, всё детство провел в драках и знает, как отмахаться от любого противника. Если бы в гримерку не постучался администратор «Старвуда», свара бы не заставила себя ждать.
— Парни, — орет администратор через тонкую дверь, — через пять минут на сцену!
Да ты что, ну охуеть теперь! Их второй концерт в жизни, гребаная апрельская суббота. Вокалист зол как сука. Ну и хрен с ним, он сам напросился.
У Винса дергается верхняя губа.
— Какого хрена это было, Сикс?!
Никки ничего объяснять и не думает, а всем окружающим, кроме Винса, причина и так ясна: Нил решил подкатить яйца к Джо. У Никки всё аж внутри закипело, когда он услышал сомнительный комплимент, который Винс отвесил в сторону Джо, стоило той выйти из гримерки в зал. Спускать такое с рук новому вокалисту Никки не собирается.
— Сам не догадываешься? — когда Никки не удостаивает Нила ответом, за него отвечает Мик. — Если хочешь остаться в группе, следи за языком, идиот.
— Да что я сказал-то?! — Винс подходит к зеркалу, разглядывает пострадавшую рожу. — Твою ж мать, придурок, как я на сцену теперь выйду?
— Раком, — отрезает Мик и, подойдя к Винсу, что-то тихо говорит ему на ухо.
— Ясно, — тянет Нил.
Нихрена ему не ясно, разумеется.
Никки готов поспорить: он знает, что Марс объяснил сейчас. Джо — неприкосновенна, Джо — их почти ангел-хранитель, Джо идет с Никки в комплекте. Трогать её нельзя. Даже дышать в её сторону нельзя. Никки отлично известно, какие слухи о нём и его подруге ходят в тусовке, и не пытается их как-то предотвратить. Да, они с Джо иногда трахаются, и что? Дело вовсе не в этом, и вообще это не ваше собачье дело.
Он закусывает щеку изнутри. Просто Джо — это Джо, его Джо, вот и всё. Его лучшая подруга. Нехрен всяким там к его лучшим подругам хуй примеривать. Даже Винсу. Особенно Винсу.
Никки закрывает глаза и пытается сосредоточиться на выступлении. Они должны начинать с «Take Me To The Top», как и вчера, и хорошо бы сегодня обошлось без мордобоя между ними и зрителями, а то вчерашнего по самое горло хватило. Да ну нахрен, их первые выступления не должны так начинаться всегда.
Томми хлопает его по плечу.
— Эй, не кисни, бро, — до кучи он жизнерадостно пихает Никки в бок, большое, блять, спасибо, — всё норм!
Уж конечно всё норм, выступить в обоссанном «Старвуде» — не Форум в Инглвуде собрать, а жаль. Никки здесь еще с London десятки раз выступал, да и вчерашний концерт прошел в итоге лучше, чем он думал, их даже не замели копы за драку, хоть какой-то прогресс. Нил спешно замазывает тональником намечающийся фингал, но, похоже, слова Старпера, какими бы они ни были, его кое-как успокоили. Или что-то ему объяснили, если он вообще понять в этой жизни хоть что-то в состоянии.
Никки считает до десяти.
Раз. Он уже десятки гребаных раз выходил на сцену. Он не обосрется.
Два. Винс Нил — полный кретин, однако бабы вчера чуть клуб не затопили, пока от него текли, так что он им нужен.
Три. Нихрена перед Винсом извиняться он не будет, не за что ему извиняться. Проехали.
Четыре. Джо в зале, а значит, всё будет о’кей. Она приносит удачу, маленькая засранка Джозефина Лоуренс. Его Джо.
Пять.
Шесть.
— Погнали, — хмыкает Марс. — Чего кота за яйца тянуть?
Семь, восемь. Девять. Десять, мать твою.
Всё раздражение он вымещает в музыке, играя до кровоточащих пальцев. Никки шарашит, как сраную атомную электростанцию, и энергетика, бьющая из него, уходит в зал, заставляя всех, кто ещё вчера скептиком смотрел на новоявленную группу, к чертям разносить «Старвуд» под их песни. Фронтмена лучше, чем Винс, вообще нельзя пожелать: он умеет раззадоривать публику, много треплется между песнями, а если уж поет хреново, так это не такая уж и проблема, всё равно всем насрать. Постепенно раздражение уходит, оставляя лишь чистый кайф от выступления, практически ебаный оргазм.
На «бис» отыграв «Public Enemy #1», они вваливаются в гримерку, насквозь мокрые от пота, довольные приемом и тем, что вчерашнее везение не покинуло их к чертям. Томми швыряет барабанные палочки, на последней песне превратившиеся в щепки, и счастливо бьет Марса по спине, отчего тот морщится — его артрит никто не отменял. Винс падает на диван и тянется за бутылкой Джека, уже почти добитой.
— Прорвались, — ухмыляется он, морщится, потирая щеку. — Нихуево ты бьешь, Сикстер! — он делает глоток. — Мы же проехали?
Никки смотрит на Винса: проехали? Черт знает. Зависит.
— Возможно, — произносит он. Падает на диван и отбирает у Нила бутылку, сам делает длинный глоток. Алкоголь тяжело падает в желудок. — Если ты будешь свой хер в штанах держать при виде Джо. А язык — на привязи. А то я оборву и то, и другое и в жопу тебе засуну.
Винс хмыкает — типа понимающе, но что бы он ещё понимал? — и тянет руку к бутылке.
— Ты дал мне в рожу. Мне хватило, — ухмылка у него такая, будто он давит в себе ещё какие-то свои выводы, и Никки снова хочется впечатать кулак ему в физиономию. С другой стороны, чтоб симметрично было.
Джо появляется вовремя: нюх у неё, что ли, когда намечается какое-то дерьмо? Не раз она спасала задницу Никки от неприятностей — и при их первом знакомстве, когда его могли из бара вышвырнуть в хлам бухого прямо в канаву, и потом, когда не сдала охраннику супермаркета, где Никки хот-доги попиздил. Джо всегда рядом, это ли не суперспособность? Иногда Никки сам задумывается: какого хрена она ещё его не послала? Ему нечего ей дать, а проблем из-за него пару раз она уже огребала от своих лендлордов.
Нет, его всё устраивает. И сейчас, когда радостная Джо бросается ему на шею, обнимает так, что грозится придушить к черту, его всё тоже устраивает. Никки раскрывает объятия, прижимает её к себе, зарывается носом в её волосы, и, несмотря на усталость, от близости Джо в штанах становится тесно. Джо явно чувствует это и неуловимо трется об него, и он тихо стонет ей в ухо:
— Джо, черт бы тебя побрал…
Палево. Ага, они друзья, но Никки тоже не идиот, а Джо — красивая девчонка, и, да, он сейчас на взводе после выступления. Осади, Лоуренс.
Она уже отлипает от него и поворачивается к Томми.
— Вам удалось встряхнуть этот гадюшник, — Джо широко улыбается, Ти-бон обнимает её, и Никки это даже не бесит. Томми — это Томми, мать его. — Уверена, что дальше будет только круче! Кстати, — она падает на диван, и, к чести Винса, он не делает поползновений в её сторону, — я вчера оставила в «Рейнбоу» несколько флаеров и видела в толпе некоторых, кто вчера эти флаера забрал с собой.
Джо уже пару месяцев работает в «Рейнбоу», Никки сам её туда устроил — он с владельцем бара на короткой ноге ещё с тех пор, как в London играл. Так им обоим куда комфортнее, да и Джо может уговорить бармена бесплатно налить, если не хаметь. Платят в «Радуге» уж точно больше, чем в том клоповнике, где она работала раньше. Джо недавно двадцать стукнуло, так что пока что хозяин «Рейнбоу» её только официанткой взял, и то удача.