Итак, на чём я остановилась?
За пол года до того
Ты навис надо мной коршуном, и дьявольски улыбнулся. Эдакий искуситель, которому я не хотела подчиняться. Это было странно. Я понимала в общем-то, что ещё в первую нашу встречу не осталась тобой незамеченная. Не из-за трусов, вовсе нет. Из-за тона, которым ты мне сказал свою первую фразу, из-за взгляда. Пронзительного, тяжелого. Ты был в отчаянии, когда мы увиделись снова, и только поэтому, как мне кажется, так много и дерзко говорил, веселя свою группу поддержки. И да. Мне кажется, что ты волновался. А сейчас, был в сантиметрах от меня и… совершенно спокоен.
Ты лениво наблюдал за мной, уже веря в свою победу. Твоё волнение переходило в другую фазу. Оно медленно, но верно превращалось в сексуальное. Это тоже не может быть секретом. У тебя очень мягкая живая кожа, и одна только улыбка преображает лицо, оно тут же всё меняется, собирается морщинками, складками, ямочками. Это настоящее волшебство, которое заставляет меня смотреть и смотреть, а потом себя одёргивать.
— Я сейчас мог бы в два счёта уложить тебя на лопатки, — медленно произносишь ты, устраиваясь удобнее. Мне пришлось напрячься, чтобы не раздвинуть ноги, как бы комично это не звучало.
— Я уже на лопатках, ты слепой, что ли?
— Нет, не слепой. Но я не об этом.
— И за что же это я тебе могла бы дать, позволь спросить? Ты не устроил мне свидания, не был мил и обходителен. Не провёл душевных бесед и всего такого…
— Хочешь скажу что-то? — твоя улыбка так и не угасла и теперь просто мешает говорить. От неё слова кажутся вязкими, слишком ласковыми, — Тебе всё это не нужно, — ты наклонился и поцеловал мою щёку, рядом с губами. — Ты прекрасно справляешься без романтики и разговоров, — ещё один поцелуй в другой уголок губ. — И я тебя рассмешил. Ты столько хохотала, что у меня уши заложило.
— Ты придурок, — констатировала я и стала биться, чтобы тебя с себя спихнуть, но ты провёл ладонью от колена вверх, по моему бедру, отодвинул его и сделал то, чего я боялась. Лёг между моих ног… прижавшись, ну… весьма красноречиво, короче, это было. — Ты что себе позволяешь? Я не девочка, не дурочка, которая пустит на тебя слюнки. Мне это не интересно, понимаешь? Чего прицепился?
Голос звучал всё-таки не очень уверенно и это было досадно. От этого потрясающего вторжения в личное пространство тело кололо иголочками. Ты удерживал себя одной рукой, а другую так и не убрал с моего бедра. Нагло пощупал, поморщился, улыбнулся. Я окаменела. Нет смысла бодаться с диким животным, оно никуда не денется, если уж почуяло в тебе лакомый кусочек.
— Ты мне понравилась. Чем я плох?
— Да я тебя не знаю! Мне от тебя нужны только мои духи! И ты меня не знаешь. Может, я чёрт знает кто, чёрт знает откуда и вообще опасный криминальный элемент себе на уме.
— Если я отдам тебе духи, — ты коснулся кончика моего носа своим. — Ты сбежишь.
— Почему? Ты так в себя не веришь? — ты поморщился в ответ и сжал вместо бедра мою талию, наваливаясь сильнее, так, что я остро ощутила, как ты не хочешь моего побега.
— Знаешь, — усмешка, ты отвернулся, — я не создаю впечатления интересного парня. Я обычный заносчивый мажор, которому всё достаётся легко. Это очень честные и справедливые слова, которые говорили мне все бывшие. И не то, чтобы я им верю, — ты подался вперёд, скользя по моему телу своим. И это даже на петтинг уже слабо похоже, с учётом того, что платье моё давно задралось, а тебе можно было бы только джинсы приспустить и вуаля - случайный секс готов! И ты его нагло провоцировал и имитировал, давая понять всю серьёзность своих намерений.
Я вцепилась в плед, на котором лежала, запрокинула от неожиданности голову и втянула сквозь зубы воздух, а ты с улыбкой вернулся назад, повторив всё ещё раз. Твои кудряшки коснулись моего лба щекоткой.
— Так вот, — голос опустился до пошлого тихого. Я зарычала, не в силах от тебя избавиться, — я не верю в это, но доля правды тут есть. Мало кто тратит время, чтобы со мной познакомиться, понимаешь? Потрахаться, в… — ты снова, собака, это сделал. Я снова выгнулась и вцепилась в плед, даже зажмурилась, чтобы ты не видел моих жалких щенячьих глаз. Этот странный петтинг был хуже развратного соития. — … кафешку там сходить. Подарков выпросить… И всё. Потом я говорю им, что о них думаю, и они… — ты засмеялся, в очередной раз прижимаясь сильнее, — … и они говорят, что я худшее, что с ними случилось. Но понимаешь, — я сама не поняла, в какой момент вместо пледа схватилась за твои плечи. — Я никогда не выбирал их сам. Они приходили, и я смирялся с этим приятным фактом. А ты..
— Я что, какая-то особенная? — я с ужасом поняла, что голос у меня стал отвратительно хриплым.
— Не представляешь насколько, — ты набросился на меня с поцелуем и не отказывал себе в удовольствии шарить своей ручищей, смело лезть под и без того не особо закрытое платье, и всё такое.
Ни стыда ни совести. Но язык мой, враг мой, он уже сталкивался с твоим, не уступая в желании сближения. Я была какой-то марионеткой, которая начала сдаваться искусителю, а ему-то этого и не хотелось.
Я прекрасно понимала, что дам тебе — и пиши пропало. Ты может даже вернёшь духи, но это будет так.. прощальный жест. Ты хотел игры. Настоящей, подростковой. Конфетно-букетной. Кофейно-винной. Хотел, что бы я, как красавица чудовищу, подарила тебе поцелуй истиной любви, ну или что-то в этом духе, не сильна я в сказках.
— Стой! Стоять! — я через силу оторвалась от тебя, но напоследок ты больно укусил меня за губу, пропустил её между зубами, облизал и залюбовался результатом трудов. Хорош, ничего не скажешь, — Я не вижу причин, чтобы ты меня…
— Ох, женщины, ужасные вы..., — взмолился ты, крепче прижимая меня к себе. Твоя рука уже должна была отсохнуть, держать эту тушу на весу, — Хочешь услышать историю “Почему ты?”.
Я кивнула, хотя не хотела. Просто тянула время и рассчитывала перестать быть интересной. Нет, ты мне мо-ожет и нравился, но не настолько, чтобы отдаваться по первому требованию или соглашаться на твои дурные идеи. Ты же просто захотел новую игрушечку. Даже не скрывал этого.
— Не знаю, — ответил ты. Собирался ещё что-то сказать и женщина-стерва во мне замерла, отложила алую помаду и прислушалась, но… зазвонил мой телефон.
Аллилуйя!
Ты дотянулся первым. И бесцеремонно взял трубку.
— Да? — я слышала голос Люси и он казался истеричным, но слов разобрать не могла.
— Стой! Не реви, — потребовал ты, — Да какая разница кто? Что стряслось?
— (в ответ сопливое бормотание).
— Да не парься ты, сейчас яйца ему оторвём и всё. Умойся, пришли адрес и иди обратно. Сиди, как ни в чём не бывало. Сейчас кто-то охренеет!
Ты отключился и, предупреждая все мои вопросы, выставил руку.
— Молчи, одевайся. У нас важная миссия! Вызываю таксу! — а потом замер, — А… кто такая Люся?
— Моя сестра. Ей пятнадцать.
— Ну, я так и подумал!
Глава одиннадцатая. Хочешь, влюбимся в друг друга по уши?
Я влюблён в тебя не больше, чем ты в меня, и не дай Бог, полюбить тебя, детка!
Унесенные ветром (Gone with the Wind)
— Что там стряслось? — допытывалась я всю дорогу, но ты загадочно молчал. И всё это казалось жёстким сюрром, потому что у меня не складывались воедино такие противоречивые факты, как ты, Люся и то что мы едем её спасать.
Такси притормозило и ты велел водителю ждать, а мне не рыпаться. Мол, без сопливых разберёшься.
Спустя пять минут ты вышел, держа за руку мою сестру, которая улыбалась, как чёртова победительница. Мне казалось, что перед вами кто-то раскручивал ковровую дорожку, честное слово! Это был фееричный выход. Бам-бам-бам, вы идёте мне навстречу и улыбаетесь. Садитесь в такси, а за вами на холод, без куртки вылетает бритоголовый крепкий парень в майке-алкоголичке и клетчатой красной рубашке и смотрит вслед. Люся оборачивается к нему, улыбается, он улыбается ей в ответ, кивает и провожает взглядом.
Ты и Люся. Нереальная связь, но вы болтали всю дорогу, не давали мне задавать вопросы, и вообще не обращали на меня никакого внимания, будто меня вовсе не существовало. Оказалось, что тебе есть о чём поговорить с пятнадцатилетним подростком… Отец года, блин.
Мы вернулись ко мне домой и ты сам сделал Люсе чай, сел напротив неё и сказал: “Выкладывай!” и тут я не выдержала.
— Вы вообще о чём!? — я хмуро уставилась на вас. Люся подняла на меня печальные глазки, ты интригующие. Мол, сейчас узнаешь.
— Сейчас всё расскажу, но не пили меня, — предупредила Люся.
— Я тебе не мать, чтобы пилить! — махнула рукой в ответ и устроилась за барной стойкой рядом с тобой, напротив Люси.
— В общем. Есть у нас парень в классе. Он новенький, и очень крутой. Его зовут Макс, он хулиган. И сирота. Его взял в приёмную семью какой-то родственник. У него есть мотоцикл и нет мозгов. И все истории у него просто дичь какая-то. Он такой типа сел со мной, потому что я не веду себя как конченая. А я с ним говорить не стала. Он за мной таскался, но я сказала, чтобы прекратил, и он прекратил. И типа всё было ок. И вот дискотека. Я прихожу, снимаю пухан и все просто в осадок выпали. Реально! На меня смотрели как на инопланетянку. Ну, энивей, девки стали ржать, а вы бы их видели… ну Егор видел.
— Видел, они были ужасны!
— Вот именно. Все в блёстках, розовых платьицах и всё такое. И тут я! Конечно, все парни оживились, а у девок крыши посносило. И Макс, он просто от меня не отходил. Я дура, конечно, стала ему говорить, мол, камон, Макс! Чё пристал? А он такой, ты не понимаешь, что выглядишь так, что к тебе точно пристанут. Я разозлилась. Мы стали ругаться. И разругались. Он сказал, что я… ну типа клёвая и ему нравлюсь, но дура непроходимая. И ушёл. А ко мне подошёл Григорьев, знаешь такого?
— Знаю, — на автомате ответила я.
— Так вот, этот Григорьев типо стал подкатывать. Я понимала, что что-то не так. Я ему говорю, что иди отсюда, а он ни в какую. И полез ко мне сосаться. Я ему от ворот поворот. Тут идут по коридору девки, и начинают ржать, как кобылы. Там просто главной их, Ленке, этот Григорьев нравился сильно. И она увидела его рядом со мной и ей башню сорвало. Она начала возникать, что я оделась, как шлюха, что я стрёмная. Начала меня оскорблять. Я и в кафе-то ехать не хотела, но этот Григорьев меня туда потащил. Там всё продолжилось, она ржала, я злилась, но делала вид, что птица гордая, а Макс на меня поглядывал, типо, ну что я молчу. И потом эта Ленка берёт и просто опрокидывает на меня свой кофе! Прямо на юбку, колготки. Я визжу, а все начинают ржать. И Григорьев тоже! А Макс ведёт меня в туалет, помогает. Я в слёзы, конечно. Звоню тебе. Егор говорит, чтобы вернулась. Привела себя в порядок, иду к столу, а там Григорьев и эта Ленка сосутся, вы прикиньте! Он просто хотел, чтобы она приревновала. А она спецом меня унижала, чтобы обратить на себя внимание. И Макс просто берёт и даёт по морде Григорьеву…
Я перепугалась дико. У Макса будут проблемы…
— О-фи-геть… — прошептала я.
Егор сощурился и глянул на Люсю:
— Тебе Макс нравится? — она покраснела и помотала головой.
— Врёшь, по глазам вижу, — Люся покраснела ещё больше. — Но это ничего. Его проблемы мы, если что, решим. А вот ты, — ты ткнул в Люсю пальцем и она как зачарованная кивнула, — всё как договаривались. Не ведись на провокации этих сучек. Делай вид, что так и задумано.
— Просто… меня как будто использовали, понимаете? Мне в моём старом шмоте было… проще. Честно, меня никто не видел и не слышал.
— Ха, — Егор вытаращился на Люсю, а я пошла открывать вино. На сухую эти разговоры невозможны. — И что, ты теперь забьёшься в себя и будешь ходить в худи и джинсах?
— Она так и ходит, — мрачно прокомментировала я, вонзая штопор в пробку. — Поверь, это её первый выход.
— И сразу провал! — воскликнула Люся.
— Ты считаешь это провалом? — ты вздёрнул брови и навалился на стойку, внимательно глядя на Люсю. — Да ты самая роскошная девчонка из тех что я встречал. Будь я твоим одноклассником, я бы вообще долго не думал.
Люся покраснела снова. Её самооценка, явно, взлетала.
— Ты на мою сестру запал, — скривилась она, — а мы точно не одного поля ягоды…
Теперь ты смотрел на меня, зачарованным, смеющимся взглядом, в котором было слишком много пошлых мыслей.
— Ну… она просто по возрасту мне подходит, — и подмигнул. Чёрт, подмигнул, как бы намекая на что-то.
— Какого чёрта вы тут обсуждаете, — я плюхнулась на место и на мои плечи тут же легла твоя рука, ты отобрал у меня бутылку, налил мне вина и кивнул Люсе. Она без слов всё поняла и подала тебе второй бокал.
— Мы обсуждаем, кто на кого запал, — беззаботно ответил ты.
— Он запал на тебя, — подсказала мне Люся, как дурочке.
— Нет, Люсьен, он просто пытается шантажом вынудить меня совершить некоторые действия сексуального характера, а потом поставить свой флаг на помеченной территории и уйти восвояси.
— Не думаю, — Люся покачала головой, взяла бокал для себя и налила туда гранатовый сок. Теперь казалось, что мы спаиваем ребёнка.
— Много ты понимаешь, — хмыкнула я.
— Ну уж побольше, чем все думают, - парировала сестра, а ты поднял руку и отбил ей пятюню.
— Ес! Именно так! Все недооценивают пятнадцатилеток, чёрт бы вас побрал! В этом возрасте Джульетта уже овдовела и скопытилась!
— Да-а, — протянула Люся. — А Наташа Ростова стала невестой, не дождалась жениха с войны и вильнула хвостом с другим!
— А Лидия Беннет сбежала из дома!
— А…
— Всё это очень плохие примеры, вы же в курсе? — спросила я, но эти двое меня не замечали из принципа.
— Зря ты так, — вздохнула гранатовая алкоголичка, — Этот парень мне нравится, — и она подмигнула тебе, - а ты ей.
— Ну вырастешь — и он весь твой, — пожала плечами я, а твоя рука упала до талии и сжала её так, что я покраснела.
Люся поиграла бровями и рассмеялась, и ты… тоже рассмеялся. И вы не флиртовали, вы издевались надо мной. За один неполный вечер вы двое умудрились установить друг с другом взаимоотношения не то дружеские, не то братско-сестринские, и я поняла, что избавиться от тебя будет непросто.
Люся ушла спать, повеселевшая и совсем не выглядящая подростком, которого пытались унизить и обидеть. А ты встал и пересел так, чтобы я была напротив. Сначала я решила, что это моё спасение, а потом поняла, что так тебе удобнее смотреть мне в глаза.
— Ну что ты прицепился, — застонала я, уткнувшись в бокал подбородком.
Ты был самим дьяволом, со своей широкой улыбкой, обнажившей ровные, красивые зубы.
— Думаешь, что тебе всё можно? Можно вмешаться в мою жизнь только потому, что “Почта России” случайно перепутала наши посылки и мы оказались заложниками этой ситуации?..
— Если бы не это, я всё равно был бы тут, — ответил ты, и меня прошило насквозь этими словами.
— Почему?
— Потому что в тебе странная магия. Ты, как будто, точно знаешь, зачем живёшь. Я не могу избавиться от ощущения, что мир вокруг тебя — полностью под твоим же контролем. И есть ощущение, что эта сила… не из-за чего-то сложного. Не из-за психологов там или типа того.
— Раскрыть секрет? — я не могла поверить, что сейчас таю от того, что кто-то так активно начёсывает моё самолюбие и не стесняется льстить.
— Нет, я хочу сам понять. Мне этого не хватает.
— Чего? Интриги?
— И её тоже, — ты кивнул, сделал глоток и я завороженно, как кобра на дудочку, смотрела, как твоя шея напрягается, как дергается кадык, а волосы падают со лба, и возвращаются назад, когда ты опять возвращаешься ко мне, — А ещё этой твоей уверенности.
— Ты неуверен в себе? — мой насмешливый вопрос вызвал у тебя печальную улыбку.
— Я ничего для этого не достиг.
— Как?
— Ну, чтобы ты понимала… я просто внук талантливого человека.
— А кем хочешь быть ты?