— И что там такого интересного, мышонок, что ты так взволнованно кусаешь губы и сводишь ножки вместе? — насмешливый и чуть хрипловатый голос на самое ушко.
Я вздрогнула от неожиданности и со злостью посмотрела на парня. Он улыбался, наблюдая за моей реакцией. Заблокировала электронную книгу и спрятала за спину.
— Чего тебе, Котов? Чего ты ко мне прицепился? Никого не трахнул вчера в клубе? Яйца жмут? — говорю насмешливо, вскидывая глаза и улыбаясь ехидно.
— Ммм… мышонок мой… хочешь мне помочь с этой проблемой? — руками упирается в спинку кресла за моей спиной и шепчет тихо на ухо, носом проезжаясь по виску и зарываясь в волосы. От его жаркого шёпота по телу бежит электрический разряд. Соски мигом напрягаются, что становится заметно через ткань майки и спортивного топа. Руки покрываются мурашками.
— Иди к чёрту, Котов, — шиплю я, когда до затуманенного от его близости сознания доходят сказанные слова.
Щёки мигом покрываются румянцем дикого смущения. Я вспоминаю сегодняшнюю ночь. Жадные прикосновения и полный желания шёпот. Пытаюсь подняться, но сильная рука давит на плечи, не давая возможности пошевелиться. Ныряет за спину, ладонью оглаживая лопатки и каждый позвонок, а потом выхватывает книгу и включает экран.
— Мужчина довольно рыкает и подхватывает меня под попу… — читает он момент, на котором я остановилась. — Ммм… А я думал, что ты читаешь что-то научное, заумное. А ты любовные романы почитываешь. Мило… очень мило… представляешь нас на их месте? — тянет он.
— Как же я тебя ненавижу, — шиплю я, руками ударяя ему в грудь. — Ненавижу! Почему ты просто не можешь оставить меня в покое?
Марк никак не реагирует на мой выпад.
— Знаешь, мышонок, раньше таких рыжих сжигали на костре, — пальцами цепляет прядь моих волос и подносит к лицу, втягивая глубоко мой запах, — считая ведьмами.
Он склонился ко мне настолько близко, что я вновь чувствую запах его тела и быстрое дыхание. Борюсь с диким желанием прижаться к нему и уткнуться носом в широкую грудь. Чтобы почувствовать тепло его тела. Как сегодня ночью. Ведь мне было мало. Чертовски мало.
— Может тебе стоит держаться от меня подальше, Котов? Вдруг прокляну? Импотенцию нашлю. Может не стоит играть с огнём, Марк? — шепчу ему в губы, ладошками поглаживая по широкой груди.
— А мне нравится играть с огнём, мышонок, — от низкого голоса каждая клеточка моего тела начинает пылать.
Обхватывает руками моё лицо и приближается практически вплотную. Сердце на время перестаёт биться. Задерживаю дыхание, когда горячее дыхание касается губ. Каждая секунда тянется мучительно медленно, заставляя меня трепетать в ожидании поцелуя.
— Да, я прекрасно заметила, что ты любишь играть с чужими чувствами, — хриплю я. — Особенно с моими.
— Ань, — Марк начинает поглаживать мои щёки большими пальцами, — посмотри на меня.
— Не хочу я на тебя смотреть, Котов. И слушать я тебя не хочу. У тебя своя жизнь, у меня своя. Ты мне всё сказал чётко и кристально ясно два года назад, — убираю его руки со своего лица и отхожу к шкафу. — Раз ты не хочешь уходить и оставлять меня в покое, то это сделаю я.
Распахиваю шкаф, достаю кожаные шорты с высокой посадкой и белую футболку. Наплевав на всё, отворачиваюсь к Марку спиной и снимаю майку и топ. Из-за спины слышу рваный вздох. Тихие шаги за спиной и горячие пальцы касаются спины.
— Убери руки, — бросаю сердито, дергая плечом. Если скажу, что его прикосновения мне неприятны, то солгу. Приятны. Ещё как приятны. Даже больше.
Застегиваю бюстгальтер и надеваю футболку, завязав узел на животе.
— Анюта, — кладёт руку на живот и прижимается к спине грудью.
Впечатывает в себя, пальцами лаская пупок.
— Ань, перестань злиться.
— Да, конечно. Я не злюсь. Совсем не злюсь. С чего бы мне злиться? Да, Марк? Сама себе обиды напридумывала.
— Ань, — шепчет на ухо виновато.
— Я уже восемнадцать лет Аня, Котов. Отпусти меня, я одеваюсь, если ты не заметил.
— Заметил. И меня интересует, куда ты собралась в таком виде? — рычание.
— Туда, где нет тебя, — локтем ударяю его в живот. Марк стонет и сгибается вдвое. Забираю шорты и электронную книгу и ухожу в ванную переодеваться до конца. Собираю волосы в высокий хвост, вставляю линзы и подкрашиваю глаза. Надеваю шорты и окидываю себя взглядом в зеркале. Самое то для клуба. Только что делать ещё пять часов? Ведь с Лешей я договорилась встретиться только в шесть. Ладно, посижу в какой-нибудь кафешке. Видел несколько пока прогуливалась.
Выхожу из ванной и тут же вижу злого как чёрт Марка. Парень стоит у двери, скрестив руки на груди и сверлит меня взглядом. Молча застегиваю босоножки на каблуке.
— Отойди от двери, Котов, — говорю терпеливо, когда вижу, что отходить Марк никуда не собирается. Стоит, загораживая выход.
— Ты в таком виде никуда не пойдёшь, Аня! — яростно шипит, раздувая ноздри.
— Что не так с моим видом, Марк?
— Ты одета как шлюха, — выплевывает презрительно.
— Не тебе решать, как мне одеваться, Марк. Ты мне никто.
— Переоденься, — будто не слышит моих слов.
Закатываю глаза и бесцеремонно отпихиваю его, покидая квартиру.
Тоже мне командир нашёлся! Идиот! Если бы не те слова, то подумала бы, что он меня ревнует. Это ведь смешно!
Глава 16
— Я с утра не разглядел, какая ты красавица, — говорит с широкой улыбкой Лёша, опускаясь на стул напротив меня. — Прекрасно выглядишь, Аня. Прости, что опоздал, Дорри нужно было выгулять. Давно здесь сидишь?
— Хм… уже больше пяти часов, — допиваю чай из белой чашки. — Тебя ждала.
Вижу, что парень растерялся.
— Шучу. Просто решила развеяться и вкусно покушать, а тут меня пока не выгнали, — не стала я посвящать его в свои проблемы. — А почему твоего пса зовут Дорри? — перевожу тему. — Как рыбку из мультика.
— Маша его нашла, когда он был совсем маленьким, — улыбается ласково. — У неё кот дома, поэтому она решила сплавить щенка мне, — хмыкает, пальцами забирая оливку из моей тарелки.
— Эй! Это грабёж средь бела дня! — возмутилась я, ударяя его по руке. — Так почему Дорри?
— Маша так его назвала, я не спрашивал почему, — снова протягивает руку и тырит в наглую оливку с моей тарелки.
— Маша значит, — улыбаюсь я, подаваясь ближе. — А почему ты не позвал её с нами в клуб? — интересуюсь я, ставя локоть на стол и подставляя руку под щёку. — Снова струсил?
— Я не струсил, — буркает, снова протягивая руку к моей тарелке. Закатываю глаза и подвигаю тарелку ближе к нему. Пусть кушает парень, всё равно я оливки не люблю.
— Не струсил, хорошо. А что же тогда, Леш? — интересуюсь я. — Ты не зовёшь её по какой причине? До сих пор считаешь, что не достоин её?
— Ань, я вырос в детдоме. Никогда не видел своих родителей и даже не пытался их найти. Я смог купить эту несчастную однушку, где отклеиваются обои и протекают краны. Зарабатываю тридцать тысяч в месяц и пытаюсь в это время получить высшее образование. С трудом закончил третий курс. Меня чуть не выперли за прогулы.
— И что? — я откидываюсь на спинку стула. — И что с того, что ты мало зарабатываешь? Ты ведь знаешь, что с милым и рай в шалаше. И если она любит тебя, а я почему-то уверена на все двести процентов, что она тебя любит, то Маша будет с тобой несмотря не на что. Она видела твою квартиру и не заблуждается по поводу твоего заработка. Леша, — сжала его запястье, — мудрая женщина сможет помочь своему мужчине добиться многого в жизни. Ведь прелесть в том, что женщина проходит весь путь вместе с мужчиной. Вот ты сегодня студент с копейкой в кармане, а через десять лет успешный бизнесмен.
— Её родители будут против наших отношений. Ань, — выдыхает с какой-то обреченностью, — она цитирует Шекспира и Гомера и ест вилкой и ножом. А я…
— Лёша! Стоп! — поднимаю руку, призывая к молчанию. — Это всё отмазки, Лёша. Глупые и надуманные. Ты сидишь на жопе ровно и ждёшь чего-то. Будешь наблюдать за тем, как кто-то более смелый осмелится подойти к ней? Или как её родители найдут ей жениха? А потом что? Она уедет, а ты останешься один. Найдёшь такую же девчонку из детдома или из бедной семьи, которая полюбит тебя до беспамятства, но которую не сможешь полюбить ты? Потому что всю жизнь потом будешь жалеть, что не осмелился сделать первый шаг? Потому что не сказал главных слов той, что любишь? Этого ты хочешь, Лёша?
Парень молчит, сосредоточено смотря в стол. Поправляет очки на носу, пальцами сжимая переносицу.
— Прости, может я резка, но это правда. На то мы и живём, чтобы рисковать. Что будет, если ты признаешься, но не получишь ответа?
— Я потеряю возможность видеть её, — качает головой.
— А если рискнешь, то получишь возможность просыпаться и видеть, как она спит на соседней подушке. Как она ходит в твоей футболке по квартире.
Лёша молчит. Сжимает с силой кулаки и смотрит в стол.
— Лёша, — я подняла руку и разгладила морщинки на его лбу, — я знаю тебя всего несколько часов, но вижу, что ты чудесный человек. Добрый и хороший. И ты должен почувствовать любовь. Почувствовать, что тебя любят бескорыстно. Если тебя однажды оставили родители, не значит, что оставит Маша, — последние слова попадают прямо в точку, потому что парень вздрагивает всем телом, а на лице промелькивает беззащитное выражение. — Просто нужно переступить через этот страх. Знаю, что может рано это говорить, но знай, что я готова тебя выслушать. И помочь, если чем-то смогу.
— Спасибо, Анюта. Спасибо за такие слова, — улыбается Лёша.
— Позвони ей. Позвони прямо сейчас, — говорю настойчиво. Лёша разблокировал телефон. Замер, с занесённым пальцем. — Звони и ничего не бойся, — повторила настойчиво. — Один раз живём.
Парень нажал на кнопку вызова и поднес телефон к уху. По лицу видела, что он волнуется. По чуть подрагивающим рукам и блестящим за стёклами очков глазам.
— Не смей! — прошептала я, когда увидела, что Лёша собирается убрать телефон от уха.
— Машуль, — хрипло сказал парень, постукивая нервно пальцами по столу. — Ты сейчас дома?
— Нет, я сейчас в парке, — слышу звонкий голосок из трубки. — Всё хорошо, Лёша? Ты какой-то расстроенный.
— Да. Да, Машуль. Я просто. Просто хотел поговорить с тобой. Я в кафе на углу улицы. Можешь подождать меня в парке, Машуль? — комкает несчастную салфетку в пальцах.
— Точно всё хорошо? Ты какой-то взволнованный.
— Да. Я сейчас приду, — парень встаёт резко из-за стола, чуть не перевернув стол. — Ань, я… Я обещал с тобой… но…
— Я всё понимаю, Лёша. Беги к своей Машуле. Она тебя ждёт. А я пойду домой. Нечего по клубам таскаться, — улыбаюсь я. — И написать не забудь потом. Пожалуйста, — склоняю голову к плечу.
— Обязательно, — парень снова галантно целует мою руку и срывается с места.
В окно вижу, как он перебегает дорогу и скрывается в парке. Улыбаюсь. Верю, что у этого парня всё будет хорошо.
— И что это за задрот, Мышкина? Для него ты так вырядилась?
Глава 17
— И что это за задрот, Мышкина? Для него ты так вырядилась? — голос Марка за спиной заставляет закатить глаза.
— А тебе то что, котик мой сладкий? Неужели ты за мной следишь? — кидаю взгляд из-под ресниц, повернувшись к Марку лицом.
— Нет, — говорит слишком быстро, что выдаёт его ложь. — Мимо шёл, увидел, как ты с этим… ботаником, — цедит сквозь зубы, — очень мило общалась.
— Ммм… — я встаю из-за стола и кладу руки на грудь Марку, чувствуя, как быстро бьётся его сердце. — Неужели мой котик ревнует меня? Очень мило, — приподнимаюсь на носочки и выдыхаю ему практически в губы.
Марк тяжело сглатывает. Опускает взгляд на мои губы, по которым я неосознанно быстро провожу языком, увлажняя. Склоняет голову ниже, и я вижу, как загорается огонёк желания в его глазах. С трепетом замечаю, как расширяются зрачки в карих глазах. И от этого кружится голова. От того, что парень так реагирует на мою близость.
Привстаю на носочки и прижимаюсь в поцелуе к уголку его губ на несколько секунд. Хочется сместиться левее, поцеловать нормально. Когда он в трезвом уме. Когда я знаю, что он осознаёт, что перед ним я, а не другая девчонка. Быстро отстраняюсь, выскальзывая из его рук. Вот так вот, Марк. Вот так.
— Можно счёт, пожалуйста, — прошу пробегающую мимо официантку, собирая вещи в небольшую сумку, отвернувшись от Марка, показывая всем видом, что наш разговор завершён. Я намереваюсь давать ему по капельке. По крошке. Соблазнять. Маячить перед глазами. Быть секунду в его руках, а потом ускользать. Оставлять ни с чем. Стать наваждением. Всем, о чём он может думать.
На плечи опускается лёгкая ткань.
— На твою задницу смотрит каждый мужик в этом зале, мышонок. Даже тот дедок, у которого импотенция уже лет десять, похотливо блещет глазами. Надела бы что-нибудь поприличнее, — говорит Марк, выдвигая стул и опускаясь на него. — Ты раньше оливки и капусту терпеть не могла, — парень накалывает моей вилкой оливку и отправляет в рот.
А мне становится больно. В груди сдавливает. Потому что он помнит. Помнит то, что я ему сказала вскользь два года назад. Невзначай. Но он запомнил. И это что-то значит.
— Кто тебе позвонил в ту ночь, Марк? — срывается с языка, прежде чем я обдумываю вопрос.
Парень мигом становится мрачным. Напрягается и перестаёт жевать. Переводит на меня тяжёлый взгляд.
— Мой дед, — отвечает он, когда я уже не ждала ответа.
Кусаю губу, потому что понятнее мне не становится. Что он мог ему сказать, что Марк так отреагировал?
— Ваш счёт, — возникает официантка, прерывая мои невесёлые мысли.
Только я тяну руку, чтобы расплатиться, как Марк цыкает громко и накрывает мои пальцы рукой:
— Я оплачу.
— Я сама в состоянии за себя заплатить, Котов. Мне не нужны твои подачки, — тут же ощетинилась я.
— Малыш, не спорь, — от ласково обращения и нежной, просто обезоруживающей улыбки, я сдуваюсь. Не нахожу, что ответить.
Пожимаю безразлично плечами.
Молча закидываю на плечо сумку и иду на улицу. Даже не сомневаюсь, что Марк последует за мной. И как назло в этот момент на улице начинается ливень. До дома идти минут двадцать, а при таком дожде я дойду полностью мокрая и промерзшая. Ещё не хватало заболеть летом.
Марк хватает меня за руку и тянет на улицу.
— Что ты?… Куда?…
Но из-за шума дождя парень меня не слышит. Бежит в сторону белого автомобиля, марку которого я даже назвать не смогу. Открывает переднюю дверь и подталкивает в спину, намекая, чтобы я села внутрь. Долго морозиться не стала и опустилась на кожаное сиденье.
— Замёрзла? — спрашивает парень, захлопывая водительскую дверь и оставляя шум дождя на улице.
— Немного, — признаюсь, растирая пальцы, которые сейчас жутко холодные.
— Дай сюда, — обхватывает мои руки ладонями и начинает согревать горячим дыханием онемевшие пальчики. Ему невдомек, что они такие холодные от волнения. От его близости. — Маленькая мерзлячка, — улыбается Марк, поднимая на меня глаза и целуя поочерёдно ладошки.
А у меня заканчивается всё ехидство, весь яд, будто дождём смыло. Даже колючки трусливо спрятались, будто поняли, что в этот момент они совершенно не к месту.
— Анютка, — хрипло говорит Марк, опуская ладонь мне на щёку. — Малышка, — гладит пальцами скулу, стирает потеки туши, проводит по носу и губам. — Знала бы ты… бл*ть, малыш, — вижу, что Марк борется с собой. Вижу, что он боится сказать что-то лишнее.
Перегибается через коробку передач и прижимается лбом к моему. Смотрит болезненно в моё лицо. Шарит взглядом, будто запоминает и впитывает каждую черточку. Я смущаюсь. По привычке прячу взгляд, вспоминая о своём несовершенстве.