========== Пиццерия и Альфа-Эл ==========
Цезарь: Ты не считаешь, что это плохо?
Альфа-Эл: С чего бы? Они же кидают нас во френдзону, чтобы самоутвердиться, веселятся за наш счёт… Поэтому, кто кого будет использовать — тебе решать.
Цезарь: Научишь меня?
Альфа-Эл: Чему?
Цезарь: Ты знаешь.
Альфа-Эл: Я тебе что, гуру? В интернете полно информации…
Цезарь: Конкуренции боишься?
Альфа-Эл: Пошёл ты.
Цезарь: Научи.
Альфа-Эл: Да ладно, не плачь. Я сегодня добрый. Запомни азы, а дальше уж сам, как-нибудь. Урок первый: внешний вид.
Цезарь: Ты про красоту?
Альфа-Эл: Идиот. Внешний вид и внешность — разные вещи. Не сутулься. Одевайся стильно. Никакой грязи под ногтями и футболок второй свежести. С прыщами борись, как хочешь.
Цезарь: У меня их нет.
Альфа-Эл: Скачу от радости. Урок второй: уверенность в себе. Запомни: ты круче Казановы, Дон Жуана и Бреда Питта вместе взятых. Кто такие первые два — гугл тебе в помощь.
Цезарь: Я знаю.
Альфа-Эл: Поздравляю, малыш.
Цезарь: А если меня сольют?
Альфа-Эл: Слив, неудача… Таких слов вообще нет. Сразу переключайся на другую. Больше подходов — больше шансов. Но это уже урок третий. Сперва азы усвой. Потом научишься распознавать готовых к употреблению. Тогда и делать-то ничего не придётся. Помни: больше подходов — больше шансов.
Цезарь: Ты обещал показать свои трофеи. Или ты всё врёшь? Никаких побед у тебя не было!
В ответ Ларс Лавров нажал на «плюсик» и ткнул пальцем в «Медиатеку» — появились фото спящих девушек. Он переслал Цезарю несколько файлов и покинул страницу ВКонтакте.
Летняя веранда пиццерии опустела. Жара разогнала посетителей по домам, и это не нравилось Ларсу; он ждал очередную пассию, чтобы поставить последнюю точку в их отношениях, и разговор без свидетелей мог закончиться слезами и бурной истерикой.
Наташа вскоре появилась. Короткие шорты подчёркивали красоту стройных ног, но она совсем не умела ходить на каблуках, и это делало её неуклюжей и нескладной.
— Ларс! Прости-прости! — затараторила она, я так долго ждала маршрутку, так долго!
Лавров холодно коснулся губами её щеки и уставился в айфон. Немного смутившись, Наташа решилась начать разговор.
— Почему ты молчишь? У тебя что-то случилось? Может… Тебе нужна помощь?
— Почему ты так решила?
— Ну… Сначала ты отдалился от меня, а потом… Потом вообще пропал.
Лавров не спешил отвечать. Молчание было его любимым оружием: ничто так не изматывает собеседника, как его напряжённая, тягостная неопределённость, ничто не даёт такой власти над ним. Несмотря на лёгкое волнение Ларс был расслаблен и одновременно собран. Лавров смахнул соринку с рукава своей синей, идеально выглаженной рубашки и взглянул на Наташу сквозь тёмные очки. Синий цвет красиво оттенял его светлые волосы: не желая походить на вчерашнего школьника, он всегда носил одежду строгих тонов и стильные аксессуары. Как он и предполагал, Наташа не выдержала его паузы.
— Почему… Почему ты не отвечаешь?
— Нет, ничего не случилось, — снизошёл Ларс, — всё отлично. Лучше не придумаешь.
Он снова взял паузу.
— Тогда почему ты пропал? Не звонил, не отвечал на СМС-ки? Скажи, что со мной не так?
Последние слова дались ей с большим трудом.
— Ты обещаешь не обижаться? — вкрадчиво спросил Лавров. — Хотя ты же сама спросила.
— Тебе не нравятся наши отношения?
— Нет, не отношения… Скорее, твой характер. Ты слишком вспыльчивая. И над имиджем надо бы поработать. У тебя красивая фигура, но двигаешься ты угловато. Одеваешься вульгарно. И волосы лучше стричь покороче…
Наташа резко встала из-за стола, и длинная цепочка с медальоном в виде сердечка, качнувшись, упала на её выпирающие ключицы. Закусив губу, она поправила шорты и убрала за уши жидкие волосы, сбившиеся в нелепые кудряшки. Несколько мгновений она осмысливала происходящее, затем, глубоко вдохнув, произнесла дрогнувшим голосом:
— Кажется, я знаю, в чём дело. Просто ты уже получил от меня то, чего хотел.
— Ну… Это ты так думаешь.
Она смотрела в упор, пытаясь отыскать в его равнодушном лице хоть каплю противоречия своим словам. Ларс видел у многих этот умоляющий, полный надежды взгляд. Ему даже казалось, что одна и та же девушка время от времени прячется в разных телах.
— Но ведь… Ведь у нас всё было так… Так хорошо и… Почему вдруг?
Лавров молчал. К счастью, всё шло по тщательно отработанному сценарию. Он терпеливо ждал окончания своего спектакля, но Наташа не уходила, цепляясь за прошлое, как за соломинку. Наконец остатки гордости всё-таки заявили о себе. Слёзы, уже готовые брызнуть из широко раскрытых глаз, пока оставались внутри, но губы уже дрожали, и сморщившееся лицо стало совсем некрасивым. Но в последний момент она спохватилась: не желая показывать своего отчаяния и собрав последние силы, Наташа тихо сказала:
— Добби свободен.
— Как скажешь, — уже не скрывая своей тихой радости, ответил Ларс.
Но бывшая пассия уже не слышала его облегчённого вздоха: она шла в строну парка своей смешной прыгающей походкой, втянув голову в плечи, словно после удара.
Город изнемогал от жары. Бледно-голубое небо казалось выцветшим от беспощадных солнечных лучей. Двое мальчишек в бейсболках брызгали друг на друга водой из пластиковых бутылок, чёрная дворняга, забившаяся под куст акации, часто дышала, высунув язык. По пыльному тротуару, придерживая сидящего на плечах карапуза, шагал невысокий толстяк с добрым красным лицом. Он не спеша подошёл к соседнему столу и усадил за него сынишку. «Пап, купи ме мемонад, ну купи-и! — картавя, клянчил карапуз. Пот поблёскивал на лысине толстяка мелкими бисеринками. Ларс отвернулся, отгоняя непрошенные вспоминания.
Лавров нажал на голубой значок «Safari». Приложение услужливо открыло две страницы ВКонтакте. Он открыл вторую «Ларс Лавров». Пролистав разноцветные аватарки друзей, он остановился на имени «Сергей Разумовский». С аватарки смотрел полноватый молодой человек с аккордеоном в руках — темноволосый, элегантный и улыбчивый. Ларс поставил лайк и заглянул в «диалоги».
Сергей: Привет. Я прошёл онлайн-прослушивание. После-завтра улетаю на конкурс. Поживешь в моей квартире, пока я буду в Москве?
Ларс: Круто. Буду за тебя болеть. Не, не могу.
Сергей: Жаль. Поищу кого-нибудь другого. Завтра сыграем в футбол онлайн? В час?
Щёлкнув короткое «Ок», Лавров закрыл страницу. На синий светящийся экран айфона выплыли разноцветные значки приложений. Ларс снова открыл галерею фотографий и, перелистав трофеи, задержался на последнем. Юная смуглая красавица лежала на животе, положив голову на согнутые руки и уткнувшись лицом в подушку. Черные кудри окутывали её стройное тело, открывая лишь тонкую шею и нежный профиль. Усмехнувшись, Ларс нажал на синенький значок — мусорную корзину, но увидев красную надпись «Удалить фото», поднял палец в нерешительности. Шум крыльев отвлёк его от раздумий.
Белый голубь с кофейными крапинками сел на стол и, воровато оглядевшись, по-куриному засеменил к тарелке с остатками пиццы.
— Кыш! Тоже мне, символ мира… На самом деле обычная курица, только поменьше, — проворчал Ларс.
Голубь вспорхнул, сел на асфальт и принялся прохаживаться вокруг стола. Улетать он и не думал.
— Вижу, ты совсем не ранимый.
Ларс собрал с тарелки крошки и бросил их обнаглевшей птице, затем вынув из спортивной сумки носовой платок, аккуратно вытер ладонь.
Старенькая «Дока-пицца» совсем не изменилась. Разве что красный навес заменили на белый. Та же летняя веранда с длинными тёмно-серыми столами и вечно лезущими в тарелку птицами, те же пластмассовые ножи и вилки, ломающиеся при любом неосторожном движении. Одноразовые стаканчики по-прежнему украшали фотографии ананасных долек, настолько аппетитных, что в детстве Ларс часто лизал их тайком от взрослых. Как-то он даже уронил пакетик с чаем, пытаясь в очередной раз «полакомиться ананасом». Старший брат Сашка тогда поднял его на смех и довёл до слёз, но когда мама, уходившая за мороженым, вернулась, он уже заботливо окунал свой пакетик в стакан Ларса. «Дока-пицца» была одним из его любимых охотничьих мест. Здесь часто обедали студентки из двух соседствующих институтов, да и девчонки, гуляющие в парке, часто сюда заглядывали.
К соседнему столу не спеша подошла девушка лет двадцати. Склонная к полноте, с гладкой белой кожей и густыми рыжими волосами она казалась воплощением уверенности в себе. Незнакомка достала из миниатюрной сумочки зеркальце и поправила ожерелье — перламутровые пластиковые бусинки, успешно косившие под жемчуг. Ларс вспомнил, что встречал её здесь и раньше, но всякий раз был занят кем-то другим. Бросив на него беглый взгляд, она вынула смартфон и тут же погрузилась с головой в виртуальный мир. Палец с серебристым кинжальчиком-ногтем проворно скользил по блестящему на солнце экрану.
Ларс отыскал в сумке фотоаппарат — допотопный пузатый «Полароид» с большим, круглым объективом и воскликнул:
— Девушка, улыбнитесь! Эксклюзивный подарок от фирмы только для вас!
Незнакомка подняла голову чуть раньше, чем Ларс окликнул её. Она гордо выпрямилась и помахала в объектив рукой. Когда «Полароид» с готовностью зажужжал, она пересела за стол Ларса.
— Твоя фирма называется «Хочу познакомиться»?
— Конечно! — Он улыбнулся. — Ты такая эффектная, яркая… Я просто не удержался.
— Вижу, — ответила незнакомка, равнодушно глядя, как из фотоаппарата вылезает плотная белая картонка с тёмным квадратом, — не хочу я с тобой знакомиться. Так что древний «Полароид» — так себе идея.
— А ты знаешь, что общего между аппетитом и красивой женщиной?
— Фигня какая-то… — Она, не понимая, нахмурилась.
— Совсем не фигня, ты послушай! Аппетит, как и женщина, не отличается пунктуальностью: он приходит, когда обед уже начался. И твоё желание тоже подтянется в процессе. Кстати, меня зовут Ларс. А тебя?
— Светлана. Странное у тебя имя. А почему родители тебя так назвали?
Лавров не любил вспоминать о родителях. Скользя взглядом по декольте собеседницы, он поспешил сменить тему.
— Ты такая нарядная, идёшь куда-то?
— Ну да, на вечеринку с подругой.
— Хочешь, я скажу, что тебя там ждёт? Загадай число от одного до десяти.
— Ну три.
— Выпьешь три бокала шампанского и будешь танцевать до трёх ночи.
— Я же говорю, фигня. И вообще, я лучше тебя гадать умею! — Она схватила его за руку, и в её глазах промелькнули лукавые искорки.
Ларс уже жалел, что потратил на Светлану фотографию из обнаруженного на антресолях «Полароида»: комплименты и шутки её совсем не впечатляли, а главное, она, будто читая мысли, во всём опережала его.
Светлана рассматривала его ладонь, водя по ней указательным пальцем с кинжальчиком-ногтем.
— Это что? — Она указала на твёрдую мозоль.
— След от турника… — Ларс чуть смутился, и поэтому ответил чуть громче, чем говорил обычно. — Каждый день упражняюсь. А ты любишь спорт?
— Нет, люблю ВКонтакте посидеть…
Она лукаво взглянула на него, и этот взгляд показался Лаврову чем-то большим, нежели простое женское кокетство.
В ответ Ларс лишь помахал в воздухе фото из полароида. Очертания медленно обретали чёткость: появился силуэт Светланы и шпиль телевышки, маячивший вдали.
— Видишь, как быстро проявляется? У тебя шикарные волосы и они здесь хорошо видны.
— Я знаю. А это что? — Светлана ткнула ногтем в красное пятно на запястье.
— Бандитская пуля… — Он ненавязчиво погладил её по руке. — Ты настоящая Ваенга, ой, то есть Ванга.
На самом деле это был свежий след от крапивы. Утром Ларс схватил кучу вырванной с корнем травы, забыв надеть перчатки — к счастью до волдырей не дошло, но краснота осталась. Желая свернуть со скользкой словесной дорожки, он поднял со стола совсем проявившееся фото и взмахнул им, словно веером: на фоне разноцветной клумбы и пышных тополей улыбалась во весь рот «настоящая Ваенга». Вдали тонким обелиском возвышалась красно-белая телебашня.
— Твоя фотография. Смотри, как классно вышло!
Но Светлана продолжала «гадать». Красное пятно на запястье Лаврова пересекала татуировка, настолько мелкая, что почти невозможно было разобрать длинного, написанного витиеватыми буквами слова.
— А это что значит?
На вопрос о татуировке Ларс обычно отвечал так: «Здесь написан твой телефон, только я никак его не разберу, не поможешь?», но на этот раз он решил промолчать, ведь паузы всегда помогали ему выпутываться из трудных ситуаций. Поглаживая руку Светланы, он ждал подходящего момента, чтобы уйти. Игра не стоила свеч.
Разморённый жарой город ждал дождя, но в небе висели лишь два хилых, крайне неперспективных облачка. Вдруг Лавров вздрогнул от пронзительного сигнала. Сигналила светло-серая Lada Kalina, остановившаяся у тротуара.
— Что же ты телефон не просишь? — насмешливо спросила Светлана, вставая.
— Он мне не нужен, — улыбнулся Ларс, — наверняка ты дашь номер психбольницы или сауны.
Светлана выхватила у него фото, сунула в миниатюрную чёрную сумочку и, кивнув на прощание, не спеша пошла к машине.
Ларс разблокировал айфон, отыскал нужный номер и, дождавшись ответа, тихо произнёс:
— Юля, жду тебя через час на старом месте.
Он встал и направился к парку. Трава на аккуратно подстриженной клумбе пожелтела от жары. Войдя в парк, Лавров бросил беглый взгляд на летнюю кафешку, укрытую разноцветным навесом. Желтый, аляповатый дельфин-фонтанчик пускал воду изо рта. Похоже, ему одному было хорошо в этот жаркий день.
Пройдя через площадь, Ларс увидел у подземного перехода нищенку. Маленькая, полноватая женщина сидела в инвалидной коляске и, задумчиво глядя перед собой, теребила подол своего мешковатого платья. Казалось, она видела что-то, закрытое для других. Рядом сидела большая чёрная собака. На дне пластмассовой миски сиротливо поблескивали два медяка. Ларс вынул кошелёк. Не найдя мелочи, он, повинуясь какому-то странному порыву, положил в миску сто рублей. Нищенка подняла голову. Колючий взгляд светло-серых будто выцветших глаз на мгновение задержался на лице Лаврова.
— Не та твоя дорога, не та, — тихим, глухим голосом проговорила нищенка, — ветер сломается, ветер спасёт… Ветер сломается, ветер спасёт…
Ларсу стало не по себе.
— Это что, на вашем языке означает «большое спасибо»? — Он всегда прятал страх за шутками.
В ответ женщина лишь проворчала что-то невнятное и перекрестилась. Когда Ларс перешёл через дорогу, она всё ещё крестилась и бормотала…
========== Голубой карьер ==========
Наутро жара спала. Июль ещё не кончился, но в утренней прохладе уже таилось дыхание осени, и опавшие листья берёз поблёскивали в траве ярко-жёлтыми сердечками. Юля взяла Ларса за руку и решительно свернула к Голубому карьеру. В его душе шевельнулась тревога — нелепая, странная и необъяснимая — совсем не похожая на лёгкий приятный мандраж, посещавший его перед каждым разрывом отношений. Раньше он ожидал мимолётного, но опьяняющего чувства власти над сердцами, приходящего всякий раз после ухода очередной жертвы. Тогда он чувствовал себя всемогущим кукловодом, а теперь ждал лишь момента, когда можно будет уйти, сославшись на неотложные дела.
Чтобы унять волнение, Лавров поднял с влажной земли еловую шишку и запустил ею в одну из сосен. Отскочив от шершавой коры с глухим щелчком, шишка разбудила задремавшее лесное эхо и упала в траву.
— Что молчишь, Ларс? — Юля погладила его по руке. — Мы идём к одному хорошему месту!
Ларс чувствовал беспокойство, хотя всё шло по плану. После первой ночи, проведённой вместе, Юля заявила, что приготовила ему сюрприз, и чтобы получить подарок, он должен вернуться в парк. Ларс согласился, чтобы сделать очередной разрыв более плавным. Уходить по-английски он не стал. Учитывая навязчивость и взбалмошность Юли, он решил действовать в лучших своих традициях: постепенно превратить любовный роман в дружбу, а потом и вовсе исчезнуть.
Словно почувствовав повисшее в воздухе напряжение, Юля сильнее сжала его руку, и на её лице появилась странная, совсем несвойственная ей гримаса. Ларс насторожился, но очередная пассия, будто не заметив этого, тут же взглянула на него с прежним щенячьим восторгом.
— Мы идём к твоему любимому месту! — повторила Юля, прижимаясь щекой к его плечу. — Ты ведь любишь Голубой карьер?