Только почему же самой так тошно?
Как будто и от меня оторвали кусок… Я не поняла, как это случилось, но плакать я не умела никогда. А вот сейчас соленая дорожка покатилась по щеке.
Нет!!! Стоп!!!
Только никакая психология тут не может.
Это жизнь.
Больно.
Но эта месть отозвалась болью и во мне.
Часть третья. Прощение
Глава 1. Дина
Я верила, что все изменится. Поначалу боль всегда сильнее, а потом притупляется. Притупляется, забывается, уходит куда-то глубоко. И с этим можно жить. Я верила — получится. Все станет по-прежнему.
Домой я попала в час ночи, предварительно позвонив Вадиму. Открыла дверь, стараясь создавать как можно меньше шума, но он не спал. Вышел в коридор, щурясь от света, и сказал:
— Привет.
Я постаралась улыбнуться и в привычной манере продолжить разговор:
— Привет. Блондинку успел домой отправить?
Шутки — это хорошая защита.
— Она была брюнеткой, — ответил муж, улыбнувшись, а потом притянул меня к себе и обнял. — Я скучал.
Я уткнулась в его грудь, чувствуя, как внутри все просто разрывается. Что ж хреново-то так?
Но ничего… Все пройдет. Обязательно пройдет, по-другому быть не может.
Только вот что-то внутри сломалось. Как будто с моей выплеснувшейся местью исчезли все чувства и эмоции. Его слова «я люблю тебя» отдавались набатом в ушах, а его взгляд… Я бы отдала все, чтобы забыть его. Но не помогало ничего. Я днями колотила боксерский мешок, выбрав уже другой спортзал, чтобы не столкнуться с Ратомским, окуналась с головой в чужие проблемы, набрав под завязку клиентов, вернула свою семейную жизнь к тому, какой она была раньше.
Но все равно что-то перегорело. Выключилось в тот момент, когда я уходила из аэропорта.
И сколько я могу обманывать себя? Сколько могу заниматься самовнушением? Ведь так, как раньше, уже не будет. Я старалась жить, но понимала, что жила в Боливии, не здесь.
И кому я сделала хуже? Себе или ему? Он сильный, он справится, а я больше не могу.
Ночи превратились в сплошную рефлексию. Чертова бессонница и мысли, мысли, мысли… Она просто пожирали меня. С каждым днем я чувствовала себя все более уставшей и разбитой и где-то через месяц поняла, что на грани.
Набрав номер Калинина, как только за Вадимом закрылась дверь, попросила:
— Давай встретимся.
— Приезжай, — еще сонно ответил Андрей Григорьевич.
Проще было бы поговорить не с ним, совсем не с Калининым. Но я боялась. На месте Ярослава я бы ненавидела, а увидеть ненависть в его глазах я хотела меньше всего. Пусть со мной останутся другие воспоминания.
И он не простит. Он считает, что все было ненастоящим, моей хитроумной игрой. И вряд ли какие-то доводы смогут изменить его мнение. Он будет только ждать нового подвоха. Больше он не совершит эту ошибку — не поверит.
Калинин открыл входную и, прежде чем впустить меня в квартиру, окинул таким взглядом, что я уже пожалела, что пришла.
— Хреново выглядишь, Дина Анатольевна.
— Зато ты цветешь и пахнешь, Андрей Григорьевич.
Он наконец сделал шаг назад, позволив мне пройти. Только взгляд мне его все равно не нравился. Может, и зря я пришла к нему? Но больше не к кому. И я верила, что Калинин снова мне поможет.
Привычно расположившись на кухне, мы уставились друг на друга. Андрей все еще как-то странно меня рассматривал, а потом сказал:
— Жалуйся. Только не выборочно, а все и по порядку.
С каждым словом как будто груз с плеч падал. Выговориться — полезно. И Калинин понимал, что перебивать не стоит, иначе я замолкну. Я рассказала все, опуская только интимные моменты. Все-таки Андрею знать об этом не стоит. Упоминания, что секс был сногсшибательным, вполне хватит.
Когда я закончила говорить, Калинин еще немного помолчал, глядя куда-то в стену, а потом все же перевел взгляд на меня, спросив:
— А от меня ты что хочешь? Ты и сама хорошо проанализировала ситуацию, так что обойдемся без рекомендаций. Тебе нужны были только уши, я их предоставил. Это намного хуже, чем твоя адреналиновая зависимость, Дина. Здесь я не помогу. И ты сама себе не поможешь. Только вдвоем вы сможете решить эту проблему. Но твоя месть вылилась в то, что перевернуло судьбы многих людей. И пойми… Он человек, который не знал любви, именно вот такой любви между мужчиной и женщиной. Ярослав любил Алису, очень любил, но все-таки это была необычная любовь. А с тобой он почувствовал то, чего раньше никогда не испытывал. Я уверен, что это новинка в чувствах была для него полным диссонансом. И как он это пережил, учитывая, что ты выкинула… Дина, ты могла сотворить асоциального человека. И да, ты права, он тебе не поверит, даже если придешь с покаянием.
Все, хватит. Андрей прав. Я выговорилась, а слушать то, что и сама знаю, нет смысла.
— Спасибо, — сказала я, — у меня клиент через полчаса, так что пора.
Уже в дверях, пока я надевала туфли, а Калинин смотрел на мои ноги, он заметил:
— Я бы на твоем месте не носил такие высокие каблуки.
— Почему? — не поняла я.
— Вадима уже обрадовала?
Замерев с одной лодочкой в руке, я подняла глаза на Андрея, догадавшись, что он имеет в виду. Но я все списывала на акклиматизацию и стресс, но никак не на… Нет, быть не может.
— Ты о чем? — спросила я.
— Дина, у тебя немного опухли ноги — раньше ты эти туфли так не натягивала. Лицо хоть и уставшее, но стало круглее. При этом и грудь стала больше. Извини, — поднял он руки, — я мужчина, так что такие вещи отмечаю машинально. У тебя сильнейшие гормональные изменения в организме, поэтому предполагаю, что ты в положении. Только, Дина… — он замялся на минуту, а потом с сочувствием покачал головой: — Не надейся на чудо. С твоим диагнозом. Ты не сможешь выносить ребенка. Я не хочу нагнетать, но выкидыш неизбежен.
— Андрей Григорьевич, вы ошиблись. Это стресс.
— Конечно-конечно, — закивал он, но все же посеял во мне сомнение.
По дороге в офис я только и делала, что высматривала аптеки. Но быть того не может. А даже если и может, то Калинин прав. Не стоит уповать на чудо. Против природы не попрешь, а природа дала ясно понять — родить мне не суждено.
Глава 2. Ярослав
Наверное, даже еще одна пуля в грудь была бы приятнее, чем каждое ее слово и интонация, с которой она просто выплевывала фразы.
Молодец, Дина!
Что еще тут скажешь?
Но она была права, во всем права. Она не заставляла — это был мой выбор.
Так что мне мстить не за что. Да и слов на ветер я не бросаю. Раз обещал — сделаю. Просто забуду. Это легко…
Я думал, что будет легко.
Но она оказалась слишком глубоко во мне. И вырвать из памяти каждое мгновение, проведенное в Боливии, оказалось непросто. Я не мог поверить, что она притворялась. Это просто невозможно.
Я помнил каждый ее стон — ни в одном не было фальши. Я помнил, с какой отдачей она со мной трахалась — там не было наигранности. А когда она проводила постоянно пальцами по моей щеке… Черт возьми, в этом прикосновении было больше ощущений, чем в сексе. Ну не может человек так притворяться! Не может…
Но все-таки она ушла.
Курортный роман? Всего-то?
С глаз долой — из сердца вон. Только если у нее это получилось, то у меня пока не выходит.
Дни проходили в какой-то бессмысленной борьбе с собственной памятью. Работа, спортзал, алкоголь. Только ничто не помогало забыть медовый взгляд, который просто испепелил меня. Лучше бы я сдох тринадцать лет назад в чеченском подполе от пули, чем теперь медленно сходил с ума, вспоминая убийственные глаза.
Браво, Дина. Ты умно поступила, гениальный стратегический ход. Отомстила любовью за боль.
Где-то через неделю после приезда я понял, что меня тошнит даже от этого города. Что ж, давно я не проводил ревизию в филиалах. Почему бы и не покататься по стране? Отметя самолеты, поехал на машине. Иногда я проводил в дороге по несколько дней, но именно это и мне надо было.
Лента асфальта, мелькающие города и деревни, лесные массивы — голова немного становилась чище. Но лишь немного.
И возвращение неизбежно. Проветрился и хватит.
Сколько баб я трахнул за три недели, пока катался? Да черт их знает. И, блядь, я не помню ни одного лица. Одна была блондинкой, вроде бы довольно симпатичной, вторая — брюнеткой, да такой худющей, что я чуть мозоли об ее кости не натер. Но они стирались, забывались, как только я садился в машину и продолжал свой пусть.
А вот одно лицо никак не мог забыть.
И что в ней такого особенного?
Отрезвил меня кофе, выплеснувшийся на руку, когда машину тряхнуло на яме. Тыльная сторона ладони тут же покраснела. А боль с каждой минутой все больше усиливалась. Блядь, с каких пор на заправках стали подавать кипяток?
И вот стоило же только отвлечься и подумать о ней, как тут же получил ожог. Ненавижу суку!
До города оставалось километров десять. Я вдавил педаль газа и вскоре остановился возле небольшой аптеки. Внутри никого не было, кроме скучающего фармацевта.
— Дайте мне что-нибудь от ожога, — попросил я.
Видимо, девушке было совсем скучно, потому что она начала спрашивать, какой ожог: термический, химический; какая степень ожога и прочую хрень. Как будто я на допросе, честное слово. В итоге я просто показал ей руку и удостоился наконец-то понимающего кивка. Она отвернулась к стеллажу и начала искать нужное, когда я услышал стук двери за спиной и каблуков по плитке.
Я повернулся прежде, чем, наверное, сам успел осознать, зачем я это делаю. Вместе с разогретым воздухом улицы в помещение ворвался знакомый запах восточных пряностей. Да не может быть…
Но нет. Это была именно она. Наверняка даже не посмотрела в мою сторону — внимательно рассматривала витрину, прикусывая нижнюю губу.
— Вам подешевле или не важно? — услышал я фармацевта и выпалил в ответ:
— Да пофигу.
Она услышала мой голос и повернулась. Медленно. Как будто боялась. А потом сделала шаг назад, еще один.
Нет, дорогая, я не твоя галлюцинация.
Но она продолжала на меня смотреть, как будто не верила.
Я, скорее всего, выглядел не лучше. Но все же держался лучше. Она же снова прикусила губу, грудь начала чаще вздыматься, а руки подрагивали.
Когда она успела стать такой впечатлительной?
— Четыреста семьдесят шесть рублей, — сказала фармацевт, и я прервал наш зрительный контакт, что помогло избавиться от какого-то оцепенения.
Бросив на прилавок деньги, взял мазь и пошел к выходу. Вот так просто.
Сказать мне больше ей нечего. Ей, думаю, тоже.
Переехать, что ли, из этого города, чтобы избежать таких вот случайных встреч? Из всех сотен аптек в городе нам надо было выбрать одну — как иронично, блядь.
Я щелкнул брелоком сигнализации, когда почувствовал прикосновение к руке.
— Ярослав, подожди.
— Что тебе надо? — грубо спросил я, остановившись, но не обернувшись.
— Давай поговорим.
В ее голосе мольба. Надрыв. Боль?..
Она обошла меня и стала напротив. А взгляд-то у нее как будто потускнел. Под глазами темные круги. Да и в общем какой-то усталый вид. Она приподняла руку, как будто хотела привычным жестом дотронуться до моей щеки, но потом одернула себя.
Ну и что мне сделать? Пожалеть ее.
— Дина, катись в ад!
В ее глазах после моих слов как будто что-то погасло окончательно. Она посмотрела теперь полностью пустым взглядом куда-то в сторону и отошла, позволив мне подойти к машине.
Она еще продолжала стоять на тротуаре, когда я отъезжал. Нет, я не передумаю. Хотя до какого-то неконтролируемого безумия хотелось поцеловать ее и посмотреть, какова будет ее реакция. Проверить, так ли ей плевать, как она утверждала.
Но это все глупости.
Поверить можно во все, что хочешь. Увы, но эта женщина растоптала мою веру.
Глава 3. Дина
Катиться в ад?
Отлично. Только я уже там. Медленно жарюсь в котле собственных мыслей и пытаюсь не запутаться в коконе непонятных чувств.
Я бы сама к нему не пришла, не решилась на разговор, а тут была такая возможность… Даже не верится, что я хотела извиниться. Для начала — что ж, неплохо. А потом? Что бы было потом? Продолжили трахаться, ожидая в любой момент какой-нибудь подлянки?
Да, он не поверит мне больше. Не думаю, что он вообще слишком доверчивый человек. А я залезла в душу, а потом туда плюнула. И все. Блокаду уже вряд ли прорвешь.
Что же я наделала…
Кому сейчас хуже? Он выглядел лучше меня, тут не поспоришь. Нашел куда сублимировать? Работа? Алкоголь? Женщины? Подумав о последнем, почувствовала укол ревности. Неожиданно.
Да еще настолько неожиданно, что я зацепилась каблуком за выступающий край тротуарной плитки и полетела бы носом прямо в асфальт, но успела опереться на багажник своей машины. Боль в колене все равно была довольно ощутимой. Наплевав на светлую юбку и мнение прохожих, села на бордюр и уставилась на ногу. Жить буду.
Как там было у Шекспира? «Что тела боль, когда душа рыдает и смерти ждет».
Бред. Души нет.
Только все равно болит…
Но времени себя жалеть больше нет. Посмотрев на часы, я поднялась, отряхнула юбку и села в машину. Успею домой заехать переодеться. И заодно рану промыть.
На удивление, Вадим был дома. Разговаривал по телефону в кухне, но на секунду замолчал, вопросительно кивнув на мое колено. Я махнула рукой, как будто сказав: «Ничего страшного». Налила в стакан воды и успела сделать пару глотков, когда услышала, как муж сказал:
— Да, Ярослав Владимирович. Завтра обязательно буду.
Я почувствовала, что рука больше не держит стакан. Он, казалось, с оглушительным звоном упал на плитку и разлетелся на мелкие осколки.
Вадим обернулся, а потом снова сказал в трубку:
— Нет, все в порядке. Да, до свидания.
Бросив телефон на кухонный стол, он спросил:
— Все нормально?
— Да. Куда-то завтра собираешься?
Ответить муж не успел. Теперь зазвонил мой телефон. Я ответила, увидев номер клиентки. Она попросила перенести сегодняшнюю встречу, и я вышла в коридор за ежедневником, чтобы записать ее на новое время. Мы еще немного поговорили, пока я сбрасывала юбку, определяла ее в стиральную машину, а колготки — в мусорное ведро, обработав потом колено. Вадим уже собрал все осколки и поставил чайник, поняв из разговора, что мне в ближайшее время никуда не надо.
В его движениях, в поведении не было ничего необычного. Небольшая нервозность, но, скорее, связанная с работой, усталостью или чем-то подобным. Да и я не верила, что Ратомский позвонил бы Вадиму со словами: «Слушай, мужик, я тут трахался недавно с твоей женой».
Слишком мелочно для него.
— Так куда ты завтра собираешься? — спросила я, вернувшись в кухню.
— Небольшой корпоративный вечер по случаю завершения удачного проекта. Я, честно говоря, даже не думал, что смогу поучаствовать, но моя фирма выиграла тендер. Да еще и Ратомский напрямую решил работать со мной. Можно сказать, что после этого дела пойдут в гору. Это отличная рекомендация.
Каждое упоминание его имени… Боже мой, эта рана и так подобна той, когда в грудь по самую рукоятку всаживают нож, а теперь он просто медленно ворочался, причиняя невыносимую боль.
— Это здорово, — выдавила из себя.
— Дина, надо поговорить.
Да, даже необходимо. Я выдохнула, Вадим тоже. Только как будто еще даже печальнее меня.
— Давай поговорим, — согласилась я. — Давно уже пора.
И снова телефонный звонок. Наверное, не судьба. Вадим улыбнулся и сбросил. Но вызывающий не сдавался. Муж виновато улыбнулся и ответил. Разговор был коротким, а потом он сказал мне:
— Извини, надо ехать. Завтра после корпоратива поговорим. Будь готова к восьми.
Я машинально кивнула, а потом только до меня дошел смысл сказанного Вадимом.
— А мне зачем ехать? — удивилась я, когда муж уже стоял в дверях.
— А почему бы и нет? — тоже удивился он в ответ, когда я вышла в коридор. — Кстати, добавил, посмотрев в мой открытый ежедневник, — не записывай так пароли.