— Разумеется. Я сказала ему об этом, а он разговаривать со мной не захотел. Я через час ещё раз его набрала, но телефон вне доступа. Может быть, рейсы возобновили и он сейчас в самолёте?
— Да, скорее всего Володя летит домой, — улыбнулась Элина. — Приедет, дай мне знать.
— Хорошо, будем на связи, — ответила Люба и отключилась.
Элина не знала, чем заняться. Ушла в гостиную и начала смотреть глупое ток-шоу по телевизору, когда с работы вернулся муж.
Дежурный поцелуй в щёку, как давно устоявшийся ритуал. Короткое приветствие. Всё это было до боли знакомо и вызывало раздражение. Муж с шумом уселся на соседнее кресло и спросил:
— Чего-то ты странная какая-то. Что случилось-то?
Элина хотела ответить, но внезапно позвонил Володя.
— Сынок, ты в городе? — спросила она.
— Вы мама владельца телефона, Полонского Владимира Сергеевича? — спросил незнакомый женский голос.
— Да. А кто это. Где мой сын? — заволновалась она, включая громкую связь.
— С вами говорит врач Марина Эдуардовна Нестерова. Мы нашли ваш номер в телефоне больного. Ваш сын в Саратовской больнице, в отделении кардиохирургии. У него был инфаркт, мы сделали ему шунтирование. Сейчас ваш сын находится в коме. Его состояние стабильно тяжёлое. Я отправлю вам адрес нашей больницы смс. Если хотите, можете приехать.
— Больше спасибо, что сообщили. Мы живём в другом городе, но постараемся вылететь к вам как можно скорее, — дрожащими губами сообщила Элина.
Вызов скинули, а она так и сидела, зажав телефон в руке.
— Серёжа, что происходит, а? Ему, наверное, стало плохо, когда он узнал, что Максимку украли. Что делать-то теперь? — промямлила она, а слёзы потекли по щекам.
«Железная женщина», как порой называл её муж, впервые в жизни плакала.
Глава 65
Виктор зашёл в уже знакомый кабинет и поздоровался. За столом сидели Халил, Султан и Гельмут. Ещё вчера они договорились общаться по-простому, что было для Виктора странным. Обычно богатые люди не терпят, когда такой нищенка, как он, обращается к ним на «ты» и по имени. Мужчины тоже поздоровались, потом предложили присесть и ввели в курс дела. Виктор, слушая, удивлённо хлопал глазами и одновременно хмурил брови. Сына Владимира было жалко, больше того — как добрый и жалостливый человек, Витя начал переживать за него.
— Понимаешь, Вить, эта сумасшедшая пытается в который раз обвинить мою сестру. Я хочу, чтобы общественность узнала об этом. Ты можешь написать разгромную статью. Смотри, там должно быть о современной золушке Арсении, которая обрела семью и наследство. Потом об этой Любе, её ревности и обвинении в похищении. Опиши все вот эти выкрутасы Балабиной, расскажи о диагнозе. В конце фото мальчика и просьбу откликнуться тем, кто видел. Как быстро сможешь сделать? — произнёс Султан строгим тоном.
Виктор задумался и ответил решительно:
— Газета выходит послезавтра. В крайнем случае сегодня до пяти вечера я должен подать статью, чтобы изменили вёрстку. Завтра после обеда газету начнут печатать. Только у Балабиных есть родственник депутат. Мой редактор, он же хозяин печатного издания, может не пойти на такие жертвы. Его уже предупреждали, — печально произнёс Виктор.
— Нужно будет, я сам с ним поговорю. Поверь мне, он согласится, — заверил Султан. — Что тебе нужно для работы?
— Мой ноутбук и флешка, что я вам отдал. Вообще-то любой компьютер подойдёт, где есть Ворд.
— Мой ноутбук будет в пору. Там есть всё, что нужно. Переходи на русский язык и начинай работать, — Султан достал из ящика стола две купюры по пятьсот долларов. — Бери не стесняясь. Это тебе за работу. Мне нужна эта статья, Витя.
— Хорошо. Тогда прошу не мешать мне, — улыбнулся Виктор, убирая деньги в карман брюк.
— Вот и отлично, поеду к следователю, который сейчас ведёт дело о похищении. Буду держать вас в курсе, — Шульц поднялся со своего места и направился на выход.
— Идём выпьем чаю, Халил. Витя, тебе что-то принести? — голос Султана звучал нервно.
— Большую кружку кофе, если можно, без молока и три ложки сахара. Не выспался сегодня, — ответил Виктор, уже открывая нужную программу.
— Сейчас всё будет. Работай, — улыбнулся Халил.
Виктор глубоко вздохнул, потёр ладони от предвкушения и начал печатать. Наконец настал тот день, когда он сможет отомстить зарвавшейся сучке. Месть эта будет сладка, потому что он параллельно поможет хорошим людям и ни в чём не повинному ребёнку. Чего греха таить: деньги, лежащие в кармане, тоже грели душу. Он сможет отдать остатки долга любимой и купит недорогое колечко. Пора делать Светику предложение. Плевать на убогую квартиру и на всё остальное. Она любит, а он её. Самое главное, чтобы родители не были против, но он постарается их убедить, что его чувства к их дочери искренние.
Роза не знала, что ей делать. Пацан оказался больной. Он валялся на продавленном диване съёмной квартиры с температурой и бредил, зовя маму. Роза сбегала в аптеку и купила лекарства: мальчишку нужно было лечить. Какой толк от мёртвого «реквизита», такого только в лесу закапывай. По этой причине и речи не могло быть сесть на поезд, соседи по купе заметят, что она везёт пацана, который кашляет и еле дышит, и тут же обратятся к проводнику, а там и транспортная полиция подоспеет, сняв её с поезда на ближайшей остановке. «Да, пацана нужно лечить. Он должен продержаться хотя бы полгода в качестве «реквизита», принеся их семье прибыль.»
— Пап, тут такое дело… — она позвонила отцу и рассказала обо всём.
— Сиди на месте. Пичкай пацана пилюлями. Вывозить будем на машине. Сейчас пошлю за вами Златко. Он привезёт снотворное, которое можно давать детям, — ответил отец.
— Оно же давно у нас валяется, просрочено поди, — с сомнением сказала Роза.
— Лишь бы действовало, а на остальное наплевать. В лучшем случае этот сопляк год протянет. Реквизит — такое дело, испортился, можно всегда купить другой. Жди Златко, — хохотнул отец и отключился.
Роза, сидевшая в ногах у малыша, глянула на него со злобой.
— Из-за тебя я тут зависла. Если не поправишься к приезду брата, я тебя собственными руками придушу, чтобы не возиться. В конце концов, мы за тебя не платили и убытки не понесём.
Встав, она пошла варить куриный бульон. Хотелось есть, да и пацана нужно кормить.
Маша приготовила ужин, но сама есть не стала. Она покосилась на двери, Люба тоже не спешила поесть. Сев за стол, Мария ещё раз прокрутила всё в голове: ну не могло её так вырубить, и всё тут. Что-то было не так, она думала об этом ещё по дороге домой. Когда приехали, Маша быстро разделась, сунула кружку, лежащую на столе в ящик, а на её место поставила такую же.
— Сделай мне чай, — в помещение зашла хозяйка.
— Секунду, кружку вымою, не люблю, когда на столе грязная посуда.
Мария принялась демонстративно мыть чистую кружку, потом поставила её на полку в шкафчике. Она дала себе обещание взять посуду с собой, а потом отвезти на экспертизу. А пока стоило заняться делами дома. Ведь грымза явно дала понять, что не потерпит тунеядства. Сама же она сидела в гостиной, смотрела телевизор, вздыхала и вытирала платком скупые слёзы.
Ближе к вечеру, когда Мария готовила ужин, раздались крики. Она быстро подбежала к комнате, где сидела хозяйка, и спряталась за дверью. Из разговора было понятно, что Володя в реанимации Саратовской больницы. Родители летят туда. Люба орала, что хочет быть с любимым, а они не имеют права её оставлять здесь. Разговор закончился. Разъярённая люба пульнула что-то в стену. Маша, не стесняясь, вошла в гостиную и увидела любимую вазу Володи, которая стояла на пианино. Маша знала, что её Полонский когда-то подарил Кате на восьмое марта. Она сбегала за веником и совком и принялась собирать осколки. На душе стало ещё тревожнее. Мария знала о проблемах Володи со здоровьем. Наверняка ему стало плохо, когда он узнал о пропаже Максимки.
— У Володи инфаркт. Ему сделали операцию, и сейчас он в коме. Давай, убирай быстрее и вали отсюда. Хочу побыть одна, — буркнула Люба, плюхаясь на диван.
Уйти домой Маша не успела: заявилась полиция, но не те ребята, что приезжали в поликлинику. Один из них стал разбираться с хозяйкой дома, а другой попросил Марию пройти на кухню для беседы.
— Знаете что, можете мне не верить, но Арсения не могла украсть Максима, — заявила Маша.
— Почему вы так думаете? — удивлённо поднял брови полицейский, присаживаясь на стул.
— Арсения полюбила ребёнка как своего. Она бы душу за него отдала. Кроме того, сейчас у неё нашёлся богатый брат. Они вместе со вчерашнего дня. Ему нужно вывезти Арсению в другую страну, чтобы получить наследство. Так мне сам Султан рассказал. Как думаете, ему сейчас нужны проблемы с законом? Он бы не пошёл на воровство ребёнка и сестре не дал. Только дело о краже закрыли и появилась возможность уехать, и тут он вдруг идёт вместе с сестрой на новое преступление. Бред сивой кобылы, не находите? К тому же не может быть такого, чтобы я заснула мёртвым сном ни с того ни с сего. Отнесу кружку, из которой пила утром чай, на экспертизу, — заявила Маша, скрестив руки на груди.
Она стояла прислонившись к разделочному столу и смело глядела на представителя закона. А чего ей бояться, не она же организовала похищение.
— Зачем тратить деньги. Как известно, эксперты-криминалисты — самые лучшие в мире. Не волнуйтесь, мы всё проверим. Ребёнка нужно найти и как можно скорее, — ледяным тоном произнес полицейский, протягивая руку.
Мария завернула кружку в полиэтиленовый пакет и отдала. Это правильно, пусть во всём полиция разберется, у них больше полномочий.
Полицейский положил улику в сумку, а потом они продолжили разговор. Маша показала Любины угрозы в адрес
Арсении, рассказала о ревности и неадекватном поведении дамочки. Полицейский поблагодарил и даже предложил подвезти Марию до города. Та с удовольствием согласилась: нетерпелось поскорее убраться из этого дома, чтобы не видеть наглую рожу Володиной жены.
Свекровь позвонила и сообщила о том, что Володя в больнице. Они с мужем срочно вылетают к нему, а Любе приказали сидеть дома, вдруг похитители объявятся. Да и полиция наведалась несколько минут назад и заявила: есть подозрения, что она сама кому-то отдала ребёнка. Якобы у адвоката Калининой появились веские причины так думать. С неё взяли подписку о невыезде и вручили повестку к следователю. Машу тоже допрашивали, а потом увезли с собой.
Люба нарезала сыр и копчёное мясо на тарелку, потом взяла виски из бара и налила добрую порцию в бокал. Она пила, закусывала и ходила кругами по комнате. Вовка. Её Вовка мог умереть, а она даже попрощаться с ним не сможет. Гнев клокотал в душе пожаром, алкоголь не тушил его, а только распалял. Налив себе очередную порцию, захмелевшая женщина подошла к фото Максима, висевшее на стене.
— Это ты во всём виноват, ублюдочный выпиздышь! Это из-за тебя мой Вовка сейчас в тяжёлом состоянии! Из-за тебя и этой проклятой няньки! Вы все виноваты, что он в реанимации! Все! И придурочная его мамаша тоже! — заорала люба на весь дом и запустила бокал в стену.
Безобразная клякса расплылась по фотографии, разбился не только бокал, но и стекло в рамке. В бешенстве сорвав фото, люба кинула его на пол и начала топтаться по нему своими фирменными домашними шлёпками.
— Сдохни ублюдок! Сдохни! Сдохни! Вовка мой! Мой! Убью любого, кто встанет у меня на пути! — раздался оглушительный то ли крик, то ли вой.
Люба даже закашлялась от надрыва голоса, подошла к столу и, взяв бутылку, начала пить из горла.
— Вы все сдохнете, если Вовка умрёт, — улыбнулась она и зловеще захохотала.
Глава 66
Люба проснулась на диване в гостиной. Её разбудил звонок в домофон.
— Машка, сама открыть не можешь! — заорала она на весь дом и только потом вспомнила, что приказала домработнице сегодня не появляться.
Ещё вчера она забронировала билеты на самолёт и плевать хотела на поиски пацана. Собственно, чего его искать, если она и без того знает, где он. Вчера звонила раздражённая Роза и злилась, что ей подсунули порченый товар. Лекарства пацану не помогают, есть он не хочет. Попил куриного бульона из бутылки с соской, а ещё пьёт молоко, которого в доме почти не осталось. Ей приказали ждать машину, а та в лучшем случае приедет дня через три.
После такого рассказа Люба обматерила цыганку на все лады, говоря, что она должна была убраться из города ещё вчера. То, что за квартиру заплачено за месяц вперед, не повод оставаться в городе.
С трудом поднявшись, Люба открыла калитку с кнопки домофона, а потом и входные двери. На пороге стояла полиция и двое соседей. Толстозадого Синичкина Люба узнала сразу, а вот второй долговязый опер ей был незнаком.
— Здравствуйте, госпожа Полонская. Ознакомьтесь, это ордер на обыск в вашем доме, — Синичкин ткнул ей в лицо официальным документом.
— На каком основании?! Вы не имеете права?! Это у меня, между прочим, ребёнка вчера украли, а не наоборот! — возмутилась Люба. — И вообще, у меня самолёт скоро, я лечу в Саратов к больному мужу.
— Вам придётся отменить бронь, — строгим тоном произнес Синичкин и, не разуваясь, пошёл вглубь дома. — В кружке, которую нам вчера передала ваша служанка, обнаружены следы сильнодействующего снотворного.
— Может, она сама его подсыпала, я откуда знаю? — фыркнула Любовь, замечая, что в дом входит третий полицейский.
Слушать её никто не стал. Полицейские начали рыться в вещах, открывая все ящики и шкафы. Они заглянули в детскую и даже нежилую гостевую спальню. Потом проверили их с Володей комнату, долго рылись везде, потом отодвинули ящик туалетного столика, но ничего примечательного не нашли. Оперативник задвинул ящик назад, и Люба уже обрадовалась очередной удаче, но этот мент посмотрел на ящик сбоку и вынул его окончательно, положив на пол. На задней стенке мебели скотчем был прикреплён блистер со снотворным.
— Господа понятые, обратите внимание, обнаружен блистер с лекарством, в котом не хватает пары таблеток, — довольным тоном провозгласил Синичкин.
— Это снотворное. У меня бабушка такое пьёт, — заявил молоденький парень, выглядевший школьником, нежели сотрудником полиции. Именно он нашёл блистер.
— Молодец, стажёр, — похвалил Синичкин.
— Ещё одну комнату внизу не проверили, товарищ капитан, — расплылся в довольной улыбке парень.
Люба заметила, как третий оперативник, худой верзила не очень приятной наружности, вазюкает ватной палочкой по столу.
— Тут белый налёт, Ваня, я взял образцы.
«Машка плохо убрала, дура безмозглая», — скрежетнула зубами Люба и поплелась на первый этаж вслед за полицейскими, а там картина маслом — разгром. На полу валялась бутылка, разбитый стакан и фото пацана, залитое спиртным и покарябанное стёклами. Вчера люба хорошо потопталась по этим осколкам, даже домашние тапки испортила. Как ещё ноги сдуру не поранила.
Присутствующие в комнате люди, сделали круглые от изумления глаза. Женщина вскрикнула, зажимая рот ладонью. В следующую секунду раздалась трель домофона. Судя по камере, за порогом стояли женщина, мужчина и подросток.
Синичкин сам нажал на кнопку открытия калитки и бесцеремонно впустил гостей.
— Здравствуйте, капитан Синичкин Ленинское РОВД, — представился полицейский, показывая корочки.
— Здравствуйте. Мы Любавины, дедушка и бабушка Максима. Вчера домработница Мария сообщила нам, что мальчика украли, вот мы и примчались.
— Это хорошо, не придётся к вам ехать. Пройдёмте на кухню и поговорим. А вы, госпожа Полонская, одевайтесь, поедете с нами.
Люба скрежетнула зубами и сжала руки в кулаки. Сегодня всё пошло наперекосяк. Этот обыск, потом приезд Катькиных родителей. Она глянула в гостиную. Молодой парнишка фотографировал на телефон безобразие на полу. Ей ничего не оставалось, как умыться и одеться к выходу.