Когда она спустилась, все стояли в холле и ждали только её. Заплаканная Катина мать попросилась остаться. Якобы они всегда жили тут, когда приезжали к внуку. Люба скривилась, она даже не знала имя этой деревенской нищебродки и не хотела знать.
— Не хрен делать, пол топтать. Вам здесь не гостиница. Теперь это жильё моё и Володи. Хотите видеть внука, ищите его у няньки, это она его украла, — злобно рыкнула Люба, надевая норковую шубку.
Как и предполагалось, Арсению вызвали на допрос, но не повесткой. Шульц объявил, что со статьёй в газете всё уладил, но им приказано к восьми явиться к следователю. Допрос длился недолго. Сеня подтвердила угрозы Любы в свой адрес. Следователь показал кадры, где люба избивает её в детской. Оказалось, запросили в фирме все видео с камер, которые сохранились.
— Так вы были любовниками с господином Полонским? — совершенно спокойно спросил мужчина.
— Нет. Я не встречаюсь с женатыми. Кроме того у меня есть жених. То, что Владимир Сергеевич оказывал знаки внимания, я скрывать не буду. Я ему отказала, — решительно заявила Сеня.
— Что ж, можете идти, — произнёс полицейский, подписывая пропуск.
Арсения с достоинством попрощалась и покинула кабинет в сопровождении адвоката. Следователь у них был не тот, что в прошлый раз. Он оказался достаточно молод и докапывался до каждой мелочи. Впрочем, Арсения не обижалась, это его работа. Самое главное, чтобы он выполнил её хорошо и Максимка нашёлся.
На улице их ждал Султан со своей свитой. Всё как в прошлый раз, за исключением того, что с ними теперь не было переводчика и журналиста.
Арсения залезла в салон, и они отправились в один из ресторанов. Мужчинам захотелось перекусить. Да и Султан сказал, что Арсения плохо спала и решил дать ей отдохнуть от плиты. По дороге позвонила Маша. Брат включил громкую связь. Сеня поздоровалась с подругой и спросила, что случилось.
— Представляешь, нашу мымру увезли в отделение, дома обыск был. А ещё приехали родители и брат Кати. Ну, ты поняла, о ком я. Эта гадина даже остановиться в доме Володи не дала. Погнала, как блохастых собак. Они с тобой поговорить хотят. Сейчас едут на такси в гостиницу.
— Мария, перезвоните им. Пусть скажут таксисту, чтобы отвёз в ресторан «Зазеркалье». Мы сейчас едем туда, — ответил за неё брат.
— Спасибо, Султан. Сейчас наберу их. Как они вас узнают?
— За столиком будет пятеро мужчин и одна девушка, не ошибутся, — сказал брат и отключился.
Приехав в ресторан, уселись у дальней стены, где был большой стол, способный вместить компанию из десятерых человек. Им повезло, что он был свободный. Народу в зале было не много, и, когда они расселись, Султан предложил заказать еду. Сам он сделал заказ ещё на три персоны.
Заказа пришлось ждать, а когда официанты принялись разносить блюда, появились Любавины. Как и положено, все принялись знакомиться и здороваться.
— Присаживайтесь. Простите меня, но я рискнул заказать еду на своё усмотрение. За всё плачу я, так что можете смело угощаться. Понимаю, такое дело, и кусок в горло не лезет, но нужно подкрепиться.
— Спасибо, — понурив голову, сказал Дмитрий Иванович.
— Арсения, расскажите, что произошло. Вы ведь ещё недавно видели Максимку. Почему мне вторая жена Володи говорит, что это вы его украли? — всхлипнула Катина мама.
Арсения как могла короче поведала всё, нервно ковыряя вилкой в тарелке. Было больно об этом рассказывать. Она плохо спала, переживала за малыша и тревожилась за Володю, который не хотел отвечать на её звонки.
— Вы знаете, что с Владимиром Полонским? Мы не можем до него дозвониться, — неожиданно спросил брат, когда она замолкла.
Сеня и не ожидала, что он это сделает. Думала, ей придётся уводить бабушку Максимки в уборную и спрашивать об этом.
— Володя в реанимации Саратовкой больницы. Нам полиция сегодня сказала. У него был инфаркт, и он сейчас в коме, — грустным тоном ответил Дмитрий.
Сеня зажала рот рукой, чтобы не закричать. По всему выходило, что он узнал о пропаже сына и ему сделалось плохо. По щекам потекли слёзы и Султан, сидевший рядом, тут же обнял её.
— Не плачь, сестрёнка, тебе нельзя волноваться.
— Я не буду. Ты прав, нужно быть сильной и молиться о нём и Максимке, — всхлипнула Арсения и замахала ладонями на глаза.
— Спасибо за обед. Нам надо идти. Хотим остановиться в гостинице и пожить пару дней, может, внук найдётся. Родители Володи наверняка сейчас с ним, а если мальчик найдётся, с мачехой его оставлять нельзя, — заявила Валентина с благодарностью в голосе, а потом рассказала, что они увидели в доме Володи.
— Никаких гостиниц. Это дорого. Я сейчас живу с братом, а вы поезжайте в мою квартиру. Она небольшая, но есть диван и раскладное кресло. Я сейчас напишу адрес, свой телефон и отдам ключи, — Сеня достала ручку из сумочки и вынула салфетку из держателя.
— Неудобно как-то. Мы же для вас чужие, — смутился Дмитрий.
— Ничего не знаю. Максимка обязательно найдётся, и мне нужно передать его вам перед отъездом. Так будет спокойнее, к тому же у меня дома нечего воровать.
Сеня уговорила семью Любавиных уехать к ней. Да, ей они были чужие, но не этому сердцу, которое проживало в ней свою вторую жизнь.
Перед отъездом Арсения пошла в уборную, а за ней Валентина Григорьевна. Когда они зашли в помещение, женщина обняла её.
— Спасибо. Я уже и перестала верить в добрых людей. Вы словно ангел, — произнесла она ласково.
— Ангелом была ваша дочь. Не спрашивайте, как я узнала, но мне пересадили сердце Кати. Поэтому Максим и Володя для меня не чужие и вы тоже. Можете сказать, что я сошла с ума, но сердце так чувствует. Оно помнит. Максим с первой встречи меня мамой назвал, хотя я не просила. Я сойду с ума, если с ним что-то случится.
Арсения и сама не ожидала, как призналась. Она никому не говорила о своём сердце, но сейчас наболело, дошло до планки. Все говорили ей: чего так переживать, кто они тебе, эти отец и сын Полонские. Она хотела, чтобы её кто-то понял и не считал дурочкой.
— Девочка моя, Катюша, она живёт в тебе. Я рада, что после смерти дочь спасла чью-то жизнь. А ты достойна носить её сердце, я это чувствую.
Валентина благоговейно положила руку там, где билось сердце её дочери. По щекам потекли слёзы, и она снова обняла Арсению, всхлипывая.
Глава 67
Любу долго мурыжили на допросе, несмотря на то что отец нанял лучшего в городе адвоката, к тому же ещё и дядя подключился. Она стояла на своём. Никому ребёнка не передавала, его у неё украли. По записи с камер видно, она зашла в туалет, а пацана утащили. Снотворное? Ничего она не подмешивала, это Машка, подруга няньки, её подставила. Следователь задавал слишком много вопросов, иногда повторялся, видимо, надеясь её запутать, но не получилось.
Адвокат стал напирать, что веских причин для задержания нет, к тому же девушка беременна и нужно её отпустить под подписку о невыезде.
Сдавшись, следователь заставил подписать нужные бумаги. Теперь она была невыездная и речи быть не могло, чтобы лететь в Саратов. Пришлось вызвать такси и поехать домой.
Зайдя в спальню, Люба хотела не раздеваясь упасть на кровать, но всё же поплелась в душ. После она завалилась спать, но ей не дали. Позвонил дядя и орал в трубку, что она пустоголовая. Люба тоже начала кричать, что не отдавала никому пацана, и, вместо того чтобы обвинять её, лучше бы помог найти мальчишку. Следом за дядей объявилась взволнованная мама. Люба сослалась на усталость, сказала, что засыпает, и отключилась. Глаза действительно слипались, а ещё хотелось есть. Она предпочла сначала выспаться, а уже потом удовлетворить ненасытную утробу. Это было странно, но она проспала до утра. Пару раз встала в туалет, перекусила бутербродом и снова уваливалась дрыхнуть.
Утром Люба проснулась с помятым лицом. Нужно бы съездить на работу, только вот не хотелось, тем более с таким страшным опухшим лицом. Она умылась и пошла на кухню. В доме было пусто, Машка на работу не явилась. Пришлось варить пельмени, чтобы наесться, хорошо хоть на упаковке было написано, как их готовить. Люба подумала, что позавтракает и поедет в салон красоты, чтобы на лицо и тело нанесли целебные маски. Пора приводить себя в порядок. Вовка выйдет из комы, а она выглядит как пугало.
Так она и сделала. Доехала до любимого салона красоты, но сначала решила выпить кофе с пирожным в кафе, расположенном рядом. Тут же стоял киоск, в котором бойкая бабуля торговала газетами.
— Покупайте свежий номер местной газеты. Сенсация, вся правда о семье предпринимателей Полонских и Балабиных! — выкрикнула бабушка, завидев её и ещё нескольких людей.
Люба замерла от шока, но потом двинулась к киоску. Мужчина и женщина стояли впереди и купили злосчастную газету. Люба тоже приобрела печатное издание. Пить кофе резко расхотелось. Она снова села в автомобиль и через пять минут уже припарковалась на стоянке одного из торговых центров города.
Взяв в руки газету, Люба увидела на развороте своё фото, где она гуляет с Володей и его сыном. «Вся правда о семьях предпринимателей Полонских и Балабиных. Какие скелеты таились в шкафах этих семей? За что пострадал бедный ребёнок? Причём тут восточная золушка?» — прочитала она заголовок. Внизу указывалось, что сама статья на второй странице. Дрожащими пальцами открыв газету, она начала читать.
Тот же журналист под псевдонимом «Клякса», которого она уже знала, вывозил такое, что волосы дыбом встали. Он писал о любви Володи Полонского к детдомовской девушке. О том, как его мать была против союза. Как Люба Балабина обманом забеременела и заставила жениться, на что Элина Полонская была не против. Потом рассказывалось о Арсении Калининой, у которой нашёлся брат, искавший её. Девушка оказалась пропавшей дочерью долларового мультимиллиардера из Арабских Эмиратов. Арсения теперь богатая наследница. Далее говорилось о подставе с драгоценностями и беспричинной ревности Любы к няне пасынка. Противный пацан раскрывал все секреты. Как она воровала деньги больных детей, как избивала невинных деток ещё в школе, будучи старшеклассницей. Далее шло короткое подтверждающее интервью той, кого она считала своей подругой.
— Люба никогда не любила детей. Она всегда считала их грязью под своими ногами. Я не могу даже сказать, какие выражения всегда были в адрес детей, потому что это сплошные нецензурные слова. Она настоящая Чайлд-хейтер — это человек, который ненавидит детей, — говорила о ней Света Головко.
Люба, нервно сглотнув, вытерла пот со лба и продолжила читать. Клякса рассказал о её диагнозе, который родители скрыли от всех. Он коротко объяснял, что это за болезнь. В противовес этому шёл короткий рассказ о благотворителе и спонсоре детского дома Владимире Сергеевиче Полонском. Потом шло фото мальчика и рассказ о похищении. «Кто знает, что может сделать детоненавистница с ребёнком, особенно если он мешает её счастью с мужем? Ведь мальчик рождён не от неё. Возможно ли, что у дочери четы Балабиных наступил рецидив в её психическом заболевании и она сама избавилась от ребёнка, свалив всю вину на няню малыша? Впрочем, в этом разбираться можно до бесконечности. Сейчас самое главное найти мальчика. Максиму Полонскому полтора года. Волосы светлые, глаза голубые. Мы печатаем его фото. Кто видел ребёнка, просьба сообщить по телефонам…» — так заканчивалась статья.
— Чёрт, проклятый писака! — заорала Люба и вдруг услышала трель телефона. Она включила громкую связь и услышала резкий голос.
— Ты во что меня втравила, сука?! Значит так, если немедленно не скажешь, где пацан, я тебя на куски порежу! — заорал Виталик.
— Не ной, гондон вонючий! Или ты забыл о видео, где ты в девочку-малолеточку свой хрен пихаешь?! Мне было шестнадцать лет, Виталя, забыл?! Я ментам покажу, и тебя посадят!
— Кто тебе поверит после этой статейки, что ты не сама мне отдалась? Я не знал, для чего тебе нужно было встречаться с Яном. Сдала ребёнка на реквизит, уебище ты лесное. Я вместе с тобой сидеть за это не буду. Если через час пацана бабке с дедом или няньке не отдашь, я приеду и буду в тебя запихивать всё, что под руку попадётся. Урою сучку, если не скажешь, где пацан. Час, Люба, время пошло, — зло прорычал бывший любовник и отключился.
Люба лихорадочно соображала, что делать. Виталик был не самым весомым бандитом в городе, но имел связи. Если он обратится за помощью к смотрящему, ей хана. По её душу соберётся вся городская шваль и пропустит по кругу за такую подставу собрата. Нужно было валить из города, причём срочно. Вот только тачка у неё больно приметная. Она пролистала газету до последней страницы, там где были объявления, и по счастью наткнулась на нужное. «Продаю Жигули тысяча девятьсот девяностого года выпуска. Машина снята с учёта. На ходу. Можно на запчасти. Цена тридцать тысяч». Люба улыбнулась и тут же позвонила по указанному в объявлении номеру. Потом она вызвала такси и поехала забирать новую тачку. По дороге заглянула в салон продажи телефонов. Она знала, что тут продают левые симки. Таксист ждал, пока она купит новенький смартфон и карту. Потом отвёз до гаражей на окраине города.
Продавцом машины оказался запойный забулдыга с красным носом. Тачка ему досталась в наследство от отца, но он её снял с учёта, так как не умел водить и решил продать. Люба выдала дышащему перегаром мужику наличные и спросила:
— Система спутникового слежения тут есть?
— О чём вы, мадам? В этом раритете даже противоугонки нет. Но мотор стучит исправно. Батя пока не помер, ухаживал за старушкой, — захохотал мужик, пряча деньги в карман ватника.
Люба взяла предложенные ключи, села в раритет и благополучно уехала. Она бы не сказала, что машина была идеальная, но позволяла доехать до нужного места. А пока она добралась до ближайшего торгового центра в этом убогом спальном районе и припарковалась.
Теперь было не до шику. И следовало закупиться всем необходимым, тем более что она заранее сняла с карточки крупную сумму. Светить кредиткой — то же самое, что наводить на свой след, поэтому в магазинах она расплачивалась наличными. Сперва приобрела тёплую зимнюю куртку и одежду на смену. Тёплый свитер до середины бедра тоже не помешал. Следующим этапом был магазин постельного белья, а потом супермаркет. Тележка доверху забилась различными консервами и соленьями. Потом она набрала копчёностей, которые могли долго храниться на холоде и добавила сюда соки и ультропастеризованное молоко. Пробив всё это на кассе, Люба сгрузила всё в багажник и вернулась. Теперь в тележке валялась посуда и пятилитровые бутылки с водой. Она улыбнулась: на том, что она взяла, можно прожить пару месяцев, а потом она найдёт способ выкрутиться. Всегда находила, так будет и в этот раз. В конце концов, родители помогут. А куда они денутся?
Через полтора часа Люба сворачивала в лес, на петляющую между деревьев грейдерную дорогу. Здесь было не чищено, но в этом году снега оказалось не очень много, поэтому машина с трудом, но продиралась вперёд. Целью была заброшенная и забытая деревенька «Боровники». Когда-то, ещё будучи семнадцатилетней школьницей, Люба приезжала сюда с любовником. Мужчина был красив, сексуален, но женат. Он возил её в старый дом своей семьи, который они даже как дачу не использовали. Дед любовника был председателем колхоза, и поэтому среди деревянных строений у него одного имелся добротный кирпичный дом. В девяностые дед ещё успел перекрыть крышу, и домишко стоял как новенький.
Люба припарковалась прямо у калитки, потому что забор был сломан и ей удалось въехать во двор. Она вышла из машины и потянулась. Только бы ключи лежали на прежнем месте.
Вокруг стояли покосившиеся дома и жуткая мёртвая тишина, иногда нарушаемая скрипом проржавевших калиток.
— Никого нет, ну и отлично, — она приподняла половицу на крыльце и вынула ключ.
Когда открыла дверь, на неё пахнуло пылью и застарелым помещением. В коридоре нашлись сложенные стопкой дрова. Люба знала, что в сарае их осталось много, а ещё уголь имеется.
— Ничего, я жидкость для розжига прихватила, сейчас затоплю печь, и будет тепло, — буркнула она себе под нос.
К ночи Люба умаялась, но была довольна. Она смогла затопить печь, проветрить комнаты и слегка прибраться. Кругом лежал слой пыли, и, как бы она ни хотела, но пришлось взяться за тряпку. На стены она повесила светодиодные светильники на батарейках, так как электричество отсутствовало. Потом разогрела гречку с мясом из жестяной банки и дополнила ужин солёными огурчиками. На душе сразу повеселело. Да, это была ещё та дыра, без электричества и других благ цивилизации, но зато есть колодец во дворе и стоит слегка накренившаяся баня. На полке в спальне стояло много книг. Она села на кухне с книгой и принялась читать и есть свой нехитрый ужин. Чего только не сделаешь, чтобы залечь на дно.