Он также беспокоился о безопасности своей жены.
Он не меньше беспокоился о Лили, их с Элли дочерью.
Вероятно, он также беспокоился о том, что его сын Мэйгар станет мишенью.
В любом случае, они закончили с этими дополнительными мерами всего несколько недель назад. Каждому сотруднику службы безопасности были розданы новые, индивидуальные ключи доступа и Барьерные коды, в дополнение к удостоверениям ДНК и сканированию радужек глаза — ещё две добавочные меры безопасности, которые теперь были отрезаны от системы безопасности в целом.
Он также ограничил список тех, кому разрешалось работать здесь.
И то, и другое (наличие отдельного протокола безопасности и несетевой системы в этой части корабля, и ограничение тех, у кого есть допуск) сводило количество бывавших здесь людей к абсолютному минимуму, а несанкционированные визиты к нулю, даже среди тех, кто входил в разведывательные и военные команды.
Только горстка людей имела неограниченный доступ в любую часть корабля.
Балидор был одним из них.
Остальными были сам Ревик Меч, Элисон, Тарси, Врег.
Теперь у Джона снова имелся почти неограниченный доступ.
Он восстановил этот доступ в соответствии с новыми указаниями Ревика по безопасности, так что он имел такие разрешения чуть меньше месяца.
Какое-то время Джон находился в полузакрытой зоне доступа просто потому, что Кассандра однажды уже вмешалась в его мысли до того, как они взяли её в плен. В результате того, что Касс одолела разум и aleimi Джона, их команде был нанесён серьёзный удар — худший удар, который они получили с тех пор, как Вэша убили у них на глазах.
Элли была взята в плен Касс и её хозяином Тенью.
В результате Элли чуть не погибла.
Её с Ревиком ребёнка украли.
Балидор знал, что этот инцидент был лишь одним из многих, подпитывающих ярость, которую он прямо сейчас видел в глазах Джона и чувствовал в его aleimi-свете.
То, что гнев Джона отчасти был вызван самобичеванием из-за того самого инцидента, мало что значило для них обоих — особенно сейчас.
Выдохнув и продолжая сидеть на своём месте, пока Джон полуагрессивно нависал над ним, явно ожидая объяснений, Балидор побарабанил пальцами по поверхности овального стола, который занимал большую часть комнаты без окон.
— Джон… — начал он, не скрывая раздражения.
Но Джон даже этого не вытерпел.
— Она чертовски опасна, ‘Дор! — рявкнул он, хлопнув ладонью по столу. — Ты действительно этого не понимаешь?
Когда Балидор не ответил, высокий светлоглазый видящий издал недоверчивый звук, нечто среднее между фырканьем и восклицанием.
Продолжая глядеть на Балидора, Джон отступил назад, скрестив руки.
— Если бы я сказал Ревику, что застал тебя там, у него случился бы грёбаный инфаркт. Ты ведь это знаешь, верно? Он бы нахрен слетел с катушек…
— Джон, — сказал Балидор. — Успокойся.
— Да пошёл ты со своим «успокойся»! Что ты с ней делаешь? Что за чёртову игру ты затеял, ‘Дори? Что ты с ней делаешь?
Джон смотрел на него в упор, тяжело дыша в ожидании ответа Балидора. В его ореховых с крапинками глазах было столько напряжённости и эмоций, что Балидор поколебался, оценивая то, что он мог видеть и чувствовать.
Даже если не считать угрызений совести Джона из-за случившегося с Элли, всеобщие чувства к Касс были сильны. Балидор знал, что они сильны.
Они были особенно сильны среди тех людей, которые знали её дольше всех.
Джон, Элли, Ревик… эти трое в особенности не смогли бы рассуждать рационально. Как приёмный брат Элли, Джон вырос вместе с Кассандрой. Она была для него семьёй. Она была их семьёй до того, как Тень похитил её и завербовал.
Все они созерцали предательство Касс, сидя в первом ряду.
Они до сих пор переживали последствия этого предательства.
Балидор знал, что эмоции ещё не остыли.
Может быть, они всегда будут болезненными.
Он также знал, что они любили её.
Все они любили её… и Ревик тоже.
— Ты знаешь, что я делаю, — тихо сказал Балидор.
Джон уставился на него.
Затем его взгляд сменился, в нём проступило недоверие, смешанное с гневом, который до сих пор продолжал нарастать.
Балидор увидел и ещё кое-что.
Что-то, что могло бы быть…
— Это не надежда, — сказал Джон с угрозой в голосе. — Не смей дёргать за эти ниточки со мной, Балидор. Ты же знаешь, что она сделала с Элли. Ты же знаешь, что она сделала с Ревиком, чёрт возьми, со мной! С тобой, бл*дь…
— Да, Джон, — сказал Балидор таким же предостерегающим тоном. — Я знаю.
— Тогда какого хрена ты творишь?
Балидор почувствовал, как его осторожность уходит.
Это чувство превращалось в нечто опасно близкое к гневу.
— Что я творю? — челюсти Балидора напряглись.
Подняв глаза, он наклонился над столом, глядя на Джона.
— Почему ты не задавал этот вопрос Элли, когда там сидел Ревик? — потребовал он, и гнев просочился в его голос. — Почему ты не задавал этот вопрос, когда Ревик был прикован к стене? Разве только массовые убийцы заслуживают твоего сочувствия, Джон? Или ты собираешься сказать мне, что преступления, совершенные Кассандрой за последние два года, намного хуже тех, что совершил муж твоей сестры за последние сто лет? Неужели твоя подруга детства настолько злее Syrimne d’Gaos, что она ничего не заслуживает ни от кого из нас?
Джон сначала просто смотрел на него, не веря своим глазам.
Затем, явно обдумывая слова Балидора, он нахмурился.
Джон щёлкнул языком, скрестив руки на груди и стиснув зубы.
Балидор отметил, что бронированная рубашка делала его ещё крупнее.
И всё же этот мужчина вновь стал более мускулистым.
Джон, должно быть, сейчас тренировался с бывшими Повстанцами, которые относились к тренажёрному залу как к какому-то храму. Грудь мужчины выглядела вдвое больше по сравнению с тем, каким Балидор помнил при их первой встрече в Индии много лет назад, и уж тем более по сравнению с воспоминаниями Касс о Джоне из Сан-Франциско.
Он начинал чертовски походить на своего партнёра Врега.
Тем не менее, Балидор не мог не видеть юного Джона, наложенного на этот образ — человека-Джона, который носил толстые очки и смотрел в микроскоп, который терпеливо присматривал за Касс и Элли, когда те были детьми, даже когда сам сражался в своих собственных битвах в местных человеческих школах. В детстве и юности Джона постоянно дразнили и запугивали. Его дразнили так же, как и саму Элли, а зачастую и более жестоко.
Они дразнили его за очки. Они дразнили его за ум и чуткость. Они издевались над его сексуальностью. Они издевались над ним из-за его размеров.
Они издевались над его готовностью дать отпор.
Усилием воли отбросив образ молодого Джона, Балидор понизил голос:
— Брат, — выдохнул он. — Вот именно по этой причине я никому не рассказывал.
— И что же это за причина? — рявкнул Джон. — То, что она перережет тебе глотку, после того как убедит довериться ей? Или то, что она использует тебя как средство связаться с Тенью, чтобы точно сказать ему, где мы находимся?
— Тень не нуждается в Касс для этого, — бесстрастно напомнил ему Балидор.
— Нет, — ответил Джон, не медля ни секунды. — Но это уж точно не повредит. Не помешало бы помочь ему скоординировать атаку изнутри… с помощью проклятой видящей-телекинетика, которая уже несколько раз пыталась убить нас всех и почти преуспела с Элли.
Балидор уставился на него, стиснув зубы.
Он прикусил язык, заставляя себя молчать, когда увидел выражение лица другого мужчины. Сейчас не время нагнетать обстановку.
Балидор прекрасно понимал, что Джон держит его судьбу в своих руках.
Более того, Джон держал в своих руках судьбу Касс.
Как и говорил Джон, если он решит рассказать Ревику о том, что задумал Балидор, то маленький эксперимент Балидора с Войной Кассандрой со стопроцентной вероятностью будет быстро закончен.
Переступив с ноги на ногу, Джон резко выдохнул, когда Балидор так и не произнёс ни слова. Затем, словно сделав над собой усилие, он понизил голос, отбросив часть гнева, и вновь заговорил:
— Что ты делаешь, приятель? Ты действительно не собираешься мне рассказывать?
— Я уже говорил тебе…
— Ни хрена ты мне не сказал!
Балидор бросил на него ровный взгляд.
— Ты прекрасно меня понимаешь, Джон.
— Неужели ты думаешь, что сможешь до неё достучаться?
— А почему бы и нет? — рявкнул Балидор, хлопнув ладонью по столу. — Почему, чёрт возьми, нет, Джон? Мы достучались до Ревика, и он явно погрузился в это намного глубже…
— Элли была связана с Ревиком, — возразил Джон, недоверчиво уставившись на него. — Это не одно и то же, и ты это знаешь! У Элли была прямая линия со светом Ревика. Он не смог бы избавиться от неё, даже если бы попытался… и, честно говоря, он не очень старался. Это был лишь вопрос времени, когда она возьмёт его измором. В основном потому, что, в конце концов, Ревик не хотел от неё отгораживаться. Он хотел, чтобы она находилась в его свете, даже если в то время он кусался и огрызался…
— Я знаю это, — сердито начал Балидор. — С кем, чёрт возьми, ты сейчас разговариваешь, Джон? Ситуация не должна быть идентичной для того, чтобы я мог…
— Идентичной? — Джон недоверчиво уставился на него. — Чувак, да эти ситуации разделяет миллион грёбаных миль. Они даже не в одной солнечной системе.
Между ними воцарилось молчание.
Несколько долгих минут Балидор смотрел на металлический стол.
Когда его свет, наконец, успокоился, он прочистил горло.
— Значит, ты считаешь, что ей нельзя помочь? Касс? — Балидор сделал плавный жест, и его голос оставался нейтральным, несмотря на то, что челюсти всё ещё ныли от стискивания. — Ты настолько уверен, что это невозможно, и никто не должен даже пытаться? Что я никогда не смогу до неё достучаться… что никто не сможет до неё достучаться… как бы долго мы ни пытались и сколько бы методов ни применяли?
— По-моему, это чёрная дыра, дружище, — сказал Джон с недоверием в голосе. — Я думаю, она не хочет возвращаться.
— Я лидер Адипана, Джон, — сказал Балидор, снова борясь с гневом. — Хочешь верь, хочешь нет, но у меня есть некоторый опыт в этом деле. Более того…
— Мне плевать, кто ты и насколько ты безумно талантлив, — перебил Джон, и в его голос вернулось неверие. — Ты не её пара, Балидор.
Глядя на него сверху вниз, Джон тихонько щёлкнул языком.
— …Господи. Мне нужно всё тебе разжевать, ‘Дор? Если ты думаешь, что у тебя с ней что-то получается, ты обманываешь себя. Она издевается над тобой, чувак. Я это гарантирую.
Балидор замолчал.
Тем не менее, гнев снова закипел в его глазах.
Через несколько секунд Джон разочарованно выдохнул.
— Слушай… ‘Дори, — он понизил голос. — Я не ставлю под сомнение твои крышесносные навыки. Правда. Она была хороша в таких вещах, даже когда мы были детьми. Ты не понимаешь, какое у неё было детство, какие навыки выживания ей пришлось освоить, чтобы выжить…
— Я понимаю лучше, чем ты думаешь.
Услышав холодность собственного тона, Балидор замолчал.
Он поймал себя на том, что вспоминает ту ночь с Ярли.
В тот же миг ему пришло в голову, что он опасно близок к тому, чтобы сорваться ещё и на Джона.
Эта мысль заставила его нахмуриться… и помедлить.
Несколько секунд Балидор просто сидел, наблюдая, как эмоции сверкают и искрят в его свете, даже не пытаясь сдержать их, каталогизировать, понять их полностью. Он знал, что образ его пьяного отца всё ещё отдаётся эхом где-то в глубине сознания.
Он знал, что это всё затуманивает, как и сама Касс.
Обычно он ценил мнение Джона.
Больше мнения большинства других.
Больше мнения многих Адипанских видящих, с которыми он работал на протяжении долгих лет.
Пока Балидор думал об этом, Джон подошёл к нему и плюхнулся в мягкое кресло рядом. Балидор ещё не поднял взгляда, когда другой мужчина положил ладонь на его руку, посылая импульс тепла и света через его кожу.
Это был жест любви видящих, проделанный настолько естественно, что Балидор подпрыгнул.
Это также заставило его поднять глаза, чего, возможно, и добивался Джон.
— ‘Дори, — произнёс Джон, и в его голосе звучала явная обеспокоенность. — В чём дело? Что с тобой сейчас происходит?
Балидор моргнул, сбитый с толку внезапной теплотой.
Потом он поймал себя на том, что обдумывает вопрос Джона.
— В чём дело? — повторил он, и его тон всё ещё был на грани агрессии. — Она посредница, Джон. Более того, она одна из Четвёрки. Я не могу просто позволить, чтобы она…
— Позволить, чтобы она что? — перебил Джон. — Она уже сделала это, ‘Дор. Она уже прошла этот путь. Насколько я знаю, она никогда не нуждалась в помощи ни от кого из нас. Она никогда не демонстрировала ни малейшего намёка на то, что чувствует вину из-за того, что сделала…
— Я знаю это, — отрезал Балидор, тоже перебивая его. — Но gaos, Джон. Дело не только в какой-то Адипанской самонадеянности или в какой-то священной уверенности, что я могу достучаться до неё, когда никто другой не может. Дело не только в этом. Она — нечто большее. Во всяком случае, была чем-то большим. Она была…
Умолкнув, он прикусил щёку изнутри, останавливая себя.
Потом всё-таки сказал это.
— …Она была моим другом, — сказал Балидор, стиснув зубы. — Она была моим другом, Джон, и твоим тоже. И Элли. И Ревика. Это она нашла Фиграна. Она сражалась бок о бок со всеми нами, несмотря на свои уязвимости. Она была частью нашей команды. Более того, в том, что с ней случилось, не было её вины. Мы перед ней в долгу, чёрт побери. Точно так же, как мы были в долгу перед Ревиком. Возможно, даже больше, поскольку Ревику пришлось дольше возвращаться самостоятельно…
— Ревик был ещё ребёнком, когда Менлим добрался до него, — напомнил Джон.
— И Кассандра была ещё ребёнком, когда отец добрался до неё, — сказал Балидор, бросив на него тяжёлый взгляд. — Как ты думаешь, Джон, как Менлим смог проникнуть так глубоко в её сознание, если не использовал травму, которая уже жила там? Неужели ты думаешь, что ты просто волшебным образом лучше её, раз это не случилось с тобой? Или со мной, чёрт возьми? Или с твоей сестрой?
Увидев, как гнев снова вспыхнул в глазах Джона, Балидор перебил его прежде, чем тот успел заговорить.
— Я не оправдываю этого, — сказал он твёрдо. — Я знаю, что всегда найдётся оправдание. У зла всегда есть причина. Я знаю, что в конечном счёте это ничего не значит… без её желания измениться. Но я не люблю бросать людей. По крайней мере, не попытавшись, бл*дь. И никто из вас не пытался с ней. Недостаточно. Далеко не достаточно.
И снова в глазах Джона вспыхнул гнев.
Балидор поднял руку, бросив на него предостерегающий взгляд.
— Я понимаю почему, брат… Я понимаю, — сказал он, и в его голосе прозвучало предупреждение. — Это ни в коей мере не было обвинением. Это была просто констатация факта. Я знаю, что никто из вас не может этого сделать. Вот почему я решил сделать это сам.
Джон закрыл рот.
Как только он это сделал, часть гнева ушла с его лица. Тем не менее, он продолжал хмуриться, и в его карих глазах снова появился пронизывающее выражение.
Балидор вздохнул и добавил:
— Мой вопрос таков. Если никто из вас не в состоянии попытаться по причинам, которые ты, без сомнения, можешь изложить, почему бы не позволить мне сделать это? Какой может быть вред от моих попыток, если я предпринимаю разумные меры предосторожности?
Джон посмотрел на него с откровенным скептицизмом.
— И? — спросил он после паузы.
— И что?
— Ты мне не расскажешь? — спросил Джон. — Всё остальное?
Балидор почувствовал, как в груди снова всё сжалось.
— Остальное что?