Ноги сами вынесли его на знакомую улицу, по которой стоял их дом. Или дом Гавриила, если уж тот считал, что всё, что им оплачено, принадлежит ему безраздельно. Азирафаэль тогда тоже ему принадлежал со всем оплаченным образованием, лечением и остальным. Противное чувство.
Домой он не пошёл: свернул и направился к мерцающей в темноте вывеске книжного магазина. Прохожих на улице было совсем мало, оно и не удивительно. В конце концов, это вечер дня Благодарения, который принято проводить в кругу семьи, все сидят по домам, пьют горячий чай и наворачивают индейку, от мысли о которой Азирафаэля снова начинало тошнить.
Когда он толкнул дверь магазинчика, над ним мелодично зазвенели колокольчики. Внутри горел приятный, тёплый свет и не было никакого снега.
― Ох, прошу прощения, мы уже закрываемся! ― послышался знакомый голос из-за стеллажей и через секунду из-за дальнего появилась мадам Трейси. ― Я, похоже, забыла закрыть дверь… О, мистер Фелл!
― Я не хотел вас тревожить, пойду, если у вас уже закончился рабочий день, ― пробормотал Азирафаэль, понимая, что его голос звучит до необычного глухо и вряд ли убедительно.
― Молодой человек, вы в таком виде никуда не пойдёте! ― Мадам Трейси просеменила к нему и, закрыв входную дверь на ключ, принялась снимать с него пальто. ― Для начала вы снимете свои ужасно мокрые вещи и выпьете со мной чашечку горячего чаю, а потом мы посмотрим, что с вами делать.
― Не стоит, ― только и успел сказать Азирафаэль, но уже оказался без пальто, с чашкой чая в руках, где-то глубоко в подсобке магазинчика, под заботливое воркование мадам Трейси. Казалось, что зайдя сюда, он оставил за дверью не только плохую погоду, но и с десяток проблем.
― Стоит, стоит, поверьте женщине с опытом, ― говорила она, усаживая его в кресло и накрывая пледом. ― Человек, мокрый от снега, точно не должен уходить обратно в холод.
― Вы всех посетителей так принимаете? ― спросил Азирафаэль с усмешкой. Отказываться от чего бы то ни было уже совсем не хотелось.
― Ну что ты, только друзей Энтони. Точнее его одного не совсем друга.
Многозначительный взгляд мадам заставил Азирафаэля залиться краской и опустить взгляд в чашку. Ну конечно, Кроули ведь говорил о них со своей необычной подружкой. Это только ему самому не с кем было поделиться эмоциями и мыслями.
― Я давно хотел зайти в этот магазин, не знал, что он ваш, ― пробормотал он, чтобы как-то сгладить неловкую паузу.
― Он моего бывшего мужа, тот был просто помешан на книгах! Оставил его после своей смерти, а я никак не могу разобраться, как вести дела. Очередная девочка-продавщица куда-то делась, и мне даже не на кого было оставить магазин на праздник. По-хорошему, нужно было закрыться пораньше, но что-то пошло не так.
Мадам усмехнулась и развела руками.
― Сегодня всё идёт как-то не так, ― с грустной улыбкой кивнул Азирафаэль.
― Ужин с вашими родителями всё же сорвался? ― со знанием дела спросила мадам Трейси. ― Кроули всю неделю был как на иголках из-за него, так распереживался, что у него кисти из рук валились.
― Даже так?.. ― Азирафаэль опустил взгляд в чашку, где медленно кружилась долька лимона. Он до последнего не замечал состояния Кроули, слишком погрузился в собственное. Так не должно было быть. Азирафаэль никогда не считал себя эгоистичным, но как только у него появился человек, рядом с которым он чувствовал себя равным, а не младшим, как с отцом, оказалось, что всё просто ужасно. Мало того, что Азирафаэль всё внимание требовал на себя, так ещё и даже не замечал проблем Кроули, был совершенно слеп. ― Всё прошло просто ужасно. Я даже не смог досидеть до конца и сбежал… Ещё и на Тони наехал за то, что он выпил перед ужином.
― Это он от нервов, ― вздохнула мадам и погладила его по руке. ― Не суди его строго, он старался как лучше, не его вина, если всё вышло из-под контроля.
― Я понимаю, ― выдохнул Азирафаэль. Теперь ему становилось понятно, почему Кроули так легко общался с этой женщиной: она действительно всё понимала и давала правильную поддержку. К такому человеку хотелось возвращаться. ― Всё так вышло, потому что каждый из нас ошибся. Отец ― не сдержался, я ― понадеялся, что всё как-то само образуется, Кроули ― потому что перенервничал и выпил, Вельз… Она просто была собой и не имела никакого интереса ко всему этому.
― Вот с этим позволь не согласиться. Дженифер, скорее всего, таким образом защищала Кроули от человека, к которому не стоило подлизываться.
― Дженифер? ― рассеянно переспросил Азирафаэль. Мадам Трейси чинно кивнула и, откинувшись на спинку кресла, закинула ногу на ногу.
― Полное имя тётушки Кроули ― Дженифер Мэйсон. А Вельз Кроули её называет с детства, с тех пор, как кто-то из её парней при разрыве пошутил о том, что она страшная, как князь преисподней - Вельзевул, получается. Несмотря на то, что Дженифер немного резкая и бывает грубой, это не отменяет того, что она удивительно проницательная женщина, уж мужчину она может оценить с первого взгляда, и, полагаю, твой отец ей очень не понравился.
― Не понравился, ― кинул Азирафаэль. ― Но… Он просто такой. Немного… Даже не знаю, как описать. Жестокий. Заносчивый.
― Но ты его любишь, ― заметила мадам. Она не спрашивала, утверждала, и Азирафаэлю не оставалось ничего, кроме как кивнуть. ― А он любит тебя. Все родители любят своих детей, просто по-разному. Кто-то проявляет любовь давая свободу и не замечая, что её слишком много, как Дженифер. А кто-то, как твой отец, хочет дать своему ребёнку всё, ту жизнь, которую он сам считает идеальной, без тёмного прошлого и сомнительных знакомств. ― Она сделала паузу, но не отвела от Азирафаэля взгляда серых глаз. Пока за окном завывал ветер, а хлопья снега бились об окна, в книжном магазине было тепло, светло и, кажется, раскрывались самые страшные тайны взрослых людей. ― Вы ― дети, склонны преувеличивать, особенно когда дело касается возможностей ваших родителей. Вам очень долго кажется, что отцы и матери всемогущи, бессмертны, вечны, хотя на самом деле мистер Шедвелл не слишком далеко ушёл от своих учеников, и лишние пятьдесят лет жизни на него положительно не повлияли.
Азирафаэль рассеянно моргнул, а потом тихо рассмеялся, осознавая, что сказанное было шуткой, пусть и основанной на реальных фактах. Мадам Трейси тоже улыбнулась.
― Я это всё веду к тому, что все иногда делают глупости. Иногда эти глупости глубоко ранят. Но прощать их или нет, решать только тебе, опираясь на собственное чувство любви. Если любишь ― прощаешь всё, без исключений, а когда не можешь простить, значит, уже не любишь. ― Улыбка мадам Трейси стала неожиданно грустной. ― Наверняка тебе интересно, как я уживаюсь с мистером Шедвеллом, мы ведь «такие разные». Почти как ты с Энтони. Но в этом и ответ: вы прекрасно уживаетесь, потому что любите друг друга. И, конечно, для вас эти отношения первые, вы только учитесь быть вместе и оба делаете ошибки. Но пока вы прощаете друг друга, всё будет продолжаться, а это ведь главное, правда? Точно так же и с твоим отцом. Он-то тебя точно простит, каким бы ты ни был.
Азирафаэль слушал и чувствовал, что вместе с горячим чаем по телу разливается спокойствие. Слова мадам Трейси были лучшим успокоительным средством в мире, и с каждой новой фразой он всё больше убеждался в её правоте. Какие бы проблемы у него ни возникали с отцом, они всегда были решаемы, под конец всё складывалось пусть и не идеально, но хорошо, определённо хорошо. И было бы глупо сомневаться в любви отца к сыну после того, как тот бросил отличную работу и переехал в другой конец штатов, только чтобы Азирафаэль мог без страха ходить в школу.
― Мне нужно вернуться, ― пробормотал Азирафаэль. ― Кажется, теперь я могу нормально поговорить с ними обоими.
― Вот и замечательно, ― удовлетворённо кивнула мадам. ― Я дам тебе денег на проезд, чтобы не ходил под снегом. А то простудишься ещё накануне проверочных работ. Тебе подходит двенадцатый автобус по этой стороне улицы, он должен прийти с минуты на минуту.
― У вас всё так схвачено, что я начинаю опасаться того, что вы всё произошедшее предугадали, ― заметил Азирафаль с усмешкой, откладывая плед и отставляя пустую чашку на столик. ― Спасибо вам за всё, мадам Трейси. Вы действительно просто замечательная.
― Прекрати меня так расхваливать, ― с шутливой строгостью заявила женщина. ― Мой муж будет ревновать.
Он быстро накинул пальто и завернулся в тёплый шарф, но на пороге магазинчика остановился.
― Мадам Трейси, а… Вам работник не нужен? После Рождества мне исполнится шестнадцать, и пора бы искать подработку… А я всегда мечтал работать в книжном.
― Ох, мой дорогой, ― мадам всплеснула руками и тут же закивала с улыбкой. ― Конечно, можно! Приходи когда удобно, обсудим это. А пока беги, Кроули наверняка волнуется.
Через минуту Азирафаэль уже стоял на остановке, снова под холодным ветром, но теперь готовый практически ко всему. Нужный ему автобус уже выворачивал на эту улицу, когда на том же повороте его подрезала чёрная импала. Пронесясь по улице, будто бы водитель спешил на пожар, машина с визгом затормозила у остановки и по инерции и мокром асфальте проскользила ещё на пару метров. Из машины выскочил Кроули.
― Азирафаэль!
Тот обернулся на него с улыбкой, готовый поделиться с ним снизошедшим на него откровением, простить, самому извиниться, сказать, что что бы там не говорил Гавриил, они будут вместе, даже если придётся сбежать из дома и штата. Но Кроули не дал и слова вставить.
― Твоего отца забрала скорая.
========== Глава тридцать первая. Пустой дом ==========
Они ехали молча. Азирафаэль смотрел в окно и считал фонари, которые мелькали через равные промежутки времени за окном: восемьдесят пять, восемьдесят шесть, восемьдесят семь… Когда они отдалялись от очередного островка света, на стекле проступало отражение его лица: бледного и будто бы пустого. Азирафаэль понимал, что находится на тонкой грани истерики и Кроули боится даже слово сказать, чтобы не подтолкнуть его к краю. Это было лучшее, что он в принципе мог для него сделать сейчас.
Девяносто один, девяносто два, девяносто три…
Всего минут пять назад всё казалось настолько просто, что Азирафаэль был готов летать. Он мог бы поговорить с отцом, с Кроули, даже с Вельз. Пригласить последних двоих к ним на Рождество, на этот раз быть не безвольной куклой, а сделать что-то стоящее… Не прошло и получаса, как всё стало в разы сложнее. Проблемы, которые волновали его, теперь казались настолько ерундовыми, что на смех пробирало! Но Азирафаэль приказал себе не смеяться, а считать фонари и держать себя в руках. Девяносто восемь, девяносто девять, сто, сто один…
― Ты в порядке? ― осторожно спросил Кроули, видимо, всё же решившись нарушить тишину.
― Нет, ― тихо ответил Азирафаэль, не отрывая взгляда от окна. Он не мог оценить со стороны, но, похоже, его голос звучал достаточно глухо, чтобы Кроули больше не задавал дурацких вопросов. Конечно, он не в порядке. Азирафаэль чуть не остался круглым сиротой, он просто не может быть в порядке.
К больнице они выехали пять минут спустя. Прямо в холле их встретила Вельз, общающаяся с девушкой на ресепшене, заметив их, она тут же подошла к Кроули и, бросив ему пару слов, которые Азирафаэль не разобрал в общем шуме приёмной, обернулась к нему.
― Похоже на шоковое состояние, ― заметила она, осматривая его с ног до головы.
― Он в порядке, ― покачал головой Кроули. ― Насколько это вообще возможно.
Вельз явно не была абсолютно согласна с этим утверждением, но, поймав взгляд Азирафаэля, махнула рукой.
― Твой отец в порядке, будет жить. А теперь выдохни, ты, как родственник, должен поговорить с врачом.
Азирафаэль медленно кивнул и бросил быстрый взгляд на Кроули. Вельз сразу сообразила то, о чём он сам сейчас был не в состоянии спрашивать.
― Мы пойдём с тобой, можешь не переживать.
Его руки коснулось что-то тёплое. Кроули сжимал его пальцы своими, и Азирафаэль впервые осознал, что тот не находит себе места с тех пор, как он ушёл из их дома. Сразу стало стыдно.
Врач ждал его в своём кабинете. Белые стены, мебель и даже сам врач в халате вызывали ощущение сюрреалистичности происходящего. Азирафаэлю приходилось очень напрячься, чтобы слышать что ему говорят и отвечать на вопросы.
― Ваш отец застрахован?
― Да.
― Были проблемы со здоровьем в последнее время?
― Нет.
― Отличался пристрастием к алкоголю?
― Нет.
― Работа стрессовая?
― Да.
Ответы приходили сами собой, Азирафаэлю нужно было только открывать рот, как на автопилоте. Весь разговор Кроули не отпускал его ладонь и, как ни странно, это здорово помогало не потеряться во всём происходящем.
Под конец врач отложил медкарту и серьёзно спросил:
― Тебе есть где переночевать или мне стоит вызвать социальные службы?
Ответить ему не дала Вельз, положив руку на плечо и неожиданно сильно сжав.
― Доктор Маккартни, я за ним присмотрю, не нужно никого вызывать. К тому же, он достаточно взрослый, чтобы оставаться дома одному, а друзья не дадут ему натворить глупостей.
Врач одарил её тяжелым, долгим взглядом, но в итоге всё же кивнул и вернулся к заполнению карты.
― Хорошо. Пока что больному нужен покой, но завтра уже можете приходить навещать. Я могу передать ему что-то, если хотите.
Наверное, врач имел в виду вещи или что-то в таком роде, но Азирафаэль не сообразил, ему вообще в тот момент было не до таких деталей.
― Да. Передайте, что я его люблю, ― пробормотал он тихо. Доктор медленно кивнул и легко усмехнулся.
― Передам. Но будьте уверены, молодой человек, кризис прошёл, с ним всё будет хорошо. Через неделю уже сможет вернуться домой.
― Ага, ― кивнул Азирафаэль, медленно укладывая информацию в голове. ― Спасибо вам.
Как только они вышли в коридор, Кроули усадил его на стул, сжимая ладонь сильнее.
― Вельз, чай.
― Сейчас.
Азирафаэль их практически не слышал. Он чувствовал, будто от всего происходящего его отделяет толстый слой то ли стекла, то ли воды. Всё происходящее проходило мимо него, никак не задевая. Из этой прострации его не вырвал даже пластиковый стаканчик с горячим чаем, который Вельз всунула ему в руку.
― Выпей, ― скомандовала она. Не было никаких причин её ослушаться, поэтому Азирафаэль осторожно сделал первый глоток.
― Переночуешь у Кроули сегодня, ― хмуро заявила Вельз, скрестив руки на груди.
― Я хочу домой, ― тихо возразил Азирафаэль, не поднимая на неё взгляда.
― Это плохая идея, малец, я не могу оставить тебя без присмотра после всего произошедшего, ты же слышал.
― Я хочу домой, ― просто повторил он, совершенно не задумываясь над сказанным Вельз. Ему было всё равно по большому счёту.
Она начала жевать и без того искусанные губы. Помада, которая её украшала всего час назад, похоже, была давно съедена. С ответом Вельз не торопилась, тишину прервали слова Кроули.
― Я поеду с тобой, хорошо? Подкину тебя и останусь на ночь.
Азирафаэль кивнул на автомате, откидывая мысли о том, что для гостя вообще-то нужна постель, полотенце, зубная щётка и что-то там ещё. Не сегодня. Сегодня он хочет добраться до постели, обнять подушку и… Не важно что там будет дальше, просто он хотел в свою комнату, заставленную книгами, а не в душную комнату Кроули или тем более к каким-то социальным службам.
― Езжайте. Нечего вам тут делать, ― согласилась Вельз после небольшой паузы. ― Но, Кроули, под твою ответственность.
― Конечно, мам, ― фыркнул тот. Она никак не среагировала.
В холле больницы Азирафаэль случайно налетел на тучного мужчину. Они просто не смогли разминуться у входа. Азирафаэль хотел было быстро бросить какие-то извинения и уйти, но на его плечо легла тяжелая ладонь.
― Мистер Фелл?
Это был мистер Уильямс, не такой прилизанный, как во время их ужина, скорее наоборот, обеспокоенный и какой-то взъерошенный, будто мчался сюда на полном ходу.
― Я слышал о твоём отце, парень, мне очень жаль, что так вышло, мне не стоило так резко сообщать ему об увольнении, наверное, это его подкосило, ― бормотал тем временем мистер Уильямс. ― Всё же он уже не молод, а вот так сорваться и переехать в другой конец страны, а потом потерять заработок. Боюсь, это его подкосило.