Любой сказке рано или поздно приходит конец, и герои могут рассчитывать лишь на то, что для них он окажется счастливым.
Мне хотелось верить в лучшее, поддаться атмосфере царившего вокруг волшебства, но чем ближе была ночь, тем сильнее я волновалась.
Глава 32 Баграт
Милена стояла возле панорамного окна и смотрела на звезды. Такая яркая, пленительная, желанная, что устоять чертовски сложно. Хорошо, что больше сдерживать себя мне не нужно. Откупорив бутылку шампанского, я налил его в высокий бокал и подал жене.
— Спасибо, — Милена улыбнулась и, отбросив прядь волос назад, сделала небольшой глоток.
Я смотрел на ее мягкие губы, на то, как они прикасаются к запотевшему стеклу и думал лишь о том, как буду целовать их.
Завороженный красотой и опьяненный желанием, я шагнул и подхватил свою девочку на руки. Огромная кровать была совсем близко. Мне потребовалась всего секунда, чтобы оказаться возле нее.
— Стой! — воскликнула Милена. — Шампанское, — мягко пояснила она заминку.
Опустив девушку на край кровати, я отставил бокал на стол, а когда вернулся к жене, заметил ее серьезный взгляд и сжатые в кулачки руки.
Неужели она все еще боится близости со мной?
— Мне нужно кое-что сказать тебе, — выпалила она и, покраснев, тише добавила: — Кое-что неприятное.
Мила волновалось, и я напрягся — вряд ли это какая-то мелочь.
— Я тебя слушаю, — подойдя к девушке, я присел рядом на кровать и взял ее ладошку в свою.
Она кусала губы и отводила взгляд. Щёки жены быстро наливались алым, а ресницы задрожали. Казалось, она вот-вот расплачется, но вместо этого Милена глубоко вздохнула и посмотрела мне в глаза.
— Прежде, чем я это скажу, хочу, чтобы ты знал. Я очень дорожу тобой и нашими отношениями. Каждый день в браке с тобой был для меня счастьем. Мне нравилось готовить для тебя, нравилось просыпаться с тобой в одной постели… — она всё же опустила голову и добавила тише: — И то, как ты со мной нежен, мне тоже очень нравится. Но я всего этого не достойна.
Плечики её приподнялись и медленно опустились. Сжавшись, Милена выдохнула:
— Я тебе изменила.
Повисла пугающая тишина. За окном шумели волны, смеялись отдыхающие, доносились звуки музыки. Сказочный мир Бали уже не казался райским. Будто в этот миг краски померкли.
— Уверяю, я этого не хотела! — она подняла мокрое от слёз лицо и посмотрела умоляюще. — Всё получилось… Я выпила… И вот… — Милена боролась с эмоциями, стараясь говорить твёрдо, но получалось плохо. Покачала головой: — Я не хочу тебя обманывать. И хоть мне страшно, что это конец всему, я не смогла смолчать.
— Изменила? — переспросил, отказываясь верить в услышанное. Все звучало как-то нелепо, бредово. Не хотела, выпила, получилось… бред!
— Не хотела? Тебя принудили? Опоили? — я не собирался кричать, но, черт возьми, мне нужны ответы!
Она сжалась, будто от удара и помотала головой так, что волосы рассыпались по плечам. Вскинула затравленный взгляд.
— Никто не принуждал. Я сама… Не знаю. В какой-то миг я будто стала не я. Прошу, не смотри на меня… так.
Сама. Черт, не думал, что дышать может быть так больно. Я усмехнулся. Идиот! Старый придурок, ходил вокруг нее кругами, боялся надавить, мечтал стать тем самым, первым и единственным.
А какой-то сопливый пацан опоил мою жену и зажал где-то в подсобке. Делов-то.
— А как мне на тебя смотреть? Что ты ждешь от меня, Мила? Чтобы я сказал, что все хорошо? Что я не сержусь? Что ты можешь и дальше делать из меня идиота, и раздвигать ноги перед другими?
Она вздрогнула и медленно поднялась. Смотрела теперь абсолютно сухими глазами.
— Заслужено, — коротко усмехнулась и, отвернувшись, пожала плечами. — А чего я ждала? Надеялась, что ты простишь меня, как свою первую жену? Помнишь, ты говорил, что это не конец? Я поверила. Пожалуй, мне стоит собрать вещи.
Она двинулась к выходу, и у двери замерла. Не оборачиваясь, проговорила:
— Прости. Мне очень жаль, что так получилось. Я… не хотела бы тебя потерять. Ты стал дорог мне. Но я сама всё разрушила.
— Разрушила, — согласился я, догоняя.
Не хватало еще, чтобы она сейчас куда-то на ночь глядя пошла и влипла в очередную историю. Я обещал дяде Тимуру, что позабочусь о его дочери, что ее никто не обидит, и я сдержу данное слово.
— Вернись, пожалуйста, в номер, — сдерживать гнев и злость было сложно. Моя рука удержала ее за локоть. Наши взгляды встретились.
Милена выглядела беззащитно, но желания успокоить, поцеловать у меня не возникло. Больше нет.
— Если тебе неловко находиться со мной в одной комнате, то я сниму другой номер в гостинице. Мне важно, чтобы ты была в безопасности.
Она порывисто обняла меня и, спрятав лицо на моей груди, глухо повторила:
— Прости. Прости меня, Баграт! Клянусь, я больше никогда…
Слушать это дальше было невыносимо. Словно в меня не просто вонзили острое лезвие, а прокручивали с каждым очередным “прости”.
— Хватит! — я легонько встряхнул ее за плечи, пытаясь остановить надвигающуюся истерику.
Отодвинуть от себя Милу было затруднительно, она вцепилась в меня руками, а я боялся применить силу. Нежный аромат цветов ударил сильнее, чем кулак врага под дых.
Черт! Черт! Черт!
Подхватив Милу на руки, я понес ее в ванную, залез вместе с ней под душ и включил воду. Ей нужно прийти в себя, а мне… мне тоже не помешает остыть.
Я больше не пытался отодвинуть жену. Стоял, как последний влюбленный придурок, и обнимал рыдающую девушку. Холодные струи воды действительно отрезвляли.
В какой-то момент Милена стала для меня Катей, но ведь она не такая, они совершенно разные. Измены первой жены злили, а от предательства Милы хотелось волком выть и все крушить. Почему я не могу простить ей то, что прощал другой? Все просто. Катю я никогда не любил, в отличие от Милены.
— Не плачь, — попросил я, крепче сжимая в своих руках. — Мы попробуем все исправить, — сказал скорее себе, чем ей.
Господи, неужели так важно, кто станет первым у Милы: я или другой? Об одной только мысли о сопернике меня вновь накрыла волна злости и ненависти.
Мила сказала, что жалеет, что больше никогда не предаст. Катя отучила меня верить женским слезам и обещаниям, но пока мужчина любит, он готов искать поводы для прощения.
А я люблю. Все еще. Несмотря на измену.
— Мы попробуем все исправить, — гораздо решительнее и громче произнес я.
Милена наконец-то услышала меня и подняла лицо. Попыталась улыбнуться непослушными дрожащими губами. Прошептала едва слышно:
— Спасибо.
Глава 33.Милена
Это был удар под дых. Я совершенно не ожидала от Баграта подобной реакции. Конечно, не думала, что он с улыбкой скажет «Ничего страшного, любимая». Но после всех разговоров о первой жене, её изменах и его отношении к этому я думала…
Чёрт побери! О чём я думала?! Я собственными руками разрушила зарождающееся счастье. То, что было между мной и мужем, — хрупкое, нежное, ласковое, лопнуло, словно ёлочная игрушка. И тончайшее стекло причиняло боль моему истекающему кровью сердцу.
Обняв сырую подушку, я молча роняла слёзы и не отрывала тоскливого взгляда от двери на балкон. За ней с бутылкой виски скрылся Баргат, и я не имела смелости последовать за ним. Нутро сжималось от холода, стоило представить его взгляд — полный боли и ярости. Именно таким он был, когда я рассказала об измене. И не хотелось снова испытать его.
Я не могла и предположить, что мой заботливый и нежный мужчина способен так смотреть. Это был взгляд хищника, — даже Роману не удавалось так больно придавить меня, лишь посмотрев. Оказалось, яблоко от яблони не так уж далеко падает. И, если ещё вчера я думала, что сын и отец совершенно разные, сейчас убедилась, что это не так.
Да, Рома молод и импульсивен, с лёгкостью навешивает на людей ярлыки и идёт напролом, словно бульдозер через лес. Но если это убрать, остаётся Баграт. Оба жёсткие и непримиримые. И я не понимала, почему раньше не замечала этого в муже. Не будь он таким, разве сумел бы удержать огромный бизнес?
Но со мной мужчина был другим… до этого дня. И я понимала, что больше никогда не увижу его прежнего.
Я зарылась зарёванным лицом в подушку.
Но почему?!
Почему Кате он с лёгкостью прощал её измены, а меня едва не раздавил своей яростью? Почему я недостойна прощения? Да, потом он прижимал меня к себе, говорил утешительные слова, что-то обещал, но всё было иначе.
Между нами пробежала трещина, и я сама виновата.
Может, стоило промолчать?
Нет, я бы не сумела справиться с этим, рано или поздно всё равно бы открылась. Но, может, стоило открыть правду после того, как случилась наша первая ночь? Мне нравилось касаться мужа, его совершенного тела, вдыхать мускусный аромат, прикасаться губами к разгорячённой коже. Я и открылась только потому, что захотела этого мужчину. И не могла его обманывать.
Новая волна жалости к себе сдавила грудь. Я всё сделала правильно. Но как же больно! Почему мне так больно? Я задыхаюсь от обиды, рыдаю от несправедливости, но я всё это заслужила.
Потому что мне было хорошо с Романом. И пусть это лишь наркотик, я осознавала, что это не оправдание. И не будь рядом Баграта, возможно, я бы даже влюбилась в пасынка. Но сейчас, потеряв доверие мужа, я осознала, насколько мужчина мне дорог.
Почему же так поздно? И как всё исправить? Баграт сказал «мы всё исправим», но я не видела способа сделать это. Он не простит, я увидела это в тёмном полном болезненной злости взгляде. Почему-то меня муж не простит. И сердце сжималось от обиды.
На часах уже было три часа утра, а муж всё не возвращался.
У меня кончились слёзы, но рыдания всё ещё сжимали горечью мою грудь. Я всё потеряла. В одночасье райский отдых на Бали превратился в пытку. Светлые стены дорогого номера в лучшей гостинице острова давили, мягкая шёлковая ткань постели, на которой я мечтала получить море удовольствия с мужем, стала солёной от моих слёз.
Муж не взял второй номер, но и спать со мной он не станет.
Я забылась сном, больше похожим на обморок, лишь к четырём, а в семь уже постучали.
— Доброе утро! Это ваш гид. Через полчаса наша экскурсия.
Я встрепенулась, пытаясь прийти в себя. Щурясь, смотрела, как муж, поднявшись с дивана, прошёл к двери, как тихо побеседовал с улыбчивым балийцем, как повернулся ко мне и полоснул коротким взглядом. А я тут же отвернулась, не в силах видеть на лице Баграта мрачное выражение.
Поднявшись, направилась в ванную комнату. Через полчаса, свежая и одетая, ожидала с мужем в широком холле гостиницы. Вот-вот должна была подъехать наша машина, а мы — отправиться на индивидуальную экскурсию по сказочному Бали. Ещё вчера я мечтала об этом, сегодня желания изменились. Я бы променяла райский остров на то, чтобы Баграт посмотрел на меня, как раньше. Чтобы улыбнулся мне и произнёс что-нибудь ласковое.
Но теперь это невозможно.
Муж по-прежнему заботливо придерживал передо мной двери и подавал руку, помогая устроиться в автомобиле, но уже иначе. Как-то в начале нашего знакомства он сказал: «Некрасивым женщинам тоже подаю руку, но без особого удовольствия».
Кажется, я перестала казаться мужчине красивой.
Я пыталась отвлечься, переключиться на великолепные виды, что пробегали мимо нас. Удивительные зелёные волны рисовых полей, что окружали действующие вулканы, в другое время впечатлили бы меня. Но никак не получалось даже на миг отвлечься от поселившейся в груди боли.
Я планировала любоваться многочисленными храмами, отвечать на приветливые и искренние улыбки местных жителей, но оказалось, что хочу лишь плакать. Мир виделся мне сквозь чёрную призму разбитого счастья. Возможного счастья, такого близкого… казалось.
Я не ощутила ничего, пробуя великолепное (по описанию гида) балийское блюдо «баби гулинг». Кетот, как представился наш экскурсовод, рассказывал, что молочных поросят маринуют в травах, а затем несколько часов жарят на вертеле, чтобы мясо получилось нежным. И правда, оно таяло во рту. Вот только вкуса я не ощутила, будто жевала бумагу.
Возможно, посмотри на меня Баграт, скажи хоть что-то, было бы не так тяжело. Но муж упорно избегал взгляда и не сказал ни слова.
Лишь когда мы подъехали к храму Бесаких, Баграт впервые обратился ко мне.
Сердце забилось, как перепуганная птица от его слов:
— Преодолеть это будет трудно, — мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о чём говорит муж. — Наверх ведёт больше тысячи ступенек, — он протянул мне руку: — Идём?
Глава 34. Баграт
Я ждал, что Мила мне ответит, испугается сложностей или нет? Доверится мне, несмотря на все разногласия и станет плечом к плечу или струсит.
Ночь была длинной и мучительной, виски теплым и горьким, а тихие всхлипы жены оглушали. Злость стихала, сквозь нее пробиралось совсем другое чувство. Гребанная любовь.
Не была бы Мила мне настолько дорога, я бы спокойнее принял бы измену. Любого мужчину она унижает и злит, но когда женщина безразлична, то и на ее проступки смотришь сквозь пальцы.
Так было с Катей.
Милена ждала, что я прощу ее, как и первую жену. И мне бы хотелось найти в себе сил для этого.
Когда расцвет начал окрашивать небо, я вернулся в номер. Меня тянуло к Миле. Девушка лежала в кровати, крепко прижимая к груди мокрую от слез подушку.
Она выглядела такой беззащитной, ранимой и … родной, моей! Сжав пальцы в кулаки, я побрел на короткий диван и завалился на него. Сон не шел, потолок был чертовски белым и взгляду не за что было зацепиться, отвлечься.
Память услужливо подбрасывала мне картины недавнего, счастливого прошлого с Милой. Я сильно зажмурился, пытаясь прогнать воспоминания, вытравить из сердца изменницу.
Самым правильным решением было заботиться о Милене, помочь ей войти в наш бизнес, а когда дядя Тимур выздоровеет, разорвать брак.
Так я думал, этой тактики решил придерживаться, пытался держать дистанцию, а затем протянул руку и спросил:
— Идём?
— Идём, — ни секунды раздумий, холодная ладошка легла в мою руку и крепко сжала.
Тепло разлилось по телу, робкая улыбка Милены согрела сильнее жаркого балийского солнца.
Отпустить ее руку я не смог, так и держал, поднимаясь по ступеням к храму. Гид что-то рассказывал, просил нас посмотреть налево-направо, травил байки и предупреждал о разбойниках-обезьянках. Я не особо
вслушивался да и всматривался тоже. Потому что весь мир сузился до крохотной ладошки, которая так крепко сжимала мою.
— Мила не хочет меня отпускать. Я нужен ей, — эта мысль оглушила на некоторое время.
Мой казалось бы хорошо продуманный план полетел в тартарары. Мне больше не хотелось быть рассудительным мужчиной, я хотел быть счастливым и снова увидеть улыбку Милы.
Все мы платим разную цену за счастье. Мой ценник мне известен. Только смогу ли я действительно забыть о случившемся, никогда больше не вспоминать о нем, а главное, в будущем не подозревать Милу в изменах?
Ответы на эти вопросы мне предстоит найти, а пока … пока я буду крепко держать Милу за руку, поднимаясь все выше и выше.
Глава 35.Милена
Подниматься было очень тяжело. Ныли ноги, горели стопы, по спине градом катился пот. Но я молча преодолевала ступеньку за ступенькой и, держась за руку Баграта, смотрела на его спину. Рубашка мужчины тоже стала сырой, и через полупрозрачную от влаги ткань просматривались тренированные мышцы.
Мне нравилось любоваться мужем, его подтянутым телом, властным профилем. Когда Баграт останавливался, чтобы дать мне перевести дыхание, и смотрел вниз, хотелось прикоснуться к его волосам, отвести чёлку со лба, сказать что-нибудь нежное. Но я не могла. Между нами будто выросла гора, которую (к сожалению) преодолеть было ещё труднее, чем подняться на Агунг.
— Поторопимся? — волновался гид. Невысокий по сравнению с мужем мужчина, казалось, даже не запыхался, будто поднимался по этой лестнице каждый день. — После обеда облака скроют всю верхнюю часть храмового комплекса. Будет красиво, но видами полюбоваться уже не получится.