— Адель… Моя девочка… Какая же ты шикарная. — несколько слов, и я забываю, как дышать, забываю все обиды.
Сушу волосы феном, надеваю платье, оно приятно скользит по коже, немного коротковато, но Доминику нравится вид, и это для меня главное.
Он обнимает меня сзади, руки скользят по шёлковой ткани платья, по груди.
— На ужине буду думать только о том, чтобы поскорее снять с тебя его.
— Мы сейчас идём?
— Да. Нужно в салон заехать, причёску тебе сделать и макияж.
Кристоф привозит нас к салону, на входе нас встречает девушка: стильная, шикарная, худая, как фотомодель. Не замечая меня, она подходит к Доминику, обнимает его, целует в щеку.
— Привет, дорогой. — она соблазнительно улыбается, не торопясь убрать руки с его талии.
— Здравствуй, Келли.
— Какими судьбами в моём скромном заведении? — так она ещё хозяйка!
— Девушку привёл, сделайте ей макияж под это платье. — Келли только что заметила, что он не один, посмотрела на меня, как на мерзкого таракана, на лице желание раздавить длинной шпилькой её шикарных туфель, но профессионализм берёт верх и она улыбается.
— Добрый день…
— Адель. — подсказываю ей.
— Адель, пройдемте туда. — движением головы она показывает на зал. — А ты, дорогой, посиди здесь. Я попрошу, чтобы тебе принесли кофе. Черный без сахара? — руки сжимаются в кулаки, ногти впиваются в кожу. Дорогой! Она знает, что любит Доминик, и ей не нужно худеть, как мне. Явно их отношения больше, чем дружеские.
Визажист долго колдует над моим лицом, другая девушка занимается волосами.
— Какие шикарные, длинные и не крашенные. — восхищается она.
Когда они, довольно кивнув, отходят, в зеркале вижу незнакомку. Я скорее похожа на звезду Голливуда, безумно красивую, но это не я, совсем другой человек.
— Что, не нравится? — взволнованно спрашивает визажист.
— Нет, что вы. Это чудесно. — не обижать же человека, она так старалась.
Выхожу из зала, замираю, увидев картину, развернувшуюся передо мной. Келли, поглаживает Доминика по плечу, запрокинув голову назад, громко смеётся, подаётся вперёд, касается его плеча грудью. Он тоже улыбается ей в ответ.
Я рискую испортить макияж своими слезами.
— Представляешь… — он осекается, смотрит на меня, Келли, проследив за направлением его взгляда, поворачивается, морщит аккуратный носик, пухлые губы изгибаются в усмешке.
Моё терпение кончилось, выхожу из салона, быстрым шагом иду к машине.
— Адель, подожди! — меня догоняет Доминик. — Почему ты убежала?
— Не хотела мешать вашему общению. — внутри все клокотало от гнева. — Можешь возвращаться, не обращай на меня никакого внимания. Я вернусь с Кристофом домой или вызову такси.
— Ты ревнуешь? — он улыбается, наглец! Нельзя иметь такую гипнотическую улыбку. — Мы просто общались.
— Просто? Да она тебя чуть не трахнула прямо на диване! — сама себе удивляюсь, откуда у меня столько дерзости, говорить ему это, но не могла остановиться. — Что ты встал? Иди к ней, она тебя ждёт! Кто я тебе, Доминик? Даже не прислуга, вообще никто! Просто кукла, которую ты одеваешь, имеешь, когда захочешь, — он уже не улыбается.
— Кто ты мне? — впился мне в губы, клеймит своими поцелуями, подчиняет. Я растворяюсь в нём, обнимаю за шею и плавлюсь под его рукой, которой он с силой сжимает мою талию.
— Ты моя, Адель. — шепчет мне в губы, взгляд зеленых глаз волнующий, страстный.
— Поехали, Адель. А то ещё чуть-чуть, и поимею тебе прямо в машине, и мне пофиг, что мы в центре Нью-Йорка.
Шикарный ресторан, швейцар с поклоном открывает нам двери, повсюду роскошь. Смотрю по сторонам, лица посетителей знакомы, звёзды шоу-бизнеса, политики. Звучит приятная музыка. А моё тело сковано, посмотрела на Доминика, он чувствует себя здесь, как рыба в воде. Но это всё не для меня, я здесь чужая.
По дороге к нашему столику он останавливается, здоровается то с одним, то с другим. Взгляд мужчин перемещается на меня, на их лицах улыбка акулы, похоже, они хотят себе куклу, что принадлежит Доминику. Как же деньги портят людей, они не считаются с теми, у кого нет внушительного банковского счёта. Под липким взглядом толстосумов, чувствую себя рабыней, того и гляди, меня захочет кто-нибудь перекупить. Но особенно меня взволновал взгляд мужчины, сидящий в конце зала. Вцепившись в руку Доминика прошептала одними губами:
— Мэтью…
Я вернулась в тот день, чувство беспомощности охватило меня, словно за моей спиной связаны руки, ощущаю во рту привкус кожаного ремня. Минуту варилась в этом котле, но потом Доминик обнял за талию, знаю, он защитит меня, он уже это сделал, тогда.
И я уже без страха смотрю на Мэтью.
— Мы можем уйти, если хочешь? — уйти? И дать понять этом гаду, что я боюсь его? Нет!
— Всё нормально, Доминик.
Отодвинув стул, помог мне сесть, я чувствую себя героиней старых голливудских фильмов, где он джентльмен, а я леди.
— Ты очень красивая. — подавшись вперёд, прошептал мне на ухо, мурашки табуном пробежали по телу. Один взгляд его потемневших глаз, я изнываю от желания впиться жадным, страстным поцелуем в губы, провести пальцами по его груди вниз, пересчитывая пальцами кубики.
— Что хочешь съесть? — тебя! Всего без остатка, выпить твой стон… Какая тут может быть еда? Самое главное блюдо: он.
Доминик делает заказ, наполняет наши бокалы вином, делаю глоток, пытаясь унять дикий голод, который сжигается изнутри. От алкоголя только хуже, чувствую, как пылают мои щёки от порочных картинок, проносящихся в голове. Я одержима этим мужчиной. Это же ненормально, так желать, гореть в огне от простого взгляда? А при этом понимать, что это ненадолго, скоро это всё кончится, я ему надоем.
— Адель, не смотри на меня так, или я не выдержу, трахну тебя прямо здесь. — хриплый голос в сочетании с властными нотками делает только хуже. Я хочу, чтобы все исчезли, остались только мы, и он выполнял то, что грозился сделать.
— Ты сама напросилась, Адель. — вздрагиваю, когда горячая рука касается моей коленки под столом, ползет вверх, оставляя ожоги на теле, даже чулки не спасают, сжимаю их вместе, я стараюсь не пустить туда, в центр пожара.
— Ноги! — командует он, и моё тело подчиняется, не слушая голоса разума, что нас окружают люди, и это так порочно, сладко. Выдыхаю, когда с невозмутимым видом поглаживает меня через трусики, лишь магический зелёный огонь в глазах выдает то, что ему не всё равно, что он на пределе, как и я.
Отодвинув в сторону ткань, его палец проникает внутрь, сжимаю идеально сложенную салфетку цвета слоновой кости, пытаясь удержать стон.
— Послушная девочка, мокрая, — чуть подавшись вперед шепчет Доминик, — всегда готова принять меня.
— Доминик… — умоляю, не знаю о чём, чтобы он прекратил эти муки, дал то, что желает моё тело или остановился.
— Да, Адель.
Мой ужасный мучитель нажимает на чувствительную точку.
— О, мой бог! — глаза закатываются от удовольствия, я теряю связь с реальностью.
— Доминик. — улыбаясь, поправляет меня. Он, как опытный музыкант, виртуозно играет на моём теле, и оно поёт, вибрирует, умирает от порочной гаммы чувств, что я испытываю рядом с ним.
Он облизывает мокрый парень, закатывая глаза от удовольствия, от стыда готова сгореть на месте, лицо пылает. Он ухмыляется, его забавляет моя реакция.
Пытаясь успокоиться, пробую тартар из говядины, запивая вином, изредка поглядывая на Доминика.
— Ты определилась с образованием? — он отрезает кусок мяса и отправляет в рот.
— Да, ищу подходящий колледж. Но обучение очень дорогое, придётся брать кредит, искать работу, — тех денег, что платил мне Доминик, хватит на год обучения.
— Я оплачу, не проблема.
— Нет. Я сама хочу заработать, придётся искать работу.
— Адель, это глупость! Почему ты не хочешь брать деньги у меня? Поверь, я не обеднею от этого.
— Нет, — твердо повторяю. — Я не буду твоей содержанкой, — это унизительно, как будто он будет платить за секс со мной. Он странно посмотрел на меня, как будто увидел впервые.
— А ты, оказывается, с характером. Хорошо. Давай так, я дам тебе беспроцентный кредит, ты отдашь, когда сможешь. Выбирай колледж, — на это я могу пойти.
— Спасибо, — благодарно улыбаюсь.
Поздно вечером мы вернулись домой. Меня захватила мысль об образовании. Пока Доминик решал какие-то проблемы в своем кабинете, переоделась в шелковый халат, села на кровать с его ноутбуком, искала подходящий колледж.
В окне сбоку на экране была не приличная реклама, пытаясь закрыть ее, щёлкнула не туда и открылась страничка. Девушка стояла на коленях, возле голого мужчины, ласкала его языком. Представила себя и Доминика на их месте, в трусиках стало мокро, во рту пересохло, облизала губы, с ужасом поняла, что хочу попробовать.
— М-м-м, что ты там смотришь. — прошептал Доминик возле уха.
Захлопнула крышку ноутбука. Когда он пришёл? Я даже не заметила. Сбивчиво начала объяснять:
— Реклама включилась, я просто хотела закрыть… И вот.
— Хочешь попробовать? — его голос охрип, взгляд переместился на мои губы, грудная клетка часто вздымалась. Меня саму ошарашило то, что произнесли мои губы чуть слышно:
— Да.
Он поднял меня на ноги, впился голодным поцелуем, пожирал, как любимое лакомство, с его губ слетел стон, когда я неуверенно погладила его по ширинке, ощутив, какой член твердый. Другой рукой расстёгивала непослушные пуговицы на рубашке.
Он развязал пояс на халате, шёлк, скользя по телу, упал на пол. Покрывая поцелуями тело, спустилась вниз. Я на коленях перед ним, загипнотизирована колдовским взглядом зелёных глаз. Странно, я возбуждена, не чувствую унижения, сама нетерпеливо расстегиваю ремень.
В моей крови коктейль из боязни, что ему не понравится, и возбуждения. Брюки снимаю вместе с боксерами, член покачнулся перед моим лицом. Крепкий, обвитый венками. Не могу обхватить пальцами. Я теряюсь, как он поместится у меня во рту?
— Адель, оближи его. — хриплым от возбуждения голосом говорит Доминик. — Давай, не бойся! Он не укусит. — Медленно провожу языком, с его губ срывается стон, тяжестью оседает внизу моего живота. Он задумчиво проводит по члену рукой, беру в рот.
У Доминика закончилось терпение, он собирает мои волосы в кулак, насаживает мой рот на свой член.
— Расслабь горло, дыши носом, — бешено долбит мой рот. Рычит, как зверь. Из моих глаз текут слёзы, изо рта слюни, но вопреки всем правилам и здравому смыслу, мне нравится. Он безраздельно властвует над моим телом, а я покорно подчиняюсь, радуюсь каждому стону, его безумному горящему взгляду, он потерял контроль из-за меня. С губ слетает мой стон, горячая жидкость ударяет в заднюю стенку горла.
— Адель, — он поднимает меня на ноги, целует страстно, горячо, стирает мокрые дорожки от слёз.
Оторвавшись от меня, берёт пальцами за скулы, немножко больно, сверлит взглядом.
— Моя! Слышишь? Только моя!
— Только твоя. — повторяю за ним, и сердце в груди танцует ламбаду. Я его! А он мой!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Проснулась поздно, Доминика рядом не было, провела рукой по кровати. Вчера я вымоталась так, что не слышала, как он ушёл на работу.
Потянувшись, счастливо улыбнулась, до сих пор не могу поверить, что мы вместе. Даже самые смелые мечты о нём не заходили так далеко.
Днём пришла уборщица. Красивая надменная девушка хозяйничала, как у себя дома. Видимо, не в первый раз. Я проходила мимо спальни Доминика, в приоткрытую дверь увидела, как она смотрит на фотографию хозяина дома, проводит длинным, тонким пальчиком по стеклу, потом берёт его брошенную на пол рубашку, подносит к лицу, вдыхает. Больная какая-то.
Входная дверь хлопнула, видимо, Доминик пришёл. Спустилась, он выглядел усталым, брови нахмурены, плечи опутились, но, увидев меня, изменился, улыбнулся. Я кинулась к нему, повисла на шее, а он впился в мои губы жадным поцелуем. Руки скользили по спине, сжали попку, впечатывая в себя. Животом ощущала твердую плоть. Его язык трахал мой рот, руки требовательные, наглые. Я растворилась в нём.
Не знаю, как далеко бы мы зашли, если бы не шаги сзади и голос противной уборщицы.
— Простите, я уже закончила, можно мне получить мои деньги? — повернулась, пуговица на форме девушки была расстегнута, она томно хлопала ресницами-веерами.
— Конечно, — Доминик достал портмоне и отсчитал этой нахалке купюры. Ее рука слишком долго касалась Доминика.
— Приятно иметь с вами дело, мистер Льюис. Если вам нужна ещё какая-то «услуга», любая, я всегда готова, — с особым придыханием произнесла она, покорно заглядывая в глаза. Меня она не замечала, словно меня и вовсе не было. Ревность ядом разливалась по венам. А вдруг Доминика привлекают уборщицы? Этот костюмчик, покорный взгляд, может, нравится доминанту.
Я сбежала на террасу, опираясь на мраморный бортик, жадно вдыхала воздух, пытаясь успокоиться.
Да что со мной творится? Я была готова вцепиться ей волосы, сама себя не узнаю, так боюсь потерять его, что это становится страшно. Руки Доминика обнимают меня, вызывают трепет.
— Что с тобой? — прошептал возле моего уха, укусил за шею.
— Мне страшно, я целый день дома, а возле тебя крутятся разные женщины… — он развернул меня, приподнял подбородок.
— Мне не нужны женщины, — очертил шершавым пальцем скулы, — мне нужна только ты.
— Ты обещал, что я буду убираться у тебя, а сам позвал её.
— Я вчера занят был, тобой, и забыл отменить заказ в фирме.
— Она не впервые убирается у тебя?
— Да, — мне нужно всё прояснить, эта девушка странно вела себя в его комнате.
— У вас с ней что-то было? — выдохнула. Я спросила.
— Нет, Адель. С чего вдруг?
— С того, что я тоже уборщица, вдруг тебя это привлекает?
— Я с тобой не из-за твоей униформы, я не сплю с персоналом, ты, скорее, исключение из правил.
— Она нюхала твою рубашку! — когда произнесла это вслух, самой смешно стало.
— Ты обвиняешь меня, что мне попалась больная домработница? Или в том, что у меня слишком привлекательный запах? — он улыбался так по-мальчишески задорно, в зелёных глазах плескались и веселые огоньки, губы растянулись в усмешке.
— Ты правда пахнешь потрясающе, — уткнулась в шею, вдыхая, провела носом. Так пахнет хищник, мой личный афродизиак.
— Что ты будешь есть? — спросила, покрывая его шею поцелуями.
— Я буду есть тебя, — он подхватил меня на руки, от неожиданности взвизгнула. Мы поднялись наверх, вошли в его комнату. Доминик сдёрнул с шеи галстук, не отводил от меня от меня глаз, а я от него. Он медлил, неспешно расстёгивал пуговицы, когда достал края рубашки из брюк, облизнулась, вспоминая вчерашний день.
Странно мне нравится всё, что он делает со мной, каждое его движение, наклон головы, то, как напрягаются его мышцы, но всё равно, чего-то не хватает. Я всё чаще думаю про его комнату, эти штуки, висящи е на стене, которых я боюсь, но вместе с этим они рождают какой-то животный трепет.
Хочу увидеть тот взгляд, который был у него в той комнате, с той девушкой.
Со мной он другой, он словно боится причинить мне вред. Я сама не знаю, как отнесусь к его взрослым играм.
Доминик остался в одних брюках, кровать прогибается под его весом, мышцы на теле напрягаются. Соски отзываются на приближение хищника, больно упираются в топик, ткань трёт, причиняет боль. Это не укрылось от Доминика, его взгляд устремился туда.
— Адель, я хочу кое-что попробовать. Если тебе не понравится, ты только скажи, я всё прекращу.
— Хорошо, — он взял с прикроватной тумбочки стопку бумаг, снял с них два зажима.
— Дай палец. — любопытство взыграло во мне, протянула руку. Нажав на «ушки-рычажки» зажимов, вставил туда палец. Кровь прилила к коже, его зелёные глаза загорелись.
— Больно?
— Нет.
— Тогда я их использую, — где?
Не успела развить мысль, Доминик впился в губы жадно, властно, одновременно избавляя меня от шорт. Атласная простынь холодила разгоряченную кожу, горячие пальцы размазывали влагу между ног. Тягучий стон сорвался с губ и потонул в нашем поцелуе.