— Верно, но такой территории это любое место может быть. И любой из ряженых.
А не пора ли вам всем на переподготовку? Я стиснула зубы. Не зазнавайся, Магда.
— Что? Говори уже!
— Лучше всего притягивают энергию при выбросе силы какие-либо священные предметы.
— Верно.
— Предметы культа. — Еще прозрачнее намекнула наглая вчерашняя стажерка. Нет? Тяжелый случай. Что ж, сейчас всем будет стыдно. — Игорь Леонидович, в центре пентаграммы стоит церковь.
Интересно, будут меня бить или нет? В школе прецеденты были. Взрослые от детей мало чем отличаются, так что буду ходить и оглядываться, как говорится.
— Чего стоим? — прошипел директор. — Вперед!
Мы двинулись к белому храму с резными башенками, увенчанными зелеными куполами. Включившаяся подсветка делала его похожим на огромный сувенир. Было закрыто, конечно же, но это не стало препятствием.
— Отец, мы тут подумали с аналитиками, — начал Лукьян, подойдя к нам, — в центре звезды…
— Храм стоит! — рявкнул директор. — Быстрее надо думать!
Мы вошли внутрь. В нос ударил характерный запах. Было тихо, шум праздника, который оказался кровавой жатвой, сюда не проникал. Темноту быстро рассеяли большие фонари в руках Хранителей.
Ощущение, что мы по царским палатам времен Ивана Грозного идем. Со стен обиженно глянули скорбные лики святых. Я мысленно попросила прощения. Хоть и не особо религиозна, уважать чужую веру считаю себя обязанной.
Мы медленно шли по церкви, которая из-за мечущихся лучей казалась зловеще напряженной. Все притихли. Шаги гулким эхом улетали к высоким потолкам. В глубине храма заметались огоньки.
— Вот ведь сука, на алтарь забрался! — пробурчал кто-то за моей спиной.
Я вгляделась, так и есть, свечки стояли в основаниях лучей пентаграммы, нарисованной на полу. И, похоже, начертили ее кровью. Причем, совсем недавно — в центре отпечатались вполне земные следы подошв. Вот только они были красные. И с пола переходили на стены!
Я глянула вверх и обомлела, увидев пылающие алым глаза, которые принадлежали существу, которое сидело на люстре. Какой-то несуразный комок лохмотьев, из которого торчала лохматая голова.
Кто-то посветил в этом направлении фонарем. Тварь зашипела, раскачала громадный светильник и захихикала. Причина ее злорадства стала понятна, когда он вдруг начал опускаться, ухнув вниз, и понесся на нас.
Лукьян прыгнул на меня и успел повалить на пол прежде, чем люстра врезалась в нас. Я ударилась головой и тоже зашипела — но в отличие от той мрази, от боли.
— Жива? — мой спаситель посветил в лицо. — Встать можешь? — он поднялся, протянул мне руку и пробормотал, — в церковь я тебя планировал привести по иному поводу.
Другим повезло меньше — пораненные Хранители лежали на полу, наполняя храм стонами. Лукьян бросился к отцу, но тот отмахнулся и снова рявкнул:
— Бегите за ней!
Мы выбежали на улицу следом за существом. Небо алело закатом, следом наползала насыщенная ночная синева. Идеальные декорации!
— Вон она! — парень указал на комок лохмотьев, шустро несущийся в толпу.
— Почему сразу она? — возмутилась я, нагнав бывшего. — Может, оно мужского пола.
— Самое страшное зло — женского! — отрезал начальник и, расталкивая ряженых, кинулся в толпу.
— А как же дьявол? — не удержалось мое чувство противоречия.
— Вот когда он мне лично предъявит пенис, тогда поверю! — Лукьян замотал головой, высматривая тварь. — Затаилась где-то.
— Подними, посмотрю.
Ухмыльнувшись, он присел, обхватил меня за попу и приподнял. Ага, не спрячешься!
— У сцены стоит, — прошептала я, когда ноги коснулись земли.
— Засада, — парень покачал головой. — Там народу до… Концерт ведь будет. А надо тихо.
— Не до того! — я начала протискиваться сквозь нетрезвых людей.
Но к тому моменту, когда впереди замаячил комок лохмотьев, тварь обернулась и, заметив меня, раздосадовано зашипела. Выругавшись, я посмотрела, как эта помесь Бабы Яги с лохматым домовым лезет на сцену, дрыгая тощим задом, и метнулась к ней, в надежде успеть перехватить.
Увы, мы с Лукьяном схватили воздух. Глядя на нас сверху, гадина захихикала и, задрав подол, начала поливать окружающих мочой.
— Говорила же, это мужик! — едва успев отскочить, крикнула я.
— Сейчас мы из него оно сделаем! — пообещал Лукьян.
Взобравшись следом на сцену, мы понеслись за нечистью. Хихикая и размахивая руками, будто пытаясь улететь, она — вернее, он, удивительно шустро маневрировал между нами и музыкантами, которые как раз начали разогрев.
Народ принял это за юмористическую сценку и захохотал, аплодируя. В довершение наших бед из-за кулис вышла Смерть — в длинном черном одеянии и с косой в руке. Видимо, это был певец. Зрители замерли в ожидании. Мы с Лукьяном переглянулись. Он бросился к нечисти, та метнулась прямо на меня.
— Иди сюда! — я улыбнулась и, когда гад подбежал близко, вырвала косу у ошалевшей Смерти и со всей силы врезала ему древком между глаз.
Щуплая тварь рухнула на спину, широко раскинув руки-ноги.
— Вот тебе и Пылающая звезда, — я удовлетворенно кивнула и вернула косу Смерти.
Лукьян под аплодисменты помог оттащить дрянь за кулисы, достал телефон и велел мне:
— Смотри за ним.
— Больно ведь, — пожаловалась нечисть, когда он отошел и начал объяснять, куда прибыть запаздывающей подмоге.
— Тем пятерым, которых ты прирезал, было больнее! — во мне полыхнула ярость.
— Смешно это слышать от тебя.
— Заткнись уже.
— Скоро, уже скоро! — гад снова мерзко захихикал, потом резко вскочил и попер на меня. Из-под лохмотьев взметнулись тощие руки. С железными когтями!
Лукьян успел в последний момент — его нож вошел в спину нечисти, когда один из когтей просвистел около моего горла. Тварь рухнула на колени, захлебываясь кровью. Иронично вышло.
Алые мутнеющие глаза сфокусировались на моем лице. Булькая и надувая кровавые пузыри, вурдалак все же скривил тонкие черные губы в ухмылке и прохрипел:
— Жди встречи… сссссс боль-шим Ссссеры-м воооолком, Крассссна-я шшшапо-чка! И ма-мочкеее привввет пере-дай от…
Нечисть забилась в агонии. Глаза закатились. Густой поток крови полился изо рта на грудь. Тело вздрагивало еще некоторое время после того, как упало на бок, потом замерло.
А я стояла рядом, все еще слыша последние слова мерзавца и вспоминая выезд на ведьму. В тот день прозвучал вопрос, который до сих пор не давал мне покоя: «Как поживает твоя мама?» И вот сегодня снова.
Что это все значит, дьявол их подери?!!
Часть 4 То, чего ты жаждешь
Искры летят от твоих прикосновений.
Мощный заряд не знает направлений,
Сметая по пути все то,
что попадет под удар.
Город 312 "Территория"
Глава 1 Специи
ЭВЕР
Иерусалим, Израиль
Из головы никак не шел Азария. Он еще осенью стал каким-то странным, дерганым, вечно в плохом настроении, напряженным. А теперь, весной, похудевший, вечно кусающий губы, сын и вовсе был не похож на себя. Но хоть у Авроры все хорошо. Я услышал ее смех сквозь открытое окно кабинета, подошел к нему и увидел рядом с дочерью Захарию. Мой верный помощник смотрел на нее влюбленными глазами, а она будто и не видела всего, что у него на лице написано. Девушка еще даже не поняла, что парень ей нравится.
Почувствовав мой взгляд, Захария поднял голову и смущенно улыбнулся. Аврора помахала мне рукой. Я указал на свои наручные часы, помощник кивнул. Пора ехать в офис. Проходя через сад, снова увидел Азарию у воды — сидит на корточках у озера и бездумно полощет там руку.
Может, не стоило сохранять эту аномалию, засыпать землей и забыть? Но такое редкое пересечение миров, «перекресток», где ткань бытия истончена максимально, надо охранять от посторонних глаз и изучать. Ведь столько столетий Хранители поступали противоположным образом — преследовали, запугивали, уничтожали.
Отвлечься от гнетущих размышлений удалось лишь в машине. Я смотрел в окно на проносящийся мимо Иерусалим. Весной он не преображается, как другие города. Лишь зелень приобретает немного более густой, насыщенный зеленый цвет, но нет ни пышно цветущих кустарников, ни крошечных листиков, сияющих на солнце, ни особой атмосферы возрождения природы после долгой зимы — весьма иронично, если вспомнить, что именно здесь воскрес Христос.
Весна не чувствовалась. Только небо было таким безмятежно голубым, словно замечталось о чем-то приятном. Я завидовал ему. Времени посидеть бездумно у меня не имелось. Из-за работы приходилось жертвовать отдыхом, отрывая часы у сна. Проблем становилось все больше. Нечисть словно ополоумела. Да, можно часть событий списать на весеннее обострение, но не все.
По всему миру паранормы бились в истерике. Предсказания были непонятными, размытыми, но страшными. Демоны предпринимали одну попытку прорыва за другой. Кого-то мы брали горяченьким, едва нечистая лапа ступала на землю, других находили благодаря наводкам Бледных, третьих вычисляли благодаря их «деятельности».
Но несмотря на строгий надзор над местами возможного перехода, некоторым демонам все равно удавалось проскользнуть незамеченными. И если им хватит ума оставаться предельно осторожными, то поймать их Хранителям не грозит. Сколько таких разгуливает по земле? С какой целью? Сколько зла они успеют натворить?
В неприметном офисе было тихо. Слишком тихо. Я прошел в кабинет, чувствуя, как в душе зарождается дурное предчувствие. Что-то будет. Но, как всегда, неизвестно, с какой стороны ждать беду.
— Ты рано вернулся, — Давид вошел после стука.
— Здесь лучше работается. И спокойнее.
— Не сегодня. — Брат усмехнулся и сел на диван.
— Говори. — Оставалось лишь вздохнуть.
— Успокойся, нового пока ничего, но пришли отчеты по тому делу из русской глубинки. Помнишь, у них там вурдалак знатно отжег на Хэллоуин?
— Такое не забудешь. — Я сел за стол, мельком глянув на толстую стопку не разобранных бумаг — сидеть до ночи сегодня.
— Первая Пылающая звезда за сколько? За сотню лет?
— Больше. До сих пор хвосты в интернете зачищаем.
— И что по отчетам?
— Весьма интересная информация. Похоже, это была попытка вернуть из небытия того самого демона, которого в том же городе немногим ранее упокоили.
— Тоже помню. — Я кивнул. — Он завладел ведьмой и почти воплотился в нашей реальности через ее тело, а разведка прощелкала.
— Он, родимый, — мужчина кивнул. — Однако интересно, чем он так важен, что его из небытия выцарапывать взялись — такого со средних веков не бывало.
— Что-то в том регионе зашевелилось, ты прав. Пока видим только одиночные события, но они точно связаны.
— Согласен.
— Работайте. Поставь в приоритет. Докладывать лично мне.
— Понял. — Давид встал. — Аарон не заявлялся к тебе?
— К счастью, нет.
— Не к добру он притих.
— Его предупредили, что авантюра с Изгнанниками может ему дорого стоить, вот и сидит подальше ото всех.
— Прости, Эвер, не соглашусь. Я с ним тесно работал, его не напугаешь, поверь. Эта тварь чего-то выжидает, нутром чую.
— Значит, узнаем, когда опять полыхнет. — Пожав плечами, я взял первую папку из не разобранных дел. — Других вариантов нет.
МАГДА
Весна хулиганила вовсю, швыряясь солнечными зайками в глаза, барабаня капелью по карнизам, переодевая девушек в дерзкие мини-юбки, заставляющие глаза парней гореть. Холода уже давно сбежали с улиц под бочок к Деду Морозу, а последние островки грязного снега, что прятались в тени, растеклись бурыми лужами на асфальте.
В столовой теперь почти не было очередей, и все самое вкусное не разбирали за первые полчаса — Хранительницы дружно сели на диету, пробавляясь травяными пустыми супчиками и соками. Меня, проходящую мимо с полным подносом, провожали завистливыми взглядами и явно с трудом справлялись с искушением поставить подножку.
Я не тяготилась участью одиночки, так было всю мою жизнь. Да и женский пол меня никогда дружбой не баловал. Катя, правда, предпринимала попытки помириться, но была послана далеко и надолго. Люди, которые дают второй шанс тем, кто их предал, либо мазохисты, либо слишком наивны. Не отношусь ни к тем, ни к другим.
Все было хорошо, даже приставания Лукьяна уже не бесили, привыкла. А вот по Гораю скучала. Понимая, что совсем его не знаю и влюбляться вот так, ни с того, ни с сего, полагаясь на одно телесное влечение, глупо, все равно ничего не могла поделать. Он владел мной целиком и полностью — мыслями, снами, желаниями. Постоянно мерещился в коридорах, на улице, звал — я оборачивалась с замеревшим сердцем — но позади никого не было. Даже про отца забыла — к своему стыду.
Поэтому когда из телефона раздалось «Привет, моя зеленоглазая заноза!», в первую очередь пришлось убедиться, что это не кажется. Так тосковала по нему, что улетела от одного голоса. Разговор был коротким. И вот я уже еду в город и прошу таксиста остановиться у торгового центра — на случай, если Хранители еще отслеживают мои передвижения.
Снова отель, дверь опять открывается до стука, и я тут же оказываюсь в объятиях моего демона — рычащего, стонущего, закрывающего мне рот поцелуем и так крепко прижимающего к себе, что больно. Пусть! Так скучала! По щетине на его щеках, что царапает мое лицо, вкусу властных губ, острым клыкам, о которые почему-то ни разу не порезалась, его запаху и по бездонно-черным демоническим глазам.
— Магда, малышка, — выдохнул мужчина, прижав меня спиной к двери, — ты пришла!
— Пришла, — эхом откликнулась я, не в силах перестать улыбаться. — Ты сомневался? — рука легла на его грудь.
Горай резко выдохнул.
— Отойди! — рыкнул он, оскалившись.
— Что? — я непонимающе уставилась на Стража, который морщился, будто был ранен, а мне пришло в голову поковыряться пальцем в пулевом ранении.
ГОРАЙ
— Что? — она настороженно смотрела на меня, в глубине зеленых глаз плавилась обида. Это делало ее такой беззащитной на вид! Мой демон завозился, облизываясь. Я усмехнулся, отвернувшись. Вот уж беззащитной малышка точно не была.
— Что не так? — настойчиво повторила девушка.
— Магда, — я обернулся, и она тут же неосознанно сделала шаг ко мне.
Да черт же подери!!! Пришлось отступить — с трудом держу себя в руках. Так, мне нужно препятствие. Отошел за стол. Самого тут же разобрал смех — бегаю по комнате от смертной девчонки! Дожил, Горай!
— Я дал слово, что не трону тебя, — наконец-то, нашел силы выговорить. Весьма опрометчиво, кстати, дал то обещание. Поторопился.
— И что? — Хранительница нахмурилась.
Какой же ты еще наивное дитя!
— То, что я мужчина, Магда, — вышло куда более резко, чем хотел. — Привык выполнять обещания. А рядом с тобой мне так хочется данное слово нарушить!
Она зарделась. Это прелестный румянец заставил моего демона выпустить когти. Он-то ничего никому не обещал.
— Прости. — Девушка довольно улыбнулась.
Нет, все-таки она уже женщина. Которую я хочу так, что готов наплевать на все и всех. Лишь бы была моей!
— Что значит, мы летим в Испанию? — возмутилась Магда, когда я вывел ее из номера.
— Ты хотела узнать об отце. — Закрыл дверь и увлек Хранительницу к лестнице.
— Как это связано? — она крепко сжала мою ладонь.
— Пабло встретится там с нами. Это мой отец.
— Но у меня ни вещей, ни документов с собой нет.
— Необходимое куплю на месте, а бумаги на твой выезд и загранпаспорт уже готовы.
— Литвинов! — ахнула она.
— Что? — мне нравилось ее удивлять, злить, радовать, озадачивать — все, что угодно, лишь бы понаблюдать за мимикой моей зеленоглазой занозы.
— Как же… — Магда замолчала, отведя глаза.
— Хранителям придется смириться. — Жестко отрезал я, открыв перед ней дверь на улицу. — Ты же понимаешь, что не сможешь остаться с ними?