========== Часть 1 ==========
— Ты здесь?
Блейз замер в дверях спальни мальчиков. Малфой поднял на него нечитаемый взгляд и опустил голову. Лед таял в стакане с виски. Драко держал его в руках слишком долго, сделав лишь пару глотков и больше не притрагиваясь к нему. Слишком долго.
— А где мне следует быть? — нахмурился, легонько покачивая стеклянный сосуд в пальцах.
— В общей гостиной. В конце концов, мы празднуем там твое девятнадцатилетие.
Забини зашел в комнату и прикрыл за собой дверь.
— Там слишком шумно.
Малфой закрыл глаза, откинув голову к прохладному стеклу окна. Он сидел на этом чертовом подоконнике уже добрых полчаса, а мысли в голове все равно не укладывались.
— Разумеется, шумно. Тебе девятнадцать. Такое бывает лишь однажды.
Драко ничего не сказал, перекатывая эти мысли в голове.
Ему девятнадцать. Этого уже достаточно, чтобы заебаться от взрослой жизни?
— Приятель, что происходит?
Голос итальянца был взволнованным. Конечно, он нечасто видел друга таким.
— Ты… — неожиданно Блейз замолк, оборвав сам себя. Вероятно, правильная мысль озарила его голову. — Кто она?
— О чем ты говоришь? — лениво протянул Малфой, стараясь оставаться крайне спокойным.
Забини демонстративно вздохнул, приваливаясь плечом к одному из столбиков полога кровати.
— Твой соулмейт. Кто она? Каждый из нас получает метку, когда ему исполняется девятнадцать. Чье имя у тебя на ребре?
Белая рубашка Драко была расстегнута, но полы ткани прикрывали то место, где должна была значиться татуировка.
Малфой открыл глаза, отставляя в сторону стакан с виски, стекло которого так сильно нагрел в своих пальцах. Все равно пить он это теперь не станет. Лед слишком сильно разбавил напиток, сделав его отвратительным на вкус.
Его взгляд обратился к Блейзу. Несколько секунд помедлив, он приоткрыл рот, чтобы заговорить, но не смог. Язык словно прилип к небу, не давая сказать ни слова.
Итальянец заметно нахмурился, глядя на него. Без сомнений, в его голове уже крутились различные варианты.
— Во имя Салазара, Малфой. У тебя такой вид, будто тебе досталось имя Поттера.
Драко невольно поморщился от одной мысли об этом. И тогда Блейз стал накидывать варианты:
— Паркинсон? — Малфой отрицательно покачал головой. — Кто-нибудь из Гринграсс? — и снова нет. — Просто скажи. Кто бы это ни был. Или дай мне знать, чтобы я отвалил и не докучал расспросами.
Уголок губ Драко нервно дернулся. Он сжал челюсть, чувствуя, как заскрежетали зубы и напряглись желваки.
Забини был его единственным другом. И Малфой мог послать его нахер или рассказать обо всем. В любом случае, исход был один — рано или поздно, Блейз узнает.
Драко глубоко вздохнул. Лунки ногтей до боли впились в край подоконника.
— Ты помнишь, что я уже три месяца трахаюсь с золотой девочкой? — вкрадчиво и почти зловеще поинтересовался он, глядя на сокурсника исподлобья. Слизеринец сосредоточенно кивнул. — Так вот, мы чертова пара! Я и Грейнджер. Мисс Всезнайка и Пожиратель Смерти. Мы пара. Соулмейты. Просто охрененно потрясающий союз! — он оттолкнулся от подоконника и, спрыгнув с него, отвернулся лицом к стеклу. Длинные бледные пальцы отчаянно впились в волосы, безжалостно взлохмачивая их.
Забини какое-то время молчал, переваривая полученную информацию.
— Ты и Грейнджер? — недоверчиво произнес Блейз.
— Да, я и Грейнджер! — он резко развернулся на каблуках и, отхватив полу рубашки, свободной ладонью указал на четко вытатуированное имя.
Гермиона Грейнджер
Драко весь пылал. Его обычно бледные щеки украшали неровные пятна румянца. Руки слегка подрагивали. Он уже почти час пытался смириться с этой мыслью, обсасывая ее со всех сторон, но не мог уложить в своем понимании этих два слова. Это ее имя. Гермиона Грейнджер.
— И… — всегда собранный и непоколебимый Забини, кажется, был слегка обескуражен. — Как ты… Как ты к этому отнесся?
— Я не знаю, ясно? — резко вскинулся он. — Не знаю… Я без понятия, как вообще можно к этому относиться.
Малфой действительно не знал. Весь последний час он пялился на новоявленную татуировку на своей коже, не понимая, что чувствует. Ровные каллиграфические буквы, казалось, давили на него всей тяжестью своего появления. Его грудь сковывало спазмом при каждом новом взгляде на метку с ее именем.
Она не должна быть там. Ее имя не должно было быть там. Это чертов обман. Иллюзия. Это не то, что могло происходить с ним. С его жизнью.
Драко шумно вздохнул и более-менее ровно спросил, возвращаясь к своему самообладанию:
— Ты все еще думаешь, что я хочу вернуться в общую гостиную и праздновать вместе с вами?
Блейз слегка поджал губы и неожиданно поинтересовался:
— Ты хочешь пойти к ней?
Малфой опешил, опуская взгляд в носки своих собственных ботинок и, нервно покусывая губу, рассеянно кивнул.
— Да. Мне нужно к Грейнджер. Я хочу… Нам надо поговорить.
К последней фразе он взял себя в руки, вновь обращаясь взглядом к другу.
— Два часа ночи. Думаешь, она не спит?
Драко отрицательно покачал головой.
— Она любит читать в гостиной, когда та пустует.
— Хорошо, — Забини оторвался от полога. — Пароль Гриффиндорской Башни «Carpe diem»*. Не спрашивай, откуда я это знаю. Просто… иди. Я придумаю, что сказать остальным.
Малфой посмотрел на итальянца с нескрываемой благодарностью.
***
— Carpe diem.
Портрет разбуженной Полной Дамы был крайне возмущен ночным визитом студента, но покорно отъехал в сторону, услышав верный пароль.
Драко почти бесшумно шагнул внутрь, минуя узкий коридор и выходя в тускло освещенное пространство чужой гостиной. Скользнув медленным взглядом по комнате, он остановился на копне вьющихся каштановых волос, раскинувшихся по спинке дивана.
Разумеется, она была здесь. С одной из тысячи любимых книжек. Напротив ласково потрескивающих в камине поленьев. Он невольно засмотрелся, позволяя себе несколько секунд умиротворенной тишины.
— Грейнджер, — тихо проговорил он, останавливаясь позади нее.
Гермиона подскочила от неожиданности, инстинктивно устремляя на него волшебную палочку.
— Боже, это ты… — облегчение в ее глазах было слишком явным, чтобы его не заметить. Рука с древком медленно опустилась. — Что ты здесь делаешь?
Малфой смотрел на нее непривычно серьезно. Она повела плечами от его пронзительного взгляда, чувствуя себя слегка неуютно, но глаз не отвела.
— Если кто-нибудь увидит… — залепетала она и оборвала сама себя. Карий взгляд значительно потеплел. — С днем рождения, Драко.
Староста девочек закусила нижнюю губу, заметно нервничая. Ей никогда прежде не приходилось поздравлять его с чем бы то ни было.
Его серый взгляд не оттаял ни на дюйм.
— И когда ты собиралась мне рассказать? — холодно поинтересовался он.
Грейнджер опустила глаза.
Они спали вместе уже три месяца. Не встречались, нет. Всего лишь спали. С некоторой периодичностью. Но это был просто секс, просто способ снять напряжение. Просто…
— Когда? — холоднее и резче повторил он, по-прежнему, оставаясь стоять по другую сторону дивана. — Ты знала, что мы… пара, — с трудом выдавил из себя последнее слово, демонстративно морщась. — Или ты полагала, что мой день рождения никогда не наступит, и я не узнаю о том, кто мой соулмейт?
Гермиона покачала головой.
— Ты же узнал, — она обхватила себя руками за плечи, пытаясь закрыться от его ледяного взгляда. Наверняка, сейчас по ее коже пробежали мурашки. — Что теперь ты от меня хочешь? — робко пробормотала, тоскливо смотря на страницы раскрытой «Истории Хогвартса», оставшейся на диване.
Малфою хотелось рычать, кидаться непростительными заклинаниями, да все что угодно, лишь бы не видеть ее чертового спокойствия.
Каждый раз, когда они трахались, она знала, знала, что он ее родственная душа. И она ничего, ничего, блять, ему не сказала.
Грейнджер уже несколько месяцев носила на ребрах татуировку с его именем, а он даже понятия не имел, что спит с той самой.
Конечно, имя на ее теле было недоступно его взору, пока он не достиг того же возраста, которого достигла она. Пока все тайное не стало явным. Пока все карты Вселенной не раскрылись и перед ним. В девятнадцатый день рождения.
— Ты знала, с кем спишь, — коротко и едко произнес он. — Ты не сказала мне. Не посчитала нужным? — его глаза сузились.
Гермиона вздохнула.
— Никто не должен знать до своего девятнадцатилетия, кому принадлежит. И ты об этом прекрасно осведомлен, — произнесла таким тоном, словно чеканила выученную наизусть строчку из параграфа. И наконец осмелилась столкнуться с ним взглядом.
Драко обжег ее смесью холода и раздражения. Конечно, он был осведомлен. Но, даже если так, это сейчас бесило его не меньше. Она не имела права знать, что он… Они…
— Замечательно! Просто восхитительно, Грейнджер! Охренительная возможность узнать, как трахается твой соулмейт еще до того, прежде чем он будет введен в курс дела о том, что вы принадлежите друг другу. Здорово, не правда ли? Этакая демоверсия сексуальной совместимости! — он плевался ядом и ничего не мог с этим поделать.
Гермиона поджала губы.
— Я не могла сказать тебе, но теперь ты знаешь. Если у тебя нет для меня ничего, кроме грубостей, то… уходи, — ровный голос слегка дрогнул. — Возвращайся к друзьям и… развлекайся, Малфой. Мне ничего от тебя не нужно. Я могу быть твоим соулмейтом, но не твоей девушкой, — она подхватила с дивана книгу, захлопнув ее сильнее обычного и, откинув назад волнистые волосы, обошла диван. — Невелика потеря… — пробормотала она, направляясь в сторону лестниц.
Драко зарычал, двинувшись вперед и преграждая ей путь. Серые глаза метали молнии.
— Что значит «невелика потеря», Грейнджер? — прошипел он. — С какой стороны она невелика? С моей? С твоей?
— С твоей. Это же не то о чем ты мечтал, верно? Было бы неплохо, если бы это была чистокровная ведьма с древнейшей родословной. Из священных двадцати восьми. А не… я. Твоя чертова аристократическая кожа не в состоянии принять имя грязнокровной волшебницы?
Голос был сухим и жестким. Гермиона никогда еще так с ним не разговаривала.
— Ты ни черта не понимаешь, Грейнджер, — почти прорычал он, сжимая руки в кулаки.
— О, конечно, я не понимаю! Ведь, имя на моей коже — дар свыше. Просто подарок судьбы! Немного извращенный, но все-таки подарок. Сколько девчонок умерли бы от зависти за эту возможность — носить татуировку с твоим именем? Десятки? Сотни? Тысячи?
Малфой едва сдержался, чтобы не закричать на нее. Никакие тысячи о нем не мечтали. Оправданный Пожиратель Смерти. Да с ним бы, вероятно, никто не захотел связываться, если не считать тех немногих, кто, действительно, принадлежал к священным двадцати восьми. И то только для того, чтобы сохранить чистоту волшебной крови. Теперь это было единственным, что Драко мог предложить. У него не было ни доброго имени, ни репутации, ни даже наследства. У него не было ни черта.
Даже Грейнджер… Зачем он был ей нужен? За ним не числилось ничего, что могло бы ее привлечь. Разве что она руководствовалась жалостью, когда узнала, что в нем чертова бездна одиночества, в которой он медленно тонул, пока она не выдернула его на поверхность. Пока не встряхнула, дотронувшись до струн обожженной души, и не позволила ему открыться ей. Неумело, неловко, временами срываясь на привычные грубости.
Да, наверное, он просто выглядел жалким. А у девочки из Золотого Трио явно был пунктик на том, чтобы помогать несчастным и обездоленным. Чтобы вытаскивать их из пучины тоски.
Малфой не нужен был Грейнджер. Она просто его жалела. Внезапное осознание этого, на некоторое время, парализовало Драко. Он смотрел на нее остекленевшим взглядом, пока не понял, как чертовски зол на нее. Как ненавидит эту ведьму, что была с ним такой участливой, даже разрешив ему спать с собой.
Он открыл рот, чтобы заговорить, но ему потребовалось еще какое-то время, чтобы собраться:
— Я ненавижу тебя, Грейнджер.
— Что?
— Я тебя ненавижу. Ты… — каждое слово давалось с большим трудом. Словно что-то внутри пыталось сдержать их, не позволяя вырваться наружу. И, возможно, это было бы правильно. Рационально. Но эмоции Малфоя всегда одерживали над ним верх. — Твое гребаное имя… — глубоко втянув воздух, он словно окаменел, пристально глядя на нее. — Вселенной свойственно ошибаться и это, — его ладонь метнулась четко к ребру, — ошибка. Ты не можешь быть моей ни в прошлой, ни в будущей, ни, тем более, в настоящей жизни. Все, что произошло между нами — недоразумение. Мне не нужна ни ты, ни твое тело, ни что-либо другое от тебя. Ты… Я ненавижу тебя, Грейнджер.
И я ненавижу себя за то, что купился на все это.
Гермиона, казалось, внутренне сжалась, пока слушала все, что он говорил и, словно, сделалась еще меньше в росте. В карих глазах было нечто такое, чего она никогда прежде не позволяла ему увидеть. Но это присутствовало в ее взгляде лишь секунду, а затем… Маска. Слишком равнодушная, слишком… неправильная для Грейнджер. Ужасно похожая на ту, которая сопровождала его самого столько времени.
— Так уходи, Малфой… Не трать время на… ошибку. Я никогда не думала о том, чтобы стать для тебя кем-то особенным. Я знаю свое место в этом обществе. Пусть война окончена, и мы все отчаянно стремимся к толерантности и равенству, у меня никогда не будет тех привилегий, которые есть у других. Таких как…
Она замолчала, едва уловимо качнув головой.
Как у чистокровных.
Какие были у него.
По крайней мере, когда-то. Пока чертов мир не рухнул. Пока они не оказались по разные стороны баррикад. Черное и белое. Тьма и свет.
— Таких как я? — прорычал он, наступая на нее. — Я бывший Пожиратель, Грейнджер! О каких привилегиях ты говоришь? О том, что, когда я появляюсь в поле чьего-то зрения, толпа шарахается от меня как от прокаженного? Или о том, что все счета моей семьи заморожены и у меня нет ни сикля в кармане? Может, о заключенном в Азкабан отце? Или о матери, которая тает на глазах? Или, возможно, о том, что мне из-за этой чертовой метки теперь закрыты все дороги — в квиддич, в аврорат, да в любую отрасль Министерства? Это ты называешь долбаными привилегиями, Грейнджер?
Его кулак впечатался в стену, когда он загнал гриффиндорку в ловушку и ей просто некуда стало отступать. Он чувствовал, как магия потрескивает в кончиках его пальцев. Кровь кипела в нем, а сердце бешено стучало, стараясь разорвать грудную клетку.
— Ты золотая девочка, Гермиона. Перед тобой открыты все дороги. И мое имя на твоей коже — твое проклятие. Одно дело просто трахаться с бывшим Пожирателем, не выставляя это напоказ, и совсем другое — согласиться на родство душ. Я не хочу, чтобы из-за этой метки ты столкнулась с теми «привилегиями», которые есть у меня. Вселенная, наверное, совершенно не разбирается в людях, если распределила меня тебе, — с каждым произнесенным словом его голос затухал, вместе с тем, как мерк и яростный блеск в темной радужке.
Драко сглотнул. Его взгляд был еще какое-то мгновение направлен на нее, а затем он просто отступил. Отошел и остановился у дивана, склонив голову.
— Это самый херовый день рождения в моей жизни.
Он слепо уставился в огонь, смотря на лижущие поленья языки пламени. В области, где должно было быть его сердце, разрасталась пустота. Еще никогда ему не было так отвратительно от самого себя. От своей жизни. От того, что у него на ребре было имя самой талантливейшей ведьмы своего поколения, а он мог только желать сдохнуть прямо сейчас, чтобы избавить ее от связи.
Связи.
Малфой ощутил, как сильно перехватило горло от пришедшей в голову мысли. Но это был вариант.
— Иди сюда, Грейнджер, — сдавленно произнес, не отрывая взгляда от пламени в камине.
Будет больно совсем немного. По крайней мере, это меньше, чем страдать всю оставшуюся жизнь.
Тихие шаги заставили его повернуть к ней голову. Она приближалась.
Карие глаза были широко распахнуты, а все тело так напряжено, что казалось, каждый шаг дается ей с большим трудом. Но стоило ему только вынуть из крепления на руке палочку, как она застыла на месте, удивленно уставившись на него.