— Грейнджер?.. — непонимающе вскинул бровь. — Подойди.
Девушка замотала головой. Сначала едва заметно, а затем так, что кудри хлестнули ее по собственным щекам. Она выглядела испуганной и растерянной.
Тяжело вздохнув, он двинулся к ней навстречу, но она отскочила от него в другой угол гостиной. Ее дрожащие руки нашарили палочку и наставили ее на него.
— Не смей, — хрипло, но твердо произнесла она.
Драко сосредоточенно молчал какое-то время, переводя взгляд с ее лица на древко волшебной палочки, направленное на него, и обратно.
— Почему нет?
Ее кудри снова стали подрагивать, когда она замотала головой.
— Ты не можешь так поступить со мной. Это нечестно.
И снова тяжелый вздох сорвался с его напряженных губ.
— Это честно, Грейнджер. Возможно, это самое честное, что я могу тебе предложить.
— Пожалуйста, Драко, — ее рука крепче сжала древко.
— Ты знаешь, я могу сделать это сам… разорвать связь, — странно, что ему удалось проговорить это, хотя, казалось, во рту, как и в голове, была полная каша. — Но нам обоим будет намного легче, — если адскую боль можно отнести к этой категории, — если мы сделаем это вместе. По обоюдному согласию, — намеренно выделил своим тоном три последних слова и сделал несколько осторожных шагов вперед, пока кончик палочки не уткнулся ему прямо в грудь. Кажется, вместо сердца там сейчас пульсировала пустота.
Гермиона нервно сглотнула и поджала губы, стараясь сдержать слезы. Они стояли и не сводили глаз друг с друга в течение нескольких минут, пока Грейнджер вдруг не опустила палочку и ее веки не закрылись. По нежным щекам потекли горячие ручейки. Малфой знал, что они горячие, потому что коснулся своей ладонью ее лица, аккуратно стирая мокрые дорожки.
Судорожный всхлип сорвался с ее губ, когда она постаралась прильнуть к его ладони. Ее холодные пальцы вцепились в его запястье, не давая возможности отстраниться. Он осторожно забрал из ее опущенной руки палочку и, вместе со своей собственной, положил на ближайшую книжную полку.
Драко не мог давить на нее, когда она была в таком состоянии. Женские слезы всегда делали его бессильным.
— Почему ты плачешь? — тихо спросил, заключая ее лицо в обе ладони и осторожно поглаживая щеки подушечками пальцев.
— Потому что не понимаю… — выдавила из себя, захлебываясь в слезах и всхлипах. — Чего… ты… хочешь этим добиться? — она глотала воздух и потому не могла говорить полными предложениями. — Я знала, что ты мой соулмейт. И мы спали. Да, это был… просто секс, но я… Я бы никогда… Никогда…
— Тише. Успокойся, — осторожно заправил одну из волнистых прядок за ухо и прижался лбом к ее лбу.
Прошло несколько минут и ее дыхание, касающееся его шеи, стало более размеренным. Драко осторожно отстранился и она наконец открыла глаза. Ее веки были красными и опухшими, а щеки покрылись неравномерными пятнами. Длинные и пушистые ресницы промокли и слиплись от слез, делая ее самым беззащитным и трогательным созданием на планете.
Если когда-то и случилась ошибка, то она была сделана намного раньше, нежели когда ее имя появилось на его ребре. Вероятно, это было в тот день, когда он, поддаваясь желанию заткнуть ее, прижался к ней губами. Или когда подумал о том, чтобы зайти дальше, а она не сопротивлялась. Именно тогда произошло непоправимое. Но Грейнджер, она, ведь, знала о том, кто он для нее. И…
Мерлин, он ни черта не понимал.
— Ты знала, Грейнджер, — тихо прошептал, скользнув ладонью на ее затылок и зарываясь пальцами в волосы. Вторая ладонь опустилась на ее талию. — Ты знала о родстве душ.
— Знала, — обреченно выдохнула она. — И в день своего рождения, когда появилось твое имя… Боже, я проплакала всю ночь.
Драко горько усмехнулся, но она торопливо продолжила:
— Не потому что это твое имя, а потому что это было так нелепо. Так неправдоподобно думать, что Вселенная выбрала нас друг для друга. А если и так, было смешно предполагать, что когда-нибудь мы посмотрим друг на друга под другим углом. Не через призму ненависти и взаимной неприязни.
Ее губы слегка дрожали, а кончик носа заметно покраснел. Грейнджер сделала глубокий вдох, чтобы продолжить:
— Я стала много наблюдать за тобой, представлять, что было бы, если бы у нас что-то сложилось. Думала, каким бы ты был со мной, какой была бы я для тебя. Однажды я поймала себя на мысли, что хотела бы узнать тебя лучше. Понять, почему ты ведешь себя так грубо или злишься, когда я появляюсь в поле твоего зрения. Мне даже было интересно узнать, как ты пахнешь. Это все было так глупо, знаю, но потом… После твоего вечернего полета над квиддичным полем, когда ты заметил меня у трибун… И поцеловал… Я допустила мысль, что что-то возможно между нами. Если бы я не рассчитывала на что-то, я бы никогда не стала… спать с тобой.
— Но ты стала, — хрипло вставил он.
— Да… Я хотела, чтобы мы попробовали. И у меня было время до того момента, пока ты узнал бы о том, что я принадлежу тебе.
— Теперь я знаю. И что? Что теперь, Грейнджер?
— Не разрывай нашу связь, Драко. Прошу. Дай нам шанс. Просто дай нам шанс. Мне нет дела до твоих счетов и твоего прошлого. И твоя репутация меня, честно говоря, мало волнует. Я всего лишь не хочу, чтобы ты решал что-то сгоряча. В ту ночь, когда я узнала о тебе… Я тоже думала о разрыве. Мне казалось, что это единственно верный вариант. Теперь, спустя… месяцы, я считаю иначе. Я хочу, чтобы у нас что-то получилось.
Она всхлипнула, стараясь снова не дать волю слезам.
— Пожалуйста, дай нам немного времени. Дай мне время. Знаю, ты просто спал со мной и тебе не нужны были никакие чувства, но… Я влюбилась в тебя. В те редкие моменты, когда ты не злишься, не раздражен или утомлен, ты… Ты хороший человек, Драко. И, конечно, глупо влюбляться во внешность, но ты красивый. Безумно привлекательный. Я никогда не смотрела на тебя в этом плане и искренне недоумевала как может такая задница как ты кому-то нравиться, но… Теперь я вижу, что находят в тебе девчонки. Твоя внешность… завораживает. И твой запах, — она смутилась собственных слов, но продолжила, — мне нравится, как ты пахнешь.
Малфой усмехнулся.
— Терпеть такую задницу как я только из-за привлекательного запаха?.. — насмешливо скривился.
Гермиона коснулась ладонями его груди и вздохнула:
— Ты вообще слышал, что я только что сказала?
— Слышал. У меня красивая задница.
— О, Мерлин! — она густо покраснела, пряча взгляд у него на плече.
— Разве я неправильно тебя понял? Моя чертовски аппетитная задница не удовлетворяет твоим стандартам изумительных задниц? А, Грейнджер?
— Ох, — она покачала головой, но все-таки пробормотала, — твоя задница великолепна. И будет здорово, если мы закроем эту тему.
Драко удовлетворенно улыбнулся, утыкаясь носом в ее волосы.
— Не смеши Салазара, Грейнджер, ты столько раз трогала мою задницу, а теперь отчаянно краснеешь, просто разговаривая о ней. В твоем стеснении напрочь отсутствует логика.
Гермиона тихо фыркнула, горячим выдохом обжигая его шею.
Он привычно накрутил один из ее буйно вьющихся локонов на палец, слушая тишину и уютный треск поленьев в камине. Мягкое дыхание касалось его ключиц. Грейнджер не шевелилась, удобно устроившись в его объятиях и, совершенно точно, о чем-то сосредоточенно размышляя.
— Драко?..
— Да?
— Пообещай, что не поступишь так со мной.
Ее волосы щекотали его нос, и он потерся самым кончиком на границе с ее виском.
— Как, Грейнджер? — тихо прохрипел, прикрывая веки.
Гермиона вздохнула, вызывая этим прикосновением дыхания россыпь мурашек по его телу.
— Обещай, что не сделаешь этого. Не… разорвешь связь.
Он тоже вздохнул, открывая глаза и слегка отстраняясь, чтобы заглянуть в ее лицо.
В радужке цвета плавленой карамели плескалась откровенная тревога.
— Почему нет? Тебе и впрямь хочется, чтобы в твоей жизни был кто-то вроде меня?
Грейнджер покачала головой, словно не веря, что он посмел такое спросить.
— Ты, правда, не понимаешь? — с трудом выдавила она. Глаза неожиданно заблестели. — Ты совершенно не думаешь, что стал для меня кем-то важным? Тем, кого я не хочу терять. Тем… — ее голос надломился, и она прикусила губу, по всей видимости, борясь с желанием снова разреветься. — Кого я боюсь потерять, — она вновь замолчала, прожигая его своими карими глазами. — Особенно теперь, когда знаю, что ты по предопределению принадлежишь мне, я страшусь этого еще сильнее, — она беспокойно скользнула кончиком языка по пересохшим губам. — Ты… ты мой, Драко.
Ее решительный и нежный шепот практически разорвал его барабанные перепонки. В ушах зашумела кровь, а в груди стало невыносимо жарко.
Что?
Ты мой.
Сердце перешло на галоп, а горло резко сковало спазмом.
Ты мой.
В глазах помутилось, и он прижался к Гермионе лбом, стараясь дышать.
— Что ты только что сказала? — его голос показался ему совершенно чужим.
Ладони Грейнджер скользнули к его спине и обняли под лопатками.
— Ты мой.
Мерлин, ему не послышалось. Гермиона и впрямь запустила механизм закрепления связи. Она признала его своим.
Очередная волна жара поднялась в его теле. Теперь, ко всем прочим симптомам, добавилась волнующая дрожь, взметнувшаяся вверх по позвоночнику. Словно что-то теплое окутывало его, зазывая в свои мягкие объятия.
— Пожалуйста, Драко, — ее шепот был где-то на границе его нечеткого сознания. — Дай нам шанс. Дай его себе. Мне. Прошу.
Ее мягкие губы нежно прикоснулись к его губам, выбивая из сердца рваный ритм. Он заставлял себя дышать.
— Драко, — она продолжала дарить ему короткие чувственные поцелуи, касаясь губ, щек, границы с челюстью… И с каждым новым прикосновением что-то все более необъятное и манящее росло и ширилось в нем.
— Грейнджер…
В какой-то момент он поймал ее губы и втянул в медленно-обжигающий поцелуй. Его губы и язык умело ласкали ее рот, а ладони, казалось, намертво вплавились в ощутимую под ними изящную талию. Он не мог отпустить ее. Он не хотел отпускать ее.
— Ты мой, Драко, — снова повторила она, и Малфой не смог больше сопротивляться самому себе.
Шумно выдохнув, он покорно уронил голову ей на лоб.
— Я твой, Грейнджер. А ты моя. Только моя, — прошептал, задыхаясь и теряясь в собственных ощущениях от озвученных слов.
Моя.
Теплая волна чего-то необъяснимого обрушилась на него и, со страшной скоростью, побежала по венам. Прилив очередного жара затопил его грудь, а мурашки скользнули от затылка к основанию поясницы, когда ласковые пальчики запутались в его волосах. Место, где значилась татуировка, легонько жглось, но, кажется, терпимое жжение грозилось стать чем-то не слишком приятным, постепенно разгораясь и вызывая дискомфорт.
Гермиона едва отстранилась и стала торопливо расстегивать перламутровые пуговки на его рубашке. Ее дыхание было шумным и прерывистым.
Как только полы рубашки распахнулись, нежная ладонь осторожно коснулась внезапно воспалившейся метки с именем. Ее именем. Подушечки прохладных пальцев, пробежавшие по контуру букв, возымели поистине успокаивающий эффект. Словно кто-то приложил повязку с экстрактом бадьяна к коже.
На границе сознания мелькнула мысль, что Грейнджер, стало быть, сейчас испытывает похожие ощущения. И если ее прикосновения для него, как умиротворяющий бальзам, то он, наверняка, должен производить на нее схожий эффект. Наощупь он нашел край ее свитера и пробрался ладонью к ребрам, оглаживая кожу там, где должна была находиться ее метка. С его именем.
Подушечки пальцев запульсировали вместе с непреодолимым желанием того, что ему нужно увидеть это. Ее татуировку. Он подтолкнул Гермиону к стене и рывком задрал ткань, обнажая часть ее тела.
Драко Малфой
Размашистые аккуратные буквы. Немного витиеватые. Именно такие, какие были бы, если бы он сам их написал. Это был его почерк.
На ее золотистой коже надпись слегка искрилась серебром. И Драко завороженно коснулся ее пальцами, наблюдая, как сияние становится ярче и насыщеннее, а краснота, которая вызывала то самое жжение, меркнет, как тьма отступает перед светом.
Ее прохладные пальцы снова очертили его собственную метку, снимая воспаление и заставляя имя — Гермиона Грейнджер — серебриться на бледной коже.
Было нечто великолепное в открывающемся зрелище. Завораживающее. Ему казалось, что он забывает моргать, наблюдая за тем, как из-под пальцев вырывается еле заметная россыпь искр и магии.
— Тебе не больно? — прошептал он, одной рукой обхватывая ее талию, а второй продолжая оглаживать кожу в районе ребер.
— Нет, — она помотала головой. — Теперь нет.
Он смотрел в ее глаза цвета тягучей карамели и видел золотистые вкрапления, пробивающиеся в радужке, словно лучики солнца.
Грейнджер была солнцем.
Она собиралась стать тем самым солнцем, которое озарит его путь и подарит существованию теплые оттенки. Ему так надоело, что вся его жизнь раскрашена холодными тонами. Так надоело считать, что он не заслужил ни одного ее поцелуя, прикосновения или объятия. Ничего из того, что она так бескорыстно ему отдавала.
Ужасно надоело думать, что он не сможет дать ей ничего взамен. Возможно, он в полной заднице. Вероятно, он потерял свою прежнюю семью, которая была его якорем. Драко шел на дно, но не утонул. Благодаря ей. И даже если состояние, которое принадлежало роду Малфоев столько веков и постоянно преумножалось, никогда к нему не вернется… Плевать.
Драко заработает новое. Он выберется из этой чертовой ямы, в которой почти похоронил все то, о чем когда-либо мечтал.
Ее имя на его коже — благословение.
То, за это стоит бороться.
— Я сделаю все, чтобы никто не причинил тебе боль, — пробормотал, прижимаясь лбом к ее плечу. — Никто тебя не обидит. Никто не сделает тебе больно.
Я не сделаю тебе больно.
— Я буду заботиться о тебе. Я не позволю тебе думать, что ты одинока. У тебя всегда буду я. Что бы ни случилось. Всегда, Грейнджер, слышишь?
— Да, Драко, — хриплый шепот защекотал его загривок.
— Ты никогда не будешь ни в чем нуждаться. Я сделаю все, чтобы вернуть свое имя и не запятнать твое. Я обещаю тебе, Гермиона… Обещаю. Дай мне шанс, позволь сделать тебя счастливой. Я смогу, клянусь. Ты нужна мне, — губами коснулся ее плеча.
Татуировка перестала жечься, но он даже не придал этому значения, пока ее пальцы, до этого успокаивающе ласкающие кожу, не зарылись в его волосы. Он слегка повернул голову и поцеловал ее в шею. Она тихонько выдохнула.
— Драко… Ты… Мы… Мы закрепили связь, — еле слышно проговорила, мягко пропуская через пальцы пряди его волос.
Малфой неожиданно замер, а затем медленно распрямился, всматриваясь в ее лицо. На секунду он испугался, что в ее голосе промелькнуло сожаление, но… в карих зрачках плескалось такое облегчение, что он не сдержал дрожащего выдоха.
— Мы закрепили связь, — снова повторила она и уголки ее губ поползли вверх, а глаза лихорадочно заблестели. Кажется, она собиралась разреветься от этой мысли. — Ты позволил. Я так боялась, что этого никогда не произойдет, — ее голос дрожал, а одна из ладоней цеплялась за его плечи так, словно он был для нее спасением.
Наверное, это было смешно и самонадеянно, что он допустил такую мысль, но именно это ощущение она дарила ему, удерживая всего в нескольких дюймах от себя. Он мог дать ей что-то. Нематериальное, нет. Но что-то не менее значимое — то, что он привык отдавать тем немногим, кто был ему дорог. Забота и внимание. Привязанность. Все это было в нем. Всегда.
Гермиона давала это ему на протяжении нескольких последних месяцев. И на это все он отвечал ей невероятно лживой фразой: «Это просто секс. Просто способ снять напряжение».
Это не было просто способом снять напряжение. Для этих целей подошла бы любая девчонка. Но это была Грейнджер. И он стал у нее первым. И, да, он был гребаной задницей, когда после произошедшего на следующий день, отпустил шутку о том, что она отдала ему самое дорогое, что у нее было — свою девственность, и что это упущение ее биографии навсегда останется с ней, но…