Конечно, можно надеть зимние кроссовки, но они не подошли бы под пальто. Можно надеть пуховик, но… это будет неизящно. Гувернантки в приличных домах такое не носят.
Марианна горестно покачала головой, вздохнула, и честно призналась себе, что на самом деле она просто не хочет появляться перед элегантным Аракчеевым в образе рыночной торговки.
И поэтому налила в тазик воды и взялась за сапоги. Пока споро протирала обувь влажной тряпкой, судьба нанесла еще один удар: позвонила бабушка.
– Марианна, ты в порядке? – строго поинтересовался в трубке бабушкин голос. – Я за тебя беспокоюсь. Тебя весь вечер не было дома, твой телефон не брал звонки. Пришлось звонить на домашний. Квартирная хозяйка сказала, ты на больничном. Почему тогда не сидела дома? Куда тебя понесло?
– В аптеку, – пробормотала Марианна, осторожно протирая кожу сапога насухо и думая, успеет ли отполировать его кремом.
– Так долго ходила в аптеку? – не поверила бабушка. – Марианна, скажи правду. У тебя завелся молодой человек? Кто он? Зачем он тебе?
Марианна врала редко, но за эти два дня она выполнила и перевыполнила норму за год, и потому решила уклониться от ответа.
– Ба, извини, мне пора бежать на работу. Перезвоню вечером.
– Ты приедешь домой на выходные?
– Не знаю. У меня дела...
– Ну какие у тебя могут быть дела, Марианна! – возмутилась бабушка. Она считала, что ее внучка занимается в городе ерундой. Марианна знала, что в этот момент бабушка сидит в кресле, спина прямая, губы неодобрительно поджаты, очки приспущены на кончик носа – именно такой видели перед собой ее ученики и боялись до одури. Нинель Владимировна всю жизнь преподавала в поселковой школе биологию и химию и была самым уважаемым педагогом.
Нинель Владимировна редко улыбалась и никогда не хвалила учеников – «чтобы не распустились». Самая частая оценка в ее классных журналах была тройка. «На пять знаю только я, – веско поясняла Нинель Владимировна. – Четыре нужно заслужить. Вы не заслужили». И ученики покорно соглашались – нет, конечно, не заслужили, куда им, бестолочам!
Перед ней трепетали, ее слушались с полуслова. Того же она требовала и от собственных детей и внучки. Когда они своевольничали, она их наказывала – нет, не била, и в угол не ставила, и даже голос не повышала. Отчитав нотации, Нинель Владимировна поджимала губы, замыкалась в ледяном молчании, начинала напоказ каждый час измерять себе давление, морщиться и прикладывать руку к сердцу. Марианна этих педагогических приемов насмотрелась достаточно, как до этого насмотрелись ее мать и тетя.
Обе дочери Нинели Владимировны, достигнув совершеннолетия, сбежали из дома.
Старшая, Зоя, выскочила замуж и укатила на Дальний Восток. Младшая, Алла, отправилась учиться в Москву, а через год вернулась с Марианной. Надо отдать Нинели Владимировне должное: она разгневалась, но непутевую дочь на мороз не выставила. Освободила ее от обузы, дала ей вернуться в Москву и строить там карьеру. Возможно, поняла, что одной жить скучновато, а дочь стала слишком уж строптивой. Внучка же – чистый лист...
Марианна, хоть и пыталась порой бунтовать, выросла совестливая и послушная. Далеко и навсегда сбежать не смогла, и исправно каждые выходные приезжала домой, чтобы получить от бабушки порцию наставлений и критики.
Как выяснилось, сегодня Нинель Владимировна звонила Марианне не только потому, чтобы покритиковать и понаставлять.
– В нашей школе освободилась вакансия учителя английского. Зинаида Петровна ушла на пенсию. Я попросила никого не брать. Возвращайся и устраивайся. Я смогу за тобой присматривать на работе, что-то подсказать, чем-то помочь. С моим-то опытом и стажем…
– Ба…
– И ты не будешь жить одна, с чужой квартире. Увольняйся прямо сейчас и возвращайся. Ничего страшного, у вас в городе тебе быстро найдут замену, не такой уж ты ценный кадр.
В какой-то момент Марианна даже засомневалась. Немного дрогнула. Вот как просто можно махом уладить все проблемы – вернуться домой, к бабушке! Жить в своем доме, где всегда будет ждать завтрак, обед и ужин. Где ничего не нужно решать самой – бабушка знает, как лучше.
Она вспомнила, как все было раньше, представила, как все будет, и сказала:
– Извини, не выйдет. Я только что нашла новое место, прохожу стажировку. Потом расскажу. Все, ба, пока, бежать надо! – она нажала «Отбой», выключила звук звонка и постаралась сосредоточиться на том, как пройдет ее первый день в доме Петра Аркадьевича.
После разговоров с матерью и бабушкой у нее портилось настроение, а сегодня допустить этого было никак нельзя. К ученице нужно явиться солнечной и уверенной в себе.
12
Марианне на этот раз повезло с такси. Шофер был молчалив, нелюбопытен, самодостаточен, кокосовыми ароматизаторами для салона не злоупотреблял.
К «Лопухово-Парадиз» он подъехал по отдельной дороге, минуя другое Лопухово – серое, насквозь пролетарское.
Поднялись автоматические ворота, машина с шиком заехала на территорию усадьбы по адресу Вишневая, 17 и затормозила на пятачке подле въезда в гараж.
Марианна вышла, чувствуя себя героиней фильма. Неспешно поднялась на крыльцо и нажала кнопку звонка. И, что странно, волновалась при этом сильнее, чем вчера.
Отзвучал «Марш» из «Щелкунчика», дверь открыла экономка Валентина и приветствовала Марианну. Удовольствия от новой встречи в ее голосе не было. Возможно, она жалела, что вчера на кухне позволила себе расслабиться в присутствии репетиторши и наболтала лишнего.
Несмотря на раннее утро, она уже была причесана, накрашена, разодета и полна достоинства – теперь Валентина была на службе и в образе.
Когда Марианна вошла, экономка острым взглядом посмотрела на ее обувь, но в этот раз придраться было не к чему. Тем не менее она выдала ей тапочки – по размеру, изящные, со строгим логотипом. Видимо, купленные в каком-то фирменном магазине. Не исключено, что сам Кристиан Лабутен приложил руку к их дизайну.
– Раз вы будете проводить здесь целый день, то вам, возможно, будет удобнее в собственной домашней обуви, – очень прозрачно намекнула Валентина.
– Несомненно, – пробормотала Марианна, пристраиваясь на кушетку, чтобы стянуть сапоги. – Завтра привезу свои шлепанцы. Даша уже ждет меня? А Петр Аркадьевич?
– Петр Аркадьевич пьет кофе на кухне. Он очень торопится, но хочет переговорить с вами перед тем, как вы подниметесь к Даше, – сообщила Валентина замороженным тоном.
– Доброе утро, – заявил звучный баритон, и в коридоре появился хозяин дома собственной персоной.
– Доброе утро, – поздоровалась в ответ Марианна и быстро глянула на него.
Он прислонился плечом к косяку, отхлебнул из белоснежной кружки и стал наблюдать, как Марианна стеснительно натягивает тапочки. Как назло, тапочки никак не хотели натягиваться – что-то мешало ступне скользнуть внутрь.
Марианна вытряхнула бумажные комки, которые вставляют в обувь для поддержания формы, потом наконец-то обулась, и все это время Петр Аркадьевич пристально изучал ее тонкие щиколотки. Она держала лицо опущенным, но чувствовала его взгляд очень ясно.
Кажется, он все же разглядел в ней не только педагога. Это хорошо или плохо?
Впрочем, он возможно лишь оценивает, пригодны ли новые тапки с точки зрения техники безопасности, и не грозит ли учительнице вновь поскользнуться и сверзиться с лестницы.
– Я готова, – она поднялась, держа перед собой саквояж двумя руками, как скромные отличницы держат портфель.
Петр Аркадьевич пробежал по ее фигуре внимательным взором, оценил длинную юбку, наглухо застегнутую рубашку, стянутые в пучок волосы. Кажется, остался доволен.
Марианна тоже смотрела на него во все глаза. Она и забыла за ночь, какой он… фактурный.
Подтянутая худощавая фигура, уверенные жесты. Русая прядь небрежно, но в то же время элегантно падает на лоб. Губы, как у древнеримского полководца.
Ну как тут не восхищаться! Ей было бы проще, будь он одет по-домашнему – даже вчерашний кашемировый пуловер куда ни шло!
Но нет, Петр Аркадьевич уже был полностью готов отправляться в свой офис, или на биржу, или проводить деловые переговоры, или куда там ходят тянуть лямку миллионеры. И потому он облачился в соответствующую униформу – классический темно-серый костюм. Он сидел на Аракчееве изумительно ладно, подчеркивая и строгий разворот плеч, и узкие бедра.
И костюмчик-то явно не ширпотреб типа «Хьюго Босс», а английский индпошив. Не иначе как из рук портного со знаменитой лондонской улицы Сэвил Роу, куда ходят заказывать себе одежду политики, герцоги, лорды и шпион Джеймс Бонд. Марианна любила включать фоном каналы с трансляцией мод и нахваталась много бесполезной информации такого сорта.
– Прошу на кухню, – Аракчеев сделал приглашающий жест и посторонился. – Поговорим за чашкой кофе. Извините, спешу, поэтому пока вводный инструктаж. Вечером снабжу вас деталями.
Он говорил отрывисто, как человек, который и впрямь очень сильно торопится, и мысли его сосредоточены не на собеседнике, а на предстоящих делах.
Когда Марианна прошла мимо, на нее повеяло дорогим, свежим одеколоном и крепким кофе. Смесь ароматов была очень утренней. Она бодрила, волновала и будоражила воображение.
– Садитесь, – повелительно предложил Аракчеев, когда они очутились на кухне.
Здесь было все так же, как и вчера. Только пирогами не пахло – повариха еще не явилась и не приступила к работе. Но кругом идеальный порядок, в окно светит солнышко, деревянные поверхности, ярко-желтые от лучей, кажутся теплыми, хромированные детали слепят блеском.
– Чай, кофе?
– Кофе, – машинально повторила Марианна последнее слово и робко присела на краешек широкого табурета.
– Капучино, американо, эспрессо? Сахар, корица, шоколад? – Петр Аркадьевич добавил в голос любезности.
Марианна позавтракать не успела, поэтому ей очень хотелось капучино с двумя кубиками сахара, корицей и шоколадом, и еще бы булочку с маслом, и пару толстых ломтиков сыра сверху, но она застеснялась и сказала:
– Американо. Спасибо, ничего не нужно.
Он кивнул и принялся небрежно колдовать у кофеварки с таким количеством кнопок, что если в них хорошенько разобраться, можно наверняка запустить это хромированное чудо техники на орбиту.
Через минуту загорелая, жилистая кисть, сверкнув запонкой в белоснежной манжете, поставила перед Марианной кружку, а следом пододвинула вазу с тонюсеньким имбирным печеньем.
Марианна мельком отметила, что пальцы у Аракчеева длинные, как у пианиста, с аккуратными ногтями.
Он, наверное, ничего тяжелее кофейной кружки в руках отроду не держал, с внезапной желчностью подумала Марианна. Она уцепилась за эту сварливую мысль, чтобы не наплести себе в голове разных фантазий – ее очень смутил нежданный ритуал с приготовлением кофе, так похожий на ухаживание.
Петр Аркадьевич сел напротив, быстро глянул на часы – для этого ему пришлось сделать небрежный, типично мужской полувзмах рукой с отведенным локтем, чтобы заставить манжету скользнуть назад. На миг обнажилось запястье, заросшее золотистыми волосками, и широкий черный ремень, на котором сидели массивные часы.
Убедившись, что может не спешить, Аракчеев выудил из вазочки печенье, похрустел им, сделал глоток из кружки и пододвинул к себе лист бумаги.
Марианна осторожно взялась за ручку чашки. Чашка исходила паром, а запах кофе был такой густой, что его можно было есть ложками. Марианна попробовала непривычно горький напиток, обожглась и беззвучно вдохнула-выдохнула через вытянутые трубочкой губы. Ай, как жжет!
Петр Аркадьевич в этот момент поднял глаза и пристально глянул на ее поцелуйную гримасу.
– Я составил краткий список ваших обязанностей на сегодня, – он передал листок Марианне. – Вот, смотрите: пока ничего особенного. Полагаю, сегодня вы будете знакомиться с Дашей. Но времени терять нельзя. Вам нужно за три месяца вытянуть ее на уровень Бэ-один. То есть, средний. Интэрмедиате.
Он произнес английское слово Intermediate, ужасно его исковеркав, и Марианну пронзило подозрение, что сам Аракчеев английского не знает вовсе.
Так-так, интересно.
– Первым с утра – ваше занятие. Потом придут учителя русского языка и математики. Во время урока русского вы можете отдохнуть, а вот во время урока математики необходимо ваше присутствие. Учительница проведет его на английском, чтобы Даша привыкала. Вы должны оценить, справилась ли педагог, и насколько активно работала Даша. Затем у вас ланч. Потом отдых, чтение книг и прогулка. Потом опять ваши уроки, потом обед. Думаю, не стоит напоминать, что вы должны общаться с Дашей исключительно на иностранном языке. Но при этом нужно дополнительно выполнять какие-то упражнения, заучивать слова. Но что я вам говорю – вы лучше меня знаете, что такое метод погружения.
Последние слова он произнес снисходительно. Марианна была не лыком шита - она тоже вечером освежила память о сути этой методики, поэтому покивала с не менее снисходительным видом.
Петр Аркадьевич продолжил излагать распорядок дня, но Марианне было сложно сосредоточиться на его словах.
Она заметила, что в уголке его скульптурных губ прилипла крошка от печенья.
Такой вот весь элегантнейший, блистательный мужчина, почти что киноактер – и крошка на губах!
Крошка не давала ей покоя. Она ее гипнотизировала. У нее руки чесались коснуться его губ кончиком пальца и навести порядок.
– Вы меня хорошо поняли, Марианна Георгиевна? – настойчиво спросил Аракчеев – видимо, уже не первый раз. – Вы должны к вечеру заполнить контрольный лист – что сделано, что нет.
Она вздрогнула, подняла глаза и поняла, что он поймал ее на том, что она сидит, уставившись плотоядным взглядом на нижнюю часть его лица.
– А? Да, конечно, – отмерла Марианна.
Петр Аркадьевич с сомнением качнул головой, допил остатки кофе и деликатно коснулся рта салфеткой. Марианна воровато глянула из-под ресниц – крошка пропала, губы идеальны.
– Вы обещали мне рассказать об особенностях вашей дочери, – потребовала она излишне громким и строгим голосом, потому что сердилась на себя.
– Вечером. Сейчас нет времени. Постараюсь вернуться пораньше. Но если задержусь – дождитесь меня. Мы еще не коснулись формальной стороны наших трудовых отношений и оплаты.
Аракчеев поднялся, давая понять, что утренний брифинг окончен.
Оплата – это хорошо. Но о формальных сторонах Марианна не имела ни малейшего понятия. Ее заботило другое.
– Уверенного уровня Би-один* будет сложновато достичь ученику с ее уровнем подготовки. И всего за три месяца...
– Вы сомневаетесь, что справитесь?
Он посмотрел на нее очень пристально. Марианне захотелось начать оправдываться, но но она сдержанно заявила:
– Конечно, у меня есть определенные сомнения. Скажу точнее через несколько дней. Когда лучше узнаю свою ученицу и ее потребности.
И тут он улыбнулся. Улыбка вышла приятная, и даже озорная. Блеснула полоска зубов, а на его впалых, почти кащеевых щеках, появились едва заметные ямочки.
И Марианне тоже как-то сразу стало весело и хорошо.
– Это правильный ответ, Марианна Георгиевна. Если бы вы самоуверенно пообещали, что справитесь, я бы начал искать другого репетитора. Хотя мне это порядком надоело. Однако вы верно заметили. Невозможно оценить сроки проекта и шансы на его успешное завершение без досконального изучения вводных данных и оценки рисков, – сказал Аракчеев торжественно и как будто немного красуясь.
Марианна глянула на него с недоумением. К чему эта менеджерская тарабарщина? Он так шутит? Или хочет произвести впечатление?
Аракчеев ответил ей бесстрастным взглядом. Лишь глаза его прищурились самую малость, и легко дрогнули губы. Марианна не знала, что и думать.
Впрочем, следующая фраза все расставила по своим местам.
– Постарайтесь завершить этапы исследования и планирования как можно быстрее, чтобы я не терял времени в случае вашего отказа. Сразу вас предупреждаю: объявление о вакансии я еще не отозвал. На всякий случай.