Вечером Рита была у Павла в гостях и он, краснея от смущения, застегнул на ее руке серебряный браслет, который должен был подарить на Новый год. Хотя праздник уже прошел, он заявил, что никто не помешает им отпраздновать его сегодня, и открыл бутылку шампанского. Мать и отец недолго посидели с ними и вскоре отправились на день рождения к одной из приятельниц Елены Николаевны.
Наконец-то Павел и Рита остались одни. Он не мог больше ждать, подошел к девушке, опустился на пол, обнял ее ноги и прижался лбом к коленям. Нежность переполняла его, он боялся даже дышать, хотя сердцу становилось все теснее в груди. Ее руки лежали на его плечах, и она думала о том, как приятно такое обожание, и винила себя за холодность писем. Молчание затянулось, но слова и не были нужны, они просто наслаждались какой-то особой теплотой, окутавшей их. Голову Павел поднял лишь тогда, когда ее руки запутались в его волосах.
Он ясно видел и чувствовал, что близость не была ей неприятна, а когда она, вздрагивая от прикосновений его рук к груди и бедрам, попыталась еще ближе прижаться к нему и тихо застонала, он был на седьмом небе от счастья, ведь именно об этом он мечтал, именно этого хотел так, как ничего иного. Павел догадывался, что она чувственна, и терпеливо ждал той минуты, когда в ее внешней холодности появится трещинка, поэтому, не скупясь на слова, говорил о своей любви, о том, что они поженятся, как будут счастливы, как он сделает карьеру и она будет гордиться им.
Иногда его речь прерывалась, он задыхался от любви и нежности, от чувства страха потерять ее, а когда она попросила принести стакан воды, то чуть ли не бегом ринулся в кухню, так было мучительно оставить ее хоть на минуту. Потом он, сидя рядом, смотрел, как она пила, как вздрагивало ее горло, и сгорал от непонятно откуда взявшейся жалости к ней и желания обнять и не отпускать никогда. Его умиляла ее тонкая кожа, бледно-голубые жилочки на груди, родинка на плече, припухшие от поцелуев губы - он рад был делиться с ней своей любовью.
Она же, глядя на него и привычно отмечая, как он некрасив, однако купалась в этих проявлениях нежности и обожания и думала о том, что многие люди живут без любви, он любит - и этого достаточно. Кто виноват, что она не может его полюбить, но он добр, мил и совсем ей не противен. Она не жалела о том, что произошло, жизнь с ним обещала быть долгой и спокойной, а Рита и вправду верила, что постарается полюбить и обязательно полюбит его и их детей. От таких новых для нее мыслей сердце сладко замирало и ей хотелось приласкать его, говорить что-то очень тихое, нежное, но она, Бог весть почему, так и не решилась сделать это.
Каникулы закончились так же быстро, как заканчивается все в этом мире. Еще несколько раз днем, когда все были на работе, он приводил Риту домой и они были близки. И каждый раз, непонятно отчего, он, вглядываясь в дорогое ему лицо, со страхом ждал особого движения ее бровей, которое он видел всегда, когда она была чем-то недовольна, но Рита умела держать себя в руках - и он совершенно успокоился.
Вернувшись в Свердловск, Павел так же часто писал ей, в каждом письме напоминая о любви и о том,что нет ничего на свете, что он бы не сделал ради нее. Она отвечала чаще, чем прежде, и иногда ему казалось, что письма стали чуточку теплее, поэтому он радовался, что был единственным, кто знал ее настоящей, а не такой холодной, какой она казалась. С этими мыслями ему было легче жить, и он верил в их правдивость.
Когда она сообщила о своей беременности, он ответил не сразу. В его письме была растерянность, ведь Павел не ожидал, что это случится так быстро и изменит его планы: свадьбу, которая должна была состояться через два года, надо было перенести на ближайшее время. Он позвонил родителям, они пообещали сделать все так, как надо, при этом, к его немалому облегчению, не высказали никакого недовольства таким развитием событий. Отец преувеличенно долго поздравлял его, мать же не могла говорить - душили слезы, и, хотя отец заявил, что это слезы радости, Павел совсем не был в этом уверен. Он также сообщил, что приехать сейчас не сможет, а приедет через месяц, к свадьбе. От Риты требовалось только одно - ждать.
Сколько бы Павел ни раздумывал о предстоящих переменах в своей жизни, он все равно чувствовал себя чуточку обманутым. Да, он любил ее, да, он хотел жениться, но почему это должно случиться именно сейчас и как сложится их дальнейшая жизнь уже втроем, он не представлял. Все это как-то выходило за контуры событий, которые он давно очертил для них, и выбивало его из колеи. Тем не менее, Павел старался убедить себя, что счастлив жениться, ведь он любил ее и сейчас любит не меньше, однако приехать хоть на один день не мог решиться, несмотря на то, что чувствовал, что это просто необходимо. Нет, лучше уж он приедет к самой свадьбе, к этому времени все должно немного успокоиться и он привыкнет к мысли о своем скором отцовстве.
Рита несколько раз перечитала письмо Павла, в нем были не только красивые и правильные слова о его любви и решении жениться как можно быстрее, но и некоторые натянутость и растерянность, которые она почувствовала сразу же. В эту ночь она долго плакала, тоже чувствуя себя обманутой. Его растерянность больно ранила ее, она так хотела, чтобы он был рад не только ей, но и их ребенку, надеялась, что все, что исходило из их чувств, будет для него радостным и желанным, но тоненькая ниточка доверия, которая протянулась между ней и Павлом, оказалась такой непрочной. Ей было горько сознавать, что тихая радость, как думалось когда-то, - это еще не вся жизнь, а есть еще много такого, что происходит между мужчиной и женщиной, о чем она и понятия не имела. Утром Рита постаралась убедить себя, что страхи ее беспочвенны, ведь он готов жениться на ней, но все оказалось напрасно, ощущение счастья от грядущих событий так и не появилось.
После звонка сына Елена Николаевна долго плакала, муж терпеливо отпаивал ее каплями, уговаривал успокоиться, таким образом, через два дня она была готова пойти к родителям невесты. Сватовство получилось нерадостным, хотя Сергей Петрович изо всех сил старался создать непринужденную обстановку, много шутил и даже выпил, по мнению жены, лишнюю рюмку. Мать и отец невесты со всем соглашались и были рады, что расходы на свадьбу берут на себя будущие родственники, ведь у них, Ритиных родителей, подрастала еще одна дочь, а лишних денег в семье никогда не было. Сергей Петрович и Ритин отец сразу понравились друг другу, разговор их после каждой выпитой рюмки становился все более оживленным, а три сидевшие за столом женщины чувствовали себя совсем иначе.
Елена Николаевна все еще была раздосадована, и, хотя она пыталась это скрыть, все догадывались о ее истинном отношении к происходящему.
Мать Риты была недовольна своей дочерью, но радовалась предстоящей свадьбе. Она излишне суетилась, придвигала гостям более чем скромные закуски, несколько раз начинала рассказывать, какая у ней хорошая дочь, но смущенно замолкала, вспоминая о ее беременности.
А Рите было горько оттого, что их ребенок не стал для Павла желанным, ей хотелось заплакать, но она крепилась, понимая, что нельзя все усложнять еще больше.
Время подходило к полуночи, когда гости засобирались домой, еще раз уточнив дату свадьбы и попросив родителей невесты ни о чем не беспокоиться. Рита в эту ночь долго не могла уснуть, она стояла у окна и думала о том, что все в этом мире осталось по-прежнему: и луна, и снег, и темнота, одинаково безразлично укрывшая как доброе, так и злое. Ей было больно от того, что нельзя было так же просто укрыть ее печаль.
За неделю до свадьбы Павел получил телеграмму от родителей с просьбой срочно приехать, а приехав, узнал, что Рита избавилась от ребенка и уехала из города. Вечером того же дня он, впервые в жизни напившись, пришел к ней домой и, сидя в коридоре на мешке с картошкой, плача, спрашивал ее мать, что же он сделал такого, за что Рита его так возненавидела. Он обвинял ее в том, что она убила ребенка и сломала ему, Павлу, жизнь. Мать плакала тоже и не могла сказать в оправдание дочери ни одного слова. Слезы почему-то не принесли успокоения ни ему, ни ей.
Когда Павел наконец-то ушел, мать, прихватив лекарства, пошла в комнату, в которой уже несколько дней, не поднимаясь, лежал ее муж. Он, конечно же, все слышал и теперь молчал, глядя в потолок. Она заставила его принять таблетки, легла рядом и крепко обняла своего любимого: плохо, когда рушится твоя жизнь, но еще хуже, когда она рушится у твоего ребенка.
Павел, придя домой, закрылся в своей комнате, но мать так долго уговаривала его открыть дверь, что ему пришлось с неохотой подчиниться. Он снова упал на кровать и, стыдясь своих слез, заплакал, а мать, словно застыв, стояла рядом, не решаясь даже заговорить, она знала, что с бедой надо пережить хотя бы ночь и что сейчас никто не способен облегчить ему боль. Елена Николаевна жалела сына, но, по правде говоря, была рада, что этой девушки с холодными глазами больше нет места в его жизни: она оказалась из тех, кому мало отданного им сердца, они не знают, что делать со своим.
Много лет спустя он все еще не мог представить, как бы сложилась его жизнь, если бы не эта досадная растерянность Он жалел Риту, представляя, какой ужас она пережила, почувствовав в письме то, о чем он никогда не собирался ей рассказывать. Павел и не сомневался, что именно он разрушил их счастье, но была также обида и на нее, не захотевшую понять и простить.
Женился он поздно. Женой его стала милая и добрая девушка, приехавшая по распределению и начавшая работать в той же больнице, где работал Павел. Они понравились друг другу, и роман их проходил, к его радости, тихо и спокойно, в нем оказалось на удивление предсказуемым все от первых до последних слов и поступков. Елена Николаевна была счастлива: в семье сына были достаток и покой.
Рите и Павлу судьба подарила еще не одну встречу. После выхода на пенсию она вернулась в Городок, потому что не нашлось другого такого близкого сердцу места. Со вторым мужем она рассталась уже давно, детей не родила, отца не было в живых - таким оказался печальный итог жизни на день приезда. Все в ее дальнейшей судьбе было ясным: она останется здесь до конца своих дней, а потом будет лежать за оградкой, в центре которой которой была могила отца, справа от входа. И ее сестра, и ее мать уже давно облюбовали здесь места для себя. Это их не смущало, ведь каждый человек понимает, что земли вокруг много, а успокоиться желательно в том месте, которое мило сердцу.
И все же неторопливое течение Ритиной жизни было нарушено из-за встречи с Павлом. Они столкнулись на кладбище, куда он, приезжавший в Городок раз в два года, пришел, чтобы привести в порядок могилы родных. Она не сразу узнала его, потому что он стал грузным и, кажется, даже меньше ростом, а сквозь поредевшие волосы просвечивала кожа. Он же узнал ее тот час же несмотря на то, что она поседела и была уже далеко не такой стройной как когда-то, и поздоровался. Рита ответила на приветствие несколько позже, потому что вынуждена была, слегка прищурившись, всмотреться в его лицо. Потом он говорил о том, что остановился в гостинице, что приезжает и будет приезжать сюда до тех пор, пока сможет, что преподает в институте, что растит сына, а затем без всякой связи с ранее сказанным и неожиданно для себя самого заявил, что она по-прежнему красива, что он рад этой встрече, что, если ее муж не будет против, они могли бы встретиться и поговорить. Она, не сдержав обрадованной улыбки, ответила, что живет одна и назвала адрес.
Вечером Павел пришел с цветами, и неизвестно было, где он их купил, поскольку в Городке по-прежнему цветы не продавали. Потом он, сидя в кресле напротив, опытным взглядом врача отметил стерильную чистоту и порядок в квартире, наличие живой души по имени Митроха, а так же то, как она слишком быстро и ловко наполнила рюмки и, не поморщившись, выпила, не дожидаясь его. Разговор тек спокойно, словно и не было горечи и обид между ними. Она рассказала, что дважды несчастливо была замужем, а потом три года жила с человеком значительно младше ее, но ничего хорошего из всего этого так и не получилось. Все происходило по одному сценарию: одиночество начинало тяготить ее, и она соглашалась выйти замуж за очередного воздыхателя, благо работала в мужском коллективе, где всегда находился кто-то, готовый предложить руку и сердце. Забеременеть Рита так и не смогла, со временем мужья начинали ее раздражать, и она уходила без сожаления, не цепляясь за прошлое.
С последним, молодым, она рассталась после того, как однажды, пребывая целый день в отвратительном настроении и просидев час перед зеркалом, убедилась, что стареет и седеет быстрее, чем хотелось бы, и решив, что соблазны в жизни для него вскоре будут сильнее чувств к ней. Рита знала, что будет жалеть, когда не сможет ни с кем дома и словом перекинуться, когда захочется ощутить его рядом, в такие минуты она забывала о своем возрасте, но знала так же и то, что после ночи наступает день и все скрытое приобретает ясные очертания. Бедный мальчик так ничего и не понял, целую неделю надоедал ей эвонками, прося объясниться, она же молча бросала трубку, а затем исчез из ее жизни навсегда.
А потом Рита сказала Павлу то, от чего ему стало по-настоящему больно. Сказала, что лучше его так никого и не встретила, а о нерожденном ребенке жалела всю жизнь. Все это было произнесено каким-то неживым голосом, без интонации, и Павел понял, что ей было очень нелегко говорить об этом, что она тоже встревожена их неожиданной встречей и боится подступивших к горлу слез, которые сейчас, наверно, были бы просто ни к чему. В какую-то минуту он подумал, что, скорее всго, ему не надо было приходить, поскольку все, связанное с ней, что было так давно далеко и надежно спрятано в самых темных закоулках его памяти, вдруг оказалась нестерпимо больным и лежащим на поверхности. А он, глупец, почему-то решил, что со временем все проходит, зарастает бурьяном, тает и безвозвратно исчезает наконец, но вдруг ясно понял всю неправильность своих суждений, потому что ничего и никуда не исчезло, а так же и то, что хотел этого разговора, для того и пришел сегодня, чтобы наконец-то поставить точку в истории, которая, вопреки его многолетнему убеждению себя в обратном, закончена не была.