Она проснулась, когда за окном было еще совсем темно, потянулась к будильнику, стоящему на тумбочке возле кровати, но вспомнила, что сегодня суббота, и, следовательно, можно поспать подольше. Так уж был устроен ее организм: она с трудом засыпала после двенадцати ночи, но иногда утром, если никто не потревожит, могла спать часов до десяти. Правда, такое счастье выпадало редко, и она ценила его. Аля поплотнее закуталась в одеяло и с удовольствием опять погрузилась в сон. Когда снова открыла глаза, то ей показалось, что спала она совсем недолго, может, минут двадцать, но, видимо, это было не так, потому что за окном рассвело.
Звонок в дверь раздался во второй раз. Он был длинным и нетерпеливым, стоявший за дверью явно не церемонился. Пришлось встать. Аля накинула халат и побрела к двери.
- Кто? - спросила она, с трудом сдерживая зевоту.
- Алевтина, я это, я. Открой.
От соседки, как от стихийного бедствия, спасенья не было, и Аля, вздохнув, впустила ее.
Ивановна, так ее звали, жила рядом в однокомнатной квартире, поэтому иногда наведывалась к Але по делу и без дела. Женщиной она была очень любознательной и, конечно же, знала все и обо всех в подъезде. Никто не мог сказать точно, сколько старушке лет, но и деятельной она была без меры тоже.
Сейчас Ивановна помогала дочери, живущей в частном доме, воспитывать двух ребятишек, содержала в порядке огород и делала еще множество других дел. Вот поэтому Аля и не удивилась, когда узнала, что стала она трижды в неделю готовить еду и убирать квартиру еще одному соседу по лестничной площадке, около месяца назад снявшему здесь жилье.
Но как ни старалась Ивановна, однако кроме того, что соседа зовут Артуром Михайловичем, живет он тихо и одиноко, женщин домой не водит, много курит, по субботам пьет пиво, сказать о нем ничего не могла. Деньги он оставлял точно первого и пятнадцатого числа на кухонном столе, а находиться в квартире она могла только, когда его не было дома.
Правда, движимая любопытством, старушка, как-то столкнувшись с ним на лестничной площадке, попыталась заговорить, но новый сосед готовности поддержать разговор не проявил. Не останавливаясь, торопливо пробормотал, что ему некогда, и прошел мимо, при этом на его лице отразилось такое неудовольствие, что Ивановна, испугавшись лишиться заработка, попыток больше не возобновляла.
Сегодня старушка была возбуждена как никогда.
- Знаю, знаю, - затараторила она, проходя в кухню, - что ты любишь в субботу поспать, но тут такое дело...
- Чаю попьем? - невежливо перебила ее Аля, потому что другого способа остановить поток речи попросту не было.
Ивановна лишь отрицательно покачала головой и продолжила рассказ. Оказывается, внуки заболели гриппом, дочка сама нездорова, надо было бы пожить у них недельку, помочь, она уж и собралась, вот только Артура Михайловича решила предупредить, что вряд ли найдет время на следующей неделе готовить ему еду. Он после ее звонка открыл дверь, но был настолько бледен и слаб, что она помогла ему лечь и вызвала врача.
- Алевтина, у него никого нет, помочь некому, ведь он сам врачу и дверь не откроет, а мне кроме тебя и попросить-то некого. Соглашайся, а? Не можем же мы его одного в беде бросить? А мне к дочери бежать надо.
Что было делать? И Аля, по учительской привычке помогать каждому, кто нуждался в помощи, согласилась, ходя до этого дня нового соседа не видела ни разу.
В квартире Артура Михайловича ничего примечательного кроме белых стен не было. В зале находился, видно, что дорогой, широкий диван, на котором он и лежал, укрытый клетчатым пледом. На рядом стоящем столике Аля заметила несколько газет и книгу на английском языке. Одно кресло оказалось развернутым так, чтобы было удобно смотреть телевизор, стоящий на низенькой длинной тумбочке. Возле второго, задвинутого в угол комнаты, приютился небольшой письменный стол с компьютером.
Аля заглянула во вторую комнату. Большую ее часть занимала широкая кровать, аккуратно заправленная покрывалом в тон пледу. С прикроватной тумбочки смотрел на нее светильник в виде совы, а рядом моргали зеленоватым светом цифры маленького будильника, который называют дорожным. В углу находился такого же внушительного размера шкаф. Ни фотографий, ни картин... Ничего, что могло бы хоть немного рассказать о хозяине. При ее появлении новый сосед не открыл глаз, видно было, что ему совсем плохо. Аля, стараясь не суетиться, проветрила спальню, расправила кровать, удивившись красоте и качеству светло-кремового постельного белья. Все вещи были дорогими, но какими-то безликими, как в гостинице; казалось, что человек, сдававший квартиру, и не собирался обосновываться здесь навсегда.
- Артур Михайлович, - позвала Аля, наклонившись к нему. - Артур Михайлович, я - Алевтина, соседка. Меня Ивановна попросила присмотреть за Вами до прихода врача.
Веки больного дрогнули, но и только. Она подождала немного, потом осторожно дотронулась до его плеча.
- Я хочу, чтобы Вы перешли на кровать, там будет удобнее. А потом начнем лечиться. Я морс приготовлю...
Сосед, по-прежнему не открывая глаз, тяжело дышал, и Аля совершенно растерялась, не зная, что еще сказать или сделать. Но вот он заговорил:
- Прошу, говорите тише. У меня очень болит голова.
- Хорошо, хорошо, - обрадовавшись, зашептала она. - Давайте я помогу... А потом избавлю от головной боли. Я умею, меня еще бабушка научила. Ну, попытайтесь встать.
Больной медленно опустил с дивана сначала одну ногу, потом другую. Аля обхватила его за плечи и помогла сесть, потом осторожно, шаг за шагом они двинулись к спальне. Рука, лежавшая на ее плечах, была горяча даже сквозь футболку. Глаз он так и не открыл.
До кровати оставалось буквально два-три шага, когда мужчина начал заваливаться куда-то вбок. Аля обхватила его двумя руками и, чтобы удержать, прижала к себе пышущее жаром тело. Так они стояли, легонько покачиваясь, довольно долго. Он был высок, и лицо Али оказалось прижатым к горячей влажной шее, поэтому ей пришлось вдыхать запах его волос и кожи. И это, к ее удивлению, не было неприятным. Туалетная вода соседа, надо признать, оказалась хороша. Запах лаванды едва различался, и Аля могла бы поспорить, что уловила еще запах бергамота и лимона. Однако в целом, несмотря на выраженный цветочный аромат, это был запах, который способен выбрать для себя далеко не каждый мужчина.
Но вот он слегка отодвинулся от нее и едва слышно прошептал:
- Простите, закружилась голова. Спасибо...
Аля хотела ответить, однако не смогла, потому что голос неожиданно пропал, и она лишь тихонько пробормотала что-то не совсем вразумительное. Мужчина мучительно закашлялся, и ей пришлось опять прижать это горячее тело к себе. Наверно, она могла бы стоять так очень долго, потому что ей было совсем не тяжело...
Наконец он был уложен в постель.
- Послушайте, Артур Михайлович, сейчас я Вас покормлю, потом полечу, потом оботру теплой водой с уксусом, чтобы сбить температуру. Вернусь через минуту.
Она собиралась принести из дома куриный бульон, который, к счастью, был сварен только вчера. С тех пор, как Аля осталась одна, приготовление пищи было сведено к минимуму. Бульоны постепенно вытеснили супы и борщи, а вместо второго все чаще готовились какие-то простенькие салатики.
Бульон был подогрет, но он наотрез отказался от еды, с трудом осилив длинную фразу:
- Сначала лечение, потом обтирание, потом еда.
Что было делать? Не спорить же с ним, в самом деле? И ей пришлось согласиться.
Аля долго массировала больному голову, легко касаясь кожи подушечками пальцев, и внимательно рассматривала его лицо. Черные волосы были коротко острижены, виски густо серебрились сединой. Губы резко очерчены, на правой стороне нижней змеился довольно заметный шрам, который, однако, совсем ее не портил. Нос можно было бы тоже как-то описать, но ей ничего не приходило в голову, поэтому Аля просто назвала его подходящим носом, ведь он и вправду подходил к этому лицу. Лоб был высоким, подбородок упрямым, только вот худоба... Еще немного, и человека можно будет назвать болезненно худым. О глазах она не могла сказать ничего, потому что они были до сих пор закрыты. Мужчина был красив, очень красив... Такие должны, наверно, состоять у государства на учете и давать клятву иметь не менее десяти детей.
Когда Аля закончила, то зачем-то поднесла руки к своему лицу и вновь близко почувствовала его запах. Интересно, почему это так волновало ее? Однако крамольная мысль была тут же забыта. В этот момент ей меньше всего хотелось что-то анализировать.
- Ну вот, первую часть плана мы выполнили. Вам легче? - спросила она по-прежнему тихо.
- Почти не болит. Хорошо-то как... - прошептал он и снова закашлялся.
Из большой комнаты Аля принесла маленький столик и поставила его возле кровати.
- Артур Михайлович, я хочу сделать так, как когда-то делала моя мама. Чтобы сбить температуру, надо обтереть все тело водой с уксусом. И ноги тоже... - Аля замялась, - но для этого надо как-то снять с Вас пижамные брюки.
Она почувствовала, что краснеет, и это ей явно не понравилось. Однако раздумывать было некогда: сосед открыл глаза. Только вот кроме боли Аля в них, к сожалению, ничего не увидела. Видно, не зря Ивановна как-то назвала его глаза пустыми. Такими они и были.
Он смотрел куда-то мимо нее и молчал. Аля опять смутилась. Ей вдруг захотелось сказать, что если он не захочет, то она может и не делать этого. Просто накормит и тихо посидит в соседней комнате, ожидая прихода врача, а потом сходит в аптеку. И больше сосед никогда ее не увидит. Однако вместо этого произнесла каким-то нервным шепотом:
- Я не собираюсь Вас домогаться, - и для чего-то добавила, - честное слово!
Наверно, ему и вправду стало немного легче, потому что на этот раз ответа ждать не пришлось.
- После того, как целый час обнимала, давай уж без китайских церемоний. Зови меня Артуром, говори мне ты и делай со мной все, что хочешь, только не уходи. Мне и вправду совсем хреново, - он немного помолчал и жалобно добавил, - пожалуйста.
Когда Аля опять посмотрела на него, то увидела, что глаза были вновь закрыты.
- Вот и хорошо, - сказала она голосом, которым разговаривала с учениками, желая показать свое недовольство, - вот и познакомились. Можешь звать меня Алевтиной. И тоже на ты. Только запомни, что я тебя не обнимала, я тебе помогала.
Она немного помолчала, подождала ответа, но, увидев, что отвечать он и не собирается, отправилась к себе домой за уксусом и полотенцами.
Измотанный большим количеством вызовов врач появился только около четырех, сказал, что у больного типичный грипп, выписал гору рецептов, надавал кучу советов, просил внимательнее следить за течением болезни, потому что возможны осложнения, и звонить, если станет хуже. Поскольку сходить в аптеку кроме нее было некому, Аля быстро собралась, решив по дороге заскочить в магазин. Артур лишь пошевелил пальцами в знак того, что услышал, когда она предупредила, что вернется через час. Он по-прежнему большую часть времени лежал с закрытыми глазами.
Когда все дела были, наконец, сделаны, Аля, не заходя к себе, сразу же направилась в квартиру соседа.
- Я уже здесь. Как ты? - спросила она шепотом, наклоняясь над ним.
Артур медленно открыл глаза.
- Ты долго ходила, болит опять голова, помоги...
И Аля побежала мыть руки, чувствуя себя виноватой.
На этот раз боль долго не уходила, и она массировала ему голову до тех пор, пока не почувствовала, как он расслабился.
- Спасибо, я посплю... Не уходи...
Она успела заставить больного выпить таблетки прежде, чем он заснул.
На часах была половина седьмого, когда Артур попросил воды. Аля была рада, что он проснулся, потому что ровно в семь ей надо было быть дома. Павел-Пауль всегда был точен. Она напоила больного морсом, потом помогла повернуться на бок. Он по-прежнему был очень горячим.
- Артур, я должна быть дома через десять минут. Вернусь через полчаса, - пообещала она.