Взгляд Павла по-прежнему был сердитым, поэтому Юля изо всех сил старалась говорить спокойно и убедительно.
- Нет, Паша, ты не его отец. Живи спокойно.
- Лжешь! - зло заявил он. - Я все просчитал: ты была беременна до того, как бросила меня!
Она смотрела на бывшего друга и не узнавала его, всегда доброго, смешливого и улыбчивого. И эта незнакомая пьяненькая ухмылка, кривившая губы, была ей неприятна. Ну, что ж... Сам напросился!
- Послушай, старый друг, я задолго до расставания знала, что у тебя появилась другая. Ты, изменяя сам, ждал от меня верности? Напрасно! Сейчас могу признаться - у меня тоже был другой, поэтому претензий к тебе не имею. И говори, пожалуйста, тише!
Ее слова Павла нисколько не убедили.
- Тогда почему на фотографиях ты именно с Ильей? Вспомнила, что мы друзья? Хотела, чтоб я обо всем поскорее узнал? А может, отец ребенка он?
Предположения, рожденные в пьяной голове, были настолько абсурдными, что Юля опешила. Какое-то время она стояла и смотрела с обидой, недоумением и горечью на человека, с которым совсем недавно была очень близка. Наверно, надо было что-то сказать в свое оправдание, в чем-то убедить нежданного гостя, но нужных слов не находилось.
- А не пошли бы вы оба к черту! - неожиданно зло выпалила она и, с силой оттолкнув Павла двумя руками, захлопнула дверь.
Успокоилась, только когда прилегла на кровать рядом с сыном. Ребенок, смешно посапывая носиком, спокойно спал, сжав крохотные кулачки. Вот это было главным, а все остальное не стоило ломаного гроша.
День выдался теплым, и Юля, выйдя на прогулку с сыном, долго сидела в сквере, пытаясь читать книгу. Позвонил Илья. Она нехотя отвечала на его вопросы о себе, малыше, а когда он обратил на это внимание, честно сказала:
- Ты был очень добр ко мне. Я благодарна за помощь и, если хочешь знать, за каждую проведенную вместе минуту. Вот только прошу больше не звонить. Не хочу, чтобы ты обсуждал с посторонними мою жизнь.
Люди проходили мимо. Юля провожала их взглядом и думала о том, что у каждого из них есть родные, друзья, приятели, с которыми можно поговорить о жизни или просто помолчать. У нее же не было никого, кроме сына. Так сложилась судьба, и с этим надо было научиться жить.
Часть девятая
Вечером в дверь позвонили. На пороге стояла соседка. Видно было, что пожилая женщина недавно плакала.
- Деточка, можно я у тебя посижу немного? - спросила она, нервно комкая в руках платок.
Юля, ни о чем не спрашивая, посторонилась, приглашая ее войти.
О жизни гостьи жители подъезда знали многое. Когда-то ютилась она вместе с мужем и двумя сыновьями в однокомнатной квартире. Однако не унывала: угол хоть и маленький, но все же свой. Муж, чтобы заработать на покупку большей квартиры, постоянно разъезжал с бригадой строителей по соседним областям, но однажды из очередной поездки не вернулся. Говорили, что встретил там новую любовь и решил с ней остаться.
Чтобы прокормить семью, женщина много работала. Дети большую часть времени были предоставлены сами себе и, может быть, поэтому выросли совсем не такими, какими она хотела бы их видеть. Была ли в том ее вина, женщина не знала. Знала только, что жила ради них и делала все, чтобы дети были сыты и одеты.
Младшего сына по здоровью в армию не взяли. Работать он не хотел, связался с дурной компанией, а не так давно его нашли убитым на автобусной остановке, которая находилась недалеко от дома. Жители подъезда помогли с похоронами, и при этом, как водится, не сказали о покойном ни одного худого слова.
Старший сын после армии домой не вернулся, искал счастье где-то в чужой стороне, но, видимо, так и не нашел. Успел ненадолго попасть в тюрьму, а выйдя, вернулся к матери, потому как идти было больше некуда. Искать работу не спешил, появились новые друзья. Время от времени он надолго исчезал из дома. Возвращался иногда с деньгами и тогда начинал пить горькую. Во хмелю любил разглагольствовать о жизни, и при этом во всех своих бедах почему-то всегда виноватой видел мать.
А недавно в их однокомнатной квартире появилась женщина, которую сын стал называть женой. Пить и обижать старушку стали уже вдвоем. Места для троих взрослых было, конечно, маловато, но для матери все же нашлось: в коридоре у самой двери появился неизвестно откуда принесенный старенький продавленный детский диванчик.
Юля провела соседку на кухню и поставила на плиту чайник.
- Давно уж пора написать заявление в полицию, - сказала она, нарезая хлеб и колбасу для бутербродов.
Можно было, конечно, этого и не говорить - ответ был известен наперед.
- Не могу же я жаловаться на родного сына! Что Бог даст, пусть так и будет, - обычно отвечала старушка и замолкала. Так случилось и на этот раз.
Заплакал Глебушка. Юля принесла его на кухню и стала укачивать.
- Ночью спать-то дает? - шепотом спросила соседка.
- Дает, - улыбнулась Юля. - Он у меня спокойный.
Ребенок вскоре опять заснул и был уложен в кроватку.
Разговор о малыше продолжился, но гостья казалась задумчивой, словно хотела что-то сказать, но не решалась. Юля ее не торопила.
- Деточка, я ведь с просьбой к тебе пришла, - призналась, наконец, соседка. - Знаю, ты на работу собираешься, вот и возьми меня в няньки. Нет мне дома житья, хоть в петлю лезь. А я и сварю, и приберу. И пенсия у меня есть, на твоей шее сидеть не буду.
Предложение было неожиданным, и Юля задумалась. Данный себе месяц отдыха подходил к концу, через три дня надо было выходить на работу. Ее согласились взять на прежнее место, и она была этому рада. Только вот ребенка пришлось бы брать с собой. Конечно, няня на таких условиях - отличный выход из положения, но только где взять деньги на ее оплату?
- И платить мне не надо, позволь только ночевать здесь, - заплакала старушка, видя ее сомнение. - И не бойся, я ни в чем не помешаю, а если что, так и в комнате тихонько посижу.
Юля с жалостью посмотрела на плачущую женщину, которая всегда была к ней добра, и, наконец, решилась.
- Хорошо, оставайтесь. Давайте попробуем жить вместе.
В эту ночь Юля спала плохо. В соседней комнате находилась женщина, которой уже давно пора было узнать о последних днях ее младшего сына Веньки. И рассказать об этом должна была она, Юля. Но сначала подходящего для разговора момента как-то не находилось, а потом пришло решение сохранить все в тайне. Девушка не была уверена, что такая правда нужна матери.
Случилось это уже после смерти бабушки. Окончив к часу ночи работу, Юля возвращалась домой. Хотелось, как всегда, спать, и она торопилась. Девушка зашла в свой подъезд и ахнула: внутри было совершенно темно, потому что лампочки опять кто-то выкрутил. Подниматься на ощупь в такой тьме одной было страшно, но не оставаться же на улице.
Почти не дыша от страха, Юля дошла, наконец, до своей двери, вставила ключ в замочную скважину и вдруг каждой клеточкой своего тела почувствовала, что кто-то чужой находится рядом. Ноги сразу стали ватными, и она почти перестала их ощущать.
- Юлька, - услышала она еле слышный шепот, - это я, Венька из пятнадцатой. Ты только не бойся и не кричи.
Да если бы даже Юля и захотела закричать, то не смогла бы: от ужаса еще и перехватило горло. Потом она почувствовала на своем плече чужую руку. Пальцы успокаивающе погладили плечо, медленно спустились вниз по руке, нащупали ладонь и сжали ее.
- Прости, что испугал, - вновь прошелестело рядом. - Разреши зайти, мне помощь нужна.
Словно загипнотизированная этим шепотом, девушка покорно открыла дверь. Он вошел следом и только тогда отпустил ее руку.
- А теперь веди себя так, как всегда. Иди в комнату, включи свет и занимайся своими делами.
Голос его, по-прежнему, был едва слышен.
Она, не оборачиваясь, зашла на кухню. Усевшись на стул, наконец-то смогла перевести дух и немного успокоиться. Веньку она знала. Они частенько сталкивались на лестнице, здоровались кивком головы и расходились по своим делам. Вернее, шла она. А он всегда, словно куда-то торопясь, бежал, перепрыгивая через ступеньки. Всезнающие старушки называли Веньку беспутным, но что это значило, Юля не спрашивала. Он не был ей интересен.
Стрелка часов двигалась очень медленно, но все же двигалась. Прошло пятнадцать минут. В квартире по-прежнему было тихо. Юля решительно встала и вышла в коридор. Венька, бледный и по пояс голый, сидел на полу возле двери и прижимал к бедру снятую с себя футболку, которая была когда-то белой. Сейчас она имела совсем другой цвет.
- Что ж ты молчишь, беспутный, - напустилась на него Юля. - Напугал и молчит. Встать-то сможешь?
- Ждал, пока успокоишься, - пробормотал он и стал с трудом подниматься. - Говори, пожалуйста, тише.
Она бросилась помогать. Через несколько минут Венька был усажен на стул посреди комнаты. Джинсы, морщась от боли и тихонько поскуливая, попытался снять сам, но потом отказался от этой идеи.
- Есть чем-нибудь рану обработать?
Вопрос вывел Юлю из оцепенения: действительно, нужны лекарства, вата, бинт. Вот только в доме ничего, кроме таблеток от головной боли, кажется, не было. Она отрицательно покачала головой.
- Извини...
- Ну, хоть водка-то есть? И полотенце какое-нибудь чистое принеси.
Водка была. Осталось немного после поминок. Девушка принесла наполовину пустую бутылку. Джинсы пришлось с него стягивать самой. Он тяжело дышал и что-то неразборчиво бормотал сквозь стиснутые зубы, а когда дело было сделано, стал смущенно извиняться. Юля просто кивнула в ответ и подумала, что сейчас, со всклоченными волосами и с худыми длинными ногами, он стал удивительно похож на кузнечика. Не хватало только скрипочки.
Порез на бедре был длинным и, видимо, глубоким. Венька, часто останавливаясь, закатывая от боли глаза и закусывая губу, обработал его сам. Юле осталось только перебинтовать рану разорванной на полосы простыней.
- К чему эти тайны? Почему нельзя вызвать скорую? - спросила она, когда Венька уже лежал в кровати.
Свет в этой комнате он запретил зажигать, от ужина отказался, попросил лишь чаю с сахаром. Она принесла кружку и, приготовившись слушать, села напротив.
- Они знают, что я где-то здесь, и будут следить за подъездом. И скорую нельзя: они сразу догадаются. Так что придется тебе немного меня потерпеть.
- Потерплю, куда денусь? - успокоила его Юля. - Только кто они?
- Дружки бывшие, - нехотя ответил Венька и поморщился, - отомстить решили.
- Хорошие у тебя дружки! Может, полицию вызвать?
- Юлька, не говори ерунды, - кажется, он рассердился. - Иди-ка лучше спать.
Уже стоя в дверях, она обернулась и задала последний вопрос:
- А домой почему не пошел?
- Там искать будут в первую очередь.
Он устало вздохнул и закрыл глаза, девушка вышла.
На следующий день их никто не побеспокоил, и Юля подумала, что все Венькины страхи, скорее всего, были напрасными. Беда пришла, откуда и не ждали: меняя днем повязку, Юля заметила, что края раны покраснели и припухли.
- Видишь, все тихо, и вряд ли кто следит за тобой. Давай вызовем врача или разреши мне в аптеку сходить.