- Нехорошо ты с девчонкой поступаешь, Серега, - старик затянулся папиросой и неодобрительно покосился на внука. - Она ведь уж не маленькая. Они, молодые, ныне умные да ранние. А влюбится в тебя? Как я понимаю, тебе, кобелю, это и в голову не приходило?
- Дед, никакой я не кобель, - смеясь, отмахнулся от этих слов Сергей. - Мы с Юлькой дружим уж сто лет. Где ты увидел любовь? Вот окончит школу, переедет в город к бабушке, познакомится с хорошим парнем и помашет нам с тобой ручкой. А я ни на ней, ни на какой другой жениться еще лет пять не собираюсь.
- Я и говорю, что чистый кобель.
- Это в ваше время, если до калитки проводил, кулечек конфет подарил, семечек в карман отсыпал, то сразу к попу. Сейчас все не так, - весело парировал внук.
- Да понял я уже, что правнуков мне не дождаться. Не скоро еще ты, кобель, нагуляешься!
Сергей опять засмеялся, а дед с досады сплюнул и отправился к реке, где им в тени старой ивы была собственноручно сооружена скамейка. Старый пес, прихрамывая, уныло поплелся следом за ним, зная, что старик будет долго жаловаться ему на легкомыслие внука и всего молодого поколения, на боль в ногах и пояснице, на плохой сон и еще Бог знает на что. А он, верный друг, постарается не заснуть слишком быстро и будет старательно делать вид, что внимательно ловит каждое слово хозяина.
Часть вторая
Бабушка встретила внучку радостно: все-таки родная кровь, память о единственном
сыне. В этом же году девушка поступила в институт. В сентябре приехал Сергей и привез в подарок от деда Никодима корзину яблок. Юля вышла его проводить. Они медленно шли по улице, пока не оказались в каком-то скверике.
- Давай посидим, - сказал Сергей, останавливаясь возле скамейки. - Давно пора нам поговорить.
Юля молча кивнула головой, соглашаясь. Сергей никак не мог начать разговор, и это было так не похоже на него, что она удивилась.
- Прости, не сказал о свадьбе заранее, - наконец-то заговорил он. - Глупо все как-то получилось.
Он опять замолчал, не зная, как поведать о том, что произошло. Не рассказывать же на самом деле Юле, как случайно встретился с Маринкой на какой-то вечеринке, а утром проснулся с ней в одной постели. Потом было еще несколько встреч. Просто так, без всяких обязательств. Когда почувствовал, что все больше и больше втягивается в ненужные ему отношения, встречи прекратил, сказав, что это все ни к чему хорошему не приведет. Марина, к его удивлению и радости, отнеслась к словам о расставании совершенно спокойно. Они мирно распрощались, но через месяц она разыскала Сергея и сообщила, что ждет ребенка. Сделать аборт он и не предлагал, знал, что откажется. Что было делать? Сам без родителей рос и ребенку своему такой судьбы не желал. Так и женился.
Молчала и Юля. Почему-то вспомнилось, с каким нетерпением она ждала окончания школы. В то время ей казалось, что именно тогда Сергей увидит в ней, наконец-то, не только соседскую девчонку, которую всегда считал то ли подружкой, то ли сестрой, но и влюбленную в него девушку. Обидно, что в их отношениях так ничего и не изменилось с тех самых пор, когда ей было всего-то пять лет, а он перешел в десятый класс.
- Какая ерунда, - наконец тихо произнесла она, - сказал ты или нет. Словно от этого что- то бы изменилось. И от матери я ничего нового не услышала. Жаль только, что не удалось побывать на выпускном вечере: очень уж не хотелось выслушивать еще и насмешки
- Вот за это и прости, - покаянно вздохнул он. - Я же говорю, что глупо все получилось.
- За что прощать, Сережа? Я понимаю: мое детство прошло, и у каждого из нас своя дорога. Спасибо, что так долго был в моей жизни.
Юля встала.
- Подожди, - он тоже встал и взял ее за руку, - ты что же, прощаешься со мной? Пожалуйста, не делай этого. Я хочу, чтобы ты знала, что между нами никогда ничего не изменится. Ты и дед - мои самые родные люди. Так будет всегда. Ты мне веришь?
Она, не поднимая глаз, кивнула.
- Я всегда тебе верила.
- Вот и хорошо. А теперь скажи, можно мне приходить иногда?
- Если захочешь, - она осторожно высвободила свои пальцы из его горячей ладони. - И не забудь поблагодарить деда Никодима за яблоки.
Юля медленно возвращалась домой и думала об этом странном разговоре. Конечно же, она очень постарается научиться жить без надежды на будущее с Сергеем. И вместе с этим решением крепло понимание: от того, что внутри, уйти невозможно. Это не любить человека очень даже легко и просто, а любить без взаимности всегда больно и сложно.
И все-таки жизнь обещала впереди много хорошего. Юля радовалась произошедшим переменам, бабушка радовалась вместе с ней. Наталья Петровна была женщиной деятельной, общительной и уже предвкушала, как они вместе с внучкой, а не только с подружкой Зиной, которая в то время часто болела, будут проводить вместе свободное время.
Баба Зина, как называли ее соседи по подъезду, жила одна в соседней квартире. Муж давно умер, а дочь вышла замуж за немца и укатила в Германию, объяснив при прощании матери, что взять ее с собой не сможет, но будет всячески заботиться о ней и часто приезжать. И, действительно, не забывала: звонила пару раз в месяц и один раз, когда у старушки отнялись ноги, приехала. Надо было решать, что делать с матерью. Выход был один: сдать в дом престарелых.
Но тут тихая баба Зина неожиданно для всех взбунтовалась и заявила, что умирать будет только в своей постели, поэтому и уговорила Наталью Петровну обменять принадлежащую ей двухкомнатную квартиру на ее трехкомнатную.
- Наташенька, - упрашивала она подругу, вытирая слезы дрожащими от волнения пальцами, - соглашайся, Христа ради! Ты внучке хорошую квартиру оставишь, она тебе век благодарна будет. Деньги за обмен не отдавай, за это досмотришь меня.
- Не знаю, что и сказать, - разводила руками Наталья Петровна.
- Соглашайся, я больше года не проживу. Ты меня и похоронишь.
После таких слов они начинали плакать вместе.
Предложение было заманчивым, но все же Наталья Петровна колебалась. И причин было несколько: во-первых, у нее самой часто побаливало сердце, а уход за лежачим человеком - дело тяжелое; во-вторых, квартира подруги Зины была больше всего на десять квадратных метров. Деньги это были не такие уж и большие, чтобы на них можно было нанять сиделку, а самой только контролировать. А это значило, что вся работа ляжет на плечи не только Натальи Петровны, но и внучки, потому как одной ей не справиться. Но желание оставить в наследство Юле большую квартиру пересилило все страхи и опасения: она согласилась. Дочь бабы Зины таким решением матери осталась недовольна, но делать было нечего, и пришлось, скрипя зубами, дать согласие. Обмен состоялся.
Жилось Юле с бабушкой в то время довольно тяжело: баба Зина всю жизнь проработала в библиотеке и пенсию имела маленькую. При переезде в своей бывшей квартире Наталья Петровна сделала ремонт, купила для подруги специальную медицинскую кровать для лежачих больных, бесшовное белье и многое-многое другое. Однако большая часть денег уходила на лекарства, средства гигиены и часто приглашаемую массажистку. Сбережения на черный день, которыми когда-то в душе гордилась Наталья Петровна, быстро таяли. Прошел год, потом еще год. Деньги были уже давным-давно отработаны, и Наталья Петровна после долгих раздумий решилась на разговор с дочерью подруги. Разговора, правда, не получилось.
- Что Вы хотите? - заявила "заботливая" дочь. - Обмен сделали, а теперь заявляете, что денег не хватает! А может, Вы всю квартиру заграбастать хотите? Не выйдет! Только попробуйте мать бросить или квартиру на себя переписать! Я Вас засужу!
- Деточка, да что ж ты говоришь? - чуть не плакала Наталья Петровна. - Мы давно уже деньги отработали. У меня больше нет сил, да и Юленьке надо по-другому молодость проводить. Приезжай, надо что-то решать.
В ответ послышалось решительное:
- Приехать не могу.
Баба Зина со страхом прислушивалась к разговору.
- Наташенька, - спросила она дрожащим от волнения голосом после того, как дочь в раздражении бросила трубку, - ты ведь меня не бросишь, не сдашь в дом престарелых?
Наталья Петровна в растерянности опустилась в кресло и прижала руки к горевшим от унижения и чувства беспомощности щекам.
- Бог с тобой, Зина! Проживем как-нибудь, - только и смогла она сказать своей подруге.
После этого разговора Наталья Петровна долго не могла успокоиться: поднялось давление, началась бессонница, постоянно болело сердце. Перед восьмым марта она дольше обычного пробыла у подруги, а утром не проснулась. Так Юля осталась одна.
В этот день она впервые после переезда в город позвонила матери, которая теперь жила в семье старшей дочери и нянчилась с внучкой.
- Я на похороны не приду, - безразличие сквозило в каждом сказанном матерью слове, словно разговор шел не о смерти свекрови, а о каком-то совершенно обычном деле. - Ребенок болеет, не с кем оставить. Как-нибудь справляйся сама.
- Я поняла. Справлюсь.
И она справилась. Помогло письмо Натальи Петровны, которое Юля нашла в комоде вместе с перетянутой резинкой тоненькой стопкой денег. Кроме последних слов прощания и любви бабушка подробно написала, куда следует обратиться насчет похорон. От какой-либо помощи Сергея Юля наотрез отказалась. Ей хотелось именно самой сделать для родного человека то последнее, что она могла.
Сергей, несколько обиженный этим непонятным отказом, на похоронах был, но после поминок быстро уехал. Приехал лишь вечером другого дня, привез продукты и приготовил нехитрый ужин.
- Вставай, надо поесть, - войдя в комнату, тихо сказал он и коснулся плеча сидевшей на диване девушки.
- Мне страшно, - Юля медленно повернулась к нему и повторила, - Сережа, мне очень страшно.
- Конечно, страшно, - тут же с готовностью согласился он, - кто же думал, что так получится? Но я буду помогать деньгами. Проживем, не бойся.
- Нет, ты не понял, - в голосе девушки послышалась легкая досада, - я не об этом. Раньше знала, что у меня есть ты и бабушка. Потом не стало тебя, а сейчас и бабушки. Остаться одной страшно.
Сергей сел рядом и обнял ее. Он чувствовал боль Юли, знал, кем был для нее, и понимал, что если бы не смерть Натальи Петровны, то слова об отношении к нему, Сергею, никогда бы не прозвучали. И еще он прекрасно помнил, как сам учил маленькую девочку сдержанности в словах и проявлении эмоций, потому что так легче было жить нелюбимой дочери в родной семье. Юля оказалась прекрасной ученицей.
Она тоже обняла его. Обняла так доверчиво, как когда-то давным-давно... Лето в том году было жаркое, и многие ребята старались провести день у воды. Маленькой девочке было всего пять, когда она увязалась за старшей сестрой, собравшейся с подругами на реку купаться. Ей почему-то казалось, как она потом рассказывала Сергею, что каждый человек умеет плавать точно так же, как каждый - ходить. Она бесстрашно вошла в воду и сразу же была подхвачена сильным течением. На ее счастье, это заметил Сергей, загоравший с ребятами тут же на берегу. Воды Юля, конечно же, наглоталась, очень испугалась, но все, к счастью, закончилось хорошо.
Он нес на руках спасенную малышку, а она, все еще объятая страхом, по-детски доверчиво прижималась к нему, крепко обхватив руками за шею, словно боялась отпустить. Всю дорогу до дома девочка молчала, и он лишь изредка чувствовал, как вздрагивало от старательно сдерживаемых всхлипов ее худенькое тельце. Только у самого дома она подняла голову с его плеча, как-то очень по-взрослому посмотрела в глаза своему спасителю и вдруг сказала:
- Когда вырасту, буду твоей невестой.
Сергей, растерявшийся от таких слов, не нашел ничего лучшего, как ответить:
- А я твоим женихом.
С тех пор и стали их в шутку называть женихом и невестой, а Сергей никогда не тяготился тем, что оказался главным человеком в жизни маленькой девочки. Потом он окончил школу, уехал в город, поступил в институт. На субботу и воскресенье приезжал домой, к деду. И не было случая, чтобы молодой человек не нашел времени для своей подружки. Долгие разговоры велись обычно на скамейке за старенькой банькой, стоящей на границе с соседним участком.