— Не ухо…ди, — из последних сил прохрипел он, оперевшись ладонью о пол. — Это оп…пас…но!
— А кто тебе сказал, что меня беспокоит безопасность? — прошептала я, склонившись над ним. — Мне нужна не она. Я ищу лишь воздаяния за все, что сотворила!
Я натянула капюшон серого плаща поглубже и на цыпочках вышла из комнаты. Да, теплая плотная ткань быстро заставит изнывать от жары, но так меня, по крайней мере, не узнает первый же встречный, что будет не прочь разжиться солидным вознаграждением за сбежавшую от Повелителя невесту. Я вышла из дома и сразу же прошла вдоль стены, в сад. Трава мягко подавалась под ногами, овальные цветники источали нежные ароматы, но меня это не радовало.
С каким удовольствием я бы всадила клинок в сердце Деметрия! И еще раз, и еще, и еще! По одному разу за каждого дорогого мне человека, что он приказал сжечь на площади! За мою маленькую неуклюжую сестренку, что не могла проковылять на своих ножках по комнате, не уронив что-нибудь. За отца, который последним в своей жизни слышал крики безумной боли родных, которых пламя пожирало живьем. За сестер, что никогда не станут женами и матерями. За брата, что не взойдет на престол в положенное время. За мать, которую я любила, несмотря ни на что. За то, что сделал меня виновницей этих смертей!
Всхлипнув, я покачнулась и прижалась к дереву, чтобы не упасть. В его тени мелкая дрожь, что заставила тело покрыться потом, как во время лихорадки, прошла. Я вытерла мокрые щеки и двинулась дальше. А вот и конюшня. Лошади тихо всхрапывали, хрустели соломой из кормушек и шумно вздыхали. Мне было все равно, кого седлать, но глаза увидели рыжую морду с белой звездой на лбу. Резвый! Отец любил этого жеребца, не самого быстрого — вопреки кличке.
— Как же ты здесь оказался, малыш? — я погладила его, и он добродушно фыркнул. Щеколда подалась под руками, конь вышел наружу из денника, радостно взбрыкивая — он был рад компании.
Проверив, чтобы на внутренней стороне седла не было соринок и складок, я водрузила его на Резвого, расправила складки под крыльями седла, выровняла потник. Осталось пристегнуть подпруги, немного подтянуть их и подогнать стремена. Руки делали все по памяти, мне не впервой было седлать лошадь самой. Отец научил меня, когда еще была подростком.
— Папа… — по лицу заскользили слезинки. Как свыкнуться с мыслью, что никогда больше не увижу тебя, не прижмусь, не уткнусь лицом в твою грудь? Как, папа?!
Резвый толкнул мордой мое плечо. Я погладила его по гриве, шепча что-то бессвязное, вывела из конюшни и, когда мы миновали ворота, села в седло. Копыта застучали по утоптанной дороге, поднимая в воздух клубочки пыли. К сожалению, убивать Деметрия нельзя, иначе на моей совести будут миллионы смертей. Но и жить с Гаяном где-то вдали от Покорителя миров мне нельзя — не заслужила принцесса тихого спокойного счастья! Мне подходит только один вариант. Я ни разу не оглянулась на тот дом, где остались Лия и Гаян. По ней буду скучать, ничего не поделаешь, а вот его постараюсь больше не вспоминать. Это будет сложно. Руки сероглазого на моем теле, вкус губ — нежность и страсть, стоны, от которых замирало сердце, горячий шепот. Все это сразу не забудешь. Моя любовь к нему вспыхнула внезапно, ярко, обожгла, причинила боль. Теперь самое время ей погаснуть — навсегда.
Прочь из моей головы, Гаян, прочь! Уже видны высокие деревянные ворота темно-серого цвета. Я подскакала к ним, спрыгнула с лошади и усмехнулась — до Деметрия врата обители кахар никогда не закрывались, даже на ночь! Здесь всегда мог найти кров и постель и богатый путник, и нищий. Служительницы были рады оказать помощь, вылечить, наставить и подсказать. Именно к ним люди идут, когда осталась лишь надежда. Потому и я пришла сюда — других вариантов не осталось.
Колотушка, сразу видно, недавно прикрученная к воротам, наполнила двор ухающими, как филин, звуками. Пришлось подождать, прежде чем мне открыли. Врата протяжно выдохнули, вздрогнув, одна створка ушла вперед, и в проем высунулся длинный нос. Следом показалась голова женщины с гладко зачесанными назад волосами. Кахара в положенном ей голубом одеянии, перепоясанном на талии витым поясом, окинула меня внимательным взглядом — таким придирчивым, что подумалось — сейчас прогонит.
— Зачем ты здесь? — изо всех сил налегая на дверь, чтобы приоткрыть пошире, прокряхтела она. — Хочешь переночевать?
— Спасибо, и это тоже. — Я помогла ей, радуясь, что здесь, в удаленной от столицы обители, меня не знают в лицо. — Но сначала хочу поговорить с настоятельницей.
— Ишь какая! — женщина посторонилась, пропуская нас с Резвым внутрь. — С чего взяла, что она будет с тобой беседовать?
— Потому что я хочу стать кахарой.
— Ох, что ж так? — в ее глазах сверкнуло любопытство. — Девка ты вроде ладная, чего удумала?
— Вся моя семья погибла. Буду молить Богиню даровать им покой. А мне… — Голос дрогнул. — А мне — прощение.
— Как знаешь, — она кивнула в глубину двора, где суетились послушницы. — Коня под навесом оставь и идем, отведу к настоятельнице.
— Скоро вернусь, — я погладила Резвого и отдала вожжи молоденькой девчушке, еще не зная, что больше этого скакуна не увижу.
Длинный коридор, что петлял из стороны в сторону, вывел нас с кахарой к приоткрытой двери.
— Жди тут. — Наказала женщина и, шелестя длинной юбкой голубого одеяния, скользнула в комнату. Долго ждать не пришлось. Вскоре, в точности так же, как у ворот, высунув наружу длинный нос, она поманила меня. — Проходи, тебя примут.
Я зашла внутрь и огляделась. Хоть и выросла в роскоши, никогда не питала к ней слабости. Но эта комната все же мало подходила настоятельнице кахар — на мой взгляд. Минимум мебели — лежанка с тонким тюфяком и свернутым рулоном одеялом, стол с раскрытой на последних страницах книгой, два стула, невысокий шкаф. Но все залито солнечным светом благодаря распахнутым в сад дверям.
— Проходи, девочка, — донесся из света глубокий грудной голос.
Прикрывая глаза рукой, я перешагнула порог и оказалась в маленьком раю, где все цвело, благоухало, жужжало и во все стороны расползалось сочной зеленью. Наш садовник схватился бы за сердце, увидев, как благородные розы сорта Королевские тянут вверх длинные стебли, горделиво взирая с высоты царственного положения на простушек-ромашек, что подставляли личику солнышку у их ног. А мне понравилось — никаких строго подстриженных кустов, все растет свободно, прекрасно уживаясь друг с другом. Никакого насилия над природой.
— Значит, решила стать кахарой? — спросила настоятельница, осторожно поливая под корень юное деревце. Ее большие карие глаза с любопытством глянули на меня из-под белой широкополой шляпы.
— Я должна.
— Что стряслось? — она отставила лейку и подошла ближе.
— Я… — Ее взгляд был таким участливым, что сердце, измученное болью, сжалось, а по лицу вновь потекли слезы. — Я принцесса… — Едва удалось выдохнуть мне. — Каси…кан… — Всхлип сжал горло, — дриэра.
— Детка! — ахнула настоятельница. — Прости, не признала тебя.
— Я… я виновата… — полилась из меня сбивчивая речь. — Родные погибли… Я… Он увез… Сжег…
— Ш-ш-ш, — женщина притянула меня к себе, и я разрыдалась, уже не в силах сдерживаться. Уткнувшись лицом в ее плечо, я отпускала, выговаривая, ту боль, что колючей проволокой опутала душу, сжимаясь все сильнее и впиваясь прямо в сердце. Именно это мне было нужнее всего — молчаливое сочувствие, поглаживание по спине больших мягких рук и ласка — совершенно незнакомого человека, который видит принцессу в первый раз.
Очнулась я уже сидя за небольшим столиком в ее комнате. Передо мной стояла чашка с горячим отваром — судя по запаху, успокоительные травы. Теперь у меня была возможность рассмотреть настоятельницу. Она сняла шляпу, стали видны собранные в пучок волосы с сединой. Виски были уже полностью седые, а ведь женщина еще не старая. Доброе круглое лицо. Сев напротив на другой стул, она улыбнулась и кивнула на отвар.
— Пей, детка. Это успокоит тебя.
— Спасибо. — Я сжала чашку дрожащими руками и отпила глоток.
— Мы слышали про тяжкое горе, что выпало на твою долю. Соболезную тебе. Но терзаешь ты себя зря. Нет, подожди, выслушай. — Настоятельница выставила вперед ладонь, останавливая меня, готовую возразить. — Пей и слушай. Как я поняла, Гаян — так ведь его зовут? Увез тебя, чтобы спасти от этого монстра. Не вини его, детка. И себя не вини. Приказ отдал Покоритель, на него груз ответственности возложен. Ненависть и его самого сожжет, увидишь. А ты не сжигай свою душу. Все, что происходит, должно произойти. Не нам спорить с высшими силами. — Спасибо, — едва смогла прошептать я. — За добрые слова.
— Пожалуйста, детка. Это все, что у нас есть — каждый может с добром отнестись к другому, помочь, поддержать в трудные времена. Так учила Богиня-мать.
— Вы позволите мне принести обет в качестве кахары?
— Нет, детка. Не обижайся. Твое место не здесь.
Я молчала, потрясенно глядя на нее.
— За клятву нарушенную не переживай — лично отмолю твой грех. И за близких твоих, в иной мир в мучениях отправленных, до скончания лет моих просить буду. А ты отдохни, выспись и отправляйся в путь.
— В какой путь? — понятия не имею, куда податься теперь.
— Не волнуйся, на улицу не выгоню тебя, — она тепло улыбнулась. — Недалеко отсюда есть закрытая обитель кахар.
— Тех, что хранят покой озера Богини?
— Верно, детка. Я дам письмо, они примут тебя. Спрячут от Покорителя. А там видно будет, куда жизнь свернет. — Она встала. — Ложись на мою постель, поспи пока. В путь завтра с утра тронешься.
— Со сном у меня не особо складывается. — Я села на жесткую небольшую кровать.
— Ложись. Колыбельную тебе спою. — Стоило мне свернуться клубочком, женщина начала гладить мои волосы и тихо запела — ту песенку, которой в детстве баюкала няня. Глаза закрылись сами собой, и я провалилась в сон, с запозданием подумав, что в чае были не только успокоительные травки.
Глава 27 Беги Саяна Лия Касикандриэра
Саяна
Это ж сколько мне идти! Я присвистнула, вглядываясь в горную дорогу — невероятно узкая и крутая, издалека она напоминала шнуровку на дамском корсете. Но примерно на середине пути мне повезло — рядом остановилась машина, и девушка за рулем предложила подвезти. Не раздумывая, я запрыгнула в салон и рассыпалась в благодарностях, со стоном вытянув гудящие ноги.
За разговорами время пролетело незаметно, и вскоре мы въехали в город. Девушка снабдила меня кучей полезных советов и предостережений, высадила в центре и, помахав на прощание, уехала. Даже жаль было с ней расставаться!
Уличная суета обступила со всех сторон. Город, как и многие его собратья, напоминал растревоженный муравейник. Люди спешили по своим делам, по дорогам сновали машины, плакали дети, играла музыка. Все это сливалось в равномерный шум, что окружал со всех сторон, как одеяло. В горах было холодно, а здесь жар, идущий сразу и от неба, и от раскаленного асфальта, заставил стянуть пончо и жадно допить остатки воды.
Я отступила к небольшому островку зелени на обочине, надеясь на спасительную тень от деревьев. Но, как оказалось, место уже было занято — большущая игуана внимательно посмотрела меня глазами на выкате, видимо, прозрачно намекая, что здесь место лишь для нее одной.
— Как скажешь, — пришлось снова вылезти на солнцепек.
Меделлин, усилиями наркобаронов покрытый дурной славой,
один из самых опасных городов мира в девяностые, казался абсолютно безобидным. И почему именно бесполезные факты вылезают из глубин памяти, а не что-то более полезное? Вздохнув, я купила в небольшом магазинчике пару бутылок воды, одну выдула сразу и отправилась на поиски отеля.
Ноги сами унесли меня подальше от суеты, но вскоре об этом пришлось пожалеть. Сначала я почувствовала взгляд в спину — уперся между лопаток, но всего на секунду, а потом исчез. Неприятно, но бывает. Но вскоре это ощущение вернулось — и теперь уже не проходило. Я прислушалась и уловила шаги — шарканье подошв по асфальту. Это даже забавно, но Ангелу ни к чему такой хвостик.
Пришлось свернуть в подворотню потемнее. Ага, вот и он — тяжелое дыхание коснулось шеи одновременно с чем-то твердым, что ткнуло в бок. Нож? В памяти всплыло лицо женщины с огромными щеками. Кто этот хомячок?
— Не дергайся и все будет хорошо, — прошептал грабитель, явно стараясь сделать голос пониже. Похоже, обычная уличная шпана. — Давай деньги, отпущу. Ну? Кошелек гони!
— Ага, щаз, подожди.
— Чего?
— Минуту подожди, пин-коды к карточкам запишу для тебя.
— Дошутишься! — голос грабителя взлетел до визга. Нажатие в бок усилилось.
— Да уж, хватит шутить! — я завела руку за спину, схватила его за запястье и дернула в сторону. Когда гаденыш оказался сбоку, ударила его руку о свое колено, заставив выронить нож, и скосила подножкой. — Что, не такой смелый уже? — лежа лицом вниз с рукой, повернутой под неестественным углом — одно движение с нажимом, и ему понадобится серьезная медицинская помощь, парень опасности не представлял.
— П-п-простите! — взвыл он. — Отпустите! Я… я больше не буду! Пожалуйста!
— Врешь, будешь, — моя рука выпустила его запястье. — Продолжишь промышлять разбоем, пока не сядешь. А там сгинешь. — Я вздрогнула — слова вырывались изо рта без моего ведома. Это что за новая таинственная хрень?
Парень тем временем шустро улепетывал, оглядываясь на меня. Ладно, надо найти отель — хочу в душ безумно! Встать под теплые струйки и смыть противную липкость с тела вместе с усталостью и тоской. Я вышла из подворотни как раз вовремя, чтобы увидеть, как мой грабитель налетает на блондина, который, неверно оценив ситуацию, пытается парня остановить. И получает ножом в живот.
— Такими темпами в Ангеле скоро кровь кончится! — пробормотала я, подбежав к блондину, что сполз по стене на асфальт. Рука, зажавшая рану, была алой. Этот подонок мелкий артерию порезал! — Все будет хорошо, — мне ничего не оставалось, как взять нож, что грабитель выронил — сам, похоже, был в ужасе от содеянного.
— Знаю. — Блондин улыбнулся. — Вы меня спасете, Саяна.
— Мы знакомы? — кровь с моего надрезанного пальца закапала на асфальт.
— Я вас люблю… — Взгляд мужчины остекленел. Тело упало на бок.
— Ну уж нет! — прорычал разгневанный ангел. — Умирать тебе никто не разрешал! — кровь отправилась в его рот. — Оживай быстро! — Единственный, кто меня, похоже, знает! Всю кровь в тебя волью, если потребуется, но ты выживешь!
Блондин застонал, голубые глаза открылись. Я облегченно выдохнула.
— Какая вы красивая! — улыбаясь, прошептал мужчина.
— Спасибо. Как себя чувствуете?
— Отлично! — он начал подниматься. — Ваша кровь — это нечто!
— В курсе. — Поддержав его под руку, я не выдержала и приступила к допросу с пристрастием. — Вы меня знаете? Откуда? Кто вы?
— Ничего не помните? — блондин покачал головой. — Значит, он был прав. И как Алекс на такое решился?
— Мое терпение не безгранично, — прозрачно намекнула я.
— Простите, Саяна. — Мужчина виновато улыбнулся. — Все вам расскажу, только давайте сначала переоденемся. Кстати, я Марек, Хранитель.
— Рада познакомиться. — Буркнула я, направляясь к выходу из подворотни. — Идемте же.
Мы вышли на узкую улочку, распугали своим видом всех местных и зашли в маленький магазин, у входа в который стояли манекены в яркой одежде. Хозяин ни слова не сказал, увидев нашу колоритную пару. Наскоро переодевшись, я кинула перепачканную кровью одежду в мусор и подошла к примерочной, где был Марек. Да что он там возится-то, как красна девица перед свиданием со своей первой любовью?!
- Ну, как вам? — шторка, наконец-то, отдернулась, и мужчина вышел.
Вот ведь павлин! Я едва держалась от смеха, глядя на него, одетого во все белое. Так и хочется съязвить, что Ангел тут явно не он, ну да ладно.