— Скажи понятнее. Тебе же известно, я не выношу загадки.
— Сообщили ли вы ему о младенце?
Дыхание Марселы свело.
— Марсела… — проговорила пожилая служанка мягким тоном, — вы забыли, что я прислуживала ещё вашей матушке до того, как начала прислуживать вам. Я вас знаю практически так же хорошо, как вы знаете меня.
— Ты не права!
— Нет, я права.
Марсела рукой инстинктивно дотронулась до своего живота, который пока что был плоским и подтянутым, несмотря на то, что внутри уже развивался зародыш…зародыш, которого она не сумела родить со своим любимым Арсентием за те счастливые годы их совместной жизни…зародыш, в котором, как она думала, ей навека отказано судьбой. Отцом младенца являлся Жером Пуанти.
— Уже заметно?
— Пока нет. Но скоро станет заметно, вы ведь знаете. Вам необходимо сообщить ему, Марсела.
По бледной щеке Марселы скатилась всего одна слеза.
— Мне…мне страшно, Мария. — Старенькая горничная не ответила, а поклала свои натруженные ладони на плечи Марселы, а госпожа продолжила: — Я никак не ожидала, что произойдёт такое чудо и воспринимаю это как Божью волю. Когда не было месячных, я как-то не подумала, что возможна какая-то причина, кроме тех перемен, которые обязательно наступят скоро в моём возрасте. — Марсела выдохнула и вдохнула. — Мне уже тридцать восемь, Мария!
— Знаю, милая.
— Лишь на прошедшей неделе я навестила доктора Торония и узнала о своём положении, что беременна! От Жерома! Вначале мне не верилось в это. Потом дошло, что это реальность. Мне хотелось выскочить на улицу и прокричать о своём счастье на весь мир. Но я…я не сумела…
— Марсела…
Марсела отвела глаза, не в силах вынести на себе настоятельный взор старой горничной, и зашептала:
— В последние дни всё сложилось трудно. Поговаривают, что Жером как всегда таскается за девушками. Я не могла бы игнорировать это, как раньше, если бы мне не мерещилось, что его внимание ко мне понемногу исчезает. — Марсела замолкла, стараясь немного успокоить сердце. — Я никак не могла решить, что же делать дальше. У меня не было желания поговорить с Жеромом, пока я не буду уверена, что он не будет рад так же, как и я, когда узнает о моём чудесном положении, — Марсела сильно сжала ладонь Марии, смотря ей в глаза. — А после случилось это ужасное похищение его дочери, Габриэль… Жером выглядел таким подавленным… — Госпожа расплакалась, слезами смывая с лица жалкое подобие улыбки. — Тяжко это обсуждать, но благодаря именно этим чудовищным событиям ко мне вернулся Жером. Он снова был очень милым и внимательным, каким я не помню его уже много месяцев, а я сумела дать ему тот покой, который ему необходим. Но…пусть моя любовь вернулась, я боялась. О Мария… — слёзы сочились по её щекам. — Я не могу сообщить ему о беременности, пока не будет известно, что его дочь вне опасности. Жером очень любит Габриэль! Он начнёт ненавидеть меня, если я ему скажу! Боюсь, если девушка не возвратится, то Жером ещё меньше будет рад этому младенцу.
Мария возразила, качая седой головой:
— Нет, как так может быть? Нормальный господин обязан ощущать утешение в таких печальных обстоятельствах от самой новости, что он скоро будет отцом младенца.
— К Жерому это не относится.
— Но…
— Не Жером, Мария. — Слёзы всё капали по её щекам. — Я говорю правду, Жером не…
Доверившись ласковым объятиям Марии, когда та обвилась вокруг неё, Марсела в ответ тоже заключила в объятия пожилую служанку и тесно прижалась к ней, как не делала с детских лет.
Она зашептала:
— Можно лишь надеяться, что как только Габриэль возвратится, то тогда и Жером разделит эту радость со мной.
— Марсела, деточка моя, — голос Марии подрагивал. — Вы обязаны оповестить мистера Пуанти о беременности…или бросить его.
— Бросить его?!
Мрачным взором Мария смотрела на госпожу.
— Вы должны поступать так, как велит вам внутренний голос, который проявляется в каждой беременной женщине. Голос посоветует вам, как правильно поступить. Если вам не по-силам сообщить мистеру Пуанти правду, нужно принять меры, чтобы ваше будущее и счастье вашего ребёнка было обеспечено.
— В этом пока нет надобности. Я молилась, Мария. Я знаю, Габриэль вернётся к Жерому. Тогда я сумею сообщить Жерому о беременности. Всё будет нормально, увидишь. Он наконец-то представит меня дочери, как равную, и мы обвенчаемся. Все остальные развлечения Жерома станут забыты, я уверена.
— Марсела, не питайте иллюзий насчёт мистера Пуанти.
— Повторяю тебе, Жером бросит все свои развлечения! — Марсела не заметила пронзительных нот, появившихся в её голосе, высвободилась из кольца рук пожилой женщины. — Габриэль вернут Жерому, и всё будет нормально. Я лишь наберусь чуточку терпения, и всё. Совсем чуточку.
Марсела спряталась от пронзительного взора Марии, решительно развернулась к зеркальному трюмо. Смахнув платочком слёзы, она взяла баночку с кремом. Выражение лица стало обычным. Волнения нет. Госпожа возвратилась к ежедневным процедурам.
Стоя около своей каютной комнаты, Рей прислушивалась, сама не зная, что же она хотела услышать за дверью. И в самом деле, что она ждала? У особы, находившейся по ту сторону двери другой выбор отсутствовал, кроме как исполнить её приказ и надеть новую одежду, несмотря на её буйные протесты.
≪Вы хотите, чтобы я надела эти пиратские лохмотья? ≫.
Рей сознавала, что избалованная леди ни разу в жизни не надевала подобную одежду, а ухоженный вид её кожи вряд ли касалось что-то, кроме шёлков и атласных одеяний. Её превосходная и нежная кожа… Рей пересилила свои сексуальные фантазии, напоминая себе, что с такой девицей необходимо держаться настороже, если она не хочет очутиться у той под манипуляцией, к чему девушка отчаянно стремится. Рей схватилась за ручку двери. Она выждала пару просчитанных минут и открыла дверь. Как и до, её встретила абсолютная тишина каюты. Затем послышался слабый стон.
Кинувшись к кровати, на которой валялись в беспорядке белые вещи, Рей замерла на месте.
На постели, перед ней очутилась тонкая фигура, одетая в пиратскую одежду, которая была ей большевата. Девушка выглядела бледной и больной, лежала, не шевелясь.
— Мисс Дибос…
Девушка молчала. Казалось, она даже не дышит. Сердце Рей дрогнуло.
— Мисс…
Веки легонько затрепетали.
— Габриэль…
Девушка чуть слышно и жалобно простонала.
Подсев к своей трогательной пленнице, Рей молча осмотрела девушку. Пройдя ладонью по лбу, Рей обнаружила не слишком сильный жар, потом она дотронулась до её щёк, рук, чтобы удостовериться, что данный жар не расходится по всему её телу.
Немного успокоившись от дум, что если это и начало лихорадки, то не опасной, Рей мягким тоном спросила:
— Габриэль, что с вами? Вы заболели?
Ресницы едва задрожали, потом открылись, и Рей прочла в её глазах, как Габриэль несчастна.
Тут судно поднялось на высокой волне, потом опустилось. Габриэль Дибос стала походить на зелёную тень, и вид девушки объяснил Рей её состояние без всяких слов. Морская болезнь…
Рей пока не видела человека, который мог бы страдать настолько сильно от неё. Габриэль поднесла руку к холодному лбу, пытаясь стереть пот, но ладонь без сил опустилась вдоль тела на постель.
Рей услышала, как Габриэль чуть слышно выдохнула:
— Я умираю…
— Что-о?
Рей не заметила, что сказала это вслух и увидела, как чуть блеснули её глаза, а потом услышала дрожащий голос девушки:
— Я сказала вам, что умираю.
— Не умираете. Вы пока не превыкли к морской качке. Вам надо что-то покушать и…
— Покушать? — Габриэль сильнее позеленела. — Мерзкая идиотка…
Рей сжала челюсти. Вены на шее натянулись.
— Сядьте, мисс.
Чуть заметно Габриэль отрицательно мотнула головой.
— Я сказала, сядьте!
Нет ответа. Рей подняла слабое тело девушки и, поддерживая спину рукой, посадила её. Она в первый раз заметила, насколько великоват для её изящной фигуры пиратский костюм — девушка вообще потерялась в платье. Она выглядела прямой в нём, утонувшей. На груди платье оттопыривалось, скрывая округлые формы, в плечах оно свисало, рукава почти полностью скрывали руки, а в талии оно было широким.
Не отпуская девушку, Рей продолжала отдавать приказы:
— Держитесь! Вам полегчает на свежем воздухе!
— Нет… — её глаза по-прежнему были закрытыми.
— Глаза откройте.
Нет ответа; и Рей настойчиво повторила:
— Глаза откройте!
Красивые глаза серого оттенка открылись, но потом снова сомкнулись.
Рей зарычала:
— Поднимитесь!
— Нет…я не сумею.
— Нет, сумеете. Поднимитесь!
Она пододвинула обессиленную девушку к краю постели, свесила её ноги на пол и помогла встать. Большие брюки в миг спали к коленям.
Подрагивающими руками Рей поддёрнула брюки назад, пробормотала неясное ругательство, что было несвойственно женщинам, и поводила глазами вокруг каюты.
Потом она сняла свой ремешок и заменила его тем, который был на штанах, затянув его вокруг талии девушки. Габриэль запротестовала. Ей были неприятны прикосновения чужих рук к своему телу. Обеспечив девушке безопасность, Рей ухмыльнулась и подняла её на руки.
Пушистые ресницы Габриэль опять затрепетали:
— Что…что вы творите?
— Несу вас наверх, чтобы вы глотнули хоть немного чистого воздуха. Вам сразу полегчает.
— Не полегчает… — И строптивая мисс уронила бессильно голову ей на плечо. — Я умираю…
Рей направилась к двери с драгоценной ношей на руках.
Спустя минуту, нетвёрдой поступью идя под встречным ветерком, Рей наткнулась на Берту, внимательно смотревшую на них:
— Давай я помогу тебе поставить её на ноги.
Рей качнула головой. Перья на её пиратской шляпе тоже качнулись.
— Не нужно. Ступай в трюм, перекуси. Если ты мне понабишься, я тебя сразу же позову.
Крепко прижимая к себе девушку, способную противиться ей, Рей пошла к парапету борта корабля. Она прислонила девушку к парапету судна и, удерживая её своим телом, поставила на ноги.
Габриэль дрожала от слабости, а Рей настойчиво потребовала:
— Так. Теперь глубоко вдохните.
— Не могу.
Распущенные локоны Габриэль, в которых сиял заход солнца, огненным столбом рассыпались по лицу Рей. Вдали виднелись чёрные пречёрные тучи. Наверняка будет шторм.
Габриэль уткнулась носом ей в грудь и шёпотом сказала:
— Прошу…
У Рей что-то заныло внутри. Габриэль доверительно прижалась к ней. От девушки исходило тепло, что Рей показалось приятным.
Она слишком мягким голосом произнесла:
— Габриэль, послушайте меня. Ночь приближается, на горизонте сходятся грозовые облака, предвещая шторм. Если вы не сможете держать себя в руках, то вам будет только хуже, нежели сейчас.
— Я не могу…
— Вы можете. Габриэль, откройте глаза. Ну же, давайте!
Глаза девушки медленно раскрылись.
Рей попыталась уловить её взор и прошептала:
— Вы снова станете здоровой.
Девушка долго молчала, смотря ей в глаза, а Рей пыталась наполнить её своей силой. В ней шевельнулась надежда — Габриэль начала медленно приосаниваться и смогла наконец-то глубоко вдохнуть…
— Ещё раз…вдохните глубже.
Девчонка притиснулась к ней настолько сильно, что Рей почувствовала, как её лёгкие наполняются воздухом, как одновременно в девушку входит сила…и тут внезапный спазм.
— Нет, держитесь. Вам уже становится лучше…сильнее… Вы можете это держать под контролем. А теперь мы с вами пройдём по палубе.
— Нет…прошу…не сейчас.
Девушка склонилась к Рей, и у той вздрогнуло плечо. Голова Габриэль легла к основанию её шеи, груди прикасались к её груди, а дрожащие ноги искали поддержку в её ногах. Габриэль схватилась за руку Рей, отчаявшись удержать её. Рей обхватила её, чтобы девушка смогла брать энергию в её силе. Внезапно Рей ощутила неведомое состояние комфорта. Не слишком фантазируя, насколько долго они находятся в таком положении, Рей почувствовала жгучее желание прижать девушку к своему телу ещё плотнее. Это превратилось в навязчивую мысль.
Капитан одёрнула себя, произнеся срывающимся голосом:
— Вам уже намного лучше. Теперь надо пройтись по палубе.
О, её глаза…её бесподобные, ни с одной женщиной несравнимые глаза смотрели на неё прямо, перед тем, как Габриэль соизволила отпустить её. Девушка постаралась сделать шаг, но закачалась. Рей обняла её одной рукой за стан, чтобы та не расстелилась на полу. С помощью Рей девушка шагнула раз, после два.
Рей против воли посетила мысль, что выглядит Габриэль довольно комично: в большом платье и узких брюках, которые едва держутся на ней; из брюк выглядывают маленькие голые ноги…
Капитан поняла, что может не переживать о нравственном поведении своей команды — ни один мужчина, окинув её первичным взором, никогда больше не изъявит желания глядеть на неё. Но к Рей это не относилось. Вдруг налетел шквальный ветер, обрушившись на судно с неимоверной силой и едва не сбивший с ног Рей. Капитан лишь крепче прижала девушку к себе. Габриэль метнула панический взор и внезапно ринулась из её рук к борту корабля.
Рей стояла позади неё, смотря на горизонт, быстро затягивающийся штормовыми тёмными тучами. Капитан выждала миг, когда у пленницы пройдёт спазм, взяла девушку на руки и спустилась в трюм.
За комнатной дверью Клары движение становилось всё более оживлённым. Слышался смех, кашель, звуки шагов идущих туда-сюда людей… Закрыв глаза, Клара пыталась заснуть.
Вдруг пришла мысль, что раньше она просто не обращала внимания на то, как чудесна её спальня, ведь всегда была занята любовными делами. Этой ночью женщина лежала в одиночестве под атласным одеялом, обшитым роскошными рюшами. Дверь была надёжно заперта, скрывая её от нескромных очей.
Ситуация, в которой она теперь находилась, мерещилась ей непревычной и совсем неестественной, несмотря на то, что Петроний большую часть дня был с ней, дотянув до того мига, когда обстоятельства принудили оставить её. Клара представила себе опять сведённые брови Петрония, когда мужчина сообщил, что обязан уйти пораньше из-за деловой официальной встречи в обществе, на котором обязан присутствовать. Кларе хотелось сказать ему в ответ, что дамы, подобные ей, не будут рады в обществе, в котором так и жаждут его присутствия, но в какой-то миг поняла, что это поставит Петрония лишь в большее неловкое положения. Клара вспомнила гнев Петрония, когда он увидел синяк на её бедре, появившийся в результате грубоватого толчка Жерома Пуанти. Мужчина негодовал, когда так решительно поступил… Клара была тронута до глубины души заботой Петрония, но больше всего женщина испытывала сожаление о шагах, которые Петроний вынужденно предпринял.
Клара предвидела, что всё может завершиться слишком плачевно. Она убрала с лица прядку волос, упавших на её щеку. Молодая женщина говорила с мадам Люсиль, но до сих пор не выяснила, какую сумму обязался платить Петроний, чтобы Клара ублажала только его.
Она знала наверняка — эта сумма настолько большая, что даже при хорошем развитии дел, соответствующих планам Петрония через слишком незначительное время все его сбережения упадут, и тогда ему придётся поделить расходы с другим клиентом, а потом и с ещё одним. Другого выхода не будет. Сделав именно так, Петроний начнёт переживать оттого, что его честность и порядочность в отношении её скомпромитированы, а потом будет пребывать в отчаянии от необходимости отречься от неё. Клару охватила грусть, вызванная такими думами. А хотя, так даже лучше. Женщина соображала, что рано или поздно Петроний повстречает достойную леди, которая сумеет привнести в его жизнь доброту и нежность, чего он, конечно, заслужил. Эта гречанка займёт подобающее место в тех высоких кругах, в которых он многими уважаем и влиятелен, и подарит всей семье Делос внуков, чтобы дальше продолжался их благородный аргосовский род. В голове вертелись разные мысли, сменяясь друг за другом, и Клара застопорилась на той, что если уж ей суждено за деньги дарить наслаждение любому мужчине, не имея возможности всецело принадлежать той, кого любит, то она предпочла бы, чтобы таким мужчиной являлся Петроний. Вдруг в окно стукнул порывистый ветер, прервав раздумья Клары. Ветки дерева бешено царапали стекло. Женщина посмотрела на часы, которые стояли на зеркальном трюмо.