Вадим стоит, опершись ладонями по обе стороны моего тела, говорит почти в самые губы:
— Я развёлся с Олей, потому что не хочу больше видеть этот суррогат тебя рядом с собой. Я понял, что мы можем быть семьёй — Я, Ты и Ваня. Втроём. Ты же хочешь быть его мамой? Хочешь, я знаю.
— Ты давишь на больной мозоль!
— Всего лишь говорю, как есть. С Олей я развёлся. Ваня остаётся при мне. У тебя есть возможность видеться с ним так часто, как только пожелаешь. Но при одном условии… Тебе придётся отправиться с нами.
— Куда? Ты, что, переезжаешь?
— Я же говорил о расширении в столице? Контракт подписан, начинается масштабная стройка, намечается ещё несколько крупных проектов. Мне нужно быть там, в центре событий, на гребне волны… Я принял решение переехать. В скором времени. Разумеется, я переезжаю вместе с Ваней. Ты хочешь быть мамой Вани, и я могу дать тебе это. Могу дать всё. Только нужно принять моё предложение.
— Какое?
— Стань моей женой.
Меня словно бьют по голове. Такой шок!
Смотрю на лицо Вадима. Не шутит ли?
Не шутит. Предельно серьёзен. Глаза горят.
Кажется, я всегда опасалась в нём именно этого — запретных чувств ко мне.
— Подумай. У тебя есть время.
— Сколько?
— Две недели, — отвечает без промедления. — По предварительной оценке врачей, до конца этой недели тебе придётся остаться в больнице, потом тебя выпишут. И ещё через неделю мы с Ваней переезжаем. У тебя будет достаточно времени, чтобы решить — хочешь ли ты семью или нет. Но учти… если откажешься, я не позволю тебе видеться с сыном. Никогда.
Выходит.
Ставит меня перед чудовищным выбором.
Эпилог
Варя
— Можешь не упаковывать эти игрушки. Я куплю Ване новые.
Голос Вадима слышится позади меня. Я не ожидала, что он появится посреди дня и испытываю неловкость от того, что он здесь. Ещё так рано!
Отчим наклоняется и тягуче целует меня в волосы, обжигая горячим дыханием, полным желания.
Я приняла его предложение. Откровенно говоря, ради того, чтобы иметь возможность воспитывать сына, быть с ним, я бы согласилась выйти замуж даже за самого чёрта…
Я и не представляла раньше, что можно любить так безусловно, как матери любят своих детей, не требуя ничего взамен и будучи готовой на любые жертвы.
Ради сына мне пришлось переступить через себя и ввязаться в отношения с мужчиной, которого я боюсь до дрожи, и не представляю, как лягу с ним в постель.
Я приняла предложение Вадима, но попросила у него времени привыкнуть к новому статусу в роли его женщины, а не падчерицы…
В семье Вадима из-за этого произошёл сильный скандал. Пожилые родители были в шоке и самое ласковое, что я услышала, было слово «ушлая прошмандовка».
Однако Вадим, хоть и берёг чувства своих родителей, ухаживал за ними, но жизненный путь всегда выбирал сам, потому не стал слушать их советов.
Он заверил меня, что в большой, многомиллионной столице нам будет проще: никто не знает о нашей истории и не посмотрит с осуждением на нашу пару, с большой разницей в возрасте, с прошлыми семейными отношениями.
Обсуждение со стороны посторонних — это меньшее, что волновало меня. Гораздо тяжелее было представить, что я смогу допустить интим с нелюбимым человеком.
Я интересуюсь у Вадима, как прошёл его день, а сама смотрю лишь на паровозики, деревянные пирамидки и разные пищалки-грызунки, перекладывая их с места на место.
— Оставь, — повторяет Вадим. — Мы не будем тащить в новый город старый груз…
В его словах слышится глубокий намёк.
Я не глупа и понимаю, что Вадим хочет сказать по-настоящему. Он намекает, чтобы мы оставили прошлое здесь, в этом городе, и шагнули вперёд, как ни в чём не бывало.
Чтобы отвлечься от непростого разговора, я беру в руки пульт от телевизора и бездумно щёлкаю по каналам, останавливая свой выбор на старом фильме, который любила моя мама «Москва слезам не верит».
Некоторое время я и Вадим просто смотрим на экран, но потом местный телеканал прерывается на рекламу, и в поток роликов о полезных йогуртах и средств от насморка, втискивается краткая сводка информбюро от полиции.
Меня прошибает насквозь сразу же, стоит только взглянуть на экран.
Там я вижу лицо Рината.
Оно какое-то неправильное, застывшее. Я не слышу голос диктора, но вчитываюсь строки: «Всех, кто что-либо знает о личности погибшего, просьба сообщить в дежурный отдел…»
Пульт падает на пол из моих онемевших пальцев.
Вадим подбирает его и мгновенно переключает телевизор на европейский музыкальный канал.
— Это же… Ринат, — говорю едва слышно и поворачиваюсь в сторону Вадима. — Ты знал?
Я требовательно смотрю в его лицо. Отчим внезапно сильно увлекается игрушками и делает вид, что не заметил моего вопроса.
Повторяю.
— Да, я знал! — соглашается со вздохом. — Первый раз наткнулся случайно на сводку неделю назад. Но не хотел говорить тебе.
Неделю назад?
— То есть Ринат мёртв уже целую неделю, а я узнала об этом только сегодня?! Почему ты мне ничего не сказал?
— Кажется, мы договорились! — Вадим швыряет игрушки в корзину. — Прошлое остаётся в прошлом. Мы идём вперёд. Вместе! Ринат — это твоё прошлое. Нужно забыть о нём.
— Он мёртв? Может быть, это не он?
Я вскакиваю на ноги.
— Куда собралась? — с металлом в голосе интересуется Вадим.
— Я должна уточнить. Может быть, это не Ринат.
— Снова хочешь на опознание? Так понравилось разглядывать трупы, что скучаешь по мертвецам и запаху морга? — ядовито уточняет отчим.
Он в два счёта настигает меня и толкает к стене, сжав за плечо рукой.
— Ты никуда не поедешь.
— Но я должна!
— Его уже похоронили. Сегодня. Я узнавал.
— Но сводка по телевизору…
— Просто не успели снять объявление. Вот и всё.
Мне не особо верится в слова Вадима. Как-то всё слишком складно. Тогда он выдыхает и достаёт телефон, находя в списке вызовов номер, указанный в инфо-сводке.
Неужели Вадим действительно всё проверил?
— Я всё узнал. Но можешь уточнить сама, если не веришь, — почти насильно всовывает в руки телефон.
Вадим сверлит меня взглядом насквозь. Ждёт, что я поверю на слово?
Но внутри меня теплится безумная надежда, что Ринат ещё жив.
Я не хочу испытывать к нему ничего, но чувства не вырвать из сердца за один-два месяца. Всегда останутся шрамы.
После непродолжительного разговора с оператором я понимаю, что Вадим не солгал мне.
Неужели это всё?
— Даже у кошки всего девять жизней, Бакаев слишком долго ходил по грани. Если он хотел выжить, ему не стоило возвращаться.
Вадим разрушает тишину словами и занимает место на полу возле груды игрушек, задумчиво разглядывая их. Потом выходит из комнаты и возвращается с несколькими картонными коробками.
— Давай соберём игрушки, Варя. Завтра с утра посетим детский дом и порадуем бедных сирот…
Слушаю слова Вадима. Но едва ли понимаю их смысл.
Мой муж, мой первый и любимый, мой единственный мужчина погиб…
— Варя! — окликает строго. — Помоги мне. Сейчас же. Ты меня слышишь, Варя? Варя!
— Слышу, — шевелю омертвевшими губами. — Я… Сейчас вернусь. Мне нужно проведать Ваню.
— Ваня спит. Не тревожь его.
— Я буду осторожна. Вернусь через минуту.
Мне просто нужно побыть наедине. Хотя бы минутку.
Я медленно выхожу из комнаты и, свернув за угол, сползаю вниз по стене, захлёбываясь в беззвучных рыданиях. Тело выкручивает судорогой и бьёт крупной дрожью. На горле всё туже затягивается петля.
Я хотела, чтобы Ринат ушёл, и он… ушёл из жизни.
Потом я поднимаюсь и на негнущихся ногах поднимаюсь в спальню сына, осторожно целую спящего кроху, начиная любить его ещё сильнее и крепче, до сумасшествия. Теперь Ваня — единственное, что осталось у меня в жизни. Единственный смысл и память о Ринате…
Возвращаюсь.
Вадим упаковывает уже третью коробку. Так быстро…
— Ты хочешь отдать эти игрушки в детский дом?
— Да, я думаю, что в доме для сирот им будут рады.
Отчим делает вид, что не замечает моих опухших и покрасневших глаз. Я сажусь на кресло и наблюдаю, как отчим заполняет четвёртую коробку, забрасывая туда все игрушки подряд.
— Нет, так не пойдёт, Вадим. Надо рассортировать игрушки по коробкам и подписать… Не стоит сваливать их в одну кучу, как мусор.
— Знаешь, а ты права. Что бы я без тебя делал, девочка моя!
Я помогаю ему, Вадим берётся за дело с энтузиазмом и прибавляет звук на телевизоре, чтобы ритмичный бит звучал громче и уничтожил без следа все печали.
— Ещё не думала о нашей свадьбе?
Вопрос Вадима выбивает почву из-под моих ног.
Ему не терпится как можно скорее прибрать меня к рукам. Моё молчание он расценивает. как растерянность, и охотно продолжает:
— К твоим услугам будут лучшие организаторы свадеб.
— Я не хочу свадьбу. Давай просто распишемся?
— Свадьба состоится. Я влиятельный человек и не могу расписаться тихо, без гостей, как бедная церковная мышь. Празднество будет пышным, Варя. От тебя потребуется лишь выбрать из предложенного то, что больше всего придётся по душе. Точка.
Тон Вадима не терпит возражений.
Кажется, что теперь моя жизнь будет состоять только из жёсткого прессинга и ограничительных рамок, без капли тепла и искренности.
Я согласилась на брак с тираном. Кажется, из этой клетки ни за что не выбраться.
Но у судьбы на этот счёт свои планы.
Однажды всё перевернётся с ног на голову, в очередной раз поставив меня перед сложным выбором: жить в стабильном, но деспотичном браке или рискнуть, чтобы снова поверить в любовь?