Приветственные возгласы и гул голосов, принявшихся обсуждать событие, донеслись снизу. Я, стараясь смотреть на народ, на самом деле старалась их же не видеть – вернее, не воспринимать как людей, которых для меня, прожившей почти всю жизнь в Школе магии с относительно узким кругом лиц, большей частью одних и тех же, да и после даже в городах и во время мероприятий еще в Гвенто-Рокканде не являвшейся объектом столь пристального внимания, было как-то слишком много. И во избежание того, что меня охватит паника и я сделаю какую-либо глупость, я предпочла немного отойти от того, что на меня взирали живые люди и у них у всех при этом имелись свои мысли. Дурной славы я не заслужила – скорее наоборот, я была на хорошем слуху – Целитель, обучавшийся в одном из признанных во всей Бартиандре центрами магии городов, получавший личные уроки Танры и некоторое время и в детстве, и во взрослом возрасте жившая в Таунаке, с опытом – и теперь уже, после активной работы здесь, и случившейся, к несчастью, эпидемии, относительно большим… При этом не гнушавшаяся исцелять как чиновничьи и дворянские семьи, так и крестьян и мелких ремесленников, – что не могло не создать мне доброго имени. Более того, я вообще нигде в Империи Целителем не числилась, и жалованье – неоправданно огромное – получала за совсем другую работу. А применить основной, как оказалось, дар, стремилась как можно больше – если уж родилась с редкой способностью, я не могла не помогать тем, хотя бы, кому была возможность помочь… Те, кто узнавал, что на моем пакту две пряди – и пусть в одну была вплетена красная лента, во время эпидемии иначе быть просто не могло, – относились ко мне с еще более безмерным уважением. Люди видели, что я делала все возможное, чтобы вылечить как можно больше больных… А для меня победой и счастьем было то одно, что все дети, попавшие во время вспышки оспы мне в руки, выжили, как и беременная девушка – я сумела даже ребенка спасти и на свет он появился здоровым, совсем недавно, пару недель назад, и я лично сидела с ней. Счастливая мать предложила дать мальчику имя – и таким-то немудренным образом он стал Сарданом… А я с трудом нашла способ тактично отказаться от просьбы принять участие в его наречении – в силу нависшего надо мной положения быть духовной наставницей или Хранительницей Имени для кого-то я пока не могла.
Я подняла руку, призывая к тишине. И дождалась, пока стихнет гул внизу, а взгляды вновь устремятся на меня.
- И сегодня я выражаю свое почтение народу Империи от имени всех оринэйцев и своего собственного. И имею счастье приветствовать свой народ и торжественно принести клятву служить интересам Никтоварилианской Империи и моего супруга как Императрица Алеандра, супруга Его Величества Императора Никтоварилианской Империи, островов Фархат и прилегающих морей Арэна Второго. – Легкий кивок и новые возгласы и хлопки. И что-то еще, связанное с деталями торжеств, описывал Ладар, покуда я оглядывала людей и примечала, как одевались разные сословия, какие признаки помогали отличить одну группу людей от другой – по труду, что они выполняли, по тому, из какой они части страны приехали… Мне еще многому предстояло научиться, и я успела понять и осознать лишь часть культуры и обычаев, да и не все законы были мне известны, и все же я наконец уверилась, что сумею.
Вместе с этой уверенностью пришли умиротворение, спокойствие и принятие венчания и сопутствующих торжеств, и нового положения. Решимость и внутренняя гармония, которыми я всегда отличалась, наконец-то вернулись, привычные и утешающие. А вместе с решимостью действовать во имя Империи и стать достойной ее правительницей пришло и иное принятие, не столь крепкое. Что я действительно испытывала к супругу гораздо большее, нежели уважение и благодарность. Я любила его – как бы громко и высокопарно ни звучали эти слова, но я действительно любила – пусть пока хрупко – человека, за которого вышла замуж. И омрачало чувства лишь одно – я не уверена была, вовсе, что и он относился ко мне так же. Да, он был чутким, относился тепло, даже заботливо, и все же это не было признаком любви.
Но Танра была права, призывая прекратить накручивать в голове одну и ту же мысль «меня заставили». То, что меня не заставляли, очевидно было с самого начала. А сейчас, стоя рядом с высоким, крепкого сложения мужчиной, чьи глаза доброжелательно и одновременно внимательно оглядывали людей, а шрамы на ярком свету казались особенно четкими, я принимала крушение и другого. Танра еще никогда на моей памяти не ошибалась ни в ком, видя всех буквально насквозь. И установку «не люблю» окончательно сменило осознание того, что я не просто была влюблена в него, не просто доверяла ему. Я хотела его любить. И вполне осознанно хотела ему довериться… Вот только сначала хотелось точно знать, что я и мои чувства ему были нужны…
***
- Его Императорское Величество Император Великой Никтоварилианской Империи, островов Фархат и прилегающих морей Арэн Второй Фамэ, Ее Императорское Величество Императрица Великой Никтоварилианской Империи, островов Фархат и прилегающих морей Алеандра и Его Императорское Высочество, герцог Дарианский, кронпринц Великой Никтоварилианской Империи, островов Фархат и прилегающих морей Тионий! – распахнулись перед нами огромные резные двери Пиршественной и Бальной Залы, занимавшей огромную площадь и высотой в два этажа – высотой в полтора были одни только широкие, светлые, сейчас открытые окна, в которые лился теплый воздух, наполненный ароматами цветов, трав. К тихим переливам арф прибавлялось пение птиц… Голубоватый мрамор, с белыми прожилками, легкие голубые занавеси на окнах и драпировка на стенах, множество огромных чистых зеркал, уходившие далеко ввысь потолки, расписанные мифическими героями и красавицами древности, и в центре – излюбленная жителями стран Круга легенда об Алеандре – самой первой Алеандре в истории мира – и Санджае. Целительница из «страны света» и принц, Маг Теней и Маг Крови, из «темного королевства Дариана»… Тайно обвенчавшиеся вопреки воле многих и многих, вынужденные искать помощи, и ставшие Вечными Спутниками Матери Барлы, не успев познать даже счастье быть родителями. Красивая легенда, известная во всех странах, символ искренней и чистой любви. В Круге и вовсе, пожалуй, одна из главных историй, в которую верили без исключения все и которую мог рассказать уже маленький ребенок… И у очень многих одно то, что я носила такое же имя, вызывало расположение или, меньшее, теплую улыбку и одобрительные взгляды.
Стены были украшены картинами – большими, красочными полотнами с мифологией и пейзажами, пера десятков придворных художников и дарами иных стран – особенно много картин-пейзажей были сотворены мастерами Оринэи – хватало подчас только взгляда на картину, чтобы понять – Иринэйский лес, а это – древние руины у Ракверима, и тот пейзаж, справа, там я вообще два года жила в Школе магии… Вид родины, тогда процветающей и свободной, щепкой вонзался в сердце при каждом взгляде на точные, почти живые отображения ее пространств и городов… И все же они грели душу – если когда-то Оринэя вновь стала бы свободной – у нее была страна-союзник, очень могущественный союзник. А для никтоварилианцев Оринэя – что стало для меня откровением – не являлась частью Империи Великий Рокканд. В их устах она именовалась, вплоть до высших кругов общества, «временно захваченной неприятелем». Вот только расшифровку этого «временно» Арэн, будучи даже моим женихом, не давал.
Статуи, позолоченные, - герои древности и особо выдающиеся правители и наследники престолов Круга, столики у окон, из красного дерева, истэнской сосны, истэнского же крэйя (Истэном именовалась лесистая часть Зибира) – дерева с тонкой, нежной белой корой и светлой древесиной, которая хороша была для небольших поделок и изготовления мебели, отделанные драгоценными камнями и цветной мозаикой, на которых красовались резные мраморные, фарфоровые, деревянные с позолотой статуэтки - животные, часы, копии кораблей… Вазы и кувшины с цветами – как созданными из шелка и бархата, так и живыми свежими букетами, сладко благоухающими.
Все вокруг – в белых, голубых и синих, золотистых и серебристых тонах, светлое и легкое… И накрытые вдоль окон в два ряда столы – для узкого круга лиц – высшее дворянство и Жрецы, главы иностранных делегаций, самые приближенные к Династии обитатели Дворца. Пир организован был и в Парадной Зале, рядом, и даже в Дворцовом Парке, для более низких чинов – представителей крупнейших Гильдий, дворян, наместников и прочих-прочих-прочих вместить не могла бы ни одна Зала дворца, а помимо пиршеств подразумевалось и наличие пауз для танцев и общения гостей, усаженных далеко друг от друга. Яства от имени Дворца подавались в Лекарских и Сиротских домах, накрывались столы на площадях, разносились угощения – в основном сладкое – для тех, кому не удавалось добраться до этих самых «пиров»… Организованы были развлечения для населения Империи – ущемленным в праве отпраздновать такое событие себя не должен был чувствовать никто. А я боялась даже представить, сколько денег было в казне свободных, чтобы после таких празднований, двойных выплат и иных привилегий налоги не поднимали… И сколь дорого и непросто на самом деле было все эти торжества устроить…
У дальней от Парадной Двери стены имелось возвышение, на котором виднелся отдельный, довольно большой, стол – то ли дабы Император и его ближний круг могли узреть всех, то ли чтобы все могли узреть Императора и его ближний круг. За столами уже рассажены были гости, не принимавшие участия в обращении к народу и незаметно от нас отделившиеся. И нас встретили приветствия, поклоны, поздравления и пожелания долгого, счастливого брака. Вниманием не обделили на сей раз не только нас – особенно меня, молодая супруга правителя, как же! – но и Тиония, сие испытание выносившего удивительно стойко – мальчик, не любивший большие собрания и предпочитавший словам и подобным долгим «развлечениям» дело либо более приятное «увеселение», улыбался, отзывался на приветствия и выглядел довольным жизнью. То же самое приходилось делать и мне – благо речь шла на наанаке и я хотя бы всех понимала хорошо – когда разговор переходил на фарсин, он превращался для меня в мучение. Я с трудом понимала треть из того, что мне говорили.
Супруг, когда мы наконец добрались до стола и заняли три расположенных в центре кресла с резными высокими спинками, покрытых позолотой, помог мне, соответствуя этикету, сесть, и я только сейчас осознала, насколько сильно устала стоять на ногах… Сесть и дать себе отдых оказалось крайне приятно – пусть даже ноги в легких мягких башмачках со шнуровкой мгновенно заныли… К нам же присоединялись иные гости, удостоенные чести оказаться за нашим столом – принцесса Милэсайна Иларда, полная жизни и счастья, улыбка и само присутствие которой придавали сил, Императрица-бабушка Карса, герцог Сангарский и чета Наместников из Брилльджа… Как ближайшие родственники правящего Дома. Мне вдруг стало интересно, не приехала ли с Сати, оправившейся от родов и лучащейся миролюбием, и Кайнэ, сейчас куда более спокойным и почтительно мне кивнувшим, когда уселся на место, малютка Алеандра… Главы крупнейших коллегий, Верховный Жрец с двумя помощниками – избежать визита на подобное мероприятие представители религии не могли, высшее военное руководство – все пятеро главных генералов и адмиралов, в парадных мундирах, при оружии, как и у Арэна скорее украшении… Ладар, моментально и незаметно появившийся справа от Карсы, и Элиа – занимая важное место в моей свите, по факту основывая ее в определенной степени, она удостоена была права оказаться очень близко ко мне – через два места. Видимо, все представители Империи, оказавшиеся здесь, были по нашу сторону стола. Танра же сидела напротив Арэна, одетая несравненно проще остальных гостей – белое струящееся свободное платье с серебряными фибулами на широких бретелях, распущенные волосы – в Таунаке никто никогда не собирал их в какую бы то ни было прическу. И никаких украшений и гримировки – в Таунаке ее узнавали и так, а за его пределами кто-то другой маленькую гордую страну представлял крайне редко…
И все же даже в этом она выглядела не менее величественной, чем дамы в пышных облачениях, увешанные ожерельями и браслетами. Гордый проницательный взгляд, полный уверенности, служил ей для этого лучшим украшением. Король Дукона – громадный, с широкими плечами и квадратной черной с проседью бородкой. Когда-то один из хороших союзников, почти друг отца. Его старшая дочь уселась рядом, за малым не ложась грудью на стол, словно стремясь получше показать, что было спрятано в вырезе ее платья. Я, в своем целомуренном и скромном одеянии, ощущала себя почти неуютно: я – центр внимания гостей, это мое венчание состоялось несколько часов назад, и я среди них выделялась как воробей среди павлинов – коса с зелеными лентами и серебристыми цепочками, медальон на шее да пара браслетиков на запястьях, ну и разве что еще серьги…
Остальные главы делегаций, кроме стран, наименее связанных отношениями с Никтоварильей, оказались за нашим столом, а их спутники – если таковые случились в большом количестве, – за остальными. Пустовало лишь одно место – рядом с Элиа, аккурат между нами. Напротив меня уже сидела Мудрейшая из Найтрена, в длинном платье, с покрывалом на волосах и массивными серьгами в ушах – больше кроме пары колец на ней не было украшений. Ее супруг, Мудрец, с улыбкой поприветствовал жену Императора Прекрасной Процветающей Империи, на что я отозвалась вежливым кивком…
Серебряные и золотые блюда, кубки, кувшины с прозрачной водой и холодными напитками, вазы с фруктами и ягодами, небольшие корзиночки с легкими сладостями и множество приборов. И это ведь даже еще не сами блюда!
- Пир длится до заката, после него постепенно завершается, - негромкий голос над ухом заставил легкую дрожь пройти по спине. Я никогда не была так долго к нему столь близко, никогда не сидела рядом. Даже во время помолвки нас всегда разделяли Иларда, теперь сидевшая по другую сторону от меня, Тио или бабушка… - То, что выставлено на столы сейчас, можно есть в любой момент, этикетом дозволено – разумеется, не доставляя соседям беспокойства.
- Я не голодна, - я осознавала, что ничего не ела с прошлого обеда, и все же совершенно не хотелось. К счастью, убежать тоже.
- Первая перемена! Мясные блюда! – в двери поплыли слуги с подносами в руках. Молочные поросята и ягнята, отбивные, жаренные ребрышки, печень со специями… От благоухания цветов, духов и принесенной пищи закружилась голова. Разумеется, подносить блюда начали с нас, и Арэн, видя мое состояние, лично выбрал супруге ребрышки в молочном соусе. На его собственной тарелке еды оказалось не в пример больше. Принцесса Дукона смерила меня полунасмешливым взглядом.
- Что ж, полагаю, настало время личных поздравлений молодой четы, - Императрица Карса, как старшая в семье, переняла командование торжеством у Иларды, поглощенной беседой с Фэртами – Бэнджамин в последнее мгновение как-то совершенно незаметно возник на том самом пустующем ранее месте, между моей золовкой и Элиа. Пару мгновений спустя в зале стало куда тише, а Король Дукона, пока слуги разливали по кубкам вино и напитки – в моем случае свежий яблочный сок – приподнялся. Чуть заметно кивнул и вернулся на место.
- Мне, - когда суета схлынула и стало еще тише, негромко заговорил он. – Выпала великая честь присутствовать при венчании представителей двух очень уважаемых династий. Я лично знаком был с Королем Аландом, и знал его как мудрого, справедливого человека. Король Аланд разделял со своим народом засуху и голод, годы обильных урожаев и процветания. Однажды я лично видел, как он, наряду с простыми людьми, после разлива реки помогал пострадавшим, жившим на ее берегах. Короля Аланда любили все – и народ Оринэи, и мы, равные, относились к нему с безмерным почтением. Видеть сегодня его дочь, счастливую, становящуюся супругой Императора Арэна – я знал Его Величество кронпринцем и отношусь с безмерным уважением и к имени Императора Лихтера, и к Его Величеству Императору Арэну, для меня счастье. От имени всего своего народа, дружественного и для временно вступившей под крыло Альянса Оринэи, и для Никтоварилианской Империи, я желаю вам и вашему народу долгих лет процветания, достатка. Объединение двух родов с древней историей, брак, заключенный в любви, большая удача для многих, но прежде всего – для вас. Мы желаем вам рождения многих здоровых детей и счастливого брака, и, от имени Дукона, делаем небольшой подарок – нашим взорам предстал поднос, на котором красовалась небольшая статуэтка младенца, в колыбели.