Вокруг площадки, огороженной для боя, было так многолюдно, что даже процессия, сопровождающая правителя Мино, с трудом смогла пройти сквозь толпу. Господин Райдон расположился в самом центре застеленного толстыми циновками возвышения, справа от него сел Широ, слева – учитель Мицуёри, Юки, как обычно, устроился за спиной Широ. Остальное пространство заняли юные самураи – сыновья родовитых даймё. Насыпь со всех сторон окружили охранители с деревянными щитами: мало ли, что ему вздумается, этому ронину Кано. Широ начал было ворчать, что из-за них будет ничего не видно, но господин Райдон взглядом велел ему замолкнуть.
Когда напряжение достигло высшей точки, появился распорядитель боя – асигару-тайсё[5] по фамилии Коичи. Он зачитал длинный список воинов, пожелавших бросить вызов ронину Кано: всего прозвучало не меньше трёх десятков громких имён.
- Ну, если он убьёт всех, как собирался, то его обет будет выполнен без особых хлопот, - шепнул Юки.
В это время через толпу протиснулся сам ронин Кано – высокий юноша в чрезвычайно простом и ничем не украшенном одеянии, которое, однако, не могло скрыть его ладной фигуры и уверенной поступи. Женщины, бывшие в толпе, так и впились в него глазами. Общее впечатление выразил опять-таки Юки:
- Хм, бывают же такие красавцы. Неужели ещё и драться умеет?
Драться Кано умел – это было заметно по его скупым, вроде бы небрежным, но удивительно грациозным и точным движениям. У него было умное, властное лицо, резкая линия носа и ледяные глаза. Чёрные волосы, перехваченные простым шнуром, спускались до плеч, кисть правой руки спокойно лежала на рукояти меча. Если он и волновался перед боем, по нему это не было заметно.
- Первый соперник – Онегана Сабуро! – Возвестил распорядитель боя, и на площадку вышел самурай средних лет, вооружённый копьём.
Широ и Юки вместе со всеми зрителями подались вперёд, намереваясь не пропустить ни одной детали поединка, но первый бой получился очень коротким: едва противники поклонились друг другу, ронин Кано немыслимо быстрым движением выхватил из ножен свою катану и снёс самураю голову с плеч, а тот не успел даже замахнуться.
Толпа охнула. Отрубленная голова покатилась на земле, тело грузно опустилось на колени, а кровь из рассечённых артерий фонтаном ударила в стороны и вверх. Брызги полетели за ограждение. Широ тут же пришлось прикрыть рот рукой – его замутило. Ну нет, подумал он. Только не сейчас.
- Иицунэ Хикару! – Слегка замешкавшись, выкрикнул следующую фамилию распорядитель.
Второй самурай умер так же быстро: поклонившись, Кано увернулся от его удара и рассёк тело юноши пополам.
- Отабунэ Сюхэй!
Самурай попытался нанести Кано удар по ногам, но клинок соперника полоснул его поперёк живота.
- Хотома Кодзи!
Толпа, поначалу приветствовавшая каждого воина воплями поддержки, теперь замолчала. На площадке творилось что-то очень странное: распорядитель выкрикивал новые имена чуть ли не раз в минуту, а ронин Кано, почти не двигаясь с места, убивал людей, будто рубил редьку для засолки.
Заметив недоумение зрителей, Кано сменил тактику: он сделал вид, что начал уставать, и теперь давал соперникам немного побегать вокруг него, нанести несколько ударов, ни один из которых не попадал в цель, и только потом убивал. На публику это подействовало: всем хотелось видеть именно бой, а не тупое убийство. Снова начали раздаваться воинственные крики, руки поднялись в воздух, но самураи-то видели, что Кано нисколько не сдал позиции, а просто развлекал себя и других.
- Этот юноша стоит целой армии, - вполголоса заметил даймё Асакура, обращаясь к учителю Мицуёри.
- Он гениальный боец, - согласился сэнсей, - и, что удивительнее всего, самоучка.
- Почему самоучка? - Спросил один из учеников додзё.
- А разве ты не видишь? Он дерётся без всякой системы. Его оружие – хладнокровие, ловкость и скорость.
Бой продолжался. Площадка была завалена трупами. Зрелище было жутким, но несло в себе странную притягательность: глядеть, с каким виртуозным изяществом этот красивый юноша отнимает человеческие жизни, было и мучительно, и пьяняще.
Наконец, места для поединка уже не осталось: кругом лежали мертвецы. Дымилась кровь, начинали кружиться мухи, привлечённые тошнотворным запахом смерти. Широ было совсем худо: он сунул в рот заранее припасённую деревянную щепку и принялся её посасывать, чтобы остановить рвоту.
- Этот человек – сама смерть, - тронув Широ за плечо, тихо сказал Юки.
Широ ответил:
- Он похож… - подходящее сравнение родилось само собой, - он похож на мою катану. Он создан для того, чтобы сражаться и убивать. Сильный и безжалостный.
Внутренности сводило судорогой и в душе был полный раздрай: несмотря на отвращение и злость, Широ чувствовал, что этот человек притягивает его, притягивает с той же непреодолимостью, что и оставленный в замке меч. Это была сила, перед которой хотелось встать на колени.
- Не беспокойся, Юки. – На одной ноте выговорил Широ, - я не буду с ним сражаться. Мне его ни за что не одолеть.
…Убив два десятка человек, Кано даже не запыхался. Пока слуги утаскивали с площадки трупы и посыпали её свежим песком, чтобы впиталась кровь, он стоял, разглядывая толпу. Его не интересовали восхищённые, жадные и испуганные лица, он искал проявления других эмоций. На возвышении, устроенном для гостей из замка Мино, выделялась тучная фигура самого даймё Асакура. Это и есть тот легендарный воин, «разрубающий луну»? Да он же совсем старик.
Рядом с ним сидел какой-то худосочный длинноволосый мальчишка. Интересно, что это у него с глазами, разве в природе встречается такой цвет?
Кано и Широ смотрели в глаза друг другу.
Так впервые встретились будущие враги.
Амулет богини Бэнтен
- Я ухожу, - сказал Широ, - извините, больше не могу.
- Тебе нехорошо? – Шепнул Юки.
- Больше не хочу на это смотреть. Не ходи за мной.
Господин Райдон, глянув на зеленоватое лицо Широ, позволил ему уйти, а Юки пришлось остаться.
Если бы лошадь не знала дорогу в замок, Широ наверняка проскакал бы мимо: его всего трясло, разболелась голова, тошнота не прекращалась. Ему было так плохо, что он начинал думать, что, возможно, заболел чем-нибудь.
Шагая по направлению к своей комнате, Широ пытался успокоиться и ни о чём не думать, но в голове был только Кано: Кано, легко взмахнувший рукой и поразивший противника насмерть, Кано, слегка склонившийся, чтобы отрубить воину ноги, Кано, поворачивающийся спиной в обманном манёвре, Кано убивающий, убивающий, убивающий… Неужели в душе этого совсем молодого человека нет ни сострадания, ни жалости? Ладно сострадание, хоть какие-то чувства там есть?!
Широ больно ударился головой о низкий потолок, но не обращая внимания, продолжал идти дальше.
Так вот что это такое – быть воином! Вот как выглядит истинная сила! Её красота – красота грязи, это извращённое, изуродованное нечто. Хорошо читать о сражениях в книгах, и рубить пучки соломы тоже не так уж сложно, но всё это не имеет ничего общего с настоящей смертью. Почему-то в книгах не описывается, как выглядят человеческие внутренности, вываливающиеся под ноги победителю. И, главное, запах…
… Тут Широ впервые заметил, что коридор стал каким-то очень уж узким: идя, он касался стен обоими плечами. Почему-то было очень темно: Широ не видел конца коридора и, оглянувшись, не увидел начала. Ничего не понимая, он сделал ещё несколько шагов вперёд. Тут его осенило:
- Да я же внутри стены!
Широ понятия не имел, как его угораздило пробраться в этот тайный проход: раньше они с Юки часто рыскали по замку, пытаясь найти какую-нибудь скрытую дверь, но им ни разу этого не удалось. Теперь же Широ ничего не искал: ему казалось, что он идёт к своей комнате привычным путём. Как же он попал внутрь двойной стены и, главное, как теперь выбраться обратно?
Рассудив, что выход обычно находится там же, где и вход, Широ повернулся и пошёл назад, но коридор, казавшийся совершенно прямым, вдруг сделал поворот и там, проведя рукой по стене, Широ нащупал створку фусума. Обрадовавшись, что нашёл выход, он сдвинул перегородку в сторону и, зажмурившись от света, шагнул в пространство за нею. Но это был не выход.
Юноша оказался в крошечной клетушке с одним-единственным узким окном под самым потолком. Почти всё место в комнате занимал старый-престарый, покрытый какими-то мерзкими пятнами соломенный тюфяк, а на нём, скрестив тощие кривые ноги, сидела остроглазая старуха в сером кимоно с широкими рукавами.
В другом состоянии Широ, наверное, испугался бы, но сейчас все реакции в нём были заторможены.
- Бабушка? – Удивлённо пробормотал он. – Вы откуда здесь?
Старуха смотрела на него без малейшего удивления, с одним недовольством.
- Припёрся, - прошамкала она, - ишь, какой волосатик с зелёной рожей.
От такого с собой обращения Широ впал в ступор. Может, ему всё это мерещится?
- Вы мне не мерещитесь? – На всякий случай уточнил он.
- А ты пьяный или головой ударялся?
- Головой ударялся, - честно сказал Широ, - когда шёл сюда.
- Как хочешь, так и думай, - сказала старуха, - уходи, я тебя не звала.
- Но кто вы?
- Одно на уме: кто да кто… тебе-то какое дело? Если ты не знаешь, кто ты сам такой, чего пристаёшь к старым людям?
- Я знаю, кто я сам такой, - медленно проговорил Широ, стараясь собраться с мыслями. Отчего-то у него это плохо получалось.
- Да ну? Все говорят, что знают, и никто не может ответить. Сам сначала подумай, своей головой. А то садись, посиди, - старуха неожиданно сменила гнев на милость и даже подвинулась, освободив краешек футона. - Гости ко мне нечасто заходят.
Садиться Широ, разумеется, не стал. Он вдруг догадался, кто перед ним:
- Са-Сачико-химэ?!
- Давненько меня так не называли, ох, давненько! – Хозяйка комнаты улыбнулась беззубым ртом. – А ты посмотри получше: ну какая я Сачико-химэ? Сачико-химэ была молодая да красавица, а я уж почти птица небесная!
Ясно, подумал Широ. Никакого колдовства: эта старуха – сумасшедшая. Вот почему Асакура-сама скрывает свою жену: она безумна. Не выгонять же её! И держать на всеобщем обозрении тоже нельзя. Что ж, одной тайной меньше.
- И давно вы здесь живёте? – Спросил Широ.
- А я здесь не живу. Так, бываю иногда. Что, не хочешь садиться?
- Нет, - отказался Широ, - мне нужно идти. Извините, что потревожил вас.
- А, ну конечно, не хочешь говорить со старухой. У тебя другое на уме, да? Мечи там всякие, сраженья… Да?
- Ага, - ответил Широ, поворачиваясь.
- Ну и дурак. Сам же знаешь: твой меч тебя не любит.
- Что? Откуда вы знаете?
- А я хожу вдоль стеночки, хожу да поглядываю!
Широ содрогнулся, представив, что вся его личная жизнь была на обозрении у этой противной старухи. Он там раздевался догола, плакал, резал пальцы мечом, а она на всё это пялилась?! Не мог Асакура-сама запереть её попрочнее?!
- Я пойду. – Буркнул он, прикасаясь к фусума.
- Ай-ай, сейчас уйдёшь, а самого интересного и не узнаешь! – Проворковала неприятная собеседница.
- Чего это?
- Того, как раздобыть настоящую силу.
- Что? – У Широ перехватило дыхание.
- Ага! Интересно?
- Да.
- Тогда слушай, - старуха устроилась поудобнее и поманила его к себе костлявым пальцем. – Штуку одну найти надо.
- Какую ш-штуку? – Прошептал Широ.
- Амулет богини Бэнтен.
- Амулет?.. И где же мне его найти?
- Ну, мальчик мой, как будто я всё знаю! – Старуха шутовски развела руками. – Раньше он находился в одном монастыре, а где сейчас, понятия не имею. И не спрашивай, не знаю. Сам ищи.
- Ну хотя бы скажите, в каком монастыре!
- В обыкновенном монастыре. Всё, надоел. Убирайся.
- Вы издеваетесь надо мной, что ли? – Разозлился Широ. – Вы просто сумасшедшая!
- Ну да, зато ты здоровый. Умишко с кулачок, душа как тряпка.
- Я ухожу!
- Так уходи уже! А не найдёшь амулет богини Бэнтен, - старуха понизила голос до шипения, - так и сдохнешь дураком, ничего не добившись. Ищи, Широ, ищи амулет, он тебя от огня защитит и сделает сильным. Настолько сильным, насколько захочешь.
- А огонь тут при чём?
- Там узнаешь. Только хвост не подпали! – Взвизгнув, расхохоталась старуха.
Не в силах больше выносить этот бред, Широ решительно сдвинул в сторону фусума, шагнул в коридор и, не сумев вспомнить направление, в котором шёл раньше, пошёл наугад. Буквально через несколько шагов он упёрся лбом в дерево, но не ударился: деревянная панель качнулась, пропуская его вперёд, и Широ неожиданно оказался при входе в южное крыло.
Он был счастлив, что выбрался; а от главных ворот уже доносились голоса господина Райдона и его приближённых. Выбежав им навстречу, Широ наткнулся на красного, возбуждённого Юки.
- Ох, Широ, как ты? Жалко, что ты не досмотрел до конца, этот Кано, он… я никогда ничего подобного… и Мицуёри-сэнсей сказал, что он тоже никогда, но он ещё сказал, что Кано – не воин, а просто убийца. А ты как думаешь? Ведь убийца подкрадывается из-за угла, а Кано сражался…
Широ молчал: теперь его захватили другие мысли.
- Да что с тобой? – Заметил наконец Юки.
Широ схватил его за руку:
- Я знаю, где вход внутрь стены! И ещё я нашёл, где Асакура-сама прячет свою жену!
[1] Цуба - гарда
[2] Токонома - ниша в стене, своеобразный «красный угол», смысловой центр помещения, где принято выставлять для всеобщего обозрения особенно красивые или памятные вещи.
[3] Дайсё - комплект самурайских мечей, состоящий из катаны и вакидзаси, оформленных в едином стиле.
[4] Ронин – самурай без господина
[5] Асигару-тайсё - генерал пеших войск в эпоху воюющих провинций
Глава 5 ПУТЬ НА КИОТО
Бог Воды
Покинув монастырь Ханакаяма, Кано недолго оставался без дела: он был не из тех людей, которым просто затеряться в толпе. Выросший среди монахов и не знавший иной жизни, он сразу привлёк к себе внимание, как своей редкостной внешностью, так и редкостной неотёсанностью. Не прошло и получаса, как Кано спустился с горы в деревню, а его репутация уже сложилась. Какой-то пьяный ронин, увидев юношу в монашеском одеянии и с мечом, воскликнул, не подумав:
- Взгляните, этот монашек собирается кого-то зарезать!
И Кано тут же его зарезал, не изменив выражения лица и скорости движения.
Все, кто это увидел, не издав ни звука, поспешили по своим делам. Молчание казалось абсолютным, однако когда Кано зашёл на постоялый двор и потребовал себе комнату, хозяин, каким-то способом уже осведомлённый о бесславной гибели догадливого ронина, не решился ему перечить и даже не потребовал денег.
Следующие несколько дней Кано только и делал, что убивал кого-нибудь: он с утра до вечера бродил по деревне и пытался спровоцировать мужчин на агрессию в отношении себя: то притворялся пьяным, то толкал кого-нибудь будто невзначай и, услышав окрик, тут же хватался за меч. Очень скоро улицы при появлении Кано стали пустеть, а из гостиницы, где он жил, съехали все постояльцы. Девчонка-служанка, которой приходилось носить ему в комнату обед, однажды сбежала, не забрав своё жалование, но оставив записку, что скорее проткнёт себе горло спицей, чем ещё раз зайдёт в комнату к этому демону.
Монах Досан, знаток человеческих душ, не смог бы объяснить, каким образом всегда закрытый, но в целом благоразумный юноша за один день превратился в отъявленного злодея. К счастью, он не знал, что сделалось с его воспитанником: боль в пояснице не позволяла старику спускаться в деревню за новостями.
Одиночество не страшило Кано, но внезапное исчезновение всех людей отнюдь не обрадовало его. Он припоминал, что в первый день его пребывания в деревне народу на улицах было как будто больше, и не мог себе объяснить, куда они все подевались. Его меч требовал тренировки, отсутствие подходящих жертв раздосадовало Кано. Когда из гостиницы исчез даже её хозяин, Кано решил подыскать себе другое место для жизни и, не взяв с собой почти никакой провизии, вышел из деревни и зашагал куда глаза глядят. Но чёрная слава демона уже шла впереди него: жители следующей деревни встретили его с ужасом. Деревенский староста предложил Кано горсть серебра с условием, что он покинет деревню, никого не убив: Кано отрубил старику голову, серебро не взял и ушёл из деревни. Что творилось в его душе? Там была одна тьма.