Сейчас же на моем локте висела небольшая изящная корзинка, искусного плетения, в которой тихонько позвякивали глиняные и стеклянные безделушки, вроде птичек и маленьких дракончиков, которые я купила, чтобы обставить комнаты и придать им более обжитый вид. Там же, на дне корзины, покоилась связка гусиных перьев, кое-что швейное, включая большие ножницы, несколько гребешков для волос и пара нарядных заколок. Со стороны, и я была этому обстоятельству несказанно рада, я казалась обычной девушкой, вышедшей в свободные часы пройтись по городу и прикупить забавных безделушек и кое-каких мелочей. И такая ситуация меня радовала, даже при наличии неусыпного контроля – нет, они сменялись, среди них попадались и самиры, и люди… Но с момента, как Фэрт ослабил путы на моем даре, чтобы я могла пользоваться магией – ибо каждый день разрешать и запрещать было и для него неудобно – не единственная и не самая важная обязанность, а он мои действия и мой дар и так мог отслеживать и контролировать, я почти непрестанно вне покоев ощущала слежку и наличие всегда именно трех «тюремщиков».
Что не давало даже на минуту забыть и об унизительной аудиенции, и о моей зависимости от местной власти, и о том, что при всем внешнем дружелюбии я здесь чужая. Я здесь в тюрьме.
Мое внимание привлекла большая новая вывеска, изображавшая белоснежного единорога на зеленой лужайке, над которым полукругом поместились буквы, сообщавшие, что передо мной кофейня «Благородный Единорог». Я, порядком промерзнув и проголодавшись, поднялась по припорошенным снегам ступеням светло-зеленого каменного здания, и открыла дверь. Занавесь из стеклянных палочек зазвенела, пропуская меня в широкий светлый зал, в котором пахло древесиной, свежей выпечкой, ароматным горячим шоколадом. Круглые столики, в глубине зала широкие столы с мягкими креслами по бокам, витрина, демонстрировавшая румяные бока булочек, пирожков, сладкие пирожные и крема, разнообразные соусы, засахаренные и сушеные фрукты… На окнах красовались молочные занавеси, стены украшали гравюры и большая картина с белым единорогом, таким же, как на вывеске. У стойки сидел, изучая меня взглядом, широкоплечий мужчина с короткими черными волосами и большими голубыми глазами, одетый в добротный светло-серый дублет, белую рубашку и темные брюки с высокими сапогами. Камин грел помещение, и в кофейне было тепло и уютно.
- Добрый день, леди. – Заметив, что я его увидела, доброжелательно улыбнулся мужчина. – Вы мой первый посетитель, я только сегодня утром открыл свою кофейню. Поэтому, если позволите, я обслужу вас бесплатно. – Он поднялся на ноги, обошел стойку и любезно помог мне повесить плащ на вешалку в форме раскидистого дерева и занять место у одного из столиков. – Я оринэец, поэтому у меня в кофейне подаются оринэйские сладости и блюда. Смею надеяться, вам понравятся старания моего повара.
- Я тоже из Оринэи, - скромно улыбнулась я. – Вы…
- Я беженец, мне посчастливилось пересечь Стену Науров еще во время войны. Были кое-какие сбережения, долгое время трудился помощником повара в одном трактире, не в столице, конечно. Потом стал поваром, перебрался в Дариан… Друзья рассказали, что этот трактир продается, и вот сегодня я открываю свою кондитерскую. Это была моя большая мечта, - радушно улыбался мужчина, по-оринэйски доброжелательно излагая мне свою историю. – А вы первая, кто ко мне пришел.
- Позвольте в таком случае поздравить вас с осуществлением мечты, - улыбнулась я. – Господин…
- Бэрку. Меня зовут Халнир Бэрку. А вы?
- Вы можете называть меня просто, Госпожа Алеандра, - невинно улыбнулась я, когда за окном мелькнули силуэты моих спутников. – Сейчас к вам зайдут еще один-два посетителя, Господин Бэрку. – Так и вышло, и, не успел мужчина, с расширившимися глазами, поклониться мне, как в кофейню ввалились двое из трех моих спутников. Самир и человек, тут же разместившиеся за столиком в углу. Халнир склонился ко мне.
- Ваша охрана выглядит несколько угрюмо, - шепнул он. – Ваше Величество, принять вас огромная честь, для обычного скромного владельца трактира, но, простите, они несколько…
- Это не охрана, - невинно улыбнулась я. – Все же, Господин Бэрку, мы в Никтоварилианской Империи и здесь несколько… иные представители власти…
- В любом случае, позвольте мне угостить вас моим личным изобретением, медовыми булочками по секретному рецепту, и горячим шоколадом. Огромная честь для любого оринэйца, когда его первый посетитель – столь важный человек. – Уже громче и вполне естественно произнес он, выпрямляясь. – Если вам понравится моя выпечка, вы расскажете обо мне своим друзьям и у меня будут посетители. Такой и будет, если дозволите, ваша плата. – Булочки, принесенные разговорчивым оринэйцем, и впрямь оказались восхитительными, и я краем глаза отметила, что мои спутники, помедлив, заказали их же, старательно притворяясь, что зашли просто так. Я не менее старательно делала вид, что не понимаю, зачем они тут сидят… Бэрку, навязав мне еще творожные лепешки, поведал пару забавных случаев из своей прошлой работы, искренне восхищался городом и прямо-таки сиял от мысли, что я стала его первым гостем и что мне понравились его сладости. В конечном счете «Благородный Единорог» прочно записался в мои любимые местечки Дариана, теплое чувство вызвал и его добродушный владелец, жизнерадостно травивший байки и лично – ибо не успел нанять людей – обслуживавший посетителей. А Халнир твердо решил, о чем сообщил, когда я собралась уходить, старательно всучивая в мои руки коробку медовых булочек, что отныне, когда бы я ни пришла сюда, меня всегда будут обслуживать бесплатно – как первого, особенного посетителя. Не слушая возражений и впихнув мне сладости, мужчина вновь расшаркался в любезностях, покуда я, смутившись такому неожиданно радушному приему, пообещала, вполне искренне, непременно к нему еще зайти. И, выбравшись на Торговую Улицу, столкнулась с леди Куафи Мэжрэ, которая, передав коробку с покупками слуге, чинно подошла ко мне.
- Принцесса Алеандра, какая честь встретить вас здесь. Я посещала свою модистку. Чудесная женщина, и у нее безупречный вкус. Если пожелаете, я ее вам представлю, она создает поразительно прекрасные наряды и шляпки.
- Очень приятная встреча, графиня. Мне уже представили очень хорошего мастера, - улыбнулась я. – Благодарю вас.
- Вы возвращаетесь во дворец? В таком случае, я могу вас подвезти, мой экипаж, - кивнула она на карету.
- Я буду весьма признательна, мне плохо знаком город, но я решилась отправиться за покупками в одиночку, - галантный лакей, сопровождавший графиню, помог мне поместить покупки в карету и забраться туда же самой. Когда графиня Мэжрэ забралась внутрь и заперла дверцу, экипаж плавно тронулся, и я скромно улыбнулась, прижимая коробку булочек к груди.
- Одна женщина всегда должна помочь другой, Ваша Светлость, - елейно улыбнулась она, и вновь на миг улыбка показалась мне неприятной. – Я слышала, вы сейчас живете во дворце?
- Да, мои покои… Во дворце… - я смущенно уставилась на полу своего теплого плаща. – Я занимаюсь обучением Его Императорского Высочества, я учитель магии при кронпринце.
- У нас с супругом тоже есть комнаты во дворце. Наш замок расположен за городом, ранее мой супруг трудился в загородной гильдии Чародеев, но когда он стал Вилайром, ему пришлось жить в столице. По случаю торжества венчания, чуть позже, нам любезно предоставили комнаты во дворце. Мы с моим дорогим супругом будем весьма рады, если вы решите посетить нас. Всегда приятно принимать столь благородное лицо. Вы удивительно приятная дама, принцесса.
- В таком случае, если вам будет угодно, я была бы рада принять вас у себя, - в тон ее этикетным фразам отозвалась я. – Для меня это будет большой честью. Я пока почти никого не знаю во дворце и в столице, и меня посетили лишь герцог и герцогиня Фэрт… - приятная улыбка Куафи сменилась на доверительную, голос стал ниже, и женщина склонилась к самому моему уху:
- Я считаю своим долгом заметить, из глубокого уважения к вам, принцесса Алеандра, что представители Особого Отряда достаточно таинственные личности. Невозможно достоверно предположить, что творится в их мыслях и каковы мотивы тех или иных поступков указанных лиц. И герцог, и герцогиня отдают свою жизнь служению в Особом Отряде, и, исключительно дружески, с глубоким уважением к ним, я рекомендовала бы вам быть осторожнее при общении с самирами и тщательнее избирать круг своих знакомств. Знаете, я всегда считала, что самирам лучше дружить с самирами, людям с людьми, феям с феями. Когда друзья и знакомцы принадлежат к одному народу, они лучше понимают друг друга. И, простите мою нетактичность, я хотела бы еще раз принести извинения за казус при аудиенции. Домашнее несчастье выбило меня из жизни и я совершила ужасный проступок…
- Все обошлось, и я понимаю, что вы не умышляли ничего дурного, - я поспешила успокоить даму, вновь облаченную в нарядную шубку, из-под которой виднелась парчовая юбка цвета граната, с узором листьев лотоса, выведенным золотой нитью. По низу юбки шла лента из меха горностая, и золотистые клепки и пряжка украшали кожаные сапожки. Мое бархатное темно-зеленое прогулочное платье, украшенное серебристыми лентами, кружевными черными манжетами и жемчужной нитью на талии, ни в какое сравнение с массивными украшениями и дорогой одеждой не шло.
- Вы очень добры, - сладкая улыбка вернулась на ее уста. – Вы обучаете кронпринца магии? У него сменилось множество учителей, я слышала, он не слишком преуспел в тонкостях чародейства…
- Кронпринц очень сильно одарены. – Отозвалась я. – Уверена, он достигнет огромных успехов.
- Я только хотела бы предостеречь вас от возможного интереса к вам со стороны Его Императорского Величества, - Куафи притворно вздохнула. – Общеизвестно в Империи, что Император очень любит женское внимание и крайне раздражается, когда ему отказывают. Конечно, вы дипломатическое лицо и для вас отказ не будет нести опасности, но лучше постараться не вызвать у него интерес…
- Я вовсе не уверена, - разговоры о мужчинах и близости претили мне. – Что чем-то заинтересую Его Величество.
- Многие дамы мечтают добиться его внимания, и многие добиваются. – Куафи изобразила на лице простодушное выражение и повела плечами.
- Я не намерена ни добиваться его внимания, ни отвечать на его симпатии ко мне. – Отрезала я. – Если вы не возражаете, я бы хотела сменить тему. – Отчасти я и впрямь не желала обсуждать что бы то ни было, связанное с близкими отношениями дамы и кавалера, отчасти я все еще не знала, кому и чему верить, не знала, где мои друзья, Танра находилась сейчас безгранично далеко, и посоветоваться мне тоже было не с кем. И потому-то я, при всех симпатиях к Особому Отряду с моей стороны, и при всем теплом отношении к юному принцу, твердо решила никому, пока не разберусь в жизни здесь, не доверять близко. Я прекрасно знала, что такое тонкие дворянские игры и любезности, и не могла купиться на сладкие речи и улыбки – слишком острое осознание прочной иглой сидело в душе того, что я здесь чужая. И всегда буду чужой.
========== Глава 4. Поездка в Брилльдж ==========
Глубокая ночь, давно и прочно воцарившаяся в столице, где и так сейчас темнело по-зимнему рано, для меня сопровождалась работой. Дариан-город, столица Империи и один из крупнейших городов Верхнего Аррака, славился даже по восточную сторону Стены Науров тем, что, по отзывам историков пары прошлых столетий и современных именитых путешественников, никогда не прекращал жить – многолюдный днем – приезжие исследовали город, посещали многочисленные салоны, магазины, лавочки и таверны, приходили посетители в театры и музеи, старейшему из которых – Императорскому Дарианскому Театру Его Императорского Величества Тиония Первого, было с добрых полтора тысячелетия. Работали заводы и фабрики, вытесненные к окраинам столицы, к которым тянулись многочисленные караваны крытых фургонов и повозок… Не говоря уже о сновавших по делам или ради праздной прогулки горожанах.
Но и ночью жизнь в Дариане, приглушаясь и сменяя краски, не затихала – на смену делам, посещению храмов, официальным встречам и визитам, солидным взглядам и светским беседам приходили и ночные работы некоторых заведений – лекарских домов, столовых и кофеен, открывавшихся совсем ранним утром, складов… Вечерние представления и светские приемы, чванливо кричащие о благосостоянии их устроителей и о великолепии посетителей – муслин, дорогостоящие шелка и парча дамских платьев, массивные, заметные (и иногда совершенно нелепо-безвкусные) украшения, сладкие и терпкие ароматы духов и помад, напыщенные беседы, претендующие на великосветские речи и витиеватые фразы давно ушедших эпох, блеск и сверкание золотых блюд, шифоновых занавесей и вуалей, белоснежные салфетки и скатерти, сархарские вина… Тысячи приготовленных лучшими поварами из редчайших и дорогих продуктов блюд и напитков, и Барла избавь хоть в чем-то допустить промашку…Случалось даже, хотя к моему восшествию на престол стало скорее исключением, нежели правилом, что устраивающий подобный прием – с обязательными сюрпризами и презентами каждому гостю, дабы не прослыть бедным или скупердяем, после него проматывал состояние до последнего медяка, а в отдельных случаях и вовсе влезал в долги. В силу ли данного родителями воспитания или по какой-то иной причине, но я не понимал смысла подобного мотовства и позерства даже в ранней юности. Балами, впрочем, в семье всегда занимались дамы, и отнюдь не все, и Иларда сумела научиться устраивать их с должным для династии блеском и относительно разумными тратами. Да и подарки для гостей стали к нашему времени скорее символическими, данью традиции, нежели столь же роскошными, как в прошлые годы…
Я оставил на вечер самые простые документы, большей частью сметы расходов дворца и династии, почти лениво их перебирая и уже готовясь отправиться спать, больше размышляя, вызывать ли слуг, чем вчитываясь в ровные строки букв и цифр, сменявшие друг друга бесконечной вереницей. Свеча тихонько потрескивала, чернила на кончике пера уже начинали подсыхать, когда я, подписав наконец очередной отчет о расходах на пошив одежды членов семьи, взялся за следующий документ, решив, что еще пара бумаг, и с меня хватит.
Чуть розоватого цвета бумага, легшая передо мной, показалась необычной, и я, сквозь ленивую, расслабленную полудрему, присмотрелся, пытаясь определить, не игра ли это света, к ровным строкам на фарсине. Спустя пару слов сон улетел напрочь, я, поморгав, еще раз перечитал документ… И еще раз. Так и есть, мое собственноручное отречение от престола, в пользу Х…, подписанное мной, заверенное печатями… Одобренное наурами и датированное следующим днем.
- Что за… - сорвалось с языка, когда на шершавой поверхности бумаги проступили сначала рот, изогнувшийся в ехидной улыбке, затем глаза и нос, и лицо, приняв заботливо-ласковое выражение, осведомилось:
- Любопытное чтение, не правда ли? Но, мне показалось, ты не очень обрадовался… - бумага, осыпаясь, словно обуглилась прямо в моих руках, растворилась, не достигая поверхности столешницы, и в одном из боковых кресел, вдоль длинного стола, стоявшего под прямым углом к моему, материализовался жилистый, подтянутый и хорошо сложенный молодой мужчина с легкой щетинкой и тонкими усиками, короткими, прилизанными волосами, в типичной для молодых дворян с щегольскими наклонностями одежде – яркий жилет, бабочка, узкие прямые брюки, белоснежная рубашка с накрахмаленным до жесткости воротником, часы с длинной цепочкой, выглядывающие из нагрудного кармана… Я, разглядев окончательно принявший материальную форму силуэт, облегченно выдохнул.
- Это вы… Признаться, я был несколько обескуражен, обнаружив подобный документ. Ваша шутка, Темнейший, удалась.
- Если ты так и продолжишь, - даже тени улыбки на узком лице не появилось, и взгляд ожег меня ледяным пламенем. – Это уже не будет шуткой. Я не могу лишь сказать сейчас, чье имя там будет указано. Посему советую усвоить и запомнить, Арэн, - имя прозвучало с чуть шипящей ноткой, четко выделяясь в плавном, выдержанном тоне всего разговора, - что это было предупреждение. Первое и единственное.
- Простите, но я не вполне вас понимаю, - губы моментально пересохли и в горле образовался сухой ком. – Вы говорите сейчас об аудиенции, которую я…
- Именно о ней, и не только о ней. Я изучил обстоятельства ситуации, я согласился с тем, что заминка произошла по вине другого лица, если говорить о неподобающем облике, я, в силу твоих прежних заслуг и того, что ранее ты не допускал столь серьезных ошибок, выступил в твою защиту перед лицом своей матери, и она любезно подарила тебе свою благосклонность. Я даже постарался закрыть глаза на то, кого ты унизил, хотя, по сути, иногда такое служило у смертных поводом к войне, пару тысячелетий назад, и даже не столь давно. И, тем не менее, - силуэт вновь исчез и вместе с креслом возник совсем рядом, с дымящейся чашкой кофе в руке. – Мне стоит напомнить, что я говорил, когда было получено письмо Владычицы Танры? – нарочито ласково уточнил ночной визитер. – Я, помнится, дал вполне ясные рекомендации, но, кажется, ласковое обращение ты усвоил плохо.