— Рейнбоу, моя Рейнбоу, — шепчет он и трется губами, и снова — всем телом.
Я не отвечаю — не могу. Меня нет на этом свете. Я умерла от счастья и не собираюсь воскресать. Мне хорошо, великий Будда, как же мне хорошо!
Джею тоже хорошо, он весь словно истекает удовольствием. Оно — в каждом его прикосновении, в каждом вдохе. Удовольствие… и жадность. Он не отпускает меня, снова гладит покрытое испариной тело. Спускается поцелуями от шеи к ключицам и дальше, к груди. Обхватывает ладонью, рассматривает — а я рассматриваю его из-под ресниц.
Мне нравится, как блики пламени играю на его лице. Нравится едва отросшая щетина. Нравится мечтательное и голодное выражение его глаз. Нравится, как он медленно опускает голову и касается дыханием ореолы соска. Как нежно сжимает губами и щекочет языком. И плотно, ощутимо ласкает ладонями. Так, что мне почти больно — и безумно приятно.
Все, что он делает. Все, что он захочет со мной сделать.
Кажется, я начинаю понимать, что это такое — отдаться мужчине. Целиком. Полностью. Наслаждаясь каждым его движением, разделяя на двоих желание и удовольствие.
А еще я мимолетно удивляюсь: его по-прежнему твердый член упирается мне в бедро. Разве он не кончил?
Но спрашивать мне лень. Да и зачем? Он определенно сам знает, чего хочет. А я просто дам ему это.
И я позволяю ему расположить себя на теплой шкуре так, как ему удобно… удобно — и хорошо видно. Ногами к огню, с разведенными и поднятыми коленями. Джей сам стоит на коленях надо мной, между моих ног, и смотрит. Его взгляд — как ласка. Как секс. Он сам — воплощенный секс. Он так и не избавился от джинсов и от презерватива, но его это не портит. Наоборот, придает его образу горячей непристойности и человечности, что ли? Он такой живой и настоящий в этих спущенных джинсах, а еще у него на плече отметина… от моих зубов.
Нет, я помню, что укусила его… но… неужели так сильно?
Мысль «ему же больно» не успела поселиться в моем расплавленном мозгу. Джей отвлек.
— Твои руки… — склонившись, он провел ладонью по моему предплечью и велел. — Подними их. За голову.
Просьба? Или приказ? Не знаю, но я внезапно ощутила всю свою уязвимость и открытость. Свою зависимость от него, этого огромного мужчины. От варвара, чье тело светится отсветами костра.
Я послушалась. И по тому, как он втянул воздух сквозь сжатые зубы, поняла: ему нравится и моя покорность, и открывшийся вид. Он сам развел мои колени шире, огладил ладонями до самых стоп. А потом — поднялся на ноги.
Неспешно, продолжая смотреть на меня, Джей снял использованную резинку и бросил в огонь. Затем пришла очередь джинсов. Не в огонь, всего лишь куда-то в сторону, но так… о боже, разве можно кончить только от того, как мужчина раздевается?..
Мне даже в какой-то момент подумалось, а не артист ли Джей? Ну, если бы он выступал в стрип-клубе, озолотился бы. С его хищной пластикой, с его харизмой и энергетикой!
Надеюсь, все же нет. Этой красотой я хочу любоваться одна. Хотя бы только сегодня. А, неважно! Только дуры думают о том, что могут потерять завтра, когда у них есть сегодня и сейчас.
Так что я тоже любуюсь роскошным мужчиной. Голым. Возбужденным. Огромным. Моим. А отсветы пламени… о, черт. Вот что он стоит уже целых полминуты, а? Я же тут, перед ним, готовая ко всему! Я же… боже, оказывается это безумно возбуждает: вот так показываться ему, открытой и доступной. Ощущать самой нежной частью тела прикосновение воздуха, тепло огня и горячий мужской взгляд.
Я нетерпеливо поерзала и с удовлетворением отметила, как дернулся его член. Выражения лица я разобрать не могла — он повернулся затылком к камину, и лицо терялось в полумраке. Зато ноги, поджарый живот и член… в профиль… Черт, он специально дразнится? Так я тоже могу.
С тихим и манящим стоном я потянулась, а потом опустила руку между ног…
— Руки, — неожиданно жестко напомнили мне.
Я вздрогнула — то ли от страха, то ли от неожиданности. И послушалась. Сама не понимаю, почему. Обычно на любой приказ я реагирую протестом, а тут… я сошла с ума? Почему от его властного голоса я теку, словно сучка в период гона? Почему мне нравится лежать у его ног, покорной и доступной, и ждать, что же еще он захочет сделать со мной?
Боже, почему это так сладко?!
А Джей, сукин сын, тихо хмыкнул и похвалил меня:
— Умница. Хорошая девочка.
Меня обожгло стыдом. Что я творю?! Прав был Киса, я — шлюха…
Додумать эту мысль я не успела — и слава богу. Джей, он… он сам опустился на колени, склонился надо мной, потерся лицом о мой живот. Погладил бедра с внутренней стороны, накрыл раскрытые для него складочки ладонью и скользнул пальцем внутрь. Словно поверяя, достаточно ли я мокрая.
О да, я была мокрая, как английское лето. Сплошной туман и дожди. А Джей еще и приник ко мне губами, облизал нежную плоть горячим языком, продолжая ласкать меня пальцами изнутри.
Я текла, извивалась под ним, стонала от расплавляющего каждую клеточку моего тела жаркого удовольствия, поднимала бедра — и снова стонала, требовательно и жалобно. Но так и не решилась опустить руки и вцепиться ему в волосы. Каждый раз, как хотелось — я словно наяву слышала его властное: «Руки!» — и текла еще сильнее. А он… в ответ на очередной стон он втянул в рот клитор, сжал губами, и одновременно провел пальцами между моих ягодиц. Я невольно напряглась, все же это как-то… как-то…
— Трусишка, — с насмешливой нежностью шепнул он и проделал своим языком что-то такое, такое… ох, божечки мой!
Это было так сладко, что меня почти унесло в облака. Я даже была не в силах протестовать, когда он проник мокрым от моей же смазки пальцем в мой зад. Только охнула и замерла от странного, смешанного со стыдом и легкой болью удовольствия. Его палец казался невероятно большим, и я ощущала себя бабочкой, нанизанной на… ох, черт, почему мне еще сильнее хочется почувствовать в себе его член! Только не в анусе, он же порвет меня…
Но он вроде и не пытался… в смысле, его пальцы по-прежнему оставались во мне, в обоих отверстиях, а языком он выделывал такое, что я не сразу поняла, почему чувство заполненности стало еще ярче, еще сильнее. Только когда он приподнялся надо мной, и разгоряченных, трепещущих от желания складочек коснулся неожиданно прохладный воздух, я вдруг осознала, что его палец во мне целиком. А он сам смотрит на меня, распластанную под ним, жадно раздувая ноздри и прикусив губу. Словно на добычу, которую сейчас съест.
Под его взглядом я залилась жаром, но не сделала попытки закрыться. Наверное, потому то в этом взгляде было слишком много восхищения. Мной. Бесстыдной. Развратной. Готовой отдаться ему как угодно — и кричать от наслаждения.
— Вам хорошо, мисс? — севшим от возбуждения голосом спросил он.
Так же, как в самый первый раз. Боже, с нашей первой встречи прошли едва сутки, а он уже трахает меня пальцем в задницу… Стыдно-то как!
Ужасно стыдно и ужасно сладко.
— Мне прекрасно, мистер, — едва справляясь с непослушным голосом, ответила я и сжала его пальцы там, внутри себя.
С глухим стоном Джей потянулся к моим губам и поцеловал, делясь со мной моим же вкусом.
Терпко. Непристойно. Возбуждающие до полной потери контроля.
К черту контроль. К черту стыд. Я хочу все, что он может мне дать! Даже если это ужасно непристойно и наутро я сгорю со стыда. Плевать.
— Джей, — простонала я, едва вдохнув после поцелуя.
Продолжить я не успела, да и не факт, что смогла бы. Кажется, я забыла все слова, кроме его имени.
А он, вынув из меня пальцы, велел:
— Повернись, — и сам помог мне встать на четвереньки, огладил выпяченные ягодицы и коленом раздвинул мои ноги шире.
А потом, проведя пальцами между моих ягодиц, загнал в меня член. И сразу же — палец, в анус. Меня выгнуло жаркой судорогой, выбило воздух из легких и слезы из глаз. Наверное, я закричала от пронзившего меня наслаждения. И кричала, пока он вбивался в меня, мощно и ритмично насаживая на свой огромный член, растягивая так, что мне казалось — сейчас достанет до горла, а я… не знаю, наверное, я все же умру тут, под ним, от невероятных ощущений. Мои нервы просто сгорят в этом пожаре!
И мне в самом деле показалось, что я умираю — когда весь мир сузился до одного-единственного места между ног, все ощущения стянулись в тугой, пульсирующий вокруг его члена комок, и вдруг этот комок раскрылся, распустился внутри меня, затопил все мои нервы сумасшедше прекрасной, тягучей негой, и я потерялась в ней, не чувствуя больше ни собственного веса, ни тепла или холода, ровным счетом ничего, кроме ослепительного, божественно полного удовлетворения в каждой молекуле моего тела.
Не знаю, сколько я так пролежала на мохнатой шкуре у камина. Нет, не пролежала, а проспала. Наверное, недолго, всего лишь пока Джей сходил в душ и вернулся ко мне с полной тарелкой чего-то пахнущего, как рай.
— Твой жареный мамонт, Радуга, — услышала я его шепот сквозь сон, и моих губ коснулось что-то теплое и упоительно пахнущее.
Есть жареного мамонта средней прожарки из рук Джея, валяясь на тигровой шкуре у камина, слушая треск пламени и аппетитный хруст маринованных огурчиков… м-м… Да, стейк на ночь — то, что доктор прописал. И могу поручиться, этой ночью я не потолстела ни на грамм. Хотя уместившийся в меня стейк вполне мог быть и мамонтовой ногой.
Зато как хорошо было снова заснуть в объятиях Джея, с полным желудком и чувством глубокого, в том числе и морального, удовлетворения!
Правда, проснулась я не там, где засыпала, и вовсе не от нежного поцелуя…
10. Лиза
Следующее утро
Я проснулась рывком, словно упала в холодную воду, и поначалу не могла понять, где я. А главное — когда я успела разозлить вот этого, который сейчас орет?..
От незнакомого голоса мне остро захотелось сжаться в комок и уползти под кровать. И ведь на самом деле он не орал, это мне спросонья показалось. Он говорил очень четко, холодно и негромко. Но на желание уползти под кровать громкость не влияла. И на нежелание открывать глаза.
Увы, пришлось. Надо же хоть до туалета добраться. И до одежды. Потому что проснулась я голой и в незнакомом месте.
Первым, что я увидела, продрав глаза, был Джей. Он стоял у окна, голый, спиной ко мне, и командовал армией по телефону. Я узнавала лишь отдельные слова, что-то о понижении, процентах, динамике и прочем, в чем я ничегошеньки не понимаю.
Натянув простыню по самые ушки, я оглядела спальню. Королевского размера, светлую, обставленную в традиционном английском стиле. Рассматривать детали было особо некогда, меня интересовали прежде всего очки, а затем — одежда и дверь.
Очков и одежды я не увидела, только дверь.
Именно к ней я и устремилась, обернувшись простыней и стараясь не шуметь. Что-то мне не хочется отвлекать Джея. У него явно важные дела.
Он все равно обернулся на шум. Кивнул мне, не прерывая разговора, и продолжил что-то выяснять и требовать.
От его взгляда мне стало не по себе. Холодный, хмурый и опасный, ничего общего с очаровательным мистером Бизоном.
Впрочем, какая разница? У меня — свои дела. Безотлагательные.
Разобравшись с безотлагательными делами, я расчесалась, показала язык отражению в гигантском зеркале и собралась прошмыгнуть в столовую, или где тут камин и тигровая шкура. Наверняка мои шмотки там и валяются, мужчинам не свойственно заботиться о таких прозаических вещах, как чистота одежды. Для этого есть женщины.
Или камердинеры?..
И не мои ли это очки лежат на полочке, рядом с расческой?
Действительно, они! Счастливые обладатели стопроцентного зрения вряд ли меня поймут, а вот очкарики — точно. Потому что жить в тумане — мало удовольствия. А когда у тебя минус три с половиной, туман начинается где-то в паре метров впереди. Не смертельно, но ни лиц, ни мелких деталей вроде ценников в магазине уже не разглядишь.
И вот так запросто не узнаешь собственный брючный костюм, висящий на стойке-плечиках.
Представить, что мои одежки стирал и наглаживал Джей, было невозможно. Не монтируется. Оставался только Мак. Зачем и почему — я не стала задумываться. Чужие тараканы мне без надобности, со своими бы разобраться. Мысль, что посторонний мужчина трогал мое нижнее белье и видел меня голой, спящей в чужой постели, я тоже отогнала. Раз у Мака привычка заботиться о гостях своих друзей, не мне ему мешать. А вот найти бы телефон…
Он нашелся сам. Самым традиционным для телефонов образом. Он зазвонил из кармана моего пиджака.
И угадайте, чья физиономия показалась на экране? Нет, не Кисы. В девять утра Кисо спать изволят. А в Москве уже полдень, и мой братик-акробатик проснулся.
Я малодушно сбросила вызов. Разговаривать с Вадькой голой, в чужой ванной — нет уж, увольте. И плевать, что это уже девятый вызов от него. Сначала надо принять душ и одеться, ни в коем случае не глядя на синяк, наливающийся на бедре. Желательно, и не касаясь. Болит.
Затем — проверить, не было ли вызовов от мисс Бринкс или Кисы. Нет. Даже не знаю, слава Будде или кошмар-кошмар. Разберемся по ходу пьесы.
Следующим номером — выйти из ванной. Уверенно. Независимо. Тем более что голоса Джея уже не слышно, наверное, закончил с делами.
Насчет «закончил» я поторопилась. Только начал.
Джей сидел на кровати с ноутбуком, хмурился и что-то ожесточенно печатал. Рядом валялся телефон. А вот одежды на нем не наблюдалось. Не успел, наверное.
Все же он странный…
М-да. А я — нормальная, конечно-конечно.
В общем, я пару секунд помялась на пороге спальни. Пожелать ему доброго утра или молча свалить и не мешать? Победил второй вариант, уж очень Джей хмурился. Кстати, сейчас он выглядел намного старше. Не моим ровесником, лет двадцати пяти максимум, а зрелым мужчиной за тридцать.
По-прежнему офигенно красивым и сексуальным. Но далеким, как соседняя галактика.
Меня окликнули на третьем шаге к двери в коридор, или куда там выходят двери спален у милордов миллионеров. А то и миллиардеров, тут одна квартира миллионов на сорок. В фунтах.
— Рейнбоу, я сейчас закончу, — сказал Джей, не отрывая взгляда от биржевых котировок, или куда там смотрят Очень Серьезные Мужчины по утрам, еще не надев трусов. — Подожди в столовой.
Ага. В столовой, значит. Как мило! Ну, хоть не на кухне, и заодно приготовь пожрать.
Готовить было не нужно. И искать столовую на глобусе — тоже, дорогу подсказал запах кофе и чего-то сдобного, свежего и безумно вкусного. Мой желудок точно знал, что вкусного, и заявил об этом голодным бурчанием.
В столовой обнаружился Мак. Одетый с иголочки, застегнутый на все пуговицы и чопорный до невозможности, он заканчивал сервировку завтрака на две персоны. Идеальную. Лучше, чем в любом ресторане.
— Доброе утро, мисс Рейнбоу, — кивнул Мак и отодвинул для меня стул. — Прошу, присаживайтесь.
— Доброе утро, Мак, — улыбнулась я и села. — У вас так красиво получается! И пахнет вкусно.
— Вы предпочитаете сначала апельсиновый сок, кофе или чай?
— Сок… Мак, а вы давно дружите с Джеем?
— Я знаю этого обормота с рождения, — едва заметно улыбнулся Мак.
— Вот как… Эм… и вы всегда вот так за ним ухаживаете?
— Только когда он приезжает в этот дом.
— Но почему? В смысле… он же ваш друг!
— Именно поэтому. Некоторым обормотам надо время от времени напоминать, что байки, биржа и Человек-паук — это еще не вся жизнь.
— Джей и Человек-паук? Как много я о нем не знаю. — Я усмехнулась и взяла поданный Маком стакан сока. — Мак, вы же не собираетесь и дальше стоять. И почему только два прибора? Я… извините, наверное, лезу не в свое дело.
— Ну что вы, мисс Рейнбоу. Пожалуй, вы правы. Мне следует составить вам компанию, раз уж мы с Джеем друзья. Хотя от старых привычек очень трудно отказаться.
— Трудно, факт, — кивнула я, думая о своем: я так привыкла заботиться о комфорте Кисы, что и сейчас дергаюсь и не решаюсь даже выпить сок, пока Их Гениальность не явятся к завтраку. — А ведь я даже не поблагодарила вас за мою одежду! Спасибо, это так мило… и непривычно.
— Заботиться о такой прелестной девушке — одно удовольствие, — уже вполне по-человечески улыбнулся Мак, ставя на стол еще один прибор. — К тому же я прекрасно выспался. В моем возрасте сложно спать дольше шести часов подряд. Кстати, попробуйте пирог с лососем и спаржей. Я добавил тимьян, мелиссу и белый перец, совершенно новый рецепт.