- А как у Вас с Мишей? - восхищенно кивнув, поинтересовался Корф.
- Очень хорошо, - Лиза присела на диван, расправляя юбки. - Мы отлично ладим, Миша очень приветлив и мил. Конечно, как его друг, Вы можете мне подсобить, подчеркнув мои достоинства…
- Считайте это сделанным, - кивнул Корф. - Но, что мы будем делать на счёт его «восторгов» Анной?
- Ну, можно распустить какие-нибудь слухи, - пожала плечами Лиза, давая волю фантазии. - Что Анна скрывает ребёнка в крепостной семье…
- Что?! - Корф застыл, с открытым ртом.
- Маменька так про Елену Болотову говорила, - Лиза вновь пожала плечами, на этот раз - ещё более равнодушно.
- Ни в коем случае! - прогремел Корф.
- Как знаете, - княжна не спорила. - Можно сфабриковать сплетню, что отец Миши спрятал в доме Ивана Ивановича свою незаконнорожденную дочь.
- На эту мысль Вас тоже Маменька натолкнула? - Корф уже не знал, восхищаться ли Лизиной фантазией, или просто её бояться.
- Да, - просто ответила княжна. - Можно ещё…
Но слушать дальше, Владимир не стал.
- Приезжайте лучше вместе с Репниным завтра к обеду, - все ещё разглядывая исправленное Лизой письмо, процедил князь. - Я сам позабочусь о зрелище для Миши.
- Ну, и отлично, - широко улыбнулась Лиза, вставая с места. - Доброй ночи, барон.
Через четверть часа, звук отъезжающей кареты оповестил барона, что гости покинули его городской особняк.
«Ребёнок в крепостной семье», - качнув головой, мысленно повторил Корф. - «Сестра Репнина… Надо же, такое придумать!»
И положив письмо на стол, позвонил в колокольчик, велев тут же появившемуся на зов дворецкому, позвать Полину. Нужно было приводить план в действие.
========== Часть 11 ==========
Утром, Анна не присоединилась к Корфу за завтраком. Осведомившись, не захворала ли барышня, Владимир узнал, что девушка встала очень рано и ушла на прогулку в сад, потом спустилась на кухню, где и изволила перекусить, а сейчас уединилась в библиотеке. Кивнув, Корф закончил собственную трапезу, и распорядившись об обеде, направился в библиотеку.
- Доброе утро, Анна, как спалось?
Увлеченная чтением, девушка не услышала его шагов, и вздрогнув, уронила книгу на пол.
- Простите…
- Похоже, это я должен извиняться, что своим внезапным появлением вновь напугал Вас. Вы никогда не ожидаете меня увидеть, - Корф усмехнулся. Сделав несколько шагов в сторону Анны, мужчина нагнулся, поднимая оброненную книгу, и протянул её девушке. - «Горе от ума» господина Грибоедова? - четко-очерченная бровь удивленно поползла вверх. - Это та самая книга, которую привёз Вам Андрей?
- А почему, собственно, Вы так удивлены? - тут же ощетинилась Анна. - Не думали, что меня это может заинтересовать?
- Признаться, нет, - спокойно парировал Корф. - Или господин Оболенский решил ставить эту пьесу в театре? Моему папА эта идея явно бы в голову не пришла.
- Нет, просто, Андрей рассказывал мне, и я высказала желание прочесть.
- Ну, и как Вам нравится?
- Вполне, - Анна встала в полный рост. - У Вас будут ко мне ещё какие-то вопросы, или позволите идти?
- Не злитесь, я не хотел Вас огорчать, - примирительным тоном проговорил Корф. - А у меня для Вас тоже новость! Господин Оболенский передал для Вас это письмо.
Владимир протянул девушке конверт, и Анна даже не высказала удивления, что он не был запечатан. Пока она читала исписанную ровным почерком страничку, Владимир внимательно за ней наблюдал, но на лице вышколенной светской барышни не дрогнул ни один мускул, предавая её истинные мысли и чувства.
- Ну, что ж… Похоже, мне нужно готовиться к прослушиванию, - закончив, констатировала Анна.
- Похоже на то, - Корф скрестил на груди руки. - Что Вы собираетесь читать?
- Ваш батюшка рекомендовал монолог Джульетты, - равнодушно ответила Анна.
- Как скучно, однако, - Владимир сделал ещё один шаг в сторону воспитанницы отца. - А быть может, мы с Вами почитаем господина Грибоедова?
- Вы станете мне помогать готовиться к прослушиванию?
- А почему бы и нет?! Давайте сюда Вашу книгу. Так, так, так… - Корф принялся перелистывать страницы. - Вот это! Читайте, а я итак знаю этот отрывок наизусть.
Удивленно взглянув на барона, Анна приняла открытую книгу у него из рук, глядя на стих, указанный пальцем Владимира. Быстро пробежавшись глазами по строкам, Анна решительно кивнула:
- Начинайте.
Откашлявшись - Корфу никогда и в голову бы не пришло, что он может при каких-либо обстоятельствах читать пьесу по ролям с Анной, но тем не менее, именно это он и намеревался сделать - Владимир начал:
- Дознаться мне нельзя ли,
Хоть и некстати, ну́жды нет,
Кого вы любите?
Анна сделала изящный жест рукой и небрежно прочла:
- Ах! Боже мой! весь свет.
- Кто более Вам мил? - приподняв бровь, Владимир, затаив дыхание, ожидал ответную реплику. Словно, это сама Анна должна была ответить на его вопрос. Словно, он не знал текст пьесы наизусть.
- Есть многие, родные, - голос Анны был спокоен.
- Все более меня? - насмешливые нотки мелькнули в голосе, пытаясь скрыть разочарование. Естественно, совсем не таким образом должен был звучать голос Чацкого, но Владимира это совершенно не интересовало.
- Иные, - и снова, Анна отвела взгляд.
Вздохнув, Владимир начал следующий стих, не в силах скрыть горечь:
- И я чего хочу, когда все решено?
Мне в петлю лезть, а ей смешно.
Анна резко повернулась к нему, и её глаза сверкнули, а когда она заговорила, в её голосе было больше огня, чем Владимир когда-либо слышал от сдержанной воспитанницы отца.
- Хотите ли знать истины два слова?
Малейшая в ком странность чуть видна,
Веселость ваша не скромна,
У вас тотчас уж острота́ готова,
А сами вы…
Он сделал быстрый шаг к ней, нависая над хрупкой девушкой, и глядя прямо в глаза, продолжил:
- Я сам? не правда ли, смешон?
- Да! грозный взгляд, и резкий тон,
И этих в вас особенностей бездна;
А над собой гроза куда не бесполезна, -
зрачки Анны горели, а на бледных щеках появился румянец.
- Я странен; а не странен кто ж?
Тот, кто на всех глупцов похож;
Молчалин например…
Имя героя пьесы, произнесённое насмешливым голосом Корфа, слегка отрезвило девушку, хотя, Владимир должен был признать: он чуть не оговорился, сказав вместо «Молчалин», «Наш Миша». Меж тем, голос Анны вновь стал сдержанным:
-
Примеры мне не новы;
Заметно, что вы желчь на всех излить готовы;
А я, чтоб не мешать, отсюда уклонюсь.
И с этими словами, Анна развернулась прочь от Корфа, словно покидая комнату, но быстро сделав шаг к ней, Владимир схватил её за руку, ненароком дёрнув на себя.
- Постойте ж!
Наверное, Корф не рассчитал свои силы… Видя, что Анна уходит, он реально пытался её остановить, в то время, когда девушка всего лишь делала это понарошку. Вскрикнув от неожиданности, Анна почувствовала, что стремительно теряет равновесие, но упасть ей не дали. Те же самые сильные руки, что не приняли во внимание её бутафорский уход, словили её, тут же прижимая к себе. Запрокинув голову, девушка теперь смотрела в серые глаза своего спасителя, чувствуя, что она крепко прижата к его груди.
Машинально поддержав готовую упасть Анну, Владимир замер, всем телом чувствуя близость давно и страстно желанной женщины. Можно было, конечно, отпустить её, отстраниться, как требовали приличия, но вместо этого, мужчина лишь крепче прижал её к себе, поглаживая тонкую спину и изящную талию. Анна тоже замерла в его объятиях, и вместо того, чтобы оттолкнуть наглеца, сжала пальцы на его предплечьях, словно все ещё опасаясь упасть.
С мгновение, оба расширенными зрачками смотрели в глаза друг друга, чувствуя, как учащается сердцебиение и замирает дыхание, а потом Корф медленно нагнулся к самым губам девушки, прикасаясь нежным поцелуем. Сперва, он едва касался приоткрытых губ, скорее, лаская дыханием и пробуя на вкус, почти ожидая, что Анна его оттолкнёт. Но девушка лишь обмякла в его объятиях, покрепче сжимая пальцы поверх рукавов сюртука и прижимаясь к его груди, и осмелев, Корф поцеловал её по-настоящему, глубоко и страстно, целиком растворяясь в поцелуе. Поначалу, Анна лишь робко ему вторила, но потом принялась целовать сама, и счастливый мужчина тонул в её неопытной страсти.
Анна всегда была прилежной и быстрой ученицей, и очень скоро, Кофр должен был признать: ещё мгновение назад дилетантка, девушка целовала его не хуже любой опытной дамы. А быть может, всю жизнь мечтая именно о её поцелуях, Корф сейчас был просто уверен: ничьи другие губы ему уже просто не нужны.
Казалось, поцелуй длился вечность, и не хватало воздуха, но наконец, словно придя в себя, Анна отстранилась. Владимир хотел что-то сказать, но голубые глаза сверкнули огнём, и прижав пальцы к губам, Анна высвободилась из его объятий и попятилась к двери.
- Как можно… - прошептала она уже совсем в коридоре, и подобрав юбки, стрелой побежала вверх по лестнице.
- Как? - усмехнувшись, Корф налил себе бокал вина и отсалютовал воздуху. - Красивая девушка позволила мне себя поцеловать… - пожав плечами, проговорил он, и поправил сам себя. - Любимая девушка…
========== Часть 12 ==========
Миша приехал в усадьбу Корфов лишь под вечер. Налив другу вина и, как гостеприимный хозяин, осведомившись, не голоден ли гость, и удостоверившись, что князя уже потчевала обедом Лизавета Петровна, Владимир откинулся на спинку кресла.
- Да, у Долгоруких тоже отменный повар. Говорят, Марья Алексеевна выписала его из Парижа. Они приезжают в Петербург не часто, и поэтому у него на стороне есть своя ресторация. Но когда Долгорукие в городе, этот добрый малый готовит у них.
- А что, местных не было? - пожал плечами Миша.
Владимир хохотнул:
- Ну, Марья Алексеевна - шкатулка с секретом. Зато, Лиза у них намного прямолинейнее. Не находишь?
- Что?
- Что Лизавета Петровна очень мила, - повторил свою мысль Корф.
- Да, тебе крупно повезло, - отмахнулся Репнин. - А Анна где?
- Ей доложили, что ты здесь, но утомленная событиями дня, она уже легла, - пытаясь говорить очень спокойно, ответил Корф.
- Жаль, я надеялся её увидеть. Ну, быть может, завтра приеду пораньше.
- Безусловно, - вновь попытался закончить разговор об Анне Корф. - Расскажи мне лучше, как Вы доехали до Петербурга. Я слышал, в дороге случилось небольшое приключение.
Владимир внимательно наблюдал за реакцией Миши, но князь лишь пожал плечами.
- Ах, да. Вышла небольшая задержка из-за конфузии с колесом. Пришлось погулять возле озера и сделать, выражаясь словами моей романтичной сестрёнки, небольшой пикник. Вот, честно тебе скажу, Владимир, ехать верхом намного быстрее и проще. Давно бы был уже здесь. И никаких колёс.
- А небольшой отдых в приятной компании тебе не понравился?
- Это с Андрэ, что ли?
- Ну, с Лизой, - Корф сделал небольшую паузу. - Она очень смелая и решительная, не находишь?
- Да, твоя невеста - огонь в юбке, - усмехнулся Репнин. - Снова пыталась уговорить меня проводить какое-то расследование и помочь этой барышне, Верочке, что ли.
- А тебя возможность спасти даму в беде не обольщает?
- Владимир, ну мы же серьёзные люди, - Михаил устало провёл рукой по лицу. - Я полностью согласен с Анной, если родители этой Верочки рассудили, что эта партия им нужна, то им виднее. Более того, девушка сама тоже согласилась, - так чего копья ломать?! Увы, не все в этом мире идеально.
- Где твой романтизм, Миша, где твоя тяга к приключения? - Корф, широко распахнутыми глазами, смотрел на друга.
- Слухи об этих моих качествах гораздо преувеличены, - хмыкнул Мишель. - При том, теми, кто ко мне близок.
- Ясно, - Корф кивнул головой. План Лизы явно терпел крах.
- Нет, пойми меня правильно, твоя невеста - прекрасная и милая девушка, она совсем не похожа на большинство барышень света, а её открытость и бесхитростность я нахожу глотком свежего воздуха, но тебе совсем не о чем беспокоиться.
- Поверь мне, Мишель, я как раз об этом и не беспокоюсь, - пробормотал Владимир на самой грани слуха, отпивая из фужера вино.
- Что ты говоришь?
- Ничего. Рад, что с Лизой тебе не скучно.
- Да уж, вот именно, не скучно. Очень правильное слово, - добродушно пожал плечами Миша.
***
Потеплее закутавшись в плед, Анна с ногами забралась в кресло, обоими руками сжимая кружку горячего чая. В комнате было не холодно, но девушку знобило от пережитого за день, да и что греха таить, от кипевших в голове мыслей, а в душе чувств. Конечно, сидеть вот так, с ногами забравшись в кресло, было непозволительно для воспитанной барышни, но сейчас Анне было все равно.
Безусловно, ей доложили о приезде Миши, но девушке совсем не хотелось сейчас, в своём состоянии, видеть князя или о чём либо с ним разговаривать. Владимир уже давно вёл себя так решительно, не в первый раз готовый броситься в бой и защищать их счастье, и сколько бы Анна отдала, чтобы тоже вот так же быть готовой закрыть глаза на всё: мнение всех вокруг, благодарность, сговоры…
Нет, проблема была отнюдь не в том, что девушке не хватало смелости или решительности. Характера Анне тоже было не занимать, и об этом отлично догадывались все домочадцы, хотя, девушка редко показывала его, всегда послушная и приветливая. Вот казаться такой идеальной, воспитанной и изысканной, порой, когда на душе не только скребли кошки, но внутри бушевали грозы и молнии - это требовало неимоверного количества сил. Далеко не каждый приказ - а Иван Иванович, в принципе, не просил, он всегда именно приказывал, давая понять, что не потерпит отказа - был приятен Анне. А годами слушать рассуждения благодетеля о будущем его сына, Лизы, прекрасно знать многие правды света - и понимать, какую именно судьбу готовят ей… Да, проще было бы закатить истерику, как несомненно сделала бы Лиза, метать громы и молнии, бежать, хоть в сундуке, но Анна видела это, как слабость.
Анна была уверена, если бы соседская княжна оказалась в её ситуации, Иван Иванович уже давно бы узнал о себе очень много интересного, но сама Анна молчала. Потому, что над девушкой уже много лет тяготила тайна. Тайна её происхождения. В детстве она никогда не спрашивала о своих родителях, а Иван Иванович ничего не рассказывал о её происхождении. Никто в доме не упоминал её родственников, и стесняющаяся навязываться, девочка молчала.
Однако, когда Анне исполнилось тринадцать, она впервые начала задумываться о том, кто её родители. Именно тогда, девочка и попросила, чтобы её отвезли на могилу родных. Сперва не поняв, о чем она просит, разобравшись, Иван Иванович тут же усадил девочку рядом с собой и впервые открыл ей страшную тайну. Именно тогда Анна и узнала, что её родители отнюдь не мертвы. С трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать, маленькая безупречная барышня слушала рассказ, что она на самом деле дочь одной из крепостных. Да, её отец был дворянином, но сама Анна – всего лишь незаконнорожденная. Не желая растить дочь друга крепостной, барон Корф распорядился записать её в семью мелких дворян.
Анна помнила, как тогда слова Ивана Ивановича, сверкнув, словно молния среди ясного неба, сожгли её маленький мирок, всю её жизнь, не оставив взамен ничего. Надежда на будущее, на счастье и семью, её робкая любовь к Владимиру - всё это разбилась в прах.