Рассказный разбор уже, наверное, начался, и Саша свернула с дорожки и пошла по узкой тропке куда-то вниз по склону. Вокруг смыкались кусты, в траве вокруг деревьев виднелись маленькие ягодки и опавшие шишки. Чем дальше шла Саша, тем мрачнее и темнее становилось вокруг. Погода поблизости от северной столицы была непостоянной и умела застать врасплох. Саша посмотрела на часы, потом убрала телефон в рюкзак и решила, что возвращаться в корпус пока рано, но вот-вот ливанет, а она без зонтика и даже без верхней одежды. Нехорошо было бы простыть так далеко от дома.
А тут еще и громыхнуло так, что Саша подпрыгнула на месте. Грозы она боялась с детства, хотя уже не так панически. Ближайшим укрытием оказались большие двухместные качели под навесом. Саша бросила на сиденье рюкзак и села рядом. Толстые, чуть тронутые ржавчиной цепи зловеще скрипнули, когда она уперлась ногами в землю и оттолкнулась, раскачиваясь на качелях.
Ей хотелось бы быть там, вместе с Глебом, но не в качестве отчаявшейся неудачницы, а как автор, как кто-то, равный ему. Может, она могла бы быть участницей, но на этот раз ее не смутили бы суровые слова судей, потому что она уже не та наивная девчонка, она уже знала вещи и пострашнее. Но она не там, а здесь, и по крыше уже стучат дождевые капли, отрезая ее от внешнего мира мокрой холодной стеной.
Саша помотала ногами в воздухе, и кеды быстро намокли, как и низы узких джинс. Саша поджала их, прячась от сырости, и достала телефон. Глеб звонил ей, причем в последний раз семь минут назад. Телефон стоял на вибрации, а Саша больше про него не вспоминала после того, как убрала в рюкзак.
Экран засветился, и Саша почти ответила на звонок, потом передумала и положила телефон в сторону. Как только тот перестал вибрировать, на дорожке показался движущийся силуэт, едва различимый на таком расстоянии сквозь пелену дождя. Но Саша уже точно знала, что это Глеб. У него, как ни странно, зонтик был, хотя Саша не помнила, чтобы они брали его с собой.
— Что ты тут делаешь? — спросил Глеб.
— Сижу, — пожала плечами Саша.
— Это я вижу. А почему ты здесь сидишь, хотя собиралась с нами на разбор конкурсных работ?
— Я… — Саша замялась. — Передумала. Присядете?
Она убрала рюкзак, освобождая Глебу место. Он сложил зонтик, встряхнул и сел. Качели пронзительно скрипнули, принимая дополнительный вес.
— Саша, во-первых, мы договорились, что будем общаться на “ты”, — серьезно напомнил Глеб. — А во-вторых, скажи мне честно, что происходит? Мы с Леней заметили, что ты как-то странно отреагировала на идею пойти послушать разборы. В чем дело?
“Мы с Леней?” — мысленно фыркнул Саша. Уж скорее, Леня заметил и сказал об этом Глебу. Вслух она, правда, говорить этого не стала.
— Ничего такого, — пробормотала она, глядя, как дождь усиливается, размывая очертания деревьев. Стук по металлу над головой превратился в непрекращающуюся пулеметную очередь, и, чтобы ее перекрыть, приходилось повышать голос.
— А если честно?
Саша не ожидала, что Глеб будет настаивать на ответе, обычно он отделывался безликим “ясно” и уходил. Но здесь, вдали от своей квартиры, он показывал все больше новых своих сторон, и Саше нравился этот обновленный Глеб, который не выглядел бледной тенью человека, который не только задавал вопросы, но и хотел получить на них ответы.
И она, не оставляя себе шанса, призналась:
— Я участвовала в конкурсе, который ты судил четыре года назад. Не помнишь? Ну, конечно, нет, иначе бы уже сказал.
Она опустила голову и зажала ладони между коленей, как будто это помогло бы ей спрятаться от сидящего рядом мужчины. Ей было стыдно, что она предстает перед ним в таком свете, но ведь рано или поздно либо он сам вспомнит, либо ему скажет кто-то другой. Саша не хотела бы, чтобы вышло как в плохих сериалах, где герои молчат о мелких вещах, которые проще было бы озвучить, а потом из-за них навсегда расходятся.
— Мой рассказ назывался “Длинные тени”, и ты написал на него рецензию с оценкой один балл. Отзыв Генри Росса я ждала больше всего, поэтому очень расстроилась. Потом разозлилась. Это было несправедливо, я не была согласна ни с одним словом, но это мнение уважаемого жюри, и в обсуждениях выросла целая дискуссия, в которой мой рассказ и меня заодно прополоскали в грязи. Админы, конечно, подчищали переходы на личность, но смысл не в этом. Я…
— После этого ты перестала писать?
— Можно сказать и так. Все казалось ужасным, ничего не получалось так, как я хотела. Было страшно нарваться на негатив и снова пройти через все это. Понимаешь, это был первый раз, когда я решила показать свою работу такому количеству людей, да еще и профессиональным писателям, которых я сама читала. Можно сказать, я поставила на кон все и проиграла.
Она замолчала, чувствуя, как к горлу подкатывает ком и говорить становится все тяжелее. Если она заплачет, то уже не остановится, пока не проревется как следует, а этого нельзя было допустить. Поэтому она улыбнулась и посмотрела на Глеба:
— Но это было давно. Просто забудь все, что я рассказала. Я вот уже почти забыла.
— Неправда.
Глеб был таким серьезным, что Саше стало не по себе. Она еще раз пожалела, что поддалась слабости и вывалила на него эту неприятную историю.
— Я ни в чем тебя не обвиняю, — поспешила она оправдаться. — Говорю же, это было сто лет назад, к тому же, писательство это, наверное, и правда не мое. Зато я готовлю вкусно.
Но отшутиться не получилось.
— Прости меня, пожалуйста, — сказал Глеб. — Прости. Я не должен был писать то, что тогда написал. Я… Я был не прав.
— Вот и чудненько. Как хорошо, что мы все решили, — быстро заговорила Саша. — Пойдем обратно? Кстати, а зонтик откуда?
— Саша.
От его голоса по коже пробежали мурашки.
— Что?
— Мне жаль.
Сердце замерло, и Саша стиснула пальцы в кулаки и медленно разжала.
Разве это не то, что она четыре года мечтала услышать? Тогда почему она смотрит на раскаявшегося Глеба и не испытывает эйфории? Ей просто грустно и все.
— Мне тоже, — сказала она и на секунду коснулась его локтя. — Но повторю, это случилось давно, я переросла эту обиду, и сейчас все это уже не имеет значения. Писателями ведь рождаются? Значит, я просто родилась кем-то другим, вот и все.
Глеб покачал головой, но не стал продолжать извиняться. Покрутил в руках черный зонт и неожиданно сказал:
— Леньчик одолжил.
— Я так и подумала.
Больше добавить было нечего, и Саша немного раскачала качели, но скрип был настолько мерзким, что надолго ее не хватило.
— И что дальше? — спросила она.
— Надо пойти в административный корпус и напомнить про переселение.
Точно, Саша совсем про это забыла. А тут и дождик немного поутих, и Глеб выбрался из-под навеса и раскрыл зонт. Саша закинула на плечо рюкзак и встала рядом с Глебом, а потом и вовсе взяла его под руку, чтобы меньше замочиться.
До корпуса шли медленно, обходя лужи, и не заметили, что по куполу зонта уже ничего не стучит. Глеб убрал его и посмотрел на посветлевшее небо.
— Кончился.
Саша сразу отошла от него и пригладила немного влажные волосы.
— Вот тебе и прогноз погоды.
— Ну, это же Питер, ты что хотела?
Саша пожала плечами и первая взбежала по ступенькам и толкнула дверь в фойе административного здания.
Внутри работал кондиционер, несколько человек с чемоданами регистрировались у стойки, и Глеб подошел к свободной девушке-администратору.
— Здравствуйте. Меня зовут Глеб Самарин, вчера вы сказали, что произошла ошибка с номерами.
— Да-да, помню, — закивала она и нырнула под стойку. — Минуточку.
Саша повернулась на звук открываемой двери и увидела Леонида. Он весело помахал ей рукой и прямиком направился к Глебу.
— Какие-то проблемы? Уже сбегаешь?
— Все та же проблема. Наш номер по ошибке продали два раза, но сегодня обещали все исправить.
— Ааа, — протянул Леня и покосился на Сашу. — Ну, удачи.
Он привалился к стойке спиной и скучающим взглядом заскользил по интерьеру в деревенском стиле. Администраторша продолжала копаться в бумагах, Глеб нетерпеливо притоптывал ногой, Саша сидела на диванчике и ждала.
— Простите, но у нас не получится сегодня перевести вас в другой номер, — извиняющимся тоном сообщила девушка. — Мы компенсируем ваши неудобства, но единственный вариант, если кто-то добровольно согласится с вами поменяться.
— Это возмутительно! — воскликнул Глеб, и Саша поспешила к нему присоединиться. Еще не хватало устроить тут скандал. Она, конечно, тоже хотела бы перебраться в двухместный номер, но если нет, то нет. Как-нибудь продержаться два дня, не помрут.
— Приносим свои извинения, но другого варианта пока нет.
— Позовите кого-нибудь из начальства, — потребовал Глеб. — Мы не можем жить в одноместном номере, это неудобно.
Саша видела, как побледнела бедная работница “Берлоги”, по себе знала, как тяжело иметь дело с людьми, которые могут тебе нагрубить, а ты им — нет.
— Глеб, — она тронула его за локоть. — Глеб, не надо.
Девушка потерянно хлопала глазами, и Саша перехватила инициативу в свои руки:
— Глеб, — она продолжала держать его за локоть, — ничего же страшного не случилось. Деньги нам вернут, а уж еще одну ночь переночуем. Давай не будем портить человеку рабочий день?
— В том-то и дело, что рабочий. Каждый должен делать свою работу хорошо, а не абы как.
Саша поджала губы и умоляюще посмотрела на Глеба снизу вверх. Ну же, только успокойся!
— Я готов вас спасти, — вдруг сказал Леонид, о котором они все, признаться, даже немного забыли. — У меня двухкомнатный номер, во второй комнате есть диван, так что я могу взять Сашулю к себе. У меня она будет в полной безопасности, и все будут довольны.
Глеб сдвинул брови, и Саша едва не схватилась за голову. Леня, балбес, ты что творишь вообще?
— А больше ты ничего не хочешь? — спросил Глеб, и Леня расплылся в хитрой улыбке.
— Можно я тебе потом на ушко шепну, тут же дамы.
Глеб, судя по лицу, сейчас съездит кое-кому по тому самому ушку, поэтому она сделала то, до чего эти двое еще не скоро договорятся.
Она приподнялась на цыпочках и обратилась к администраторше:
— Глеб Константинович переедет к Леониду Медянскому, а я останусь в 313-ом. Так можно?
— Да, конечно! Обратитесь перед отъездом к нам, мы произведем перерасчет и вернем часть денег.
— Отлично. Спасибо большое.
Саша повернулась к мужчинам и хлопнула в ладоши.
— Ну, вот и все.
Они переглянулись, и Леня первым хлопнул друга по плечу.
— Ну что за женщина! Просто чудо. Идемте, товарищи, до обеда надо обустроиться.
Саша подумала, что он тут как будто больше всех был заинтересован, но это же Леонид, сложно сказать, есть ли на свете хоть что-то, куда он еще не сунул нос.
Пока Глеб кидал в чемодан вещи, Саша сидела на кровати и изучала программу. Перед обедом еще была лекция Медянского, и если они не придут, он им этого не простит.
— Тогда встретимся позже? — спросила она, когда со сборами было покончено.
Глеб проверил замки у чемодана и кивнул.
— Да. Я тебе позвоню.
Он ушел, но не успел грохот колесиков стихнуть, как в дверь постучали. Саша никого не ждала, и если это не забывший что-нибудь Глеб, то только…
— Вы с Глебом разминулись, — сказала она Леониду. — Он только ушел.
— Мы с ним не разминулись, я от него спрятался.
— Очень интересно. А зачем?
— Да вот хотел без свидетелей сделать тебе заманчивое предложение.
— О, — удивилась Саша. — И какое?
— Может, для начала пустишь меня внутрь?
Если честно, то у Лени получилось заинтриговать, и Саша посторонилась, пропуская его в прихожую.
— Ну, так что за предложение?
Леонид выдержал театральную паузу и ответил:
— На открытии объявляли экспресс-конкурс коротких рассказов на три темы. Помнишь?
— Помню, — Саша напряглась.
— Темы нужно было сразу вытянуть вслепую и начать писать.
— Да, я видела, как тянули жребий в игровой зоне.
— А ты?
— А что я?
— Не хочешь попробовать?
Они стояли возле зеркала, и Саша краем глаза видела себя в отражении. Скосив взгляд, она убедилась, что выглядит растерянной и сбитой с толку. И все было бы не так, если не разговор с Глебом на качелях. Леня как будто знал о нем и специально пришел к ней, когда она в спутанных чувствах.
— Основная масса участников уже начали работу, так что я рискнул и вытащил тему сам. Для тебя.
— Но…
— Но никто не заставляет тебя писать, просто мало ли, — Леня сунул руку в карман и достал тонкую длинную бумажку. — Рассказы принимаются до завтра, нужно только успеть за три часа до закрытия конвента.
Он протянул бумажку ей, но Саша не стала ее брать.
— Я завязала с писательством, — твердо сказала она.
— Потому что Генри Росс назвал тебя бездарностью? Ой, нашла, кого слушать.
Итак, Леня все знал. Случайно ли, специально, но он раскопал ту историю и не поленился вычислить Сашу, хотя она сразу снесла отовсюду выложенный в Сеть рассказ.
— Но он был прав.
— Тогда — может быть. А сейчас? Разве не хочется проверить?
Он положил листок на полку и ушел. Саша пошевелилась, только когда прошло еще минуты две, заперла дверь и посмотрела на белую бумажную ленту.
Все три темы были интересными, она могла бы придумать истории на каждую из них, но не будет. Она сказала Глебу, что писательство — это не ее, и она собиралась придерживаться этой мысли и дальше. Одно дело — графоманить потихоньку, строчить никому не нужные “шедевры” в стол, а вот снова показать себя миру — это уже другое. К тому же если согласится, придется рассказать Глебу, а после ее горячих речей сегодня разве участие в конкурсе не будет лицемерием?
Бумажка притягивала взгляд, интриговала, искушала. Просто посмотреть, что выпало ей в лотерее, это же не преступление? Саша перевернула листок и прочитала тему.
– “Тринадцатый должен умереть”… Триллер? Ужасы? — она прошла в комнату и упала на кровать, продолжая размышлять, и фантазия все набирала обороты, пока Саша не вскочила и не достала блокнот для записей.
Когда-то она придумала героя по типу Эрика Янга — любимого героя из книг Генри Росса, даже имя ему дала. Кажется, его должны были звать Монтгомери или как-то так. Это было реально давно, но именно сейчас безликий пока Монтгомери решил о себе напомнить. А почему бы и нет?
Она начала быстро записывать и не заметила, как придумала начало.
Глава 16
Глеб
Честно говоря, Глеб просто не знал, как ему вести себя с Сашей после того, что он от нее узнал. В то время, когда он сидел в жюри конкурса для новичков, он сам мало чем от них отличался кроме того, что ему повезло, и издатели увидели в нем коммерческий потенциал. Это сейчас он понимал, что далеко не всем важен писательский талант, причем, что особенно обидно, даже не всем читателям. Но тогда взошедшая звезда отечественной детективной сцены с пафосным именем Генри Росс смотрел на других свысока. Еще бы, где он, а где они. Со своего пьедестала ему, как он думал, были отлично видны чужие косяки, о чем он не стеснялся сообщать. Пожалуй, даже Леонид в своем худшем расположении духа не стал бы писать такие рецензии.
Кто же мог подумать, что именно сейчас Глебу будет за все это так стыдно.
— Леньчик тебя достает? — спросил он во время ужина.
Саша пожала плечами.
— Он просто любит внимание. В этом нет ничего страшного.
— Если надоест, скажи мне. Я с ним поговорю.
— Не забивай себе голову. Мы с ним неплохо ладим, он хороший, если не входит в раж.
Она вернулась к еде, и Глеб подумал, что уж больно эти двое за время поездки стали близки. Поскольку Саша теперь жила отдельно, а Леонид постоянно где-то пропадал и приходил только немного поспать, Глеб понятия не имел, как часто они виделись в его отсутствие. Эта мысль засела в мозгу и ворочалась там, заставляя нервничать без особых причин. Глеб, если бы немного подумал, смог бы описать это чувство на бумаге, но понять пока что не мог.