Он ласково убрал её волосы с глаз, пальцами другой руки провёл по её губам и накрыл подбородок ладонью. Он видел, как она смотрит на его рот, затем в глаза. Он почувствовал в ней столько боли, что издал низкий звук, сосредотачиваясь обратно на её губах. Он силился контролировать свой свет, не притягивать её, не приманивать к себе.
— Скажи мне, — произнёс он. — Скажи, что мне можно тебя поцеловать.
— Ты ранен, — пожурила она, легонько шлёпнув его по груди. — Ты слышал, что сказала та женщина. Ну, ты понял, кого я имею в виду, — она нахмурилась. — Та, которая каждые пять секунд лапала тебя везде.
Его боль усилилась, и Локи провёл большим пальцем по её губам.
— Ты ревновала? — спросил он, не сумев сдержаться.
Она не ответила.
Увидев, как она нахмурилась, он издал низкий звук, покрывая поцелуями её подбородок.
— Она знала, что это может случиться, — тише произнёс он. — Поэтому они оставили нас одних. Они дразнили меня по поводу тебя… с тех самых пор, как я впервые увидел тебя в том ужасном месте. Они дразнили тебя, когда трогали меня. Мика и Рекс в особенности.
— Дразнили, значит? — она выгнула тёмную бровь.
Но она смотрела на него, и та злость в её глазах смягчилась.
— Да, — сказал Локи, ощутив очередной жёсткий импульс боли. — Да. Я познакомлю тебя со всеми ними, кузина, и ты увидишь. Они не плохие люди… и Мика не пыталась меня соблазнить. Видящим нравится дразниться, но я скажу им не трогать меня, если тебе так хочется.
Её улыбка вернулась.
В этот раз он увидел столько тепла в её глазах и губах, что притянул её рот к своему. Осторожно целуя её, он слегка ослабил хватку, но она не отодвинулась. Он вновь поцеловал её, закрывая глаза, вдыхая её запах.
— Только поцелуи, — пробормотал он, не отрываясь от её кожи. — Только это…
Она издала смешок, поднимая голову.
— Ты хочешь только целоваться, — весело произнесла она. — Ты спрашиваешь, ревную ли я. Ты хочешь познакомить меня со своими друзьями… сказать им не трогать тебя в моём присутствии, — покачав головой, она опять рассмеялась, награждая его изумлённым взглядом. — Ты просишь меня стать твоей девушкой, Локи?
Она говорила дразнящим тоном, но как только Локи подумал над её словами, как только осознал, что она говорила серьёзно, он поймал себя на том, что отвечает без колебаний.
— Да, — сказал он. — Да, я прошу тебя об этом, Джина.
Её щёки снова порозовели, и его боль усилилась. Он осознал, что часть этой реакции вызвана тем, что он назвал её по имени.
— Могу я называть тебя так? — уточнил он. — Джина?
Она кивнула, всё ещё уставившись на него в каком-то ошеломлённом молчании.
Неверие витало вокруг её света, но Локи также чувствовал в ней желание… и нечто большее. Его слова каким-то образом тронули её. Они тронули её в эмоциональном плане, и когда он почувствовал проблески этих интенсивных эмоций, его боль сделалась невыносимой. Протянув руку, он убрал волосы с её скулы, легонько лаская её кожу пальцами.
— Ты хочешь быть моей девушкой, Джина? — произнёс он в этот раз официальным, вежливым тоном. — Мы можем обсудить детали, если хочешь…
Он умолк, видя, что та складка снова залегла над её носом, между бровями. Забеспокоившись, что говорит слишком много или слишком рано, он напомнил себе, что она человек. Она не знает, что происходит с её светом.
Она не привыкла к формальностям, которые видящие применяли, чтобы нормализовать такие связи. Она не знакома с соглашениями, которые они часто заключали, чтобы успокоить друг друга.
Она в принципе могла быть непривыкшей к интенсивности сильной световой связи, в зависимости от её истории отношений даже с другими людьми.
Но это маловероятно. Она же родила ребёнка от человека.
Она даже могла быть замужем — за отцом ребёнка или за кем-то другим.
Эта мысль вызвала густую волну ревности, но остальные части его разума оставались относительно ясными. Ему нужно постепенно знакомить её с этим. Он не мог давить на неё словами или светом просто потому, что он не мог контролировать себя.
Подумав над этим, Локи нахмурился.
— Прости, — сказал он. — Я всё делаю неправильно.
От его слов её глаза слегка прояснились.
И всё же он чувствовал дистанцию, которую она создала между ними, и знал, что не ошибается. Через несколько секунд она покачала головой.
— Нет. Дело не в этом. Не совсем, — поколебавшись, она склонила голову набок, и этот жест ощущался почти как признание чего-либо. — Честно говоря, всё ощущается изумительно. Но когда я останавливаюсь, чтобы подумать, я осознаю, насколько это безумно.
Умолкнув, она покачала головой, уставившись в дальнюю стену.
До него дошло, что может, она избегает смотреть на него. Однако когда она взглянула на него в следующий раз, тёмные глаза смотрели более резко, золотые и зелёные пятнышки более светлого оттенка тоже сделались отчётливее.
— Ладно, у меня есть ещё один вопрос, — сказала она. — Когда у тебя в последний раз была девушка, Локи?
Локи задумался над этим.
Слегка нахмурившись, он попытался ответить как можно точнее. Затем осознал, что ответ лишь заставит её нервничать ещё сильнее.
— Прошло уже много времени, — признал он.
— Сколько? — настаивала она.
Взглянув на неё, Локи почувствовал, что немного стискивает челюсти.
— Мы живём дольше вашего, — сказал он, слыша в своих словах оправдание. — Мне бы хотелось, чтобы ты помнила это, кузина, прежде чем ты слишком сурово осудишь мой ответ.
Но её это почему-то развеселило. Она широко улыбнулась, гладя его предплечье ладонью и снова отвлекая от темы.
— Значит, ты постарше, да? — произнесла она, и тёмные глаза явно дразнились. — Сколько времени прошло, любовничек?
— Больше двадцати лет, — сказал он, решив остановиться на этом.
Он увидел, что её глаза слегка расширились, но улыбка не сошла с лица. Она также, должно быть, заметила уклончивость его ответа, потому что снова вскинула одну бровь.
— Насколько больше двадцати лет? — тихо переспросила она.
Локи закатил глаза, прищёлкнув языком, и она рассмеялась, заставив его тоже расхохотаться.
— Я ответил на твой вопрос, — шутливо пожурил он. — Не жадничай, кузина. Уверяю тебя, ты и так имеешь надо мной достаточно власти.
— Значит, ты не скажешь мне, сколько тебе лет? — спросила она.
— Абсолютно точно нет… — начал он.
Она наклонилась прежде, чем он успел продолжить, и вот они уже снова целовались.
В этот раз она приоткрыла губы, и Локи тихонько зарычал, обхватив рукой её шею и верхнюю часть спины и крепко прижав к себе.
На протяжении нескольких минут он чувствовал лишь её язык на своём, её тело, прижимавшееся к его голой груди и животу. Он даже тогда силился контролировать свой свет, стараясь познать её губы, то, как она изучала его рот языком, как её свет ощущался в его свете. Оборвав более глубокий поцелуй, она слегка приподняла голову, осыпая беглыми поцелуями уголки его губ, и при каждом касании её дыхание перехватывало. Потеряв от этого контроль над собственным светом, Локи крепче стиснул её волосы и стал массировать её спину ладонью, пока она покрывала поцелуями его подбородок и шею.
Он чувствовал, как её беспокойство нарастает и становится более сильным — незнакомость всего этого для неё, сомнения из-за его расы, из-за того факта, что для её разума он был незнакомцем. Локи изо всех сил старался сдерживаться, позволять ей вести, но чувствовал, как его член напрягся до боли. Её свет продолжал изучать его, притягивать, наверное, совершенно бессознательно.
Когда её руки последовали за её светом, Локи заставил себя лежать смирно, терпеть, но уже через несколько минут осознал, что не может смотреть на неё, в особенности на её лицо.
«Джина, соберись, — услышал он её мысли. — Ты не можешь сейчас переспать с этим парнем. Каким бы горячим он ни был. Он только что вышел из чёртовой комы. Его нога, возможно, сломана».
Его боль резко усилилась.
Он заговорил прежде, чем успел подумать, хорошая ли это идея.
— Я хочу этого, — сказал он ей, пробормотав слова прямо ей в губы, когда она наклонилась, чтобы вновь поцеловать его. Он обеими руками стиснул её волосы, привлекая к себе и жадно отвечая на поцелуй. Через считанные секунды он углубил этот поцелуй, вкладывая больше света в язык и губы, ощущая, как от этого она начинает извиваться на его груди и впиваться руками в его голую кожу. Локи помедлил ровно настолько, чтобы пробормотать ей в губы: — I’thir li’dare. Я так сильно этого хочу, Джина… так сильно.
Он почувствовал, как она отреагировала на то, что он называет её по имени.
Ей нравилось, когда он произносил её имя.
Ей казалось, что это сексуально, что его потребность в ней сексуальна, и то, как он льнул к ней — это сексуально. И что его губы и язык ощущались просто ох*еть как изумительно, когда он целовал её, и она уже задавалась вопросом, как этот язык будет ощущаться, целуя другие части её тела. Он чувствовал, что она гадает, как он так долго пробыл без девушки с такой-то внешностью, с этим дьявольским голосом, грудью, лицом и умением владеть своим ртом и руками.
Он чувствовал, как она гадает, говорил ли он ей правду, когда утверждал, что Мика его не хочет. Он ощущал, что ей нравится, когда он говорит на прекси, даже если она его не понимала.
«Пока, — тихо сказал Локи про себя. — Она пока не понимает прекси. Я это исправлю».
Посмотрев ей в лицо, он опять осознал, что уже затерялся в этом. Он потерян, и она, возможно, тоже, даже если она сама того не понимала.
Эта мысль вызывала в нём странное чувство вины.
Но только на мгновение.
Это была последняя мысль в голове Локи перед тем, как он притянул её губы обратно к своим.
Глава 29
Настоящая ссора
К тому времени, когда я реально оказалась готова войти туда, я была взвинчена, даже почти нервничала.
Мой адреналин практически выветрился.
Прошло слишком много времени.
Прежде чем я успела направиться туда, чтобы поговорить с ним, меня затянул инцидент с командой разведки, что выбило меня из колеи сразу на нескольких уровнях. Во-первых, как я и сказала, это заняло слишком много времени. Я уже шла поговорить с Ревиком, когда меня отвлекли. А ещё до звонка Балидора я вообще не знала, что данная операция вообще проводится.
Так что да, когда всё пошло не по плану, я была не в курсе.
А ещё я немного взбесилась.
Конечно, я знала, что команду Локи отправили во Флашинг, район Квинса, на поиски матери Данте. Этим утром я даже слышала по коммуникаторам, что они нашли её живой, что уже само по себе было маленьким чудом.
Я не имела ни малейшего понятия, что прошлой ночью Ревик перенаправил эту команду в Вашингтон, пока в Нью-Йорке был ещё день. Предположительно, он сделал это, пока я находилась на палубе и смотрела на след авианосца… или после того, как я уснула.
Никто даже не сказал мне, на поиски чего он их туда отправил. Всю информацию по конкретной цели Ревик зашифровал и отправил непосредственно Локи вместе со схемами, планом подхода и несколькими запасными планами. Даже у Балидора не было этих сведений… и у Оли, которая отправила этот пакет информации по связи.
Теперь никто не мог мне сказать, что случилось с Локи — которого, видимо, подстрелили. С тех пор, как «Чинук» покинул земли Белого Дома, команда не выходила на связь.
Ясен пень, я была не в восторге.
В Нью-Йорке они никого не потеряли во время операции по вызволению матери Данте. Через несколько часов их перенаправляют в Вашингтон, и один из наших лучших разведчиков ранен, плюс мы теряем Онтари, ещё одного разведчика Адипана с высоким рангом, и как минимум два других видящих получают серьёзные травмы — на миссии, о которой я ничего не знаю и не имею к ней доступа.
Так что да, я разозлилась.
Само собой, я заметила лицемерие в данной ситуации.
В конце концов, я только что приказала направить нас в Дубай, не обсудив это предварительно с Ревиком. И всё же я пребывала в шоке от того, что Ревик отдал столь беспечное распоряжение, да ещё и так скоро после бардака в Макао. Даже если не принимать в учёт то, что мы потеряли друзей, мы и так не могли похвастаться изобилием видящих с высокими рангами.
Лучше бы у него имелась чертовски весомая причина для такого поступка.
Я постаралась вытолкнуть эту мысль из головы, пока шагала в сторону резервуара, где Ревик предположительно ждал меня.
Ничто из того, что я только что узнала, не привело меня в хорошее расположение духа.
Однако я не могла откладывать это ещё дольше.
Пришла пора нам поговорить по-настоящему.
***
Ну, хотя бы он находился там.
Когда я вошла в дверь-люк, он лежал с гарнитурой в ухе, растянувшись на кровати и скрестив лодыжки. Мне не нужно было смотреть на его лицо, чтобы знать, что он работает. Но должно быть, он довольно глубоко погрузился в процесс, потому что почувствовав мой свет, он резко дёрнулся и удивлённо поднял взгляд.
Он не колебался — сразу выпрямился из своей позы, как кот, содрав гарнитуру и не замедляя вставания. Никакое из этих движений не было открыто агрессивным, но что-то в его манере двигаться по-прежнему вызывало у меня ассоциации со временем, проведённым с ним на ринге. Это также заставило меня помедлить. Я оставалась у двери, настороженно наблюдая за ним, присматриваясь к его свету и непроницаемому выражению его лица.
Выразительными оставались лишь его глаза.
Откровенно холодные, они сияли над этими высокими скулами, наблюдая за мной так же осторожно, как я наблюдала за ним.
Затем я осознала, что по-прежнему чувствую Ниилу, и обернулась через плечо.
Встретившись взглядом с женщиной-видящей, я заметила там обеспокоенное выражение и сделала небрежный жест одной рукой, говоря спокойным тоном.
— Всё хорошо, — сказала я ей. — Можешь закрывать. И отключи наблюдение, пожалуйста.
Я наблюдала за лицом Ниилы, пока та переваривала мои инструкции.
Я чувствовала, что часть её хотела что-то сказать, напомнить мне, что они будут прямо за дверью — а может, упомянуть кое-какие меры безопасности в самом резервуаре. Я видела, что она также хотела вложить какой-то другой посыл — может, дать мне знать: они не потерпят, чтобы он мне как-то навредил.
Я понимала, что ей больше всего не хочется отключать наблюдение.
Я также осознавала, что она не хочет противиться моему приказу перед Ревиком.
В конце концов, последняя часть взяла верх.
— Конечно, Высокочтимый Мост, — пробормотала она.
Её щёки выглядели краснее обычного, но она тут же принялась закрывать дверь. Я наблюдала, пока панель не закрылась окончательно, и красная мигающая лампочка над дверью не засветилась непрерывным голубым светом. Как только в камере над дверью погас огонёк, я повернулась лицом к Ревику.
Выражение его лица изменилось в этой паузе.
Часть того холода ушла из его глаз. Он по-прежнему выглядел злым, но что-то в этой злости показалось мне более открытым — а может, это была просто готовность открыто поругаться со мной.
Я наблюдала, как он бросил свою гарнитуру на стол, заваленный более крупными и похожими на животных машинами. Когда он посмотрел на меня в следующий раз, его тонкие губы хмуро поджались.
— Ну? — сказал он.
Я ощущала его свет как электрический заряд, змеящийся вокруг и сквозь меня, заставляя напрягаться мои пальцы, челюсти, мышцы ног, рук и живота. Его свет стал ещё более наэлектризованным через несколько секунд, курсируя по моему aleimi как огонь. Я даже не могла определить, что из этого мне казалось злостью. Это больше напоминало силу — заряд, который он едва сдерживал, скользящий в верхних частях его света.
— Ты начнёшь? — спросил он. — Или я?
Он сделал шаг в мою сторону, и я ощутила, как что-то в его самоконтроле сломалось.