- Это верно, - вздохнула я, - но и сейчас тебе выбираться надолго нельзя. Ты же король.
- Я король, - отозвался мужчина, - мне все можно.
Я могла бы с этим поспорить, но не стала. На языке вертелось множество вопросов о том, что произошло за полтора года моего отсутствия, о том, как он здесь был без меня, о семье ле Фей, наконец. Ведь почему-то же Артур им доверяет? Я вдруг осознала, что спросила и выслушала мнение всех, кроме того, кто был мне дороже всего на свете, кроме того, кому я безоглядно доверяла, и за кем по-прежнему была готова идти, несмотря ни на что. Это тоже было неправильно и нечестно. Я уже готова была начать разговор, но Артур меня опередил:
- Рассказывай.
Я подняла на мужчину удивленный взгляд.
- Что рассказывать? – спросила обескуражено.
- Ты же полтора года путешествовала, - отозвался Артур, - неужели тебе нечего рассказать.
Я задумчиво закусила щеку.
- Ну. Вроде бы есть.
***
Злой зимний ветер швырял мне в лицо пригоршни снега, видимость снизилась до нуля. Брусника недовольно фырчала, идя за мной. А я ругала себя на все корки за то, что не спросила дорогу, пока была возможность, а теперь забрела в настолько глухие места, что и спросить уже было некого. Понадеялась не пойми на что и заблудилась. Поняв, что больше не могу, я остановилась, растеряно огляделась по сторонам. Вокруг – только снег, метель, кое-где искривленные ветки одиноких деревьев и горы, подпирающие своими вершинами серое небо, с которого сыплется бесконечная снежная крупа. Я замерзла и дрожала так, что зуб на зуб не попадал, одежда моя, конечно, не очень подходила для зимних путешествий в местах, где не укрыться от стужи. Изо рта вылетело облачко пара, и я поняла, что, наверное, нужно возвращаться назад. Я развернула лошадь, и мы побрели обратно. Но следы мои уже надежно замело снегом, и вскоре я поняла, что снова потерялась. На меня накатил страх. Умереть посреди гор из-за собственной глупости и самоуверенности – это как-то слишком. Я снова замерла, постояла, обводя взглядом белое пространство в слепой надежде увидеть, быть может, дым очага или огонек свечи. Ничего подобного. Я покосилась на Бруснику, лошадь смотрела на меня с осуждением.
- Да, милая, - вполголоса произнесла я, - дерьмо, но, - попыталась улыбнуться, ободрить саму себя, - мы и не в такие передряги попадали. А я – в еще большие в Лондиниуме.
Лондиниум. Я вдруг поняла, что скучаю по узким грязным улочкам, по полутьме борделя, по запаху вина, пьяным крикам, по тренировкам у Джорджа, по девочкам, по мадам Эртон. И, конечно, скучаю по ребятам. Особенно по Артуру. Я вздохнула. Поездка была чудесной идеей и, наверное, даже хорошо, что я скучаю, значит, по-прежнему их всех люблю. Но воспоминания о тепле очага – это хорошо, но лучше бы мне попался сам очаг. Я продолжила идти, чувствуя, как становится холоднее к ночи, как стремительно темнеет вокруг. Очертания гор стали мягче, а я окончательно потерялась в снежной круговерти. Руки и ноги совсем замерзли, холод противной дрожью простреливал вверх по позвоночнику, слезились глаза, а губы потрескались. Я все шла и шла, чувствуя, что еще немного, и упаду. Когда мне попался на глаза первый из покосившихся домишек, я чуть не расплакалась от счастья, даже, когда поняла, что дом заброшен, как и большинство в этом поселении, запрятанном глубоко в горах. Лишь в нескольких домах я заметила слабые огоньки, а постучалась в тот, что был ближе всего к лесу.
Матушка Мона была старожилом этой деревни, из которой многие ушли на заработки да так и не вернулись, другие умерли. Осталось лишь пять семей. Здесь жили уединенно, не любили чужаков, относились к ним с опаской и насторожено, но против меня никто и слова не сказал, несмотря на оружие, которое я привезла с собой. Матушка Мона замолвила за меня словечко. Я не собиралась долго злоупотреблять ее гостеприимством, но уйти, пока не закончилась зимняя вьюга, я не могла. Потом ударили лютые морозы. И снова я осталась. В общей сложности я провела там около месяца. Я помогала по хозяйству, слушала старые предания и сказки, рассказывать которые Мона была большая мастерица. Маленькая, юркая, очень ловкая, с лицом изборожденным глубокими морщинами, старушка практически ничего не рассказывала о себе, но и не спрашивала почти ничего обо мне. И это меня вполне устраивало. Мы расстались страшно довольные друг другом. На прощанье Мона подарила мне медальон. Я долго отнекивалась и отказывалась. Вещь была старинная, дорогая. Да и я никогда особо не любила украшения.
- К чему он мне здесь, деточка? – спросила Мона, - да, он стоит денег. Но кому его продать здесь? Здесь в цене иные вещи: теплый очаг, хворост, вода и немного хлеба. Медальон пылится здесь, ему здесь одиноко, - старушка говорила о медальоне, как о живом существе, - а с тобой он увидит свет. Возьми, деточка, не обижай меня.
И я приняла небольшой серебряный диск, испещренный старинными кельтскими рунами. Когда медальон коснулся моей груди, я почувствовала иррациональное тепло, но не придала этому значения.
***
- То есть ты могла погибнуть, - задумчиво произнес Артур.
- О не начинай! – фыркнула я, переворачиваясь на живот, - погибнуть я могла и на улицах Лондиниума десятки раз!
- Я не должен был тебя отпускать, - серьезно посмотрел на меня мужчина.
- Ага, - хмыкнула я, - попробовал бы ты меня удержать!
Ответом мне были вскинутые брови. А я вдруг поняла, что оказалась с Артуром почти нос к носу. Я нервно сглотнула, вздрогнула, когда мужчина подался ближе ко мне, но не отодвинулась. Как завороженная, наблюдала за ним, прерывисто дыша. Сама подалась вперед, прикрыла глаза.
- Ваше величество! Леди Гвиневра! – раздалось вдруг откуда-то издалека.
Я отшатнулась, почувствовав, как запылали щеки. Артур грязно выругался, вызвав у меня нервный смешок.
- Я же говорила! – рассмеялась я, пытаясь скрыть неловкость, - в покое тебя не оставят.
Мы быстро поднялись, я отряхнула одежду, на которую кое-где налипли травинки и листья, выдернула из волос цветы, быстро скрутила максимально аккуратный пучок.
- Ваше величество!
Мы пошли навстречу голосам, держась на расстоянии друг от друга, хотя я все равно всей кожей, каждым нервом ощущала присутствие Артура рядом. И досадовала на его слишком рьяных подданных.
- Ваше величество! - на холм поднялся запыхавшийся Тощий, за ним следовал по меньшей мере десяток стражников.
- Что случилось? – недовольно поинтересовался Артур.
- Канцлер, - начал Тристан.
Я расхохоталась, обрывая друга.
- И в этом я была права, - ехидно произнесла.
Тощий посмотрел на меня мрачно, перевел взгляд на короля.
- Ваше присутствие требуется в Камелоте, ваше величество, - произнес Тристан.
Артур коротко кивнул ему.
Уже в замке Тристан отозвал меня в сторону.
- Зайди, пожалуйста, к Элизе. Она очень просила, - вид у друга при этом был такой несчастный, что я тут же забеспокоилась.
- Что-то случилось?
- Нет-нет! – поспешно произнес Тощий. Слишком поспешно, я, прищурившись, смотрела на друга, который отвел взгляд, - просто…зайди, Гвин.
Он слегка сжал мою руку, нехорошее предчувствие ледяной водной пробежалось по спине, достигая затылка, в котором тут же поселилась мучительная боль. Я подняла глаза, в одном из окон замка заметила леди Моргану, она слегка улыбнулась мне и кивнула, я изобразила реверанс. И поспешила в свои покои, чтобы переодеться.
Темно-синее платье сидело на мне красиво и почти привычно. Я старательно напоминала себе, что я леди, когда шла по коридорам замка, улыбаясь и раскланиваясь со всеми, кто попадался мне навстречу. Замысловатая прическа из кос, которую соорудила Кэт, тянула волосы, вызывая отчаянное желание вытащить все шпильки, что скрепляли прическу и кололи кожу, и своенравно тряхнуть волосами. Я стоически терпела. В конце концов, прическа действительно была красивой, а Катарина очень старалась.
Элиза вместе с двумя придворными дамами занимались рукоделием. Я присела в реверансе, приветствуя принцессу. Элиза ласково мне улыбнулась.
- Оставьте нас, - попросила дам.
И они быстро покинули комнату.
- Присаживайся, - произнесла подруга, указывая на кресло рядом с собой.
- Что ты вяжешь? - поинтересовалась я, наблюдая, как ловко снуют спицы в руках принцессы.
- Это пинетки для малышка, - пояснила женщина, - а еще мы вышивали пеленки и платки, простыни, салфетки. Хочешь помочь? – в глазах ее прыгали смешинки.
Я невольно улыбнулась в ответ.
- Я могу вести хозяйство и считать деньги, еще могу научить твоего малыша защищать себя, когда он или она вырастет, но я всегда отвратительно шила, и уж тем более я не умею вязать!
- Я знаю, - широко улыбнулась принцесса, - я просто так.
Какое-то время мы молчали. И эта тишина нервировала меня. Будь передо мной кто-то другой, а не Элиза, я бы подумала, что это молчание намеренно такое долгое, чтобы довести меня до нужной точки кипения. Но скорее всего подруга просто собиралась с мыслями. Наконец, она отложила вязание, сжала руки, сложив их на коленях.
- Гвин, завтра Бельтайн и…
- И я помню, - ответила я, откидываясь в кресле, - прекрасный праздник, но вы, мне кажется, придаете ему чрезмерно большое значение.
- Нет, - вскинула руку Элиза, - погоди, дай мне договорить.
Что-то в ее тоне, властность или волнение, отбили всякое желание перебивать и шутить.
- Сначала будет официальная часть, костры на рассвете, жрецы, дары богам. А вечером…прием для знатных семейств Англии.
Я постаралась дышать ровно, чтобы ничем не выдать охватившего меня волнения.
- И что? – спросила спокойно, - я все это знаю.
- Нет! – резко бросила Элиза, - ты знаешь не все! – она посмотрела на меня с какой-то странной жалостью, от которой мне стало не по себе. – На приеме будет объявлено о помолвке его величества и леди Эрин ле Фей.
Повисла тишина. Я растеряно смотрела на подругу, из комнаты будто разом выкачали весь воздух, я не сразу поняла, что открываю и закрывают рот в попытке дышать. Я с силой сжала руками подлокотники кресла. Чудовищная боль, разрывающая на части все тело, всю душу, острыми когтями безжалостно терзала меня. Перед глазами запрыгали черные точки, с губ сорвалось задушенное сипение. Элиза что-то говорила, про то, что это давно решено, что это важный и выгодный союз, про то, что Эрин влюблена в Артура, что она милая девочка и сделает его счастливым, будет достойной королевой, родит здоровых наследников. Слова подруги доносились до меня, словно сквозь толщу воды. Это было…невозможно! Нет! Не теперь, когда мы с Артуром только-только снова стали друзьями. При королеве в лице Эрин ле Фей, да даже не в качестве королевы, в качестве невесты короля, мне не будет места в Камелоте.
- Хватит! – хрипло произнесла я, не глядя на подругу, - не хочу это слушать! Не понимаю вообще, зачем ты мне это говоришь!
- Гвин, - мягко произнесла Элиза, - в последние дни вы с королем много времени проводите вместе и…
- И что?! – выкрикнула я, - он мой друг!
- Гвин, - Элиза потянулась, мягко коснулась моей руки, я резко отдернула ладонь, подруга огорченно вздохнула, - то, что между вами, следует прекратить.
Я дико посмотрела на женщину.
- А что между нами? – спросила медленно, - что?! – выкрикнула не в силах сдерживаться, - расскажи мне, что?! Я и сама этого не знаю, а ты, оказывается, в курсе! Просвети же меня!
- Гвин, - терпеливо говорила принцесса, - я понимаю, что ты…
- О нет! – я резко поднялась, закружила по комнате, остановилась у окна, - нет, Элиза! Ты не понимаешь! Дай-ка я скажу, что думаю, - я злобно ухмыльнулась, - я думаю, что все дело в том, что я простолюдинка. Да, у меня есть титул и земли, дарованные королем из Лондиниума. Но король из Лондиниума был королем по праву рождения, хоть и рос в борделе. А я всегда была никем, никакой знатной крови! Но только ты, принцесса, сама выбрала человека не знатного!
- Не понимаю, при чем тут это, - ледяным тоном произнесла Элиза.
Я бросила на подругу быстрый взгляд. Она побледнела, сидела в кресле неестественно прямо, забытые пинетки некрасивой горкой ярких петель лежали на ее коленях, приковывая мой взгляд. Я устыдилась. Мне было больно, мне было плохо. Все рушилось вокруг, и я была погребена под обломками, которые невыносимой тяжестью давили на меня. Я снова отвернулась к окну.
- Мне ведь не будет места в замке при королеве Эрин, - грустно произнесла я.
- Ну что ты такое говоришь, Гвин! – Элиза поднялась, подошла ко мне, обняла за талию, устраивая свою голову у меня на плече, окутывая меня теплом сочувствия и поддержки, - конечно, место будет. Конечно…
- Нет, Элиза, я, может быть, и не очень соображаю в тонкостях придворного этикета, но я не дура.
Я глубоко задышала, чтобы не заплакать, но на глаза все равно навернулись предательские слезы, я быстро отерла их ладонями.
- В любом случае спасибо, что предупредила, - произнесла я.
***
Ночь давно накрыла Камелот своим звездным покрывалом, а я сидела на восточной стене, игнорируя косящихся на меня стражников. Я пришла сюда после того, как несколько часов бесцельно пробродила по замку, не в силах даже мыслить конструктивно, полностью поглощенная своим отчаянием и своей болью. Следовало признать, что будь Артур мне просто другом, вряд ли я отреагировала бы так остро. Элиза была совершенно права то, что назревало между мной и королем, следовало прекратить, пока мы не совершили окончательной ошибки. Я твердила себе, что должна оставаться его другом, несмотря ни на что. Но понимала, что остаться в замке я не смогу.
Я смотрела на восток, туда, где находились мои владения. Возможно, мне следует отправиться туда, и решить, как жить дальше. Предчувствие скорой разлуки было невыносимо. Я не знала, как мне завтра удержать лицо, когда объявят о помолвке короля. Боги! Ведь я люблю его, и отдать его в руки другой женщины просто немыслимо! Напрасно я убеждала себя, что Эрин действительно лучшая пара для него и лучшая королева для страны, ничего не помогало. Как назло вспомнились слова Билла о том, что Артур долгие годы любит меня. Но если так, то почему женится на леди ле Фей? Впрочем, это не было удивительно. Артур всегда был практичен, а его трезвый ум редко затеняли эмоции, он выбрал то, что полезнее для Англии. А значит все правильно.
Я судорожно вздохнула, вздрогнула от резкого порыва ночного ветра. Мне следовало бы пойти спать, а не предаваться здесь отчаянию. В конце концов, на рассвете нас ждет праздничная церемония, потом поездка в Камелот и Лондиниум к подданным, потом праздник в замке. И везде я должна буду сопровождать короля. Должна буду улыбаться, вести себя естественно. Я не могу. Кого я обманываю?! Я не смогу. Я стиснула зубы, резко выдохнула, глубоко вздохнула. И еще раз. И еще. Пока не закружилась голова, пока я опасно не покачнулась, рискуя упасть со стены. Вот так. Возьми себя в руки, Гвин! Ты всегда была сильной, так что же случилось теперь?
- Леди Гвиневра?
Я вздрогнула от неожиданности. Надо же, как я расклеилась. Обычно незамеченным ко мне никто и никогда не мог подобраться вот так близко.
- Оуэн? – я удивленно посмотрела на стражника, - что ты здесь делаешь?
- То же самое могу спросить вас, - парень слегка улыбнулся, - вы позволите? – он указал на место рядом со мной.
- А ты разве не на службе? – проявила я неуместную бдительность. Какая мне, в конце концов, разница, отлынивает парень или нет.
- Нет, - ответил парень.
Я отрывисто кивнула. Оуэн опустился рядом.
- Ждете праздника, леди Гвиневра?
Я поморщилась. Надоели все вокруг со своим праздником!
- Вижу, что не очень, - мягко произнес парень, - у вас что-то случилось? Может быть, я мог бы помочь? – он, кажется, искренне переживал.
От его участия вдруг стало не так тяжело, стало тепло и почти легко. Боль отступила. Захотелось вдруг все ему рассказать. Он чужой человек, у него беспристрастный взгляд. Но нельзя. Я еще не настолько сошла с ума, хотя мои чувства – прямая дорога к помешательству.