— Это не нужно, — произнёс Олег, тоном, не терпящим возражений. — Ты на телефонной связи. Всё. Читай книги, спи, сходи на массаж, поешь. Можешь поплавать в бассейне.
— Хорошо, — грустно сказала я. — Я поняла.
— Музыку включить? — спросил Олег, кивнув на сверкающую белыми, синими и красными огоньками панель.
— Да, если можно.
Мы ехали в темноте ночи под прекрасные переливы синтезатора, отгрывающего космические партии в ритмичной электронной композиции, под нежный женский вокал и проникновенные мужские реплики шёпотом, впечатляющие своей сексуальностью. Эта поездка и эта музыка рождали во мне много мыслей, но главной была та, что несмотря на то, что клетка была золотой — это всё же была именно клетка. Я вновь и вновь утешала себя мыслью, что заработаю много денег, но одновременно с тем я снова стала испытывать страх. Он почти утих с тех пор, как я освоилась в доме Олега и поняла, что мне ничего не угрожает. Но после того, что сказал Олег на этом светском мероприятии, где мы продефилировали мимо большого скопления богатых людей, мне снова стало не по себе. А что если Олег не отпустит меня по окончании этого контракта? Если мой только начавшийся рабочий месяц будет насильно продлён им? Куда мне бежать от него в таком случае и самое главное — как?!
Я поспешила мысленно взять себя в руки. Не надо нагнетать, подумала я. Ничего страшного в доме Олега со мной не происходит. В конце-концов так, как живу сейчас я, живут многие рублёвские жёны, у которых ещё пока нет детей. Я видела передачи по телевизору. И ничего — все довольны. У меня правда нет доступа к Интернету и обычный, хоть и стильный, кнопочный телефон, но в остальном я вполне себе напоминала одну из них — дорогая одежда, золотые украшения, хорошая, изысканная еда, бассейн, массаж, спа и всё это в дорогом охраняемом особняке с прекрасным видом из окон.
Больше того, моей судьбой никто особенно и не интересовался. Тётка, узнав, что я теперь, возможно временно, поселилась в Москве, наверное вздохнула с облегчением. По крайней мере, у неё точно были планы на мою комнату, она хотела сделать там гостиную, благо комната была проходной. Она с тех пор, как я сообщила ей о том, что осталась в Москве и позвонила-то мне всего один раз, для того, чтобы узнать, может ли она пользоваться моими кремами и косметикой, когда ей захочется. Ну и спросила для вида о том, как у меня дела. И ответ "Нормально" её вполне удовлетворил — дальнейших вопросов не возникло.
Потихоньку мне удалось себя успокоить. Тем более, что жизнь в доме Олега, несмотря на все эти странности вокруг истории с некой Лерой, была в бытовом смысле объективно намного лучше той, которую я вела в своём провинциальном городке. Я ведь и там общалась с другими людьми очень мало, а в свободное от работы время в основном читала книги или лазила по Инету в поисках интересных видео и классной музыки. И уж точно Олег относился ко мне лучше, чем Вася, который так мерзко меня подставил. В общем, я решила не нагнетать и продолжать выполнять инструкции Олега. Очень хотелось заработать большие деньги, но пока что я о них только слышала от него.
А что касается предполагаемого секса с ним… то я бы занялась с ним сексом и без всякой оплаты, будь он нежнее, чутче и внимательнее ко мне. Потому что его внешность вполне отвечала моим представлениям о дико сексуальном мужчине и меня здорово тянуло к нему, когда он не был холоден или рассержен. Другое дело, что холоден ко мне он был практически всё время, что я его знала. У меня не создавалось впечатления, что он меня хочет и его прикосновения на светском мероприятии я расценила именно, как элемент игры на публику.
Всю дальнейшую дорогу мы ехали молча, думая под звуки приятных электронных композиций каждый о своём. Когда мы приехали, Олег вышел из автомобиля, открыл передо мной дверь и подал руку. Я опёрлась на его ладонь, элегантно вышла из машины и увидела, что на нас внимательно смотрит Ньенга, одетый в белую рубашку, светло-серый жилет и такого же цвета брюки. Он подошёл к машине, обменялся с Олегом рукопожатиями и кивнул мне.
— Похожа, да? — улыбнулся Олег, взглянув сначала на меня, а потом на Ньенгу.
— Вылитая, — одобрительно улыбнувшись, кивнул тот. — Как прошёл вечер?
— Отлично. Как поётся в песне: "Всё идёт по плану".
— Более чем, — сказал Ньенга. — Он звонил мне.
— Да неужели? — приподняв бровь, спросил Олег.
Он заметно оживился, услышав слова своего друга.
— Да, — ответил тот. — Уточнял у меня, правда ли это.
— Надо же, — ухмыльнулся Олег, явно очень довольный новой информацией. — Я-то думал, что мне придётся инициировать этот разговор. Впрочем, так даже лучше. Намного, намного лучше. А что ты сказал ему?
— Что ему лучше поговорить с тобой. Но он отказался.
— Ничего. Завтра увидит фотки в интернет-журналах и наберёт. В крайнем случае я по прежнему рассчитываю на то, что ты организуешь нам встречу.
— Конечно, — ответил Ньенга.
А затем кивнул в мою сторону:
— А она знает?
— Она знает ровно то, что ей положено знать, — ответил Олег. — Не более, но и не менее. И называй её, пожалуйста, Лерой. Ей нужно привыкнуть к своему новому имени. Получается пока плохо. Да, Лера?
— Я стараюсь, Олег, — ответила я.
— Вот и умница, — сказал мне он, а потом снова повернулся к Ньенге и по-дружески приобнял его, начиная путь к дому.
Мы пошли втроём — я слева от Олега, а Ньенга справа. По пути Олег бросил связку ключей подошедшему к нам водителю:
— Просто поставь в гараж, — приказал он ему. — Чехлом не накрывай.
— Хорошо, Олег Васильевич, будет сделано, — ответил он.
— Ты ужинал? — спросил Ньенгу Олег.
— Да, но уже проголодался снова.
— Как насчёт того, чтобы отведать рябчика и сыграть пару партий на бильярде, в стиле купцов и помещиков девятнадцатого века? — смеясь, предложил Олег.
— Слушай, ну я не уверен, что среди них были такие тёмные ребята, как я, — рассмеялся Ньенга в ответ, — но предложение заманчивое, мне нравится.
Мы дошли до дома, Ньенга открыл дверь и тут Олег повернулся ко мне. Взяв мою руку, он поднёс её к губам, легонько коснулся ими и, глядя мне в глаза, сказал:
— Доброй ночи, Лера. Ужин принесут тебе наверх в твою комнату. Но если захочешь, ты можешь поужинать в столовой. А нам с Ньенгой надо ещё о многом пообщаться наедине.
— Я пожалуй поем у себя, — ответила я, чуть склонив голову.
— Хорошо, — ответил Олег.
Я вошла в дом, поднялась по лестнице на третий этаж и зашла в свою комнату. Горячий ужин принесли мне уже через пять минут.
Глава 13
Условия
На следующий день Олег появился в поле моего зрения, когда я заканчивала конную прогулку. Он как раз вышел из-за конюшни: элегантный, расслабленный, в белой свободной рубахе с расстёгнутым воротником, белых льняных штанах и белых мокасинах.
Ярко светило солнце на голубом небе, бликами поигрывала зелень, дул приятный тёплый ветерок — утро было прекрасным и я осталась довольна прогулкой. Кувшинка ответила мне симпатией уже в нашу первую встречу и для утренней прогулки рысцой я предпочитала выбирать её. Серая в яблоках, с умным, задумчивым взглядом и длинными ресницами — она казалась мне невероятной красоткой, а учитывая её мягкий, покладистый характер, я её ещё и боялась поначалу меньше всех. Теперь же мы и вовсе подружились и мне нравилось начинать день после завтра рысцой на любимой лошади.
Олег подошёл ко мне как раз в тот момент, когда я спешилась и погладила Кувшинку по лбу. Помошница конюха, двадцатилетняя студентка Алла, очень приятная и добрая девочка, тут же забрала её под уздцы и увела прочь, оставив меня с Олегом наедине.
— Доброе утро, — сказала я.
— Доброе, — отозвался он. — Отойдём в сторонку?
Он кивнул в сторону речки, скрытой за тополиной аллеей и диким кустарником вдоль береговой кромки.
— Я бы предпочла сначала переодеться, — сказала я и добавила: — Если это возможно.
— Возможно, конечно, — ответил Олег. — Я подожду тебя здесь.
Поднявшись к себе, я сняла костюм для верховой езды, заменила бриджи бежевыми брюками карго, надела короткий чёрный топ с открытыми плечами, оставив талию голой, обула чёрные кожаные босоножки и вышла во двор. Территория, принадлежащая Олегу позади дома — была огромной и конюшня явлалась частью его владений.
Он стоял под тополем и о чём-то разговаривал по телефону. Хмуро, отрывисто, с активной жестикуляцией свободной рукой. завидем меня, он прищурился и улыбнулся уголком рта — и я отметила, что выглядеть при этом он стал ещё более сексуально, чем преждле.
Было в нём что-то цепляющее: какая-то ухоженность и вроде бы нарочитая отстранённость, которая дразнила меня. Он был будто бы недоступен, в то время как мы то и дело говорили о возможном между нами сексе. Но одновременно с тем он меня пугал и тем отталкивал. Правда страхи мои были основаны исключительно на том, что он похитил меня и фактически удерживал в своеобразном и очень странном плену. Ничем другим он не пугал и я всякий раз не понимала, чего от него ожидать в том числе и поэтому. Он не приставал ко мне — ни разу. Не хамил мне. Не оскорблял. Не бил. Он вообще ко мне не прикасался. Он вёл себя так, будто я была одной из его лошадей — их он тоже не трогал, но тем не менее своему конюху Василию Романовичу нередко говорил о том, какие они красавицы и как он доволен их содержанием. И я видела, что он действительно восхищается ими. Но я ни разу не видела, чтобы он покормил или погладил хотя бы одну лошадь. Он всегда держался немножко отстранённо. И так общался со всеми, кроме Ньенги. С ним он дружил и нередко предпочитал вместе ужинать, курить кальян и прогуливаться по дорожкам, обсуждая дела.
Ньенга приезжал часто, иногда оставался в доме даже тогда, когда в нём не было Олега. Ко мне он не подходил, разговоров со мной не заводил и мы обычно ограничивались только приветствиями и пожеланиями друг другу хорошего дня. Моё преображение он воспринял эмоционально только тогда, когда провожал меня к "Роллс-Ройсу", в котором к дому подъехал Олег, чтобы поехать со мной на светский раут. А потом снова стал реагировать на меня практически индифферентно, оставаясь в рамках вежливости. Иногда тем не менее я видела во взгляде его больших глаз какую-то заинтересованность, но на словах он не проявлял.
Олег, завидев меня, жестом показал мне, что ему нужно договорить и я подождала его в стороне, рассматривая полевые цветы в траве. Беленькие, синие и фиолетовые — они были такими красивыми, что мне даже захотелось нарвать себе букет и поставить на подоконник у окна в своей комнате. Но я только подумала об этом, а делать так не стала — я не знала, как долго продлятся наши с Олегом прогулка разговор.
Он закончил говорил и галантно выставив в сторону локоть, дал понять, что хочет пойти к реке по мощёной дорожке. Дорожка вела к его маленькой лодочной станции.
— Ты ведь не против покататься со мной на лодке? — спросил он.
Меня удивило это предложение. Я даже немного насторожилась. За всё то время, что я пребывала в его доме, он ни разу не предлагал мне подобного. С другой стороны после того, как он увидел перемену в моих внешности и манере держаться — спасибо многочисленным приставленным ко мне учителям — танцовщицам, стилистам, визажистам — он похоже стал воспринимать меня иначе. Относиться более бережно и держаться со мной более дружелюбно. К тому же после вчерашних вечера и ночи на светском мероприятии, он явно остался мною доволен.
— Не против, — ответила я.
И спустя пять минут, я уже оперившись на его протянутую крепкую ладонь, шагнула в покачивающуюся и поскрипывающую деревянную лодку. Я села на скамейку на корме и оглядела водное пространство с тихим течением: блики на воде, напуганные суетливые водомерки, несколько плывущих листьев, кувшинки у берега — было очень спокойно, красиво и тихо. Только ветер шумел в деревьях и изредка пели птицы.
Олег управлял лодкой очень умело — он размеренно и без устали налегал на вёсла и она прошло ровно туда, куда ему было нужно — на середину реки. А затем, он положил вёсла в уключины, предоставив лодке спокойно плыть по течению. Он достал из кармана брюк небольшую серебристую флягу и глотнув, протянул её мне:
— Коньяк. Очень дорогой и очень вкусный. Будешь?
Я помотала головой:
— Предпочитаю не пить алкогольные напитки в первой половине дня.
— Как пожелаешь, — не стал настаивать он.
Сделав ещё один быстрый глоток, закрутил крышку фляги, убрал её обратно в карман и, внимательно посмотрев на меня, сказал:
— Ладно. Давай кое-что обсудим.
— Давайте, — осторожно согласилась я.
Он так пристально смотрел на меня, что я не выдержала и увела взгляд в сторону, на воду, в которой ярко сверкали и переливались солнечные блики.
— Она была чудесной женщиной, — задумчиво произнёс он. — Красивой, общительной, жизнерадостной, очень доброй и отзывчивой. Родители дали ей хорошее образование, она была очень эрудирована и с ней всегда можно было найти интересную тему для разговора. Элегантная, стильная, она обладала прекрасным вкусом и отлично разбиралась в искусстве и моде. Прибавь к этому невероятную какую-то сексапильность и ты поймёшь, почему она нравилась мужчинам.
Он замолчал и я взглянула на него. На лице его было прежнеее сосредоточенное выражение, но во взгляде, устремлённом вдаль сквозила тоска — казалось, что усилием воли Олег сдерживает подступившие слёзы. Чувствуя себя неловко, я вновь перестала на него смотреть — уставилась вместо этого на плавно проплывающий мимо заросший травой и камышами берег. Я не знала, что сказать. Но ему, похоже, достаточно было того, что я его слышу и слушаю.
— Она не сразу стала моей невестой, — глухо продолжил он, — поначалу я ей даже не очень нравился. Да и сам я к ней был в силу ряда обстоятельств настроен холодно. Можно даже сказать — предвзято. Но со временем она стала моей и… И в общем, мы собирались пожениться.
Он опять замолчал.
— Вы любили её? — зачерпнув ладонью за бортом лодки немного прохладной воды, спросила я.
Капли, сверкая в воздухе, принялились падать в воду и оставлять за собой разбегающиеся в стороны круги. Дорожка из разных по диаметру кругов.
— Безусловно, — ответил он. — Но это была странная любовь… Временами страстная, временами болезненная, а иногда между нами было столько льда, что казалось — в Антарктиде и то меньше. Мы несколько раз разбегались, но не в этом суть…
— А в чём? — я снова подняла на него взгляд.
Он хмурился и, пожёвывая поджатыми губыми, явно подбирал нужные слова.
— В том, что я очень долго привыкал к мысли, что её больше нет. И так, похоже, и не смог смириться с этим.
Я хотела спросить, отчего она умерла, но сочла вопрос бестактным и не стала.
— В общем, когда я тебя увидел, я понял, что это мой шанс восстановить… нет, не так… я не знаю, как тебе это сказать… У меня не было после неё других женщин… А я бы хотел вернуться к нормальной жизни… И готов платить тебе за это тысячу евро в сутки. Понимаешь?
— Думаю, что да, — ответила я. — Но я не уверена, что это вам поможет переключиться на других женщин.
— А я и не собираюсь на них переключаться, — скверкнув глазами, бросил на меня быстрый взгляд Олег. — Я хочу вернуть былое.
— Но это же невозможно, — пожав плечами, недоумевающе ответила я. — Я — не она.
— Ты — вылитая она. Сейчас. И даже то, как ты всё это говоришь, то как ты себя сейчас ведёшь, да что там — то, как ты вполоборота сидишь в лодке, женственно подобрав под себя ногу — всё это говорит о том, что ты просто подарок судьбы для меня! Потому что ты даже не представляешь, как ты на неё похожа!
Я снова не нашлась, что ответить.
— И поэтому-то я и готов платить тебе такие огромные бабки, Лера, — сказал он. — Именно поэтому. И только поэтому, если хочешь.
Имя "Лера" резануло слух — я всё же не ассоциировала себя с барышней, которую никогда не видела и которая была, по словам Олега, чудо, как хороша собой, включая поведение. Моим именем всегда было — Екатерина. И оно меня устраивало более чем. Но я не стала спорить — в этом не было смысла. Однако Олег, похоже, заметил мою реакцию: