— У меня хоть стоит, — затянулся дешёвой сигаретой, откинулся на сиденье и отпустил ситуацию. Акуна матата, ёпт.
Идите все лесом. И тачки ваши пусть лесом едут. И козлы с целыми зоопарками пусть отправляются туда же. И Олег со своей новой разбитой маздой.
— Дима? Дима! Ау! Всё в порядке? Ты сам не свой.
С трудом разлепил глаза. Кажется, меня вырубило стоило только присесть на скамейку.
— А вас, Наденька, я попрошу остаться, — хриплым спросонья голосом сказал я, отчего она удивлённо захлопала ресницами.
— С тобой всё хорошо? — опять растормошила меня мини-босс, не давая уйти в себя.
— Мм?
— Я спрашиваю, с тобой все хорошо?
— Со мной хорошо. Ты просто не пробовала.
— Ребята, скорее! Ну чего вы расселись, скорее же! — Мария материализовалась перед нами будто из воздуха. — Дьяволица наконец родила. Нужно скорее бежать к малышам!
Лицо Маши при этом выражало неописуемую радость и дикий восторг, меня же терзала одна единственная мысль:
“Писец, мне только для полного счастья антихристов не хватало”.
Дьяволица оказалась таковой в самом, что ни на есть, настоящем смысле этого слова. А ведь я до последнего надеялся на то, что у кого-то в парке больная фантазия по части придумывания кличек питомцам.
В ритме бешеной борзой мы за три минуты домчались до карантина, где в маленьком уютном вольере находилась молодая мама.
Взглянув на это счастливое семейство, в сознании всколыхнулись старые детские страхи, вызванные прежде всего просмотром "Щелкунчика" в раннем возрасте с отвратительной прорисовкой. Наверное, Гофману тоже встречался на пути этот сумчатый чёрт. Бедолага так вдохновился, что даже придумал мышиного короля.
Если верить табличке, то матёрая и коренастая крыса-переросток в вольере была тасманийский дьяволом. Размером с собаку, с тёмной шерстью и белыми полулунными пятнами на груди и крестце, отчего она становилась похожа на маленького медведя. Красавица. Хорошо, что днём сюда пришли.
— Представляешь, аж восемь малюток! — Глаза Маши лучились таким счастьем, словно она имела к их появлению на свет самое непосредственное участие.
— Мы-то тут зачем? — на меня чужая радость переходить не спешила, слишком уж сомнительной была её причина. — Поздравить с пополнением? Пожелать удачи?
— О, удача нам лишней не будет, — заговорщически шепнула мне Надя.
Ох, не к добру всё это. Чувствую всем тем, что у меня чувствительно.
— Так, я беру вон тех двоих крепышей. Надя, ты ещё двоих. А ты, Димон, держи мамку. Бегом.
По команде Маши в загоне начался лютейший хардкор. Что значит "держи мамку", я понял только, когда эта зубастая тварь кинулась на Надю. Накинув сеть на дьяволицу, что было сил потянул её назад. Тяжеленная тварь. Она шипела, рычала, орала, пока Маша и Надя отбирали у неё половину потомства. Вот тебе и добрые и пушистые девочки. Ну ладно Машка, но мелкая-то моя куда?!
— Ну наконец-то. Явился, не запылился, щегол недоделанный, — выругалась Мария на подоспевшего Синицына.
— Как всё прошло? — Михаил словно нарочно проигнорировал её и обратился к Степановой.
— Всё прошло бы намного лучше, если бы ты пришёл вовремя, — с укором произнесла Надя. — Без Димы пришлось бы туго.
И я поплыл. Расцвёл как кактус. Слыхал, Синица? Без меня тут было бы туго, а ты иди и дальше шляйся, где попало.
Зоотехник одарил меня скупой улыбкой и кивком. Наверное, именно таким жестом палачи давали команду вздёрнуть приговорённых.
— Она тебя поцарапала? — попытался проявить заботу щегол залётный.
— Ничего, пустяки. Обработаю перекисью.
— Я помогу, — тут же увязался я следом за Надей. Я был готов сделать всё, что в моих силах, чтобы не дать и шанса Синицына реабилитироваться в её глазах.
— А зачем надо было забирать детёнышей? — не мог не задать я интересующий меня вопрос. Увиденная жестокость никак не вязалась с положительным образом клиперов.
— Они бы умерли, а их и так осталось немного. В дикой природе самка может родить около двадцати детёнышей. Выживают только те четверо, что успевают прикрепиться к её соскам. Остальных ждёт незавидная участь: либо умирают с голода, либо их съедает мать.
— Да здравствует материнский инстинкт, — тихо присвистнул я.
— Больше ей не выкормить, увы. Но теперь малыши в надёжных Машинных руках и им мало что угрожает.
Малыши… Нет, к их размерам я никаких претензий не имел, но выглядят они раз в десять страшнее, чем их взрослые сотоварищи.
— Ай, — дёрнулась Надя от смоченной ватки.
— Терпи, казак, атаманом будешь, — строго ответил я, боясь признаться, что перепутал перекись с салициловой кислотой. Да я может аптечку второй раз в жизни вижу… — Какие дальше планы?
— Всё как всегда: покормить, помыть, убрать.
Впервые за эту непростую неделю мне не хотелось, чтобы рабочий день подходил к концу. Машину оттащили с дороги и естественно прямиком на стоянку. Не сказать, чтобы я горел желанием спать в машине, но это хоть какая-то определённость. На плечи давил груз неизвестности и Чиба, который почти весь день с меня не слезал.
— Вы прямо не разлей-вода, — в голосе Нади послышались нотки ревности. Надеюсь, ко мне, а не к мартышке. — Или лучше сказать два сапога пара?
Надя кивнула на тарелку в моих руках, из которой мы вместе с хвостатым товарищем ели орехи.
— Он сам поделился, — выпалил тут же, опережая предстоящую нотацию, что отбирать орехи у обезьян нельзя. Но мини-босс только улыбнулась в ответ, отчего дышать стало легче.
— Друг в беде не бросит, — пропела она строчку из детской песенки, одновременно поглаживая макушку Арчибальда.
— Просто он знает, кто тут главный, — приосанился я, пытаясь отвоевать немного внимания и для себя.
— Это вряд ли, — хмыкнула Надя. — Скорее он принимает тебя за младшего брата, о котором надо заботиться.
— Тоже неплохо, — не долго думая, заметил я.
Жаль, что у Чибы нет ещё свободной хаты, ну а в той что есть, я поселиться пока не готов. Надеюсь, такие времена вообще не настанут.
— Как закончишь кормёжку, можешь собираться, — бросила Степанова через плечо, уходя куда-то по своим неотложным зоопарковским делам.
— Угу, — Чиба подскочил на плече от моего протяжного выдоха, попутно перевернув тарелку со всем её содержимым. — Вот и закончили, — подытожил я.
Киперы, техники и другие сотрудники потихоньку разбредались по своим каморкам или двигались в сторону остановки. Для посетителей зоопарк был уже час как закрыт. Я плёлся в ту же сторону, едва переставляя ноги и виной этому была вовсе не усталость.
Олегу я всё же дозвонился во время обеденного перерыва и вкратце обрисовал ту дерьмовую ситуацию, в которую успел угодить. Ожидаемо, друг поржал, но предлагать помощь не спешил. Перевести мне деньги казалось самым простым решением проблем, но папаша об этом отлично позаботился, перекрыв кислород всем счетам. А возиться с банковскими переводами Олег не горел желанием за неимением времени. По крайней мере, он эту идею пресёк сразу. Лишь спустя пару часов, когда я совсем отчаялся, слушая гудки вместо ответа матери, он прислал мне смс.
“Ленинская, 4. Снял для тебя лучший номер в самом паршивом хостеле! Привыкай быть нищебродом:)”
Хостел, блин… Издевательство.
Народу на остановке было ещё совсем мало, автобус подъедет только через сорок минут, чтобы одним махом забрать всех сотрудников. Ждать тут не хотелось, пошарив по карманам, нашёл сигареты. Точнее их остатки. Закурил и пошёл пешком. Даже если не успею добраться до центра, автобус подхватит меня по пути. А если не подхватит, так может метеорит рухнет прямо на голову.
— Дима? — окликнули меня намного раньше, чем я планировал. — У тебя всё в порядке?
Рядом остановилась отечественная развалюха последней модели, а с пассажирского сиденья выскочила моя уменьшенная копия Терезы. На вопрос Нади я неопределённо повёл плечами.
— Где твоя машина? — маленький сыщик не стала ходить вокруг да около и перешла в наступление.
— Забрали на штраф-стоянку. Или вообще забрали, — честно ответил я.
— Ты собрался пешком идти до гостиницы? Это же очень далеко…
— Из гостиницы меня выгнали, платить за неё больше нечем, — я затянулся сигаретой, планируя продолжить.
— Садись в машину, — скомандовала Надя, опередив мои раскаяния и потуги посыпать голову пеплом.
Вспомнив свою утреннюю науку, а именно отпустить всё к чертям и плыть по течению, я плюхнулся на пустое заднее сиденье. Приветственно помахал свободной рукой Синицыну, который сжал руль своей жестянки так, что его пальцы побелели.
— Сигарету выбрось, — процедил он сквозь зубы. Уверен, если бы не Надя, он и не подумал бы о такой благотворительности, как подбросить несчастного меня. — Куда его?
Фу, как невежливо. Приписав мысленно редиске Михаилу несколько нелестных эпитетов, я послушно выбросил окурок в окно.
— Ко мне, — ответила Надя, возвращаясь на пассажирское сиденье.
Улыбнулся и подмигнул отражению Синицына, который буравил меня тяжёлым взглядом в зеркало заднего вида, и откинулся на спинку кресел. Это даже лучше хостела. Нет, это намного лучше хостела.
Глава 12. Плюшевый зайчик
Надя
Глядя на Диму беззаботно распивающего чай с вареньем, меня распирало сразу два чувства: веселье и раздражение. Стоило только взглянуть на него, как губы предательски расползались в улыбке. Вещей у экс-мажора при себе не оказалось и его могучие телеса пришлось кое-как прикрывать моим плюшевым халатом, полы которого едва сходились на его груди. Теперь на моей кухне сидел большой розовый зайчик и вовсю наслаждался произведённым эффектом.
— Значит, сумку с вещами ты решил не брать? — уточнила я, хотя прекрасно расслышала Диму и с первого раза.
— Я взял только самое необходимое…
Окинула взглядом то самое необходимое и снова во мне забурлило раздражение. Зарядка и документы… Какой же бестолковый! Все парни такие или мне везёт по жизни? Как-то раз Маша сказала, что я слишком добрая, а идиоты это чувствуют и стекаются ко мне со всех уголков нашей необъятной. Видимо, она была права.
— А машина?
— На штрафстоянке.
— Или? — то, что приходилось из него всё вытаскивать словно клещами, начинало злить.
— Или уже в Симферополе.
Я громко вздохнула, подперев голову руками. Плюшевый зайчик как ни в чём не бывало мазал хлеб вареньем, совершенно не задумываясь о дне грядущем.
— Кто съел мою морковку?! Я не ел твою морковку…
Я подняла голову на звук и увидела, как Дима корчит рожицы своему отражению в окне, натянув на голову капюшон с ушками. Ну вот как на него злиться можно?
— Завтра выходной, так что с самого утра поедем на стоянку. Может повезёт и вещи твои ещё там, — наметила я план и немного успокоилась. Может и правда всё не так плохо. — Не вечно же тебе ходить в моём халате.
— Я могу и без халата, — моментально потерял интерес к своему отражению зайчик и перевёл свой взгляд на меня.
— Не стоит, — я спрятала свою улыбку за чашкой чая.
— Синицын запрещает? — вдруг посерьезнел Дима, а я вспомнила, какие красноречивые взгляды они бросали друг на друга всю дорогу. Будто два самца не могли поделить территорию.
Дима этого не мог заметить, но Миша успел несколько раз спросить у меня, уверена ли я в том, что творю. Уверена я не была, но бросить Журавлёва тоже не могла.
— Синицына это больше не касается, — наконец ответила я, и по приподнятым бровям своего плюшевого гостя поняла, что ляпнула лишнее. Но это ведь не тайна мадридского двора, рано или поздно он и сам всё узнает. — Мы раньше были вместе.
— А сейчас?
— А сейчас нет, — равнодушно пожала плечами, не понимая с чего вдруг такой интерес к моей личной жизни. Я же не спрашиваю, кто все те девицы с фотографий, которыми пестрит поиск интернета.
— Почему вы тогда работаете вместе?
Теперь настал мой черёд удивлённо приподнять брови. Он это серьезно?
— Может потому что мы взрослые адекватные люди? И городок у нас не слишком большой, самое то, чтобы ценить стабильность.
Дима задумался или по крайней мере сделал вид.
— Наверное, у вас всё было несерьезно. Вы это поняли и расстались на дружеской ноте, — предположил после долгой паузы этот невероятный Шерлок.
— Он встретил другую, мы расстались далеко не на дружеской ноте, пока не поняли, что всё это несерьезно, — глядя на тщётные попытки Димы докопаться до истины, нельзя было не улыбнуться. Сейчас все эти проблемы, казалось, не стоили и выеденного яйца.
— Кого? — Журавлёв удивился так, словно я вдруг оказалась последней женщиной на целой планете.
— Вы вряд ли знакомы, но она тоже работает в парке. В кассе.
— Выхухоль с длинными когтями?!
Мне оставалось только посмеяться. Я знала от кого растут ноги у этого дурацкого прозвища.
— Поменьше Машу слушай.
Дима подзавис и даже меня не слушал. Наверное, ему такое принять не просто. У обычных смертных нет возможности скрываться от своих прошлых ошибок, убегать от них на другой континент, с ними приходится жить. И я тому не исключение.
— Санта Барбара какая-то, — Дима наконец перезагрузился.
Я отдала Диме свою постель. Просто потому что мне было неловко стелить для него мамин диван. Это же мой гость…
Проводив Диму в мою, теперь его, комнату, я сама легла в зале. Долго не могла уснуть, разглядывая белый потолок и думая обо всём на свете. Я понимала обеспокоенность Миши и даже его ревность. Вдруг кто-то проявил ко мне интерес и это его задело не на шутку. Вот только меня это совершенно не трогало.
Мог ли Дима меня приревновать? Он ведь спросил зачем-то о бывшем. Могу ли я правда быть ему интересной? Я пыталась отрешиться от этих мыслей, но они снова возвращались к Диме и суматошным попыткам вспомнить, не оставила ли я чего лишнего на столе или тумбочке.
О благородном порыве приютить обедневшего миллионера я пожалела уже на следующее утро.
— Твою мать!
Жуткий грохот и не менее нагнетающий вопль Димы заставил меня буквально подскочить с дивана. Толком не соображая, кто я, где я и зачем, ломанулась в коридор в одной пижаме. Ещё не проснувшееся сознание подкидывало ужасные картинки: к нам забрались грабители, Диме плохо, кому-то плохо от Димы… Плохо в итоге стало мне, когда я на полном ходу врезалась в его голую, мокрую, холодную грудь.
Журавлёв, выскочивший из под струй ледяного душа в чём мама родила, босыми мокрыми ступнями скользил по линолеуму лучше, чем камень для кёрлинга по льду. И, вероятно, успел бы скрыться с места преступления, если бы я не выскочила навстречу.
В попытках вновь обрести равновесие мы вцепились друг в друга. И пожалуй только сейчас до меня начало доходить, что Дима абсолютно голый. Было бы враньём сказать, что я почувствовала это. Холодный душ не щадит ни одного мужчину… Но догадаться было несложно: за его спиной на крючке остался висеть халат.
— Какого чёрта?! — я не выдержала первой, вывернувшись из его рук, подскочила к двери и бросила в Журавлёва его плюшевое одеяние.
Дима подхватил халат и прикрылся им на манер щита. Рыцарь недоделанный. Вот только лучше мне от этого не стало: в трюмо у противоположной стены по-прежнему отображалась его голая задница.
— Признавайся, ты за мной подглядывала?
— Оденься ради Бога, — я развернулась на пятках, чтобы не видеть его, но зеркало в ванной оказалось не милосердно к моим желаниям. Парень из отражения неотрывно смотрел на меня, опуская халат, и я поспешила закрыть лицо руками. Дима рассмеялся, а я готова была провалиться под землю. Как маленькая ей-богу…
По шороху одежды догадалась, что Дима оделся, и молча прошла мимо него на кухню. Мне нужен кофеин, много кофеина. Заяц-искуситель следовал по пятам.