— Рус? — позвала, как делала это много раз. Тело напряглось в мучительном ожидании прикосновения знакомых рук, но брошенное слово растворилось в висящей тишина и меня окатило прохладой.
— Рус? — не сдавалась я. — Рус… — в отчаянии закрыла глаза.
И впервые за столько дней услышала:
— Кир? — едва слышный шелест, почти как слабы порыв воздуха, прощекотавшего ухо. Такой тихий, что я страшилась открыть глаза и испугать грезу.
— Руслан?.. — мой голос дрогнул, тело покрылось холодным потом, что в купе с горячим воздухом было чертовски приятно.
Вздрогнула, ощутив на животе его руки. Тёплые пальцы по очереди давили на кожу, будто перебирали клавишные, но мои мышцы пресса. Играли, нет-нет, подбираясь к границам неприличного, чувствительного, порой — смело, дерзко, волнительно.
Я не видела Руслана, но как и прежде: то на шее, то на ключице, то на скуле остались его поцелуи и очень трепетный — в макушку. Какой-то ненормально нежный, такой что меня охватило желание немедленно обернуться и поцеловать Руслана глубоко и жадно.
Но я так боялась, что это волшебство пропадёт: что ласки исчезнут; что я просто пьяна или сплю… потому молча принимала игру и молилась, чтобы эта сказка не закончилась. Чтобы Руся не исчез… Чтобы сон не растворился.
Ведь никогда Руслана не видела во сне! Он мне впервые приснился. Да и вообще его таким, волнующим меня, не помнила. Руслан со мной не заигрывал, не подкрадывался.
Мой Рус приходил, снимал пальто и потирая руки, велел: “Снимай трусы, женщина, пора заняться делом!” или: “Детка, я так устал, что нет сил на секс. Но если хочешь, запрыгивай, и покатайся на мне сама!”, - и мы хохотали как безумные, но всегда шли друг к другу.
Теперь я чувствовала настоящий флирт, химию и дикое покалывание кожи: ноющую боль, томление и пульсацию там, где не было его рук. Впервые я нестерпимо хотела ощутить его пальцы везде! Впервые, я наколялась желанием с отметкой “хочу до трясучки”. Потому льнула к нему, позволяла меня изучать, мять, гладить.
И наслаждалась тем, что Руслан становился всё осязаемее. Слышала его дыхание, ровное и уверенное: его полу-стоны. Чувствовала его жар кожей…
Моя спина была проводником — пропускала удары его сердца: томительно частые, глубокие, живые. Они зарождали во мне ответный неистовый бой и когда я уже была на грани запросить секса немедля, Руся кончиком язык коснулся основания моей шеи и я снова шепнула:
— Прошу, скажи, что ты живой?..
— Чувствуешь меня? — едва различимым шёпотом, прогнавшим по мне стайку мурашек и очередную волну желания.
— Да… — растворялась в его ласках. Я уже почти лежала на крепком стане Руслана, не в силах удерживать себя на ногах. Обвила рукой, придерживая за затылок и млела от нового в муже — пробуждению во мне такого острого желания.
— Живой… — обронила.
Рус издал смешок, который меня очаровал, как девчонку.
— Но откуда…
— А тебе всё расскажи.
Уверенный и дерзкий Руслан — моя ожившая мечта. Он не был таким даже в моменты игры, забавы, глупости. И сейчас искренне поражал — так поражал, так что в горле сохло, кончики пальцев нестерпимо горели от желания его коснуться, губы изнывали без внимания, а лоно… уже томилось в ожидании вторжения.
— Хочешь меня? — Руслан не бывал таким таинственным.
— Да, — закивала, едва оставаясь в сознании, и тотчас всхлипнула: — Ах…
Рус никогда прежде не доводил до исступления лёгкими поглаживаниями, и уж тем более не шокировал бы…
А он скользнул рукой ниже. Остановился на самом чувствительном месте ровно на секунду, выбив из меня очередной стон нетерпения и удовольствия, а потом вернул руку на нейтральную территорию.
— Не смей дразнить, — почти захныкала, позорно ощутив, как мой сок с его пальцев оставляет следы на коже живота.
— Как? — насмешливый шёпот рокового Руслана. — Так? — повторил жест. И безумие внутри взорвалось!
Сущее безумие, будто проснулась та моя честь, что хотела: извращённо, жарко и долго. А Рус продолжал — вниз-вверх. Легко/невесомо, а потом сильно/глубоко. Раз за разом, и так по бесконечному кругу, пока не выйду из терпения.
— Прошу!.. — взмолила, не в силах этого терпеть и так от каждой наглой ласки качалась навстречу руке, ожидая того самого контрольного вторжения.
— Прекратить? — и вот опять коварное, почти дерзкое заигрывание.
— Ни за что… — поймала за запястье самую раздражающую в данный момент руку, и бесстыже положила на своё изнывающее лоно.
Рус хмыкнул, как-то натужно и сдавлено, и наконец его игры стали гораздо смелыми. Его руки больше дразнили — они откровенничали и ласкали. Так умело и проворно, что я не поверила в такие дарования своего мужа. Нет он и раньше был неплох, но сейчас… почему-то в такой пикантной обстановке наша игра обретала другие оттенки и эмоции — она была острее, ярче и взрывнее. Она была другая…
Рус играл на мне как на маэстро на фортепиано, нажимал точки, о которых и не подозревала. И откуда он о них узнал?! Теперь… Вопросы улетали в никуда, разбивались о стену дикого вожделения немедля получить желаемое. И я отзывалась, стонала, прогибалась, вздрагивала и молила закончить уже эту партию.
Тело пульсировало, было готово прямо сейчас взорваться, лишь продолжал нагнетать напряжение. Вот только я хотела сейчас! А Рус дерзкими движениями таких на удивление умелых пальцев то подгонял к заветной разрядке, то обрывал накал страсти и тотчас вновь дарил удовольствие. Я воспринимала это как вызов, но не знала, сколько ещё продержусь… чтобы не взвыть и потребовать дать мне мой ОРГАЗМ!
— Не забыла меня? — усмехнулся на ухо и прикусил мочку греза-Рус. Нежно сжал мою грудь одной рукой, пальцами дразняще скользнул по соску, вызывая неугомонные мурашки, а потом опять стиснул грудь, только теперь с силой до приятной боли.
Пальцами другой уже давно хозяйничал во мне, заставляя всхлипывать и почти рычать: нагнетая оргазм, скользил, гладил… хрипло посмеиваясь надо мной… Я уже вскрикивала от каждого нового толчка — его движения стали жёстче, активнее и… Мне бы категорически не понравилось, прервись Руслан хотя бы на секунду, чтобы и в это раз спустить меня с крючка, так и не позволив кончить.
Его пальцы были бесподобны — они творили блюз с моим телом. Блюз… такой интимно-пошлый. Мой… почти… первый. Первый таинственный, до последнего аккорда доигранный эротический танец, со всеми взлётами и падениями.
Теперь я блюз всегда буду ассоциировать с этим моментов!
Его пальцы танцевали, терзали и, успокаиваясь, медленно, тщательно перебирали “клавиши” на мне. Затрагивая такие точки, что я уже не контролировала себя:
— Хочу…
Рус обжёг мою шею поцелуем, крепче прижимая к себе, так будто мы должны были совсем срастись и больше не разлучаться. Его пальцы проиграли последний такт: острая боль от этой мысли пронзила тело. Я дёрнулась под властью озгазма, Рус прижал меня крепче к себе, продолжая стимулировать и окрашивать удовольствие более ярким цветом взрыва…
— Кир, ты в норме? — до отвращения знакомый голос вклинился в замутнённое блаженством сознание. — Кир, если проснулась, выходи, — и это был не сон! Не глюк! Голос Кира за дверью.
Но жаркий ком в животе продолжал растекаться, меня лихорадило: я содрогалась от разрядов, бегущих по телу.
— Ох-ре-не-ть! — бабахнул с присвистыванием совсем рядом со мной голос Кира.
Глава 7
Глава 7
POV Кира
Приятное ощущение после удовольствия как-то жестоко смазалось. Я сморгнула эротический сон\явь, пытаясь сообразить где я и что произошло.
Оказалось, стояла, прижавшись к деревянной стене, в помещении больше всего напоминающим… баню. Не было динамика диспетчера, и тот самый вклинившийся в мою эроическую фантазию голос и впрямь принадлежал КИРУ?!
Друг застыл на пороге бани и с изумлением на меня таращился тёмными медовыми глазами.
— Ай да Кира, — кривовато ухмыльнулся.
Меня стало душить возникшей галлюцинацией-воспоминанием. Мужчина, очень похожий на Руслана! Мы в лифте. Его поцелуи… его ласки… мои ответы…
Я непонимающе ещё раз обвела помещение взглядом. Жар от камней и запах горячего влажного дерева. Я была одна? В полном одиночестве… и до сих пор тяжело возбужденно дышала. Моя рука покоилась между ног…
И тогда я сотрясалась не от смеха, не то от нервного всхлипывания. ЧТО ЗА НАФИГ?! Я что… мастурбировала?
— Это был Руслан! — мои губы дрожали, я обессиленно стекла на пол, точно грузный мешок с картофелем. — Это был Рус, — вторила утихающим голосом, понимая, что чертовски облажалась, приняв сон за реальность, но так цеплялась за образ мужа, что искала оправдание своему оргазму.
— Да лан, бывает, — присел рядом со мной на корточки Кир. И теперь смотрел жалеюще как-то, дружески и все понимающе.
Я жалобно всхлипнула:
— Трэш какой-то, — противно стало от собственного похотливого тела и непонятного порыва маструбировать не пойми где и не пойми с чего. У меня не было недоёба. Да, скучала, но не настолько, чтобы срочно нужно было себя удовлетворить-иначе-сдохну!
— Если ты оклемалась, — мягко брякнул Кир, продолжая меня нежно таранить взглядом, — нам пора…
— Я не одета… — запоздало прикрылась руками и подтянула колени, чтобы не светить интимными местами. — Тут… одежды нет!
— В следующей комнатке на лавке, — кивнула в сторону двери Кирилл. — Оденешься, я буду ждать снаружи бани.
— Так это реально баня? — нет, я глазам доверяла, просто не врубилась с какого перепугу тут оказалась.
— Ага, вот такой своеобразный метод восстановления сил, — хохотнул Климов, тоже мазнув глазами по помещению. — Ну об этом потом. Давай, мозги собирай, вставай… и… — короткая пауза, Кир мило улыбнулся той самой проказницей улыбкой после которой мне всегда хотелось его за щёки потрепать:
— Меня найдёшь. Разберёшься, тут недалеко.
Я кивнула, а только он вышел, перевела дух. Помыться бы, а то вся кожа влажная, липкая… Противно.
Банька имела печку, и не имела ничего похожего на тазики-веники-баки с водой, или что там бывает в таких местах?
Дождавшись, когда шаги и шум стихнут, открыла дверь и вышла в… ещё одну баньку, на этот раз совсем уже не жаркую, но зато со всеми вышеперечисленными атрибутами. Меня тут же обдало холодом. Зато на лавке лежал пушистый халат и даже имелось полотенце. Я поспешила смыть с себя пот, и даже кое-как прополоскала длинные волосы, которые от влажности собрались в комковатые волны.
Избушка на курьих ножках, видимо стала жертвой “Школы ремонта” и это было первое о чём я подумала, когда вышла из неприятной холодной бани, укутавшись в халат. Передо мной было идеально-круглое, будто искусственное озеро, берег которого украшали мраморные плитки, а по центру красовалась та самая избушка, только оформленная под китайскую палаточку. К избушке тянулся деревянный пирс.
Прям супер-романтика, мне бы так жить…
Я смело направилась в укрытие, холодный вечерний воздух во всю гулял под халатом и уже хотелось в тепло.
Кир обнаружился на пирсе. Видимо, ждал меня, чтобы проводить.
— Ну как отпустило? — он даже не пытался сделать вид, что ничего не видел, не слышал. Такт не его конёк. — Стонала ты очень горячо.
— Горячо, — кивнула недовольно, кутаясь плотнее в халатик. Кир похмыкал, а потом меня в объятия загрёб, согревая собой:
— Надеюсь был мощный красочный оргазм…
Вот же неугомонный. Хотела возмутиться, но Кир ручищами обвил и я от благодарности, даже не смотря на его подколы, поёрзала, устраиваясь удобнее в тёплом капкане льва.
— Оргазм был! — буркнула в друга и тотчас сахарно улыбнулась мысли. А что я так переживаю, ну правда, разве с другими такого не бывало? Тем более фантазировал на тему мужа\властного-босса/подчинённую. — Имел лицо Руси, руки… так что… проехали.
— Тогда круто! — тихо обронил Кир. Мы пару секунд пообнимались, каждый в своих мыслях. — Лан, идём, — нарушил идиллию Кирилл и чуть отстранился: — Марь Иванна ждёт.
Марь Иванна оказалась симпатичнейшей женщиной, голос которой был куда старше лица. Длинные каштановые волосы блестели, здоровые и ухоженные. Руки оплетали множество браслетов чан лу, а длинное цветастое платье облегало худосочное тело. Мда…, видимо, Баба Яга тоже стала жертвой прокачки “Снимите это немедленно” или “На 10, что уж тут, на все 30, лет моложе”!
— Здравствуйте, Мария Ивановна, — кисло улыбнулась я, оглядывая жилище.
— Здрасте, — Марь Иванна растянула губы в улыбке. Голос был совсем, как у старушки. Разве что чуть более томный, чем привыкла слышать от почтенных старых леди. Больше всего Марь Иванна напоминала стареющую актрису или звезду эстрады. Эдакая София Ротару или лайма Вайкуле в загородном домике.
Вот только этот загородный домик/китайская палаточка оказалась на деле приличным коттеджем.
Просторная, красивая комната была и кухней, и гостиной, и столовой. По центру стоял огромный круглый стол из полированного дерева, на котором дымил самый настоящий самовар.
Баба Яга медленно, по-кошачьи ходила от одного места к другому, то подкидывая что-то в заварник, то расставляя чайные чашки, то поджигая и бросая в самовар какие-то веточки. По комнате распространялся густой цветочный аромат, который тут же выбил у меня почву из-под ног. Голова закружилась… Спасаясь от падения, я села на стул и ухватилась за край стола.
— Почему я отключилась?
— Слаба оказалась для таких прыжков, — Баба Яга-София Ротару пожала плечами и как ни в чём не бывало стала готовить чай. Вокруг неё клубился ароматный пар, вырывающийся из самовара, и лицо теряло очертания в сизо-белом облаке. — И так тело душу не носит, а уж две… ооой…
На миг Марь Иванна показалась совсем молодой и очень красивой. Те же волосы, глаза, но гладкая прекрасная светящаяся кожа. Провидца мило улыбалась, неспешно наливая заварку в изящные стеклянные кружечки.
Я перевела взгляд на Кира, он вообще дар речи потерял.
— Ты как тут держишься? — шепнула ему.
Кир с загадочным молчанием вцепился в меня таким взглядом, что всё тело прострелило, будто но мне был электро-стимулятор, и его кто-то врубил.
Глаза Кирилла были тёмными, влажными и нереально красивыми, а у меня всё ещё ныли мышцы, и опять тянуло между ног.
Чертовщина какая-то!
И воспоминания о Русе нахлынули, только я почему-то его лица никак не могла рассмотреть — зато мой взгляд накрепко прилип к глазам Кира.
— Кое-как, — друг первым разорвал наш зрительный контакт и отвернулся.
Я нервно провела пальцами по влажным волосам, не зная, куда деть руки и как вообще скрыть волнение.
— Чаю, — Марь Иванна снова стала почти-старушкой, закрыла самовар, села напротив нас. — Ну, рассказывайте, — продолжала мило улыбаться.
Чудесным образом в её руке появилась коричневая самокрутка, в другой коробок спичек. Марь Иванна чиркнула спичкой, подожгла кончик самокрутки и он стал тлеть, разгоняя запах не то лаванды с табаком, не то одной только лаванды, потому что я бы не сказала, что рядом кто-то курит.
Марь Иванна глубоко и неспешно затягивалась, а потом выпускала дым, чуть заметно облизывая губы.
— Мы? Это вы расскажите, — немного озадачилась, не понимая почему Кир молчал. Сидел, уставившись в пол. — Кир, ты почему молчишь?
— А мы уже обсудили, что меня интересовало. Теперь твоя очередь.
— Да-да, — закивала Марь Иванна с блаженной улыбкой. — А ты вообще иди, милок… Тебе тоже банька не помешает, совсем бледный, глаза вон как горят, не лихорадка ли? — померещилась насмешка. София Ротару местного разлива протянула увешанную браслетами сухую руку с длинными пальцами, собираясь коснуться лба Кира, но я зачем-то её опередила. Моя ладонь с лёгким шлепком припечаталась к взмокшей коже друга. Кир даже поперхнулся — уставился на меня с удивлением, а Марь Иванна с лёгкой улыбкой покрутила браслеты, словно так и было задумано. Каменные шарики прошуршали, я отвлеклась и отняла ладонь от Кира.
— Здоров! Иди в баню! — велела я, слишком решительно.