— Мистер Фогетен, вы не хуже меня знаете закон. В данный момент вы не готовы соблюдать то, что по вашим предвыборным речам является основой процветания страны?
— Роджери, — словно очнулся комиссар Драйзер и он поспешил к сенатору, — мистер Фогетен, я предлагаю проехать в управление и там, опираясь исключительно на закон, разобраться в произошедшем. Группа Роджери предоставит все доказательства или найдет опровержение вины. В любом случае, предлагаю разобраться детально.
Сенатор наконец совладал с собой, он повернулся, уступая место конвою.
— Да, вы правы, комиссар. Я всецело на стороне закона. Просто непривычно видеть своих дочерей в наручниках. Девочки сами добились успеха упорным трудом, без излишних протекций со стороны. Я за закон. Скоро подъедет мой адвокат. Это не противоречит правосудию?
— Никоим образом, — ответил комиссар.
Паули молчала и наблюдала за сестрами. Слишком спокойные, слишком безмятежные лица. Так хорошо умеют владеть собой? Или уверены, что их опять спасут? Она еще раз бросила взгляд на заинтересовавшего ее мужчину.
Он недовольно скрестил руки на груди. Странная личность, в нем она чувствовала угрозу. Не большую, а мелкую, словно легкая ноющая боль, вроде ничего серьезного, но выматывает и раздражает до безумия. Да, безумие. Вседозволенность отключила тормоза и сестриц, причем корни надо искать в отцовской линии, наверняка там было нечто интересное по психиатрии.
— Я надеюсь, когда недоразумение выяснится вы отстраните некомпетентных сотрудников, которые незаконно занимают свой пост в полиции, — высокомерная фраза сенатора отвлекла Паули от размышлений.
Она перевела на него взгляд, вынуждая пояснить. Комиссар Драйзер осторожно заметил:
— Если вы о консультанте Роджери, то она временно исполняет обязанности начальника отдела официально и законно. У нее своеобразные способы ведения расследования, однако за много лет работы в полиции мисс Роджери показала высокие результаты, и раскрываемость в отделе, который она возглавляет практически стопроцентная.
— Меня терзают сомнения в законности назначения Дивной, стоит проверить. После урегулирования конфликта с моими дочерьми, я намерен инициировать проверку, — сенатор произнес последнюю фразу громко, привлекая внимание журналистов.
Падкие на сенсацию, они сразу бросились к нему обратно, тем более сестер уже сажали в машину.
— Инициируйте, — усмехнулась Роджери, — рапорт находится в личном деле.
— Знаю я как Дивные дамы решают свои проблемы, — насмешливо протянул сенатор.
— Вы в этом больший практик чем я, — пожала плечами Паули, — я знаю о таком только из учебников или преступлений, где Дивных убивают или используют.
— Вы на что намекаете?
В холле гостиницы повисла звенящая тишина. Паули заметила, что незнакомец пробирается к ним ближе. Быстрый взгляд на комиссара, но тот спокойно смотрел на перемещения мужчины. Значит, знакомый и вполне ожидаемый персонаж. И судя по всему, недолго ей осталось работать. Тогда устроим под конец небольшую вечеринку. А потом чашку кофе, она заслужила.
— Я говорю открытым текстом, — она достала из-за пазухи пустую упаковку лекарств, которую выудила из мусора в санузле номера.
При виде коробочки сенатор побледнел и даже отступил на шаг назад, чтобы упереться в журналиста.
— Есть в стране развитая сеть лучших онкоцентров, куда до сих пор сложно попасть по блату. Герерштарай, его филиал есть и у нас. Самая главная его особенность, что он лечит только потомков Дивного народа. Не помогут ни связи, ни деньги, ни пистолеты — там принимают только Дивных. Наверно, это единственная привилегия для подобных мне в мире, весьма воинственно настроенного против нас. Герерштарай вне политики. он не подчиняется ни Сенату, ни президенту. Впрочем, это вводные слова. Сегодня Герерштарай посетила ваша дочь, чтобы получить выписанные лекарства. Это новое поколение таблеток против онкологии, где в состав входять соединения мышьяка, селена, экспериментальный запуск, для лечения людей не используется. Уличные камеры засекли мисс Фогетен, спрятать лицо под капюшон не удалось, макияж из-за ливня слегка потек. Также там были получены опиоподобные обезболивающие. И первое, и второе использовались в отравлении жертв.
— Это ложь, ей подкинули. Официально заявляю, что моя дочь Агнесса Фогетен, не является Дивной, — засуетился сенатор.
— Я не называла имен, — хмыкнула Паули и передала упаковку Консту, — это в лабораторию, вместе с остальными лекарства из больницы. Результаты мне на стол. Выполняйте, мистер Судортич.
Конст мотнул головой и поспешил на выход, а Паули добавила ему в спину:
— Конст, свою кровь тоже на анализ, а также снимите побои. Это пригодится при расследовании. И сразу же запрос в Герерштарай по отпуску сильных обезболивающих и мышьякосодержащих препаратов сестрам Фогетен подготовьте. Вас не пустят, я сама отвезу.
— Это ты ей подкинула, чертова Дивная! Ненавижу весь ваш род!
Паули словно заморозили. Ненависть к ним — не секрет, но настолько открыто выраженная у государственных чинов — это уже нонсенс. Совершенно недавно началась политики в плане социализации Дивных, введение для них больше равных прав с людьми, принятие поддерживающих мер, и вот сейчас. Одно слово сенатора… Что стало стоп-словом, после которого выдержка политика испарилась? Дивные? Чем ему досаждали потомки мифического народа, при этом он дочь уже к ним не относит. Совесть? Пытается ее заглушить, причем неуспешно, что стал шизофреником. Шизофрения… Вот и ответ.
Она собиралась ответить, но вмешался тот самый незнакомец:
— Мистер Фогетен, оскорбление должностного лица полиции при исполнении. Вообще-то это арест, вы не находите?
— А вы кто такой? Дивная меня провоцировала.
— Она тоже ответит за нарушение процедуры следствия. Однако мисс Роджери не оскорбляла вас, а вот вы — прилюдно.
— Да кто вы такой, черт возьми?! Еще один Дивный?
— Капитан Николас Пай, Главный комиссариат урегулирования проблем, связанных с потомками Дивного народа.
— И что теперь?
— Вы арестованы за оскорбление должностного лица. Можете хранить молчание, имеете право на адвоката и один звонок в присутствии полицейского. Я должен вас обыскать.
Ему удалось шокировать всех. Журналисты лишь щелкали камерами, пока сенатора обыскали, надели наручники и увели полицейские из городского управления. Паули покосилась на комиссара Драйзера, тот лишь кивнул в сторону выхода:
— Иди в машину, Роджери, ты уже устроила тут сенсаций на месяц вперед.
— Есть, комиссар.
Уже в машине Паули посмотрела на комиссара, который ничего не ответил на вопрошающий взгляд. Впрочем, пояснять ничего не надо. Арест сенатора был спланирован, это понятно. Паули было интересно, почему использовали ее и отдел?
— Почему мы? — все же озвучила она вопрос комиссару.
— Роджери, ты невыносима. Ты ускорила все. Я пытался увести сенатора, что не разводить шумиху, но ты полезла с этим Герерштараем. Почему ты нарушила всевозможные процедуры и регламенты ареста подозреваемых?
— Потому что я боялась, что вы их отпустите. Комиссар, если бы я заранее знала, что вы планируете их задержать, то не устраивала бы ловлю на живца, спектакль в фойе. Да я бы и Струкса не уговаривала на увольнение раньше времени! — потихоньку заводилась Паули, — вы идеально все сделали, выставив Дивную, то есть меня, чудовищем в глазах прессы, которой наплевать на закон и которая работает в полиции. Под шумок выполнили политический заказ. И что дальше? Писать рапорт?
— Нет, меня устраивает твоя работа, еще бы методы были бы не такие рисковые, — спокойно пожал плечами комиссар Драйзер, — так что завтра жду на работе.
— Через неделю. У меня врач.
— Постарайся в Герештарайе обойтись без расследований. Ты вообще понимаешь, что тебя могут обвинить в том, что ты подкинула лекарства дочкам Фогетена?
— Поэтому после визита я пришлю вам полный список, когда и кто получал лекарства для Майклы Фогетен.
— Хорошо, — согласился комиссар.
Они помолчали. Авто припарковалась напротив управления. Комиссар тихо добавил:
— Научись нам доверять. Ты работаешь уже почти пятнадцать лет в управлении, но до сих пор веришь, что мы хотим от тебя избавиться, и я в первую очередь. Роджери, если бы это было так, то тебя бы уволили только как я вступил в должность комиссара.
— За случай с поджогами?
— За машину мэра, — подтвердил он, — на лестнице я отдал тебе слово, потому что знаю, что при желании ты можешь быть немногословна и ничего не сказать. Ты консультант, я полицейский. Мои слова — слова власти, твои слова — независимое мнение. Но ты меня удивила сегодня. И да, Струкс после разговора с тобой не собирался увольняться. Это я настоял. К сожалению, данная мера не принесла должного результата.
— Какого? — Паули смотрела, как вокруг собирается толпа журналистов и зевак.
Окна авто прозрачны, все видели что они говорят, но услышать не могли.
— Твою кандидатуру не утвердил комиссар по Дивным, Начальником отдела назначен капитан Пай. Единственное, комиссар в качестве поощрения оставил тебе часть льгот так и незанятой должности и добавил оклад за выслугу лет.
— Ясно. Какая у меня сейчас роль?
— Просто выйди недовольной из машины, считается, что ты получила выволочку.
— А я нужна?
— Роджери, — недовольно протянул комиссар, — что ты хочешь?
— Кофе. Сегодня хочу со сливками.
Комиссар промолчал, потом произнес:
— Жду через неделю. Завтра можешь забрать запрос. И, Паули, не дури, не надо кофе. Пол, отвезешь ее, куда скажет, — скомандовал он водителю.
Паули дождалась, пока хлопнет дверь и попросила:
— Пол, просто увези меня от толпы, а потом я сама.
— Не могу, мисс Роджери, приказ. Вы же знаете комиссара.
— Тогда бар “Лагуна”.
Бар располагался недалеко от дома Роджери. Небольшой уютный, в его декоре использовались морские мотивы. На фоне остальных ресторанов быстрого питания и самообслуживания, “Лагуна” отличалась своим неторопливым стилем существования, улыбчивые официанты помнили всех постоянных клиентов. Меня было простым, а кофе здесь варили восхитительный и настолько разнообразный, что для Паули ее редкие походы за чашкой кофе превращались в спектакль и познавательную лекцию., Она устроилась за барной стойкой и спросила:
— Уилл, чем порадуете?
— Смотря что вы хотите, мэм, — отзеркалил ее улыбку бариста.
— Хочу кофе, сливок, молока и тирамису.
— Мэм, тогда рискну приготовить вам бреве из килиманджарской арабики. Сегодня никакой робусты…
Паули внимательно следила сквозь ресницы как бариста сварил крепкий эспрессо, словно фокусник налил его в высокий прозрачный бокал, в шейкере слегка смешал равные доли молока и сливок и осторожно по краю добавил их в кофе. Аккуратно подвинул бокал в сторону Паули и подал ее любимый десерт.
— А корицы? — слегка капризно протянула она.
— Мэм, не стоит, — возразил Уилл, — вообще это напиток для вечера. Терпкость и бодрость эспрессо смягчается сливками и молоком. Теплый и расслабляющий, слегка освежающий. И хоть еще даже не наступило время обеда, я почему-то уверен, что вам понравится.
— Уилл, вы маг. Как всегда необычно, интересно и познавательно, — рассмеялась она, — только все же хоть немного корицы, прошу.
— Желание клиента — закон, — притворно вздохнул Уилл, достал небольшой трафарет в форме ракушки и присыпал молоко душистой корицей, — вы здесь или ваш любимый столик?
— Наверно, все же столик. Позвоните моей дочери.
У Рони как раз должны закончиться занятия в школе. А у Паули будет полчаса на наслаждение запретным плодом, содержащим вредные ксантины, которые неблаготворно влияют на протекание болезни. Увы, организм требовал дозу кофеина. Она лишь казалась непробиваемой, однако скандал на лестнице отеля, новости что ее не утвердили на должность начальника расстроили. Она испугалась за Конста, но нельзя! Нельзя даже подавать ему надежду, а значит легкое безразличие — хорошая стена, позволяющая им двоим не перейти грань, сохранить рабочие отношения. А место? Она с самого начала знала, что ее не утвердят, потому что кому нужен на ответственной должности умирающий? Но почему-то такое быстрое отклонение ее кандидатуры резануло по самолюбию. Повышение оклада, дополнительные дни отпуска, чуть более расширенная медстраховка выглядели подачкой. Но даже не это. Николас Пай. Новый шеф. Тяжелый человек и он как большинство, не любит Дивных. Именно поэтому Драйзер отпустил ее погулять — боялся, что она не сдержится, и в управлении будет скандал. Знал комиссар, что у нее прием врача, очередная капельница, куда добавляют успокоительное, потому и отложил знакомство и официальное представление. Почему с каждым днем возникает больше вопросов, чем появляется ответов? Смешно, сегодня она ходила по лезвию бритвы, балансировала на грани закона, пытаясь совершить невозможно. Да и не смогла бы она. Если бы не впал сенатор Фогетен в опалу, то сестер бы не посадили. В труппе сестер нашли бы козла отпущения, на которого бы свалили убийства. Никто бы и не заподозрил Майклу и Агнессу. У обеих сестер диагноз — вседозволенность. Только у Агнессы с уклоном в садизм, а у Майклы — выражается в половой распущенности. Агнесс проходила курсы медсестер подрабатывала во время учебы в колледже волонтером в наркоклиниках. Паули была уверена, что когда Конст сказал, что патологоанатом, она была в восторге и много расспрашивала. Возможно именно его должность и спасла его — опиата была мало. Одна удовлетворяла свою потребность в пытках, при этом ей неважно, что чувствует жертва, удовлетворял сам процесс и исход, вторая — ей не нужно было, чтобы парни хвастались о том, что спали с ней, боялась шантажа и возможных интимых фото. Со временем они найдут еще больше трупов, не только с этих гастролей. Просто в последнюю неделю сестры решили походить по лезвию бритвы, пощекотать нервы. А вот дальше все зависит от сговорчивости сенатора с теми, кому он перешел дорогу.
Паули осторожно ложечкой зачерпнула напиток и посмаковала. Нежный, с легкой пряной ноткой. Вкус беззаботности, полета, безмятежности. То, что так ей нужно. Быть спокойной, уверенной в том, что с дочерью все будет хорошо. Все будет светло, вкусно и невесомо. Как в чашке светлого бреве.
Глава Романо в коллекцию
— Рони придет сегодня позже, она сказала, что будет на дополнительных, — Габриэль поставил горячее молоко с медом на столик возле дивана, где лежала Паули.
— Хорошо, — покорно кивнула та.
— Надо выпить таблетки, иначе еще долго пролежишь.
— Больничный оплачивается по новой ставке, ты не в курсе, Габриэль? Мне уже сказали о повышении оклада, но документы я не подписывала, — она повернулась на бок, плотнее закутываясь в плед.
Мистер Джостер сел напротив в кресле с своим стаканом молока в руках. Вечная спутница трость аккуратно прислонилась к подлокотнику.
— По повышенной. Но это не повод не лечиться. Как вообще ты умудрилась простыть сразу после терапии?
— Не будь занудой, — она улыбнулась и прикрыла глаза.
— Паули, ты осознаешь, что это легкомысленно с твоей стороны? И потом, ты уверена, что я не узнаю?
— Узнаешь, Габриэль, не спорю. Запросишь камеры уличного видеонаблюдения, увидишь как я без зонта прыгала по лужам в кедах. Как раз когда вышла из клиники.
— Такси не могло подъехать к подъезду? — в мистере Джостере взыграл следователь, он даже подался вперед.
Паули улыбнулась, чихнула и замолчала. Зачем объяснять, что денег на такси не было. То, что дал мистер Джостер, она отдала Рони, потому что у той украли сумку с красками. Заниматься поисками Паули было некогда, поэтому она разрешила купить новые краски и кисти. Да и погода была слишком неосенняя. Под ярким солнцем крупные капли дождя сияли бриллиантами, звеня по асфальту. Так весело было прыгать вместе с ними, стремясь опередить. Скакать по лужам, лишь бы не думать, что на работе новый начальник, что зарплату задержали, что у Рони нога выросла — нужны новые кроссовки, балетки и сапоги.