— Еще максимум три дня. Я не могу тянуть. Да и подозрительно это все окажется. Два дня. И нужно все это дело провернуть.
— Ладно, генерала страхуем. А ты?
— Я справлюсь. Не волнуйся. Не обо мне думать нужно. Сейчас так точно. Как там моя? — усмехаюсь. Слабею я, слабею. Но не спросить о ней не могу.
— Войну устроила сегодня, жаловался Петрович. Сказала, что пока ты не дашь о себе знать, не даст оперировать себя. Но кое-как уговорили. Завтра операция. Там потом реабилитация, сколько-то дней, то ли недель, — рассказывает друг, а я улыбаюсь, представляя ее.
— Так, ладно. Я сам с тобой свяжусь. Завтра. Обговорим детали, — и выхожу из машины, теряясь в толпе народа, затем спускаюсь в метро, все больше сливаясь с массой.
Ночь проходит в кошмарах. Я снова теряю своих парней. Я остаюсь один и не вижу Яну. Она исчезла, забирая и мой ночной кошмар с собой. Просыпаюсь опустошенный и весь мокрый. Еще сутки выдержать. Сутки. Сутки терпеть ломку с ее отсутствием. Мне плохо и от того, что я просто элементарно не могу ее услышать. Не могу. И самое страшное это то, что я не знаю, увидимся ли мы с ней еще.
В обед созваниваюсь с Алехиным уже из уличного автомата. Боюсь я его подставить. Но выхода у меня нет.
— У меня на четыре назначена встреча с Хмельницким. Но чувствую, одно место гореть начинает. Вырвался с министерства, еду к нему. Не хочу откладывать. Иначе его грохнут раньше тебя. Так. Все организуем на завтра. Утро. Именно когда его забирают на работу. И да, Бо, смотри в оба. Я чувствую, что будет жарко.
— Документы изучил? Я такого же мнения. Только я прошу, если что-то пойдет не так, не говори ей ничего, слышишь? Пусть и дальше не знает, кем я был. Ей так спокойнее будет. Придумаешь что-нибудь. И инфу ту, пусти по назначению. Пусть чистят свой гадюшник.
— Ты чего несешь? Не смей подставляться. Она же там всю клинику к чертям разнесет, — усмехается, пытаясь свести все в шутку. И я его понимаю. Сейчас тут может быть не лучше чем тогда. В те года. Разница лишь в том, тут война тихая, без бомбежек, но не менее кровопролитная.
— Я сделаю все, что от меня зависит. Но ты же знаешь. Я не всевышний. Всего не увижу.
Еще одна ночь в сумасшествии. Но ее я провел уже в другом мотеле, в нескольких километрах от предыдущего. Тут я уже без внешней связи. Отзвонился посреднику, указал место действия. А после уничтожил и симку, и телефон. И свой тоже.
В час пик накануне забрал винтовку из камеры хранения. Да-да, под носом у ментов. Но так даже надежнее.
На месте оказываюсь аккурат за час до выстрела.
Погода не ветреная, что улучшает шанс на задуманный исход мероприятия.
Готовлю винтовку, правлю оптику. Все работает как часы. Осталось только дождаться.
Время тянется как гудрон даже, а не жвачка. Медленно, очень медленно. Прикрыв глаза на один миг, вижу ее личико. Милое, уже такое родное. Веснушка.
Открыв глаза, свежим взглядом пробегаюсь по крыше дома напротив. Верхнему этажу. Чувство, что за мной следят. Вот затылком чувствую. Печет неимоверно.
В тот раз я сменил точку своего место укрытия, не ставя в известность руководство. Не мое было то, когда оговаривали план действия. Не мое. Оно по территории было правильным, да, но я сам должен был принять решение. И принял. Может из-за этого и выжил. Я тогда мало отдавал себе отчет о произошедшем, и потом просто не мог оценить всю ситуацию. А теперь я понимаю, что сам выбрал место. Указал на него. И меня ведут. Только знать бы откуда. И сколько здесь снайперов.
Пока приметил только два места, откуда меня можно снять. В какой момент они это сделают? В момент моего выстрела? И кому предназначен дублер? Если мне доверяют, то пуля предназначена мне. А если нет, то генералу. В любом случае стрелять будут одновременно со мной. Значит, там действительно находится профи не хуже меня. Это нужно знать в какой момент я буду производить выстрел.
Во дворе показалось движение. Въезжает автомобиль генерала. Ну что ж, сейчас все решится.
Делаю пару вдохов, успокаивая сердцебиение.
Прицеливаюсь к подъезду, откуда должен выйти Хмельницкий. Обзор идеальный. Настраиваюсь.
Опускаю указательный палец на курок.
В этот момент, кажется весь мир замер.
Открывается дверь подъезда и тут меня отвлекает звук крыльев птицы. Голубь взлетел с крыши.
Доли секунд до принятия решения.
Поднимаю прицел и ловлю снайпера.
Миг.
Двойной выстрел и резкая боль прошивающая грудину. Словно раскаленная стрела пронзает плоть. Сжимаю челюсть и снова осматриваю крышу. Дублера снял. Генерала прикрывают и увозят со двора.
Я бросаю винтовку и отползаю в укрытие, прикрывая рану, кровь из которой уже пропитала одежду, расползаясь красным пятном.
Чувствую, как неметь начинают кончики пальцев. Не хватало только загнуться тут.
До слуха доносится вой сирен. Отлично. Сейчас будут рыскать. Но я подготовил план отступления. И надеюсь ни на кого не нарвусь.
Как спускаюсь к выходу из дома в противоположной стороне, не помню. Одно знаю, что нужно идти как можно дальше.
Иду словно заядлый алконавт, еле перебирая ногами. Но у меня в глазах темнеет. Далеко не уйду. Остается нырнуть в какой-нибудь подъезд и переждать. Только чего переждать, сам не понимаю.
Дыхание спирает.
Кто-то выходит из подъезда, я вхожу. Поднимаюсь на пару этажей и оседаю по стеночке. Слышу сам словно со стороны свое булькающее дыхание.
Похоже, каюк тебе пришел, Бо. Не предоставила тебе жизнь возможность познать семейное счастье. А может я вовсе и не создан для этого. Жаль только девочку. Она сильная. Должна справиться. Алехин поможет.
Веки тяжелеют, а я стараюсь представить ее личико. Тогда, когда были вместе в гостинице. Нашу ночь. С раскрасневшимися щечками, рваным дыханием…
И теряя связь с реальностью, шепчу из последних сил:
— Веснушка…
Глава 37. Яна
— Веснушка, — его голос я слышу так отчетливо и так близко, что подумала, будто он здесь.
— Богдан, — всхлипнула во сне.
Но в ответ тишина.
Сердце колотится как сумасшедшее. Дыхание спирает и я начинаю задыхаться. В палату кто-то входит, что-то говорят. Но я ничего не понимаю. Мне плохо. Сознание становится ватным. Проваливаюсь в пустоту.
Я не знаю, сколько времени проходит, прежде чем прихожу в сознание. Неосознанно хватаюсь за шею. Почему я ощущаю такое жуткое давление?
— Все в порядке. Отек гортани мы успели предотвратить. Реакция на одно из лекарств. Но теперь все позади. Вы большая молодец, — раздается женский голос.
— Игнат Петрович где? — мне было необходимо узнать как дела у Богдана.
— Скоро должен придти. Вам что-то еще нужно?
— Как прошла операция, когда уже снимут эту повязку? Буду я видеть или нет? — меня все раздражало, меня все бесило. И после того раза, когда я разгромила, как мне потом сказали, большую часть палаты. Я никак не могу прийти в себя. Мне плохо без него. Я не представляю как вообще жила до него. Что со мной происходит? Почему он не звонит и не пишет ничего? Мне ничего не говорят о нем. Что случилось? Куда он пропал? И этот его голос…боже. Мне страшно. Словно с ним что-то случилось. Словно я его больше никогда не увижу.
Подумала и сама же испугалась этой мысли. Такого просто быть не может. Нет.
Вскоре в палате появляется Павлов.
— Яночка, как ты? — присаживается рядом.
— Он звонил? Дайте мне мой телефон. Я наберу его, — требовательно попросила.
— Он не отвечает, — признается Павлов, видимо устав от моих вопросов.
— Хорошо, тогда наберите Алехина. Или может он звонил? Что происходит? — я пыталась понять, но меня явно намеренно оставляли в неведении.
— Позвоню, не переживай. Ян, тебе нужно держать себя в руках. Думаешь, я за него не волнуюсь? — обиженно произносит старик.
После приходят врачи. Проводят осмотр. Меняют повязку. Осматривают глаза, реакцию зрачков. Но я не вижу.
- Все постепенно встанет в норму. Реакция зрачка есть. Яночка, мы сделали все возможное, и результат не заставит себя долго ждать. Нет, зрение не станет идеальным. Но вы будете видеть, — хоть одна хорошая новость. — Но повязку вернем на место. Еще не время с ней прощаться.
Затем проходит день, второй. Я отлежала все бока в постели. Пока наконец не собрала силы и не встала, для того чтобы пройтись вдоль стеночки по коридору клиники.
Приходил Ярик с Игнатом. Что-то рассказывали. Я же слушала их в пол уха. Мне они ничего не говорили про Богдана. Ничего не говорят про Алехина. Почему стоит такая тишина? Что это все значит?
Через три дня сняли повязку.
— Яна, что скажете? — интересуется мужчина в белом врачебном халате.
— Я вижу, — все, что и могу выговорить.
И я впервые за последние пол года, наверное, увидела. Ну как увидела? Практически точно и ясно. Боже, как я бы хотела увидеть его. Богдана. Это же была мечта номер один. А сейчас мне бы просто услышать его голос, что с ним все хорошо.
Снова забываясь на мгновение, радуюсь краскам. Солнечному свету.
— А кто тут у нас грустит? — тишину комнаты нарушает мужской голос. — Яна.
— А вы? — разглядываю высокого мужчину с любопытством. Ведь видеть кого-то мне просто удивительно. Я долго любовалась братом. Как он повзрослел за это время. А Игната именно таким и представлялся, каким я его и увидела.
— Алехин Семен, — представляется мужчина и вручает мне небольшой букетик.
В палате тусклый свет, чтобы не раздражать глаза, поэтому я прищуриваюсь, чтобы навести резкость.
Сердце сжалось от его взгляда. Жалостливого какого-то.
— Где Богдан? — задаю свой вопрос. — И говорите правду, не нужно мне врать.
— Он пропал. Не можем его найти, — присаживается на стул.
— Что значит пропал? Он живой? Что случилось? Что у него были за дела? — завалила кучей волнующих меня вопросов.
— Не могу ответить ни на один из твоих вопросов, — отвечает мужчина, пристально за мной наблюдая.
— Вы врете. Ясно? Не нужно делать из меня дуру.
— Яна, никто не обманывает тебя. Я сам эти пять дней только и делал, что занимался его поисками. Он должен был выйти на связь. Но не вышел. Мои ребята продолжают его искать. И я надеюсь, что он жив. Ты как? Врач мне все рассказал. Поздравляю, теперь можно смело двигаться дальше. Еще пара дней и отпустят домой. Но вы пока останетесь здесь. Домик снят для вас на пару месяцев, там видно будет, что делать дальше. А пока тебе посещать клинику для процедур и наблюдения за зрением, — тараторит мужчина, словно пытается меня заговорить и в какой-то момент у него это получается.
Я сбита с толку. Я мало что понимаю о происходящем. Но не стал бы он, я думаю, врать, что с Богданом. Он друг, и я вижу, как он сам переживает.
— Вы когда обратно? — задаю бестактный вопрос.
— Я только два часа как сошел с трапа самолета. Уже выгоняешь?
— Нет, что вы, просто… — почувствовала себя отвратительно. Человек ко мне со всей душой, а я…
— Мне дадут знать, если что-то проясниться или станет известным. Ладно, не буду тебя тревожить. Самому хочется отдохнуть. Но вечером хотел бы с тобой прогуляться во дворе клиники, если ты не против. Поговорим, заодно добьешь меня своими вопросами, — усмехается мужчина, что заставляет улыбнуться.
— Хорошо. Я прогуляюсь с вами. Спасибо большое за все, что вы для нас делаете. Хоть и не обязаны.
— Не скучай, — поднимается со стула, и чуть ссутулившись, словно на его плечах неимоверный груз лежит, покинул мою палату, оставив меня в тишине.
Глава 38. Яна
Алехин как и обещал, снова появился к вечеру. На улице стояла удивительная теплая погода. Но меня знобило. Куталась в куртку.
Мужчина что-то беззаботно говорил, а я не улавливала ни одного слова. Все думала о…
— У вас есть фотография Богдана, — прерываю его речь и останавливаюсь.
Семен останавливается и внимательно смотрит на меня. Мое спасение это солнечные очки, без которых мне пока нельзя выходить на улицу. Я могу его разглядывать, не стесняясь быть замеченной. В его глазах искрится интерес. И что-то еще, совсем мне не понятное.
— Нет, то есть да, — пожимает плечами и убирает руки в карманы брюк.
— И какой же вариант все-таки вернее?
— Есть, да фото есть. Но старое. Еще когда мы с ним служили. Сейчас он немного изменился. Но если хочешь, я найду. Не так давно перевел старые фотографии в электронный формат.
— Отлично. Мне очень хочется посмотреть на него, — в голове прокручиваю воспоминания нашего с ним знакомства и сама не замечаю, как глупая улыбка приклеилась к моим губам.
— Так, давай уже задавай свои вопросы и дальше, вижу же, что тебя распирает, — усмехается он.
— Ну, — тяну я, пытаясь понять, что хочу спросить первым. — Как вы познакомились?
— Я врач, он солдат. В отделении хирургии. Он получил ранение. Несерьезное совсем. Через два дня ушел из больницы без моего на то согласия. Ух, я его отчитал. Так мне в ответ не менее добрые слова прилетели, — смеется Семен. По выражению лица понимаю, что он окунулся в воспоминания.
— А сколько вам лет?
— Так мы почти ровесники с Богданом. Ему тридцать семь, а я на год старше.
— Кем он работает? — давно крутится у меня такой вопрос. — Он же больше не служит, как я поняла.
Алехин замолчал. Явно задумавшись, и это его молчание меня напрягло. Кто ты Бо? Кто?
— Значит, не скажете, — поняла я. — Здорово.
Мой мозг все сильнее шевелил шестеренками пытаясь понять. Но что можно понять, если ничего не знаешь о человеке. Как выясняется совсем ничего. Я погрузилась в свои чувства и ощущения, находясь рядом с ним, что и не хотела, а вернее не задумывалась о том, кто он. Мне было комфортно в его присутствии. И большего не нужно было.
— Ладно. Куда он мог пропасть? Вы знаете? Вы же, наверное, отработали какие то версии? — пожимаю плечами. — Куда он мог пропасть? Куда? — заладила я на повторе, от чего меня зазнобило с большей силой, и я остановилась, закрыв глаза.
Неизвестность давит очень сильно. На глазах снова наворачиваются слезы.
— А вы кем работаете? — пытаюсь отвлечься, но с каждым вопросом загоняю себя в тупик.
— Я так и связан с медициной, но уже не напрямую. Больше работаю с бумагами, — отвечает мужчина.
— Вы вот здесь сейчас, должно быть вас дома кто-то ждет? Вы, наверное, женаты? — чувствуя, как краснеют мои щеки.
— Нет, не ждут. Не женат.
Дальше разговор прекращается, и мы возвращаемся в клинику. А там меня ждет Игнат Петрович.
— Мы тебя потеряли, пока не сказали, что ты ушла с Семеном на прогулку, — бурчит мужчина, недовольно поглядывая на Семена.
— Погода хорошая, — пытаюсь отвлечься от своих мыслей. — Богдан не звонил? — задаю вопрос, но понимаю, какой на него будет ответ.
Павлов лишь качает головой.
Затем заходит мой лечащий врач с документами в руках.
— Яночка, вам нужно кое-что подписать, и мы сможем вас уже завтра утром отпустить после осмотра. Но вам нужно будет появляться раз в три дня, для наблюдения, — он говорит что-то еще, пока я вчитываюсь в документы.
Оплата операции и последующая реабилитация. Сумма просто космическая для меня. Что очень шокирует. Но она стоит в графе “Оплачено”.
— Подождите, тут какая-то ошибка. Я ничего не платила. Да и у меня никогда не было таких денег, — начинаю возмущаться, прекрасно понимая, что это ошибка.
— Оплата была произведена с вашего счета. Все в полном порядке. Вы ничего не должны клинике. Услуги оплачены полностью, — твердит врач, а я непонимающе смотрю на Павлова и маючущего за ним Алехина, который прячет свой взгляд, предпочитая уделить внимание полу под ногами.