Голод, которого прежде никогда не испытывал, захватил меня, лишая возможности озаботиться собственной одеждой. Вновь впиваясь в ее рот поцелуем и забрасывая стройные ноги себе на спину, я смог лишь расстегнуть собственные брюки и слегка спустить белье, чтобы уже через несколько мгновений протискиваться каменным от возбуждения членом, в узкую «киску» девушки, что дернулась и застонала мне в рот, распаляя мое желание лишь сильнее.
Теряя голову от удовольствия, я сжал округлую попку и с силой ударился в ее бедра, погружаясь в девушку до упора, чем выбил первый короткий крик удовольствия. Не понимая, откуда это бешенное желание, я моментально взял быстрый, резкий и грубый темп, вколачиваясь с каждым ударом сильнее и глубже. В какой-то момент понял, что к крикам девушки, примешались и мои собственные, что позволял себе очень редко. Но она была такой сладкой, такой узкой и горячей, что весь самоконтроль летел к чертям. А еще с такой потребностью цеплялась за мои плечи, царапая их в кровь…
Словно одержимый, я насаживал стройные бедра на свой член все резче и быстрее, ощущая ее скорую разрядку, и почувствовал, как мои губы расплываются в широкой, восторженной улыбке. Стало недостаточно ни ее близости, ни ее криков и стонов. Нужно было больше. Вглядывался в опьяненные, прикрытые глаза и желал большего.
Предчувствуя ее скорый оргазм, подхватил красивую ногу под колено, и чуть сместился, отчего проникновение стало более глубоким. Катя моментально выгнулась и напряглась, а ее вскрики стали еще более громкими, словно музыка, отдающиеся у меня внутри удовольствием, что концентрировалось и предвещало о скорой мощной разрядке.
— Пожалуйста… пожалуйста…да… — зашептала она, смотря на меня с мольбой из-под полуопущенных ресниц, которые полностью опустились, после того, как она содрогнулась и громко застонала, сжимая меня внутренними стенками. Всего два удара сердца и я последовал за ней, в последний момент выходя и кончая на плоский, подрагивающий живот. От силы удовольствия зарычал и выругался. Казалось, что всего на мгновение я ослеп и оказался в темноте, но уже через секунду зрение вернулось, подтверждая, что я не сошел с ума, и только что трахнул девушку, о которой мечтал несколько недель.
Глупая, восторженная улыбка расплылась на лице, и довольный, внимательно следя за тем, чтобы не придавить девушку, наклонился, чтобы поцеловать утомленную девушку, которая лениво ответила на поцелуй, на раскрывая красивых глаз.
Я же только вздохнул, мысленно сочувствуя Кате, так как после совсем короткой передышки вновь ощутил желание.
Поднялся сам, поднял на руках недоумевающую красавицу, что, тем не менее, прижалась к моей груди, и направился в ванную, ощущая себя пещерным человеком. В моем мозгу уже созревал план-минимум на эту ночь, где совместный душ и постель — лишь начало, в котором я не буду так поспешен, и буду смаковать свой самый главный подарок…
Проснулся поздно и совершенно не отдохнувшим, но донельзя довольным и готовым на новые подвиги, несмотря на ломоту в мышцах. Провел рукой по постели, но так никого и не нашел ни на соседней подушке, ни под одеялом.
Открыл глаза и поморщился от яркого света полуденного солнца, что бил прямо в окно, которое вчера я даже не удосужился прикрыть шторой. После, прищурившись, осмотрелся, чтобы убедиться, что в спальне нет никого, кроме меня. Из ванной тоже не было слышно ничего, как и во всей квартире.
Отбросил одеяло, как был, то есть, полностью голый, встал и осмотрелся внимательнее, заметив на тумбочке, рядом с постелью, заботливо оставленный стакан с водой и… лист бумаги, сложенный вдвое, что лежал прижатым смартфоном.
Проигнорировав воду, которая сейчас казалась необходимой с легкого похмелья, ощущая странную тревогу, развернул лист и прочел текст, написанный ровным, красивым и размашистым почерком:
«Это была замечательная ночь. Мне жаль, что я не смогла попрощаться, и пришлось уходить тайком. Я не хотела тебя будить. Прошу, прости меня за все, в том числе и за то, что прощаюсь таким образом. Вчера я так и не набралась смелости, тебе рассказать… Я возвращаюсь домой, в Россию. Вероятно, когда ты читаешь это письмо, я уже нахожусь в самолете. Не держи на меня зла… Катя»
— Дрянь, — сорвалось с моих губ бешенное, под звук сминаемой в кулаке бумаги.
Эпилог
Ну, вот и закончилась последняя пара в этом году. Впереди новый год и праздничные каникулы. И свадьба отца…
Даже не верится, что прошло уже четыре месяца с тех пор, как я покинула Америку. Кажется, будто это было вчера. Во всяком случае, чувство тоски не дает мне забыться и со временем даже не думается становиться глуше.
С Миленой мы поладили и поддерживаем связь. Я не могу это объяснить, но при всей моей природной подозрительности и нелестных знаний о ней, женщина мне упорно нравилась. Ненормально, необъяснимо, но факт. Хочется думать, что все дело в том, что отец с ней был по-настоящему счастлив, что было видно невооруженным взглядом. Он старался казаться таким, когда жил со Стеллой, но я видела фальшь. А вот в чувствах, причем взаимных, между этими двумя я не сомневалась. С чего бы?
Очень скоро эта хваткая женщина взяла в оборот не только отца, но и дело его развода. Уж не знаю, как она это сделала, но мне она с гордостью отчиталась, что свела долю Стеллы при разводе к самому минимуму. Обещала при встрече рассказать подробнее. Удивительным чудом мы с ней даже подружились и, должна признать, я могла бы многому поучиться у этой умной и опытной женщины. А еще, глядя на их пару с моим отцом, я начинала понимать, что даже самой умной, сильной и самодостаточной женщине хочется обычного женского счастья рядом с подходящим и любящим мужчиной. Милена, с высоты своего опыта, разглядела такого в моем отце, чему я сейчас искренне радовалась. Они подходили друг другу.
С Кевином я завершила все общение. Мне не хотелось его обижать, но, так же я не могла и обманывать его. Он замечательный мужчина. Очень жаль, что не для меня. А еще очень умный и понимающий. Мне было достаточно одного телефонного разговора с ним, чтобы он понял, что ничего между нами не выйдет. На прощание Спирс сказал, что завидует тому, кто смог завоевать мое сердце, и пожелал нам счастья. Я же не стала уточнять, что сама растоптала любой намек на возможное «долго и счастливо», сбежав после ночи, которая до сих пор не дает мне покоя воспоминаниями.
Скоро я вновь окажусь в том городе, где живет не только отец, но и тот, воспоминания о ком отдавались в моей груди нежностью, томлением и грустью. От этого коктейля эмоций слезы наворачивались сами собой, заставляя загонять воспоминания подальше. Столько раз я порывалась позвонить по знакомому номеру, досадуя на то, что выбросила старую симку еще в аэропорту по прилету в Россию, чтобы не было соблазна ответить на возможный звонок, или СМС. Как оказалось, тот номер я успела выучить наизусть и вот уже четыре месяца проверяю свою силу воли, набирая и сбрасывая звонок порой несколько раз на неделе.
Несмотря на всю бредовость ситуации, я страшилась и одновременно надеялась на возможную случайную встречу с ним, когда буду гостить у отца. Что, если Милена решит пригласить Калеба на свадьбу? Полагаю, ничего не будет. К этому времени он, вероятно, уже забыл меня. Возможно, смог забыться в объятиях другой. Или других, что вероятнее…
Эти мысли вновь заставили скрипнуть зубами, что не осталось незамеченным одногруппниками. Игнорируя их взгляды, я взяла в гардеробе свое пальто и стала сосредоточенно одеваться, когда мое внимание привлек один из сокурсников:
— Кать, можно тебя на минуту? — попросил Стас, рослый парень, довольно симпатичный, девчонкам из нашей группы очень нравится, из хорошей, обеспеченной семьи, да и вообще отличный парень, если бы не любовь к позерству и девочкам. К последнему — особенно.
Мы отошли немного в сторону от остальных, и я с вопросом посмотрела на высокого блондина. Хорошенький. Однако в последнее время у меня стойкая любовь исключительно к голубоглазым брюнетам.
— Дело в том, что мы с ребятами решили отметить новый год все вместе. Мои родители сняли ресторан в центре. Будет много наших. Ты как?
— Боюсь, должна отказаться, — виновато улыбнулась я. — У меня уже есть планы на этот новый год, — бессовестно соврала я. На самом деле мама с отчимом на праздники уехали в жаркие страны, водить хороводы вокруг пальмы. Звали меня с собой, но меня подобная перспектива не устраивала. К отцу же у меня билет лишь на третье число. Вот и получается, что свой новый год я планировала встретить в одиночестве, так как шумные компании любить больше не стала с тех пор, как вернулась в Россию. Буду отмечать в компании своего одиночества и ящика алкоголя. Возможно, пореву с часок над своей убогой жизнью. А почему бы и нет? Оторвусь по полной!
— Что-то серьезное? — нахмурился он с огорчением, а за нашими спинами прошелся какой-то странный шепоток. Так обычно было, когда появлялся ректор. Я невольно напряглась, как всегда в присутствии этого грозного дядьки. Несмотря на то, что шла на красный диплом, он все равно внушал в меня, как и в рядового студента, безотчетный страх и трепет. Оборачиваться мне не хотелось. — Я подумал, почему бы нам не отметить новый год вместе? — улыбнулся Стас обворожительной улыбкой с ямочками на щеках. — Ты ведь по-прежнему ни с кем не встречаешься, верно?
Я замялась, пытаясь подыскать более менее вразумительную причину для отказа, так как обижать парня не хотелось. Но не успела я открыть рот, как за моей спиной послышалось:
— Этот новый год она встречает со мной, парень, — раздался до боли знакомый голос, который заставил испуганно расширить глаза и усомниться в своей разумности. Может у меня уже галлюцинации?
Очень медленно обернулась, успев заметить, как близ стоящие стайки студентов нагло рассматривают и вполголоса обсуждают появившегося мужчину, что терпеливо ожидал, когда я на него посмотрю, держа руки в карманах расстегнутого, дорогого черного пальто.
Сглотнув, я посмотрела в строгие голубые глаза, что с меня переместились на замявшегося Стаса.
— Вопросов больше нет? — спокойно уточнил Глеб. Не видела, но почувствовала, как Стас кивнул.
— Ясно. Вопросов нет. До встречи после каникул, тогда, Кать? — услышала я и невнятно покачала головой, все еще во все глаза всматриваясь в красивое, хоть и более усталое суровое лицо, чем то, что я запомнила. Послышались удаляющиеся шаги за моей спиной.
— Все взяла? — задал Глеб короткий вопрос, а я только и смогла, что кивнуть. Молча, он застегнул последнюю пуговицу на моем пальто, повязал мне на шею висящий на плечах шарф, забрал у меня из рук мою сумку, второй бескомпромиссно обхватил мою ладонь и словно на буксире потащил на выход из универа под взглядами сотен студентов и преподавателей.
Опомниться я смогла только на ступенях училища, когда морозный, пронизывающий питерский ветер, смог охолодить пылающее лицо и голову.
— Глеб, ты что тут делаешь? — спросила я, стараясь затормозить. Мужчина только бросил на меня короткий взгляд, и, молча, продолжил тянуть дальше. Как оказалось, в сторону своей машины, что стояла недалеко от центрального входа. Неизвестно откуда поднялась паника. — Глеб, что происходит? Ты куда меня тащишь?
— Садись, — пришло мне вместо ответа, и мужчина открыл дверь иномарки с пассажирской стороны, кивнув в салон подбородком.
— Нет! — запротестовала я, заметив, как посуровели его черты лица. Он нагнулся ко мне ближе и зловещим, тихим голосом произнес:
— Либо ты сейчас же, по-хорошему садишься в машину, либо я отымею тебя прямо на капоте, перед твоим универом. Нравится перспектива?
Я гулко сглотнула, в ужасе вглядываясь в мужское лицо, которое запомнила совсем другим.
— Да что с тобой? — прошептала я пораженно.
— Ты со мной случилась, — резко бросил он, чем вверг в очередной ступор, и уже другим тоном приказал: — Полезай.
Затравленно оглянулась, подумав, что если закричу, привлеку к себе внимание. Мужчина блефует и ничего мне сделать не сможет. Центр города, сотни свидетелей.
А после вновь посмотрела на мужчину, что упорно снился мне ночами, кого так хотела увидеть вновь хотя бы издалека… И вот он здесь. Стоит передо мной и просит куда-то с ним уехать. Понимаю, что для того, чтобы поговорить, причем разговор будет для меня неприятный…
Уже через секунду тяжело выдохнула, пустив пар из-за рта, и полезла в теплое нутро просторного салона. Мужчина закрыл за мной дверь, быстро обошел автомобиль спереди, позволив проследить его передвижение, после занял место водителя и, молча, завел мотор, даже не посмотрев в мою сторону.
— Куда мы едем? — отчаявшись услышать от Глеба хоть слово, спросила спустя пять минут полного молчания и поездки по городу. Радовало, что мы не выезжали за пределы центра. Значит, прикопать в лесополосе он меня не собирается. Это дарит надежду…
— Увидишь, — помолчав, коротко ответил он мне, а после заехал во двор элитной новостройки.
— Мне страшно, — вырвалось у меня невольно. Глеб внимательно посмотрел на меня, а после произнес:
— Не бойся. Больно я не сделаю. Не больнее, чем сделала ты, — зачем-то добавил он, что вконец смутило.
Поставил машину на стоянку, заглушил мотор и, перегнувшись, взял с заднего сиденья мою сумку, которую закинул туда, прежде чем отъехать от университета. Вышел из машины, обошел ее, открыл дверь с моей стороны, подал руку, помогая выбраться мне.
Не выпуская из своей ладони моих пальцев, вновь повел меня в неизвестность. Завел в подъезд новостройки, затем в лифт и поднял на пятый этаж, подвел к двери в квартиру, которую открыл своим ключом, и первой впустил внутрь меня.
Не говоря ни слова, помог снять верхнюю одежду, сапоги, разделся сам, пока я мучилась догадками, и вновь утянул меня за руку в гостиную, просторной квартиры, обставленной в стиле минимализм, но стильно.
— Добро пожаловать, — усмехнулся он, посмотрев на меня. — Скучала? — наградив меня долгим взглядом, спросил Глеб без тени улыбки на лице. — Я скучал.
— Где мы? — напряженно потребовала я, осматриваясь по сторонам. Признаваться в том, что от тоски я порой насквозь мочила слезами подушки, не хотелось.
— В моем доме. Теперь эта квартира принадлежит мне, — пожал он плечами.
— Откуда у тебя в Питере квартира? — изумилась я. — Зачем?
— Потому что я ее купил. Нужно же мне где-то жить, — невозмутимо отозвался он и сел в кресло, сцепив пальцы в замок.
— Я не понимаю, — жалобно произнесла я, предчувствуя необъяснимую истерику. Все перепуталось. Что он здесь делает?! — Глеб, что происходит? Зачем ты прилетел?
— Не рада меня видеть? — моментально поинтересовался он, сощурив глаза. — Помешал твоим планам?
— Ответь, — настаивала я.
— Теперь я буду работать и жить здесь. В Петербурге. Отсюда и потребность обзавестись собственной жилплощадью.
— Но как? — оступилась я в изумлении, и чуть было не свалилась на пол, но, на удачу, успела ухватиться за край обеденного стола.
— Теперь я занимаюсь развитием филиала компании твоего отца в России. Точнее, в том числе я, — пожал он плечами.
— Что?!
— Я уже два месяца работаю на твоего отца. Меня, как и часть доверенных лиц, в числе который и Спирс, отправили в командировку для развития филиала. И вот, я здесь.
— Папа ничего не говорил мне по этому поводу, — пробормотала я, хотя разговоры про филиал упоминались довольно часто. Но я и подумать не могла спросить отца о том, кого он отправит для этих целей!
— Полагаю, и не должен был, — выгнул Глеб бровь.
— Но как ты оказался в компании отца? — воскликнула я пораженно.
— Модельный бизнес — это хорошо, но нужно двигаться дальше. За свои годы я получил два высших образования. Их и протекции Милены оказалось достаточно, чтобы меня приняли в штат. Два месяца упорной работы без чертового сна и отдыха, — прорычал он обвинительно, словно я была в этом виновата, — и вот я добился желаемого. Ты передо мной.
— Зачем тебе это?