На улице валил густой снег, щипал мороз, и я приплясывала от холода. Уже часов десять вечера, когда домой попаду — вообще неизвестно.
Наконец Амунди вернулся и пригнал перед собой (точь-в-точь овчарка) двух испуганных тетенек. Громыхнул кулаком в дверь.
Открыли тотчас же. На пороге стоял высокий пожилой господин типажа «трезвенник-язвенник». Болезненная худоба и желтоватая кожа выдавали неполадки с пищеварением.
— Кто вы такие и что вам нужно? — он нервно поправил пенсне.
Я схватила Эринга за рукав и шепнула ему:
— Я его видела сегодня в театре!
Приятель разом подобрался. Кивнул чуть заметно и уточнил громко:
— Господин Идмунд?
— Он самый. А что, собственно?..
— Инспектор Эринг, констебль Амунди! — отрывисто представился Эринг. — Разрешите войти?
— Что вам нужно? — он уцепился за дверной косяк, как строптивый кот. Только больно тощий — видимо, помоечный.
Эринг смерил его взглядом.
— Ответы. Или вы предпочитаете говорить в полиции?
Господин Идмунд вздрогнул и наконец посторонился.
— Мы тут немного осмотримся, не возражаете? — с порога поинтересовался Эринг.
Ошеломленный напором бедняга проблеял:
— Да-да. Так сказать, чувствуйте себя как дома.
И хихикнул нервно.
Эринг довольно потер покрасневшие от мороза руки и коршуном оглядел фронт работ…
Долго копаться ему не пришлось. Там же, в прихожей, он торжествующе извлек из шкафа наряд Деда Мороза с уже подсохшими бурыми пятнышками на груди.
— Это ваше? — инспектор резко обернулся к хозяину дома.
— Д-да, — выдавил тот, хлопая белесыми ресницами. — А что, позвольте спросить?..
— Зачем вам театральный костюм? — спросил Эринг прямо, и на желтых щеках господина Идмунда зарделись неровные пятна.
Он молчал, и Эринг продолжил давить:
— Это ведь костюм Деда Мороза? Еще и со следами крови!
— Я все могу объяснить! — взмолился хозяин дома, нашаривая за спиной стул. Почти упал на него и на мгновение закрыл лицо руками. — Я… Я учитель истории, преподаю в школе. Я протестую, решительно протестую против коверкания наших исконных традиций! У нас ведь есть прекрасные праздники — Первого снега и Йоля! А этот Новый год… Он чуждый нашему народу, понимаете?!
Он разгорячился, засверкал глазами. Фанатик!
— Поэтому вы угрожали актерам? — спросил Эринг недоверчиво.
Господин Идмунд только отмахнулся.
— Ах, оставьте! Какие угрозы? Я пытался проводить разъяснительную работу! Увы, тщетно.
— А шуба вам зачем? — не понял Эринг и устало прислонился спиной к стене.
— Чтобы сорвать представление, конечно же! — признался господин Идмунд простосердечно. — Я подумал, что охрана запутается и пропустит меня за кулисы.
Я прикусила губу, скрывая усмешку. Перемудрил господин Идмунд, ни к чему такие сложности — сторож там совсем мышей не ловит.
— Тогда почему не сорвали? — не выдержала я.
Он всплеснул руками.
— Там ведь был ледяной дракон! — последние слова он произнес с придыханием.
— Побоялись? — уточнил Эринг насмешливо. — Кстати, кровь откуда?
— Носом пошла, от волнения. — Вздохнул учитель. — Понимаете, если этот праздник одобрили они, это совсем, совсем другое дело!
— М-да, — Эринг взъерошил волосы. — Ладно, собирайтесь. Вы задержаны.
— Но за что?! — господин Идмунд хлопал глазами.
— Потому что у вас такая же шуба, как была на убитом актере, — пожал плечами Эринг. — И вы ему угрожали.
— Эринг, — тихонько окликнула я. Цапнула приятеля за рукав и оттащила в сторону. — Не дури. На шубе нет дыры и следов пороха.
Он набычился.
— Мало ли, может шуба была расстегнута.
— Тогда куда делись пороховые газы? На теле их тоже нет. Эринг, локализация пятен не соответствует выстрелу. А вот из носа вполне могло накапать.
— Все равно этого достаточно для подозрений! — упрямился Эринг.
Вот поэтому следователям и не разрешают заниматься делами близких.
— Разуй глаза! — рассердилась я. — Он же в плечах вдвое уже! Эта шуба на убитого бы просто не налезла. И вообще, глупо же хранить улики прямо в шкафу!
Он молчал и кусал губы.
— Ладно, — наконец решил Эринг. — Шубу мы изымем как вещ. док. А этот пусть пока остается.
Уф!
— Что будем делать теперь? — хмуро спросил приятель, остановившись на крыльце.
Снегопад окутывал Ингойю пуховой шалью, и в приглушенном им свете фонарей город казался ожившей сказкой.
— Думать! — ответила я резко. — Эринг, перестань!
Пару мгновений он буравил меня злым взглядом. Потом шагнул в сторону и, наклонившись, зачерпнул горсть снега.
Растер лицо, повторил… И вернулся ко мне уже хладнокровным и сосредоточенным.
Он встал под фонарем, прикурил.
— Ну что, какие версии?
— А у тебя? — схитрила я.
Эринг пожал плечами.
— Если бы не тот факт, что убийца должен хорошо знать театральные порядки, я бы начал с поисков жены. Сама знаешь, первым делом проверяют близких родственников.
Я медленно кивнула и наконец поймала ускользавшую мысль.
— А почему не жена?
— В смысле? — он захлопал ресницами, даже о сигарете позабыл.
— Жена ведь может быть актрисой, почему нет?
Он вытаращился на меня, а потом хлопнул себя по лбу.
— Я идиот! — простонал он и отшвырнул сигарету в сугроб. Она обиженно зашипела и погасла. — А мотив? Ревность или деньги?
— Наследства он точно не оставил, — отмахнулась я. — Разве что долги. Мама говорила, он был картежником.
— А та страховка? — Эринг наморщил лоб и поднял повыше воротник. Поежился на холодном ветру. — Хотя нет, она просроченная… Вроде бы.
Мы посмотрели друг на друга.
— Еще что-нибудь хочешь рассказать? — спросил он хмуро.
— Хочу, — согласилась я покладисто, кое-что припомнив. — Слушай…
И пересказала ему выкладки тети Хельги и кое-какие собственные наблюдения. Он не перебивал, хмурился только.
— Знаешь, — выговорил Эринг после паузы, — я попрошу дядю взять тебя следователем.
— Посмей только! — притворно нахмурилась я. — С мертвецами мне как-то привычнее, знаешь ли.
— Еще бы! И Исмир не ревнует! — подмигнул он и с хохотом увернулся от снежка.
Я только головой покачала. Как мальчишка, честное слово. А ведь ему уже за тридцать!
В театре нас встретили гул голосов, столы с кофе, чаем и закусками… И мой любимый дракон.
Исмир оказался рядом так быстро, что я глазом моргнуть не успела. Приобнял за плечи, прижал к себе. Вдруг нахлынула усталость, и немудрено. Дело-то уже к одиннадцати вечера!
Я позволила себе слабость — на мгновение прикрыла глаза, прислонилась к горячей груди.
— Кто с Исарой?
— Бабушки, — хмыкнул Исмир. — Чуть не подрались, выясняя, чья кукла лучше.
— Они одинаковые, — заметила я.
— И обе Исаре не понравились, — сообщил он мне на ухо. — Внутренностей нет, неинтересно.
Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Бедные бабушки!
К нам подскочил пухлый розовощекий господин в костюме с ярким галстуком и полосатым жилетом.
— Господин инспектор! — взмолился он. — Что происходит?! Сколько нам еще тут сидеть?
— А вы, простите, кто? — Эринг смерил его взглядом.
— Директор! — отрекомендовался тот важно. — Господин Торольв, к вашим услугам!
Поклонился и продолжил талдычить:
— Господин инспектор, поймите! Час уже поздний, а мы не можем тут ночевать! Могу я отпустить всех по домам?
— Нет. Зато вы можете отдать мне ключи и уйти, — Эринг энергично помотал головой, стряхивая с шевелюры растаявший снег. — Вас ведь тут со вчерашнего дня не было?
Директор отскочил и запротестовал:
— Нет-нет, как можно?! У меня были дела, но… В таких обстоятельствах! Я не брошу театр, мое детище, моих людей!
Он картинно прижал ладони к груди.
— Ладно, — вздохнул Эринг, оглядываясь. — Тогда пойдемте в ваш кабинет. Поговорим.
И махнул рукой, подзывая тетю Хельгу, флегматично наблюдающую за суетой из кресла в углу. Мы с Исмиром увязались за ними, констебль Амунди потопал следом.
Тетя разумно прихватила свежий кофейник и тарелку с бутербродами.
На пороге кабинета пухленький директор притормозил, оглядел царящий вокруг бардак и всплеснул руками.
— Прав был покойник! Надо было ее уволить.
— Кого? — не понял Эринг, по-хозяйски усаживаясь за стол. Сгреб бумаги и сдвинул к краю чашки.
— И в чем прав? — поддакнула я.
— А? — встрепенулся директор.
— Кого уволить? — повторил Эринг, подперев щеку рукой. Поморгал и попросил: — Можно мне кофе?
— Я налью, — вызвалась тетя Хельга.
Эринг поблагодарил ее улыбкой и повернулся к директору.
— Да уборщицу, — тот с досадой махнул рукой. — Говорил мне Бьярт, что она сюда по его душу явилась, а я не верил.
— По его душу — это как? — осторожно уточнил Эринг, не веря удаче. — Она ему угрожала, преследовала?
Мгновение директор непонимающе на него таращился, потом расхохотался.
— Да боги с вами, инспектор! Просто ходила за ним хвостиком, следила. Он, хм, был известным дамским угодником…
— Кобелем он был, — уточнила тетушка безмятежно.
Директор покосился на нее с укоризной, но возражать не стал. Как говорится, из песни слов не выкинешь.
Эринг отхлебнул кофе и спросил недоверчиво:
— Вот так пришел и нажаловался на уборщицу? По-моему, такие как господин Бьярт наоборот от внимания млеют.
— Так-то оно так, — вздохнул господин Торольв. — Но она, кажется, его бывшая… Хотя ума не приложу, что он нашел в этом сером воробышке. Он с гастролей вернулся, как увидел ее — сразу ко мне. Уволь, говорит! А я тогда на него крепко зол был из-за одного дела, решил вот проучить.
Мы с Эрингом переглянулись.
— Так-так, — протянул он, блестя глазами. Куда и подевалась усталость! — Значит, сразу попросил уборщицу турнуть?
— Ну, — директор пригладил усики и кивнул. — Точно, прям в тот же день, как с гастролей вернулся, в сентябре.
— Четыре месяца назад, — подсчитал Эринг и задумался. Потом взметнулся, как пружиной подброшенный. — Минуту!
Эринг оккупировал телефон в углу и, похоже, даже умудрился кому-то дозвониться, несмотря на поздний час…
— Ну вот, кое-что проясняется, — довольно заявил он, вернувшись на свое место. — Господин Торольв, а вы документы этой вашей уборщицы видели? Как ее там?
— Эва, — подсказала тетя Хельга, прикуривая.
— Ну-у-у, — смутился директор, отведя глаза. — Признаться, я ее просто так взял. Не просить же у уборщицы рекомендации с резюме!
— Короче, работает без оформления, — понял Эринг.
— Ну… Да. Кто же знал!
Действительно, кто мог знать?
— А мусор из театра когда вывозят? — продолжил пытать его Эринг бессмысленными (на первый взгляд) вопросами.
Директор даже рот приоткрыл.
— Э-э-э. Так утром, в семь утра машина приезжает и баки забирает.
Эринг вздохнул.
— Ладно, придется копаться на свалке. Еще один вопрос, и я от вас отстану.
Директор всем своим видом выразил готовность ответить хоть на сотню самых заковыристых вопросов, лишь бы этот кошмар наконец закончился.
— Сегодня в зале было холодней, чем всегда?
Вот же гад, решил меня проверить!
Господин Торольв растерялся. Похоже, в зал-то он и не заходил. Зато не растерялась тетя Хельга.
— Намного, — сообщила она, выпуская клуб дыма. — Даже странно, ведь отопление было включено на полную мощность. А это имеет значение?
— Еще какое! — заверил Эринг с чувством. И повысил голос: — Амунди!
Бравый констебль возник на пороге и воззрился на начальство.
— Неси протоколы опроса свидетелей! — скомандовал Эринг. Амунди молча положил перед ним стопку исписанной бумаги и Эринг тут же ею зашуршал. — Так-так… О как!
Он поднял взгляд и довольно улыбнулся.
— Ну вот! Теперь все ясно.
— Что ясно?! — директор даже подпрыгнул на месте.
Эринг от него отмахнулся.
— Репетиция же была в шесть, правильно? — уточнил он почему-то у тети Хельги. Та лишь кивнула, с интересом посматривая на развившего бурную деятельность инспектора. — Тогда все сходится. У нее железное алиби с семнадцати ноль-ноль до двадцати тридцати. Была у подруги на Дне рождения, праздновали в кафе.
Действительно, все одно к одному!
— Прямых улик у тебя нет, — напомнил Исмир, который до того в расследование не вмешивался. Не по чину ледяному дракону такой ерундой заниматься, ему международные дела подавай.
Эринг ухмыльнулся и с удовольствием потянулся.
— Придется ее расколоть!
— Как? — скептически поинтересовалась я. — Очень хладнокровная дама, знаешь ли.
— Нервы есть у всех, — Эринг одарил меня широкой улыбкой. — Устроим спектакль. В конце концов, мы же в театре!
— Дамы и господа! — зычно позвал директор, выйдя в холл. — Переходим в зал. Все — в зал!
Актеры, актрисы и прочий персонал потянулись за ним неровным клином. Расселись в партере, хотя эдакий ракурс — не со сцены, а на нее — был им явно непривычен. В проходах замерли констебли, сам Эринг устроился за столом на сцене, рядом с директором театра. Инспектор похлопал ладонью по столешнице, требуя тишины.
— Приступим, — объявил он деловито. — Я — инспектор Эринг из Ингойского сыскного агентства. Расследую дело об убийстве вашего коллеги, господина Бьярта. Может, кто-то хочет мне что-то сообщить?
Он обвел всех взглядом. Зал безмолвствовал, только жужжала какая-то особо морозоустойчивая муха.
— Хорошо, — тяжело обронил Эринг. — Тогда я назову убийцу…
В зале кто-то ахнул, все зашевелились, зашушукались.
Эринг поднялся, сунул руки в карманы и принялся прохаживаться вдоль сцены. Елка за его спиной подмигивала веселыми огоньками.
— Дело на самом деле простое, — начал он, дождавшись, пока шепотки умолкнут. — Меня сбил с толку антураж. Вся эта история с праздником, нарядом и прочим — это декорации. А само дело выеденного яйца не стоит.
— Так кто его убил-то?! — выкрикнул кто-то с места.
Эринг ухмыльнулся и ответил просто:
— Жена. — Поднял руку, требуя тишины. — Господин Бьярт скрывал, что женат, потому что…
— За всеми юбками бегал, — прокомментировала тетя Хельга вполголоса, но ее грудное контральто услышали все.
Кто-то хмыкнул. Эринг продолжил, не обращая внимания на выкрики:
— … он скоро собирался разводиться. Расстаться с женой господин Бьярт хотел полюбовно, адвокат это подтвердил. С этой целью убитый назначил жене встречу до репетиции.
— Но почему тут? И как она сюда пробралась? — спросил все тот же любопытный.
Сам факт женитьбы покойного уже никого не удивлял — в театре слухи разносятся быстро.
— Хорошие вопросы, — похвалил Эринг, вперив пристальный взгляд в зал. — Правильные. Убийца отлично знала, что тут и как, потому что она — одна из вас!
Кто-то охнул, впечатлительная дама простонала, что ей дурно. Но страсти быстро улеглись — всем было жуть, как интересно.
— Следствие пытались запутать, — рассказывал Эринг, вышагивая по сцене. — Но безуспешно. Первое. Подкинутая в гримерку госпожи Хельги записка сразу показалась мне нарочитой, слишком деловой. Пылкий любовник так не напишет!
Я спрятала улыбку. Сразу? Ну-ну.
Эринг продолжал вдохновенно:
— Подкинуть ее, опять же, мог только кто-то из своих, причем уже после представления, иначе ее могли обнаружить слишком рано. Это второе. Причем в записке почему-то не было указано время встречи. Господин Бьярт знал, что застанет жену тут, причем задолго до репетиции, чтобы поговорить без лишних ушей. Это третье. Интересно?
Он остановился и усмехнулся.
— Да-да! — выкрикнули с мест сразу несколько голосов. — Продолжайте!
Еще бы, такое представление, куда там пьесам.
Эринг кивнул, вынул руки из карманов и принялся загибать пальцы.
— Четвертое. Жертву зачем-то раздели и унесли шубу. Вопрос — зачем?